Кировский лицей, г. Киров, Калужская область
научный руководитель Елена Викторовна Блохина

Впервые мы услышали о «контрреволюционной группе», якобы действовавшей в Кировском районе в 1930-е годы, когда занимались изучением истории кировских храмов. Но кто входил в состав группы, в чем состояла ее деятельность, да и существовала ли она на самом деле – тогда на эти вопросы никто не мог ответить.

Наше исследование началось с изучения четырехтомной Книги памяти репрессированных калужан «Из бездны небытия» (Калуга, 1993–2003), где мы нашли имена репрессированных священнослужителей Кировского района.

Изучение уголовных дел позволило установить имена кировчан, обвиненных в контрреволюционной деятельности в составе контрреволюционной группы в 1937 году. Список состоял из 15 человек, среди них 6 «служителей культа» и 9 представителей светских занятий. В отношении всех военным трибуналом Московского военного округа от 26 января 1956 года делопроизводство было прекращено за отсутствием состава преступления. Казалось бы, ответ очевиден: никакой контрреволюционной группы не было, как и не было вообще никакой контрреволюционной деятельности. Но у родственников, с которыми мы общались, остались невыясненными вопросы: почему вообще член их семьи был репрессирован? что объединяет всех этих людей? как велось следствие, в результате которого были наказаны безвинные люди? В своей работе мы попробуем ответить на эти вопросы.

Наше исследование основано на материалах архивных уголовных дел УФСБ по Калужской области, печатных изданиях и ресурсах интернета, а также свидетельствах очевидцев (рассказ А. Н. Блохина, родственника одного из обвиненных, записанный его матерью, нашим научным руководителем). Главным источником послужило уголовное дело П 4936 УФСБ по Калужской области.

Так как живы родственники свидетелей, давших показания против репрессированных, мы не будем указывать фамилии, а обозначим их Свидетель 1, Свидетель 2… Всего в деле представлены протоколы допросов 12 свидетелей.

Дело о контрреволюционной группе. Обвинительное заключение

Дело № 122224 было начато 13 октября 1937 года, и уже 29 ноября 1937 года, рассмотрев имеющийся материал, оперуполномоченный УГБ Кировского Р/О НКВД вынес обвинительное заключение, написанное на четырех страницах. Получается, всего за месяц с небольшим была решена участь пятнадцати человек.

Из обвинительного заключения: «Будучи контрреволюционно настроенными и сильно религиозно убежденными, под руководством попа Агеева, Красина, Титова и Булгакова организовались в контрреволюционную группу и на протяжении ряда лет проводили активную контрреволюционную работу, собираясь на квартирах, где между собой вели разговоры контрреволюционного и пораженческого характера, кроме того, систематически группами и каждый в отдельности обрабатывали население в контрреволюционном направлении, распространяли провокационные, клеветнические и контрреволюционные слухи, направленные на подрыв мощи Советского Союза.

Среди населения открыто высказывали свое недовольство существующим строем, советской властью и по адресу руководителей партии и правительства высказывали террористические намерения».

Суть термина «контрреволюция» определил УК РСФСР от 1926 года в ст. 58.1: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции».

Получается, что группа лиц в течение «ряда лет», по определенному плану, постоянно вела работу по подрыву советской власти путем подстрекательства и порочащей лжи, планируя физическое насилие и уничтожение членов правительства. Значит, в уголовном деле должны быть представлены доказательства такой деятельности?

Состав группы

По мнению следствия, одна из причин объединения участников группы – «сильная религиозная убежденность». Действительно, по материалам следствия, из пятнадцати членов группы шесть были «служителями культа»: Агеев Алексей Иосифович – поп кладбищенской церкви, Красин Петр Ильич, Булгаков Александр Михайлович, Титов Иван Васильевич, Маркин Николай Тимофеевич, Вертоградов Николай Васильевич.

На момент ареста А. И. Агеев, П. И. Красин, Н. Т. Титов оставались попами, А. М. Булгаков – дьяконом. Н. Т. Маркин был сторожем при Кировском лесоучастке, а Н. В. Вертоградов – до 1932 года служитель религиозного культа, на момент ареста являлся счетоводом-кассиром лесоучастка города Кирова.

9 членов группы – представители светских профессий: Шляхтин Стефан Андреевич – рабочий Кировского чугунолитейного завода; Шляхтин Алексей Дмитриевич – чернорабочий Кировского чугунолитейного завода; Иванов Василий Иванович – колбасник, член артели инвалидов; Коровкин Михаил Васильевич – бухгалтер Фаянсового завода; Сошников Сергей Иванович – купец, имел собственную бараночную; Дианкин Григорий Григорьевич – заведующий магазином «Союзпушнина»; Суровцев Петр Кузьмич – счетовод в системе заготовки зерна; Блохин Афанасий Петрович – рабочий Кировского чугунолитейного завода; Кузин Иван Прохорович – возчик по вольному найму.

Предположим, что все они были верующими людьми и объединялись вокруг церкви по своим религиозным убеждениям. Имеющиеся в деле справки Кировского народного совета Западной области дают следующие сведения: «Блохин по своему религиозному убеждению всегда состоял в церковных советах, являлся хорошим приверженцем религии». В 1926 году был организатором восстания женщин против закрытия церкви. «Шляхтины вся семья – хорошие защитники церковного культа», «Коровкин – авторитетный человек среди служителей культа и верующих, состоял в церковном совете», «Сошников – злостный церковный приспешник, член церковной двадцатки». По показаниям одного из свидетелей, в 1926 году, во время закрытия церкви в Кирове, было организовано «контрреволюционное выступление». Его активными участниками были М. В. Коровкин, В. И. Иванов, Степан и Алексий Шляхтины, которые требовали не закрывать церковь. В адрес властей высказывали угрозы. После подавления выступления милицией вышеперечисленные лица стали проводить сборы денег на открытие церкви на кладбище.

Обратим внимание на следующий пункт обвинения: «проводили активную контрреволюционную работу, собираясь на квартирах». В материалах дела упоминаются две квартиры: священника Булгакова и дом Сошникова. Во время допроса священник Красин не отрицает присутствия на квартирах и объясняет это тем, что служил молебны. Объяснимо присутствие на квартирах и родственными связями: Блохин был зятем священника Агеева, священник Красин – тесть Вертоградова, Маркин долгое время снимал квартиру у Кузина. Но тесное знакомство членов предполагаемой группы опровергают протоколы допросов подозреваемых. Ответы на вопрос: «Круг Ваших знакомых?» не дают ни одного совпадения, чтобы во время допросов подозреваемых были названы все указанные члены группы.

Таким образом, неубедительно звучат доводы следствия о связи между подозреваемыми на основе религиозных убеждений и о тесном знакомстве между подозреваемыми вообще.

Протоколы обысков

Если контрреволюционная работа велась систематически, в течение ряда лет, как утверждает следствие, то обязательно должны быть вещественные доказательства этой деятельности. В своем исследовании мы обратили внимание на протоколы обысков, которые были совершены примерно в одно время у всех подозреваемых. При обобщении результатов обратим внимание на следующее:

церковные принадлежности	предметы обихода	документы	денежные единицы
иконы, икона серебряная	литература – 46 штук	паспорта	денежные средства различных сумм
свечи19	альбом с фотографиями	профбилет	облигации
Священная книга	личная переписка	билет кассы взаимопомощи	золотая валюта разного достоинства
Евангелия	подзорная труба	билет ударника	серебро 33р
книга – требник	домашняя обстановка	членский билет кустарей	сберегательная книжка с остатком 100 р
горное масло	одежда	свидетельство о непригодности к военной службе
церковная одежда	обувь
крест серебряный	кольца
пояс бархатный	часы
цепочки с крестами	скот

Во время следствия Николаю Тимофеевичу Маркину было предъявлено обвинение в распространении революционных прокламаций патриарха Тихона. Распространение предполагает наличие большого количества экземпляров, но во время обыска не было обнаружено ни одного. Также не был представлен ни один свидетель, получивший названную прокламацию. Но наличие прокламации Николай Тимофеевич не отрицал, он опровергал лишь распространение, утверждая, что давал ее только попу села Покров Воскресенскому, другим не давал.

Нас заинтересовал текст прокламации, но в деле мы ее не нашли. Изучая материалы, связанные с жизнью и деятельностью патриарха Московского и всея России Тихона (1865–1925), мы выделили бы три послания: послание Патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров по случаю первой годовщины октябрьской революции; послание от 19 января 1918 года, известное как «анафематствование советской власти»; завещание Тихона, написанное им в день своей смерти (7 апреля 1925 года). По содержанию, конечно же, более злободневно звучат первые два послания, но они были написаны почти за 20 лет до описываемых событий. Третье (многие историки ставят под сомнение авторство патриарха), вряд ли могло содержаться в прокламации, так как официально было опубликовано в газете «Известия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов и Московского Совета Рабочих и Красноармейских Депутатов» за 1 июля 1923 года. Так что вопрос, о какой именно прокламации идет речь, для нас остается открытым.

В протоколах допросов Свидетелей 9 – постояльцев Кузина, упоминается наличие у хозяина «Нагана», но он также не был найден при обыске. Ранее мы отмечали различные денежные суммы, но самая большая сумма – 630 рублей.

Итак, на наш взгляд, вещи, изъятые при обыске, абсолютно безопасны и никак не могли нанести вред советской власти и ее руководителям.

Свидетельства обвинения

Чтобы разобраться в следующем пункте обвинения: «систематически группами и каждый в отдельности обрабатывали население в контрреволюционном направлении, распространяли провокационные, клеветнические и контрреволюционные слухи, направленные на подрыв мощи Советского Союза, и по адресу руководителей партии и правительства высказывали террористические намерения», обратимся к типичным показаниям свидетелей.

– «П. К. Суровцев неоднократно высказывался со злобой о Советской власти. В первых числах ноября, в разговоре со мной о XX годовщине октябрьской революции, П. К. Суровцев заявил: “Скоро отойдет это бестолковое пьянье и ликованье. Самое большое, если Советская власть продержится еще год. Большинство людей против власти коммунистов, и только под силой страха отмечает эти праздники”» (Свидетель 4).

– «Тут по пути встретился сам Шляхтин и завел разговор о том, как расстреляли бандитов и предателей. На это Шляхтин заявлял: “Хороших-то стреляют, а самые вредные люди для народа руководят страной”. При этом на товарища Сталина выразился матом» (Свидетель 5).

– «В начале сентября я шел вместе с Ивановым и Коровкиным от Фаянсовского завода до центра города. По дороге Коровкин завел разговор о подготовке выборов в Верховный Совет Союза СССР и заявил: “Коммунисты выдвигают только те кандидатуры, которые выгодны им, но не народу”. При этом выругался матом в сторону Сталина. Всё это время Иванов поддерживал разговор Коровкина и сказал: “При такой тонкой жизни Конституции долго не просуществовать, как и самой Советской власти”» (Свидетель 1).

– «5 ноября в магазине, при покупке продуктов к празднику, пришлось встретиться с П. К. Суровцевым и Г. Г. Дионкиным. В разговоре о подготовке к празднику Суровцев заявил: “Что за жизнь! Денег тратишь много, а покупаем одно барахло, когда кончится эта идиотская жизнь? Говорят, что радостно жить, а радости в жизни никто не видит”. Присутствующий при этом разговоре Дионкин, соглашаясь с Суровцевым, заявил: “Не всем плохо живется. Коммунисты только для себя построили хорошую жизнь”. В общем, Дианкин и Суровцев явно враждебные люди» (Свидетель 4).

– «Мне пришлось неоднократно замечать, что А. Д. Шляхтин говорил: “В Советском Союзе даже хлеба нет, у крестьян все отбирают. А наш рабочий голодает, и сказать ничего нельзя. А скажешь – посадят”». (Свидетель 5).

– «С. И. Сошникова знаю хорошо. Во время революции работал в сфере зерновых культур, обвешивал крестьян. В июне 1936 года в разговоре со мной выражал недовольство по поводу Советской власти и говорил: “Одного убрали, других собираются убрать и других руководителей партии, а потом мы заживем по-старому, и хлеб будет”» (Свидетель 1).

Если предположить, что показания свидетелей правдивы и все эти слова действительно были произнесены, то всё же в них с трудом можно усмотреть настоящую угрозу советской власти и призывы к устранению правительства.

Достаточно странным кажется и тот факт, что против «руководителей группы» Агеева, Красина и Булгакова (Титов не упоминается вообще) – показания дает лишь один свидетель. По его словам, попы Красин, Агеев и диакон Булгаков в период засухи летом 1936 года с целью объединить верующих вокруг церкви и возбудить их против советской власти, служили молебны… чтобы пошел дождь. Потом среди верующих агитировали о том, что засуха пришла по воле советской власти, которая создана Антихристом. Во время допроса Красин не отрицал факт молебна, но пояснил, что он был не против засухи, а для освещения воды. Вопрос о молебне был задан и Булгакову: «Как с Агеевым и Красиным служили молебен с целью компромации Советской власти и говорили, что Советская власть погибнет?» Александр Михайлович ответил, что ничего подобного не было. Агеев отказался давать какие-либо показания по этому поводу.

Обратимся к доказательствам того, что обвиняемые «на протяжении ряда лет проводили активную контрреволюционную работу». При анализе протоколов допросов обвиняемых и пункта № 13 справок на подлежащих репрессированию мы видим, что первое упоминание о контрреволюционной деятельности связано с И. В. Титовым: «До 1930 года проживал в городе Кирове и, будучи попом, имел крепкую связь с церковной контрреволюционной группой, активно проводил контрреволюционную работу, затем выехал на жительство в Ленинград, где также занимался контрреволюционной агитацией, за что выслан из Ленинграда в 1935 году в Астрахань, откуда приехал в Киров».

Получается, что «контрреволюционная группа» в Кирове действовала в течение семи лет, и органы НКВД всё это время либо ничего не знали о ее существовании, либо знали и позволяли ей действовать. В такое предположение верится с трудом. Сам же Титов высылку из Ленинграда объясняет следующим: «Мне после ареста обвинение не предъявляли и предложили в трехдневный срок выехать из Ленинграда в Астрахань».

«В октябре 1936 года в разговоре о расстреле троцкистов Блохин заявлял: “Троцкистов не расстреляют, так как Советская власть сама боится этого, ибо расстрел троцкистов есть террор населения”. В разговоре с попом Агеевым в резкой форме клеветал на Сталинскую Конституцию».

«Шляхтин С. А. в 1936 году, будучи контрреволюционно настроенным, восхвалял жизнь при царском строе и клеветал на жизнь в Советском Союзе».

«Сошников С. И. в мае 1936 года говорил: “Кирова убрали, а теперь подготовляются убрать других руководителей партии и правительства, а после и нам будет лучше жить. Опять заживем по-старому, хлеб будет вольней и дешевле”».

Опять же, если подобные факты имели место, их всего три и с уже изложенными выше аргументами они укладываются во временной промежуток в два года, что никак не соответствует понятию «систематически в течение ряда лет».

Предполагаемые причины ареста

Конечно же, главный вопрос, который мы сегодня себе задаем: почему эти люди вообще были арестованы? Арест шести «служителей культа» объясним – по всей стране шли гонения на церковь и священнослужителей, потому что советская власть стремилась полностью вытеснить религию из новой жизни. Только в 1937 году в Калужской области было расстреляно или сослано более 200 священнослужителей и 70 церковнослужителей, около 150 монашествующих.

Общественно-политический деятель И. П. Демидов, находясь в эмиграции, писал в 1922 году: «Стремление к свободе церкви и к ее близости к народу, то есть демократичности, – это большевики относят к “пережиткам старого мира”, то есть к той “контрреволюции”, которую они хотят уничтожить». Его точку зрения мы полностью разделяем.

Попробуем разобраться, почему же светские люди оказались в числе репрессированных? Для этого обратим внимание на происхождение и социальный статус обвиняемых – эта информация отражена в справках Кировского народного совета Западной области и в справках на подлежащего репрессированию.

«Шляхтин Стефан Андреевич. По социальному происхождению и положению – торговец. До революции занимался торговлей, имел магазин и две пекарни. Нажил капитал, на который купил дом в центре города. В бараночной как до, так и после революции использовалась наемная рабочая сила до пяти человек. В 1932 году арестовывался за скопление и хранение золотой валюты, но не сдал ее. При аресте в настоящее время изъято 80 рублей золотом».

«Иванов Василий Иванович. По социальному происхождению и положению – торговец. До революции в хозяйстве имелись две мукомольные мельницы, два магазина, применялась наемная рабочая сила до 8 человек. После революции имел собственный магазин и мельницу, также применял наемную силу. В 1930 году был арестован органами ОГПУ за скопление золотой валюты. Имеет двух братьев-купцов, собственников мельниц, были высланы и в настоящее время скрываются».

«Шляхтин Алексей Дмитриевич. По социальному происхождению и положению – торговец. До и после революции имел крупный магазин и занимался торговлей. До 1930 года был лишен избирательных прав».

«Блохин Афанасий Петрович. Все время является служащим. По своим религиозным убеждениям всегда состоял в церковных советах, является хорошим приверженцем религии. В 1932 году арестовывался органами ОГПУ за сохранение золотой валюты, сдал 605 рублей».

«Коровкин Михаил Васильевич. По социальному происхождению является служащим, имел собственную лавку, занимался торговлей. Авторитетный человек среди служителей культа и верующих. Состоял в церковном совете, имеет дядю, проживающего во Франции».

«Сошников Сергей Иванович. По происхождению и положению – купец. До революции имел два крупных мануфактурных магазина, имел бараночную пекарню, применял наемную рабочую силу. После революции также занимался торговлей, имел магазин и собственную бараночную. Злостный церковник и приспешник организаторов культа».

«Дианкин Григорий Григорьевич. По социальному происхождению – сын помещика. До революции имел 205 десятин земли, около 50 голов домашнего скота, четыре единицы сельскохозяйственных машин. До ареста работал заведующим магазина “Союзпушнина”».

«Суровцев Петр Кузьмич. По социальному происхождению – сын помещика и торговца. После революции занимался торговлей, имел собственный магазин и пивную. В 1933 году арестовывался органами ОГПУ за сохранение золотой валюты».

«Кузин Иван Прохорович. После революции занимался торговлей до 1929 года, после приобрел лошадь и работал по найму, занимаясь спекуляцией. В 1926 году был судим Нарсудом Песоченского района к полутора годам лишения свободы за воровство».

Бросается в глаза, что все перечисленные лица до и после революции занимались торговлей, значит, были людьми состоятельными. Некоторые арестовывались органами ОГПУ за сохранение золотой валюты. Смеем предположить, что настоящая причина ареста всех вышеперечисленных лиц – изъятие имеющегося у них капитала.

В подтверждение нашей версии приведем рассказ Александра Николаевича Блохина, записанный его матерью: «В огороде дома был зарыт кувшин с золотом, но при первом обыске он найден не был. Уже после ареста Афанасия Петровича чекисты пришли еще раз и, угрожая арестом всей семье, приказали отдать золото». Кувшин был отдан, но упоминания о нем мы не нашли ни в одном документе дела.

Мы не могли не обратить внимания на тот факт, что больше всего свидетелей выступило не против «руководителей организации», а против И. П. Кузина. Первые протоколы допроса датированы 26 августа 1937 года (дело начато 13 октября), показания против Кузина дали постояльцы, снимавшие у него квартиру. На тот момент Кузин уже был судим за воровство. Вопросы касались в основном доходов Кузиных и их торговых связей: «Кто к Кузиным часто приходил и с кем они связаны, в частности с работниками торговой сети? Где у Кузиных могут храниться ворованные и незаконно приобретенные вещи? Знаете ли вы кого-либо из граждан, приезжавших к Кузиным за продуктами? Что Вам известно о злоупотреблениях Кузина Ивана Прохоровича и его жены, Анны Сергеевны? Лишь один раз прозвучал вопрос: «Что Вам известно об антисоветском настроении Кузиных?». Заметим, о «настроениях», а не о деятельности. Приведены три факта:

– «В момент, когда проходил процесс расстрела врагов народа в 1937 году, то Кузины говорили: “Скоро конец Советской власти, потому что большевики начали стрелять друг друга”».
– «Кузин говорил, что в Кирове одно время была группа, он в ней состоял. Эта группа занималась раскапыванием могил на кладбище и добыванием золота».
– «Кузина в разговоре со мной на политические темы сказала: “Что толку, что ты образованный? Вот я, неграмотная баба, кормлю семью, получаю ежемесячно зарплату 700 рублей”».

Опять же политические настроения, за исключением одного, связаны с материальным состоянием семьи.

Новые показания двух свидетелей датированы уже 13 ноября 1937 года. В ответах опять упоминаются нетрудовые доходы Кузиных. Хотелось бы обратить внимание на отдельные моменты протокола допроса Свидетеля 8.

«Вопрос: Что Вам известно об участии Кузина в восстании против закрытия церкви?
Ответ: Мне известно, что он являлся активным участником восстания против закрытия церкви в 1926 году.
Вопрос: Какую связь поддерживает Кузин и Шляхтин с попами Агеевым и Красиным?
Ответ: Шляхтины Алексий и Стефан жили по соседству с попом Агеевым, уважали друг друга. Когда я был на заводе, от Шляхтина Алексия я слышал недовольство в адрес Советской власти, он выступал в защиту Шляхтина Стефана, который является арестованным. Алексий говорил, что Стефана неверно посадили.
Вопрос: Что Вам известно о контрреволюционной деятельности Кузина и Шляхтиных в настоящее время?
Ответ: Кузин и Шляхтины – люди очень хитрые, и за ними я мог видеть явное недовольство к Советской власти, так как они поддерживают между собой тесную связь. Избегают связей с рабочим классом и находят себе друзей из бывших людей, как священник Агеев, Красин и другие».

Обратим внимание на явные нестыковки в показаниях. Во-первых, о религиозных убеждениях Кузина говорит только этот свидетель, не упоминая вообще других участников «заговора», да и, если вспомнить слова свидетелей об осквернении Кузиным могил, то это вовсе не сочетается с его убеждениями. Во-вторых, в ответе о связях с Агеевым и Красиным нет вообще упоминания о священниках, которых свидетель называет «бывшими людьми». Наконец, контрреволюционная деятельность, по мнению свидетеля, заключается в том, что Кузин и Шляхтин – «хитрые люди» и «дружат». После таких ответов явно вызывают недоумение слова о связи Кузина со священниками города.

Приговор

Итогом следствия стал приговор, который также вызывает массу вопросов. Все участники были приговорены Тройкой при УНКВД Смоленской области по печально знаменитой Статье 58 УК РСФСР. К высшей мере наказания были приговорены четыре человека: Агеев Алексей Иосифович (Ст. 58, п. 10, 11), Блохин Афанасий Петрович (Ст. 58, п. 10), Красин Петр Ильич (Ст. 58, п. 10), Титов Иван Васильевич (Ст. 58, п. 11, 17, 18).

Вертоградов Николай Васильевич и Булгаков Александр Михайлович (Ст. 58, п. 10), Маркин Николай Тимофеевич (Ст. 58, п. 10, 11) – к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.

Все остальные участники, проходящие по делу, приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Коровкин Михаил Васильевич (Ст. 58, п. 10, 11), Шляхтин Алексей Дмитриевич (Ст. 58, п. 10, 11), Шляхтин Стефан Андреевич (Ст. 58, п. 10, 11), Иванов Василий Иванович (Ст. 58, п. 10, 11), Дианкин Григорий Григорьевич (Ст. 58, п. 10, 11), Суровцев Петр Кузьмич (Ст. 58, п. 10, 11), Сошников Сергей Иванович (Ст. 58, п. 11, 17), Кузин Иван Прохорович (Ст. 58, п. 8, 11, 17).

Как мы видим, из шести служителей культа только трое приговорены к высшей мере наказания. Вероятно, причина в том, что на момент ареста только Агеев, Красин и Титов были действующими священнослужителями, а Вертоградов и Маркин сняли сан. Но в обвинительном заключении одним из руководителей группы назван и дьякон Булгаков, который также на момент арест не отказался от сана. Получается, два руководителя казнены, а третий приговорен к 10 годам ИТЛ? Попробуем дать этому факту объяснение. В течение всего разбирательства имя Булгакова упоминалось только дважды: в связи с молебном и упоминанием о его доме, где собирались «члены группы». Ни один свидетель не цитировал его слов, да и во время допроса следователь не привел ни одного доказательства вины Булгакова. Но тогда абсолютно неуместно звучат слова приговора о его «руководстве» группой.

Остается еще один вопрос: почему среди приговоренных к высшей мере наказания оказался А. П. Блохин, который не является священнослужителем и не назван руководителем группы? Возможно, причина в том, что с 1905 года он являлся меньшевиком и никогда не скрывал этого.

Получается, что всякое инакомыслие преследовалось в стране Советов.

Законодательной базой репрессий 30-х годов стала Статья 58 УК РСФСР от 1926 года. Приговоры по этой статье обжалованию не подлежали и, как правило, при высшей мере наказания приводились немедленно. Подтверждением тому изученное нами дело. Самое страшное, что судьбу человека могла решить чья-то клевета, оговор. Мы видим, что большей частью обвинения нелепы и надуманы. Право на жизнь решали два или три человека, входящие в печально известные «двойки» и «тройки».

В изученном нами деле мы не нашли подтверждения существования контрреволюционной группы на территории города Кирова. Все показания свидетелей ничем не доказаны и были опровергнуты во время допроса обвиняемыми. В документах дела мы не обнаружили подтверждения хотя бы одной очной ставки как свидетелей и подозреваемых, так и членов предполагаемой группы. Дело велось спешно и непрофессионально, были видны явные подтасовки фактов – всего за месяц с небольшим был вынесен вердикт о виновности 15 человек.

Мы не беремся осуждать свидетелей, потому что не знаем обстоятельств, при которых они давали показания, да и трудно сегодня, когда прошло почти 80 лет, быть уверенным, что следователи достоверно записывали слова свидетелей. Поэтому не называем их имен, хотя нам они известны.

Анна Аксютичева

Дело о «контрреволюционной группе»