Вдовий век
Краснодарский край, ст. Динская, школа № 2,
9 класс.
Научный руководитель
М.М. Лизунова

Во всех семьях потомков Никитиных о страшных годах жизни их предков старались никому ничего не рассказывать, хотя сами знали очень много интересного. Любопытство и интерес к истории семьи, а главное, желание доказать невиновность своих родственников заставили Анастасию Павловну – прямую свидетельницу страшных событий 30-х годов – начать вспоминать. На основании её рассказов Михаил Иванович Никитин стал искать в архивах Оренбурга хоть какие-то свидетельства об уничтожении крепкого крестьянского хозяйства и самого главы рода большого семейства Никитина П.В. Такие документы он получил на свой запрос из Управления ФСБ РФ по Оренбургской области, где говорится, что 20 января 1964 г. постановлением президиума Оренбургского областного суда Никитин П.В. реабилитирован.

Случилось так, что 20 лет назад мои бабушка и дедушка – педагоги по образованию переехали на Кубань. Я и мой брат родились на кубанской земле. Но бабушка очень много нам рассказывала о своих родственниках, и три года подряд мы ездили в Оренбургскую область, а точнее в Орск, где живет моя прабабушка Антонина Ивановна Никитина, и в Оренбург, где живет младший брат прабабушки Михаил Иванович Никитин. Я уже сама прикоснулась к истории моей семьи, слушая их рассказы. А они в свою очередь многое узнали от долгожительницы нашего рода Анастасии Павловны Никитиной, которая прожила 96 лет и умерла в 1992 году. Даже в таком преклонном возрасте у неё была ясная память, она хорошо помнила историю своей семьи. В 2002 году Михаилу Ивановичу Никитину удалось найти материалы, подтверждающие раскулачивание семьи Никитиных в 1930 году, в областном архиве Оренбургской области и в архиве управления ФСБ РФ по Оренбургской области.

Прошу не судить меня строго, в моём возрасте трудно писать о таких серьёзных вещах. Но у меня большое желание попытаться донести до людей трагедию нашей семьи.

В 30-е годы Никитины потеряли все, что создавалось годами огромного труда начиная с 1840 года, когда их предок, переселенец Степан, с женой и сыном Василием 5-лет прибыли в село Вязовка Оренбургской губернии из деревни Гуляев Саратовской губернии. В селе, которое с давних пор считалось казачьим, ему была выделена земля, а через некоторое время на казачьем круге он был принят в казаки. Итак, от мордвина Степана пошёл крестьянско-казачий род Никитиных, которых поначалу называли Гуляевыми. Может, потому, что приехали с Гуляева, а может, как шутила Анастасия Павловна, «любили гулять». Позже эта фамилия была забыта, и Гуляевы стали Никитиными.

Шли годы. Василий завел семью, земельный участок увеличился, работы хватало всем. Трудились, не покладая рук. В 1864 году у Василия родился сын Павел, которому отец впоследствии дал церковно-приходское образование. Тот был грамотным, умным, рассудительным человеком. Женился уже в серьёзном возрасте – имел свои собственные накопления, что позволило ему взять в жёны богатую девушку из соседнего села – Марию Даниловну Андрееву, которая была на 9 лет моложе своего избранника. Обычно оренбургские казаки, выдавая дочь замуж, приданого не давали. Но Мария была единственной дочерью в семье, поэтому получила от отца неплохое приданое, что очень помогло молодым за короткое время встать на ноги, создать своё хозяйство. Рядом с отцовской хаткой был поставлен большой деревянный дом. Павел с молодой женой и первенцем перешёл в новый дом, отделившись от отца.

Вырастили Павел Васильевич с Марьей Даниловной троих сыновей и четырёх дочерей.

Увеличивалось хозяйство, строились сараи для скота, амбары для зерна. Рабочих рук хватало. Дети выросли трудолюбивыми. Вспоминала самая младшая дочь Анастасия Павловна, которая, как я уже говорила, дожила до 96 лет: «Нас растили в большой строгости, сызмальства приучая к труду, а вся жизнь была основана на вере в бога, чтили святых, по праздникам и выходным ходили в церковь, а в остальное время работали, работали».

В семье все были крещенные, а когда стали жениться сыновья – все венчались в церкви. С молитвой садились за стол, с молитвы начинали работать. Шло время, сыновья отделились от отца (как он сам когда-то), вошли в свои дома, построенные рядом с отцовским. Целый квартал занимали Никитины. Подворье у каждого сына было своё, но большие хозяйственные дела вели вместе. Дочери остались в семье отца, так и не выйдя замуж. Главой в семье всегда считался отец – тятяшенька (так ласково называли отца Павла Васильевича). Соединив наделы, они обрабатывали их вместе – так быстрее дело ладилось.

Несмотря на то что у Никитиных было достаточно своей земли, они брали землю в найм и у солдаток, и у людей, не имеющих возможности её обрабатывать. Рассчитывались с ними по осени зерном и мукой.

Семья занималась и рыболовством. Снимали у казны часть реки Урал и расплачивались с государством рыбой. Также рыбу солили впрок для себя и продажи.

На хозяйственном дворе был сарай для выделки овчины. «Выделывали овчину сами сыновья и очень качественно», – вспоминала Анастасия Павловна. Потом шили овчинные полушубки, шубы и тулупы для себя и продажи. По осени в Вязовку приезжали портные из центральной России – из города Иванова – со своими швейными машинками. Поселялись в доме до тех пор, пока не выполнят все заказы хозяев. С этого дела Павел Васильевич также имел хороший доход. Сыновья, продавая овчину или готовые изделия, были равноправными членами семейного «кооператива». Невестки, дочери также хлеб даром не ели. Они вязали знаменитые оренбургские пуховые платки, которые пользовались большим спросом на рынке Оренбурга. Обычно в паре – дочери, невестки ехали в город и там торговали платками, которые быстро раскупались – знали покупатели: если никитинские, то значит качественные, красивые.

Излишки зерна, рыбы, других продуктов Никитины отвозили на рынок. Только одной рыбы продавали государству по 10–12 повозок в год. Хозяин платил государству налоги и до 1930 года к нему не было никаких претензий.

В селе Никитины держали лавку, которая стояла рядом с домом. В ней односельчане могли приобрести товары первой необходимости: соль, спички, керосин, хомуты, селёдку собственного посола. Бывало, давали односельчанам в долг, записывая в долговую книжку.

Все эти факты говорят о том, что семья Никитиных к 1928 году скопила хорошее состояние, жила в достатке.

За добропорядочность, авторитет среди казачества села Вязовки в 1897 году на казачьем круге Павел Васильевич был избран атаманом, имел звание – подъесаул Оренбургского казачьего войска.

С годами атаманства Павла Васильевича связана интересная история, которая передавалась из поколения в поколение. В 1898 году император Николай Александрович с наследником престола, путешествуя из города Орска до города Оренбурга, должен был остановиться в селе Вязовка Каменоозерной станицы. Узнав, что приезд наследника престола состоится ночью 25 июля, в посёлке никто не сомкнул глаз, ожидая «августейшего гостя». Рано утром все уже были на ногах. Каждый спешил узнать, не приехал ли император. И радовались, что он ещё не приезжал и скоро будет в селе.

Особенно волновалась семья подъесаула Никитина, так как остановиться наследник должен был у него. Около его дома с утра построились ученики и ученицы местной школы, а у крыльца стояла депутация Вязовского посёлка во главе с двумя почётными выборными стариками с хлебом–солью.

Такое описание этого визита мы нашли в областном архиве: «Около часу пополудни показался экипаж наследника. После приёма депутации и приветствия с учениками и народом наследник вошёл в дом, где на крыльце был встречен хозяйкой дома – женой подъесаула Никитина. Госпожа Никитина М.Д. имела счастье поднести Наследнику Цесаревичу подушку собственной работы, за что получила от Его Высочества в подарок золотой перстень. Через некоторое время, милостиво простившись схозяйкой дома, высокие гости отбыли в станицу Каменоозерную».

Жаль, что утеряно кольцо, которое хранилось в семье как реликвия до 1930 года. После раскулачивания оно исчезло бесследно со многими ценными вещами семьи. Видимо, кто-то из членов комиссии просто присвоил драгоценность себе.

В то время, 25 июня 1898 г., семья Никитина визит и подарок посчитали хорошим предзнаменованием. Но всё оказалось не так. После октября 1917 года начался новый отсчёт времени, Россия стала жить в новом измерении.

***

С 1929 года, с началом сплошной коллективизации, начался разгром лучших крестьянских и казачьих хозяйств. Крепких хозяев стали насильно загонять в коллективные хозяйства.

Государству нужен был хлеб, заготовительный кризис толкал большевиков на решительные меры. Выход из кризиса видели в создании коллективных хозяйств. Из города приезжали агитаторы, которые убеждали крестьян-казаков идти в колхоз. Им помогали комитеты бедняков в деревне, которые составляли списки кулаков, подкулачников. По этому же сценарию проходила работа активистов и в селе Вязовка. Бедняки, которые не имели за душой ничего, верили обещаниям о лучшей жизни в колхозе и шли туда, не задумываясь. Им терять было нечего. Но те, кто имел крепкое крестьянское хозяйство или просто более-менее обжился в последние годы, завел скот, купил новые плуги, бороны, а у некоторых появились и механические сеялки, – сомневались в том, что коллективным хозяйством жить будет лучше, чем единоличным. Многие задавали себе вопрос: «А почему нажитое в поте лица я должен отдавать кому-то?» Росло несогласие с политикой власти и у Павла Васильевича Никитина. Сначала молча слушал агитаторов, а потом вслух стал высказывать своё несогласие по вопросу насильственного и обязательного вступления в колхоз. Убеждал, что в своём хозяйстве крестьянин хозяин и лучше работает, чем в общественном хозяйстве.

Высказывания Павла Васильевича раздражали сельских активистов. Более 10 лет существовала в селе Вязовка коммуна, организованная беднотой. Неоднократно пытались убедить в необходимости вступить в коммуну и большое семейство Никитиных, ведь они пользовались большим авторитетом в селе среди состоятельных хозяев. Полагали, что если Никитины вступят в коммуну, за ними пойдут и другие. Никитины старались выдержать этот натиск и жили так, как жили раньше. Только стало беспокойнее: по ночам приходилось охранять дом, дворовые постройки, стога сена, скот.

И вот пришла сплошная коллективизация. Не хочешь, а должен вступить в колхоз. Это был удар в самое сердце. Десятилетие жизни при советской власти разрушило уверенность Павла Васильевича в завтрашнем дне. Впервые за свою долгую жизнь этот сильный человек не знал, что предпринять, как жить дальше. Получилось так, что за него теперь думали и решали другие. Советская власть предоставила местным органам право раскулачивания – выселять кулаков в районы Западной Сибири, Севера, другие места.

Несомненно, в числе их были и мои родственники Никитины, раскулаченные в 1930 году. Обвинение против П.В. Никитина вынесла так называемая «тройка» (первый секретарь райкома партии, председатель райисполкома и начальник отделения ГПУ). Рассмотрели его дело упрощённо, быстро, по общему списку, т.е. без разбора дела. На дело Павла Васильевича было выделено несколько минут. Фактически этого времени могло хватить на анкетный опрос, формальное выяснение – признает ли он свою вину. А приговор был уже заготовлен.

За что же раскулачили семью Никитиных? Во-первых, потому, что не вступили в колхоз добровольно, не отдали в общественное хозяйство свой скот, сельхозинвентарь. Виной посчитали и то, что в весенне-летний период Никитины использовали в поле наёмных работников. Да и имущественное положение семьи свидетельствовало о большом достатке. Советская власть не могла допустить того, что одновременно с колхозами существовали крепкие крестьянские хозяйства.

Две комиссии почти одновременно сделали описи имущественного состояния Никитиных. Как ни странно, некоторые данные не совпадают.

Так, в архивных фондах Оренбургского райисполкома в социально-экономической характеристике от 1930 года указывается: «Никитин П.В. 62 года (верно 66), житель села Вязовка этого же сельсовета, имелись сведения имущественного положения:

посевов 9,83 га;

– 2 лошади;
– 2 быка;
– 2 коровы;
– 10–15 овец;
– 12 гусей и другой мелкий скот;
– тарантас;
– жнейка;
–цабан и прочий мелкий инвентарь»[1].

Также в этой справке указано, что уже с 1925 года Павел Васильевич был лишён избирательных прав как кулак-эксплуататор, постоянно державший до 10 батраков, что в 1930 г. привлекался по ст. 61 (неуплата сельхозналога).

Штраф составил 4.025 рублей.

В другой недатированной описи имущества (дело за 1930 г.) у осужденного по ст. 61 УК Никитина П.В. значатся: дом, погребка, конюшня, телега, цабан, сани, 2 лошади, корова, 10 овец, сено, мука, лодка, 4 хомута, мясо, невод, 2 бычка, дом деревянный (так в документе), амбар, сарай и прочее мелкое имущество. Цена и общая сумма изъятого не указаны. Две социально- экономические характеристики хозяйства – складывается впечатление, что одна характеристика как бы дополняет другую.

В протоколе заседания оперативного штаба по ликвидации кулачества как класса от 13 апреля 1930 г. № 43 записано, что, заслушав материал на кулака Вязовского сельского совета Никитина Павла Васильевича, постановили:

«Утвердить по 2 категории»[2].

Что такое 2 категория? Меня это заинтересовало, и я нашла ответ на этот вопрос. Комиссия при Политбюро РКП(б) поделила кулацкие хозяйства на три категории.

В I категорию входили кулаки, оказавшие сопротивление в организации колхозов и ведшие подрывную работу. Этих кулаков отправляли вместе с семьёй в отдалённые районы страны или расстреливали.

II категория – кулаки, хотя и менее активно, всё же оказывавшие сопротивление в проведении коллективизации, но они не занимались вредительством, подрывной деятельностью; этих кулаков просто выселяли за пределы области.

III категория – кулаки, готовые подчиниться мероприятиям коллективизации, им разрешалось вступать в колхозы[3].

Итак, согласно II категории, в которую определили кулака Никитина П.В., его должны были только выслать за пределы области. Но архивная справка из фондов Управления ФСБ РФ по Оренбургской области даёт сведения о вынесении нового приговора. Значит, его дело рассматривалось дважды: в 1930 и 1931 годах. 7 месяцев, по всей вероятности, он сидел в тюрьме г. Оренбурга. Родственники пытались найти следы отца, но безрезультатно. Лишь в 2002 году был получен ответ из архива Управления ФСБ РФ по Оренбургской области, что 11 августа 1930 г. органами ППОГПУ по СВК Никитин П.В. был арестован, а 12 февраля 1931 г. постановлением «тройки» был осужден по ст. 58-10, 58-11, 58-13 УК РСФСР и приговорён к ВМН – расстрелу. Приговор приведён в исполнение 27 февраля 1931 года в г. Оренбурге[4].

Место захоронения в архивных материалах не указано. Позже дочери делали неоднократные попытки для выяснения места захоронения, но безуспешно.

Так трагично закончилась жизнь крестьянина – Никитина П.В.

Вслед за отцом арестовали и раскулачили сыновей: Пётр Павлович был выслан в Караганду, Роман Павлович с семьёй – в Актюбинск в трудармию на консервный завод. Целые составы поездов увозили раскулаченных из родных мест. Вагоны были набиты до отказа – люди задыхались, замерзали. Никитиным удалось выжить и прибыть к месту назначения. Вернулись в Оренбург уже после войны. В Караганде семья Петра Павловича жила в землянке – «это было убогое жилище, вырытое в земле, даже скамейки были земляные, не говоря уже о полах»[5], – рассказывала Марина Павловна, сестра, которая ездила к ним и видела весь этот ужас. Сами члены семьи Петра Павловича рассказывать об этом не любили.

В архивном фонде Оренбургского райисполкома найдена выписка из протокола № 35 президиума Оренбургского горсовета от 23 сентября 1935 года, где рассматривалась жалоба Ивана Павловича Никитина о возврате ему коровы, которая была отобрана Вязовским сельским советом. Указывается также, что Никитин И.П. был вычищен из колхоза и подлежал раскулачиванию, но он своевременно скрылся и всё оставленное имущество, а также строения переданы в колхоз.

В постановляющей части записано: в ходатайстве гражданину Никитину отказано[6].

Известно, что в 1936 г. он жил в Оренбурге и работал бригадиром Оренбургского треста «Грубволокно». Других сведений о нём в архивных документах, как и о братьях, нет. Но со слов родственников известно, что он был осуждён в 1937 г., срок отбывал на лесоповале вплоть до начала войны. Вспоминал: «Валили лес в 40 градусный мороз. Чтобы выполнить норму, необходимо было свалить не меньше 2-х десятков деревьев. Трудно было сделать эту норму опытному лесорубу, а новичку не описать как тяжело». К концу рабочего дня тряслись и ноги, и руки, дрожало всё тело. Но привыкший к труду, физически крепкий Иван Павлович перенёс все испытания судьбы. Из лагеря отправлен на фронт, отвоевал 4 года. Вернулся, женился (первая жена умерла). От второго брака в 1946 году родился сын Михаил, который и занялся впоследствии поисками материалов о раскулаченных предках, восстановлением истории семьи. Сам Иван Павлович прожил после войны недолго, скончался от ран в 1949. Его вторая жена Варвара Степановна жила одна, воспитывала сына Михаила и умерла в 1988 году.

Тяжёлую долю мужчин Никитиных разделили их жёны и дети. При раскулачивании власти отняли всё: дома, хозяйство, имущество, даже одежду.

Женщины во главе с Марией Даниловной (женой Павла Васильевича Никитина) вместе с дочерьми, снохами и внуками, прихватив кое-что из одежды (что осталось), ночью на наёмной телеге бежали из родного села в Оренбург, где прожили оставшиеся годы своей жизни. В Оренбурге их приютили знакомые Пустоваловы. Привыкшие трудиться, на хлеб Никитины зарабатывали вязанием платков.

Но вскоре снова начались аресты. Из воспоминаний Антонины Ивановны (дочери младшего Ивана Павловича Никитина): «Каждую ночь по городу ездил « чёрный ворон », который увозил кого-нибудь из соседних домов, а мы дрожали и прятались за бабушку и молили бога, чтобы проехал мимо нас». Не проехал. Первой арестовали жену Ивана – Марию Васильевну, затем дошла очередь и до детей кулаков – «врагов народа». Арестовали Ксению, затем Анастасию – детей старшего Никитина Павла Васильевича. Ксении дали 3 года, Анастасии – 10 лет по ст. 58; из всех сестёр она была самая грамотная, имела 4-х классное образование, остальные 2 класса школы.

Допросы велись жёстко, грубо, с большим давлением на подследственных. Анастасия держалась с достоинством, спорила, доказывала – была острая на язык, за что, вероятно, и получила 10 лет. После ареста дочерей Мария Даниловна скончалась от инфаркта на земляном полу в возрасте 55 лет. Похоронена в Оренбурге.

Анастасия из лагеря часто писала письма, в которых рассказывала о своей невыносимо тяжёлой жизни: киркой отбивали камни, нагружали на тачки и отвозили к месту складирования. Мария и Марина по возможности посылали сёстрам посылки.

Марине Павловне кто-то подсказал, что надо ехать в Москву к М.И. Калинину. Почти неграмотная женщина попала на прём к всероссийскому старосте и добилась, что через несколько лет освободили Анастасию. Свои 3 года отсидела Ксения.

Учитывая, что у Марии Васильевны (жена Ивана Павловича) было двое маленьких детей (Георгий и Антонина), ее отпустили после допросов, но прожила она недолго. В 1935 году умерла от воспаления брюшины, оставив своих детей сиротами.

Всё дальше в прошлое уходили годы коллективизации, раскулачивания, репрессий, но только не из памяти потомков Павла Васильевича Никитина. Они помнили о всех злодеяниях, которые были совершены против их семьи в 30-е годы. Осознавали, что уже ничего не изменить. Это и помогло им выжить в годы войны и послевоенные годы, которые были также очень трудными для женщин, оставшихся без мужчин с малыми детьми – сиротами на руках. Сёстры Мария, Марина, Ксения и Анастасия так и не вышли замуж, всю свою жизнь посвятили воспитанию племянников Антонины и Георгия. Их надо было выучить, дать образование.

Племянники школу закончили на «отлично». Но сразу стали возникать проблемы с поступлением в высшее учебное заведения. 30-ые годы тянулись за ними, как грязный шлейф – дети «врагов народа». Ряд учебных заведений отказали в приёме документов Антонине. И только благодаря знакомой, которая работала в фармацевтическом училище, Антонину зачислили в это учебное заведение без экзаменов, т.к. уже шли занятия.

Сёстры прилагали все усилия, чтобы дети были одеты, обуты и сыты. Основной доход семьи, как и прежде, был от вязания пуховых платков. С детских лет научилась вязать и Антонина, да так быстро и ловко, что тётки прятали её от посторонних, чтобы не сглазили (такое поверье было у них).

Годы учёбы в фармацевтической школе Антонина Ивановна, мама моей бабушки Зои Анатольевны Фудя, вспоминает с горечью, со слезами: « Тётки очень боялись, чтобы никто не узнал, что наши дед и отец – кулаки. Поэтому одевали нас очень скромно, даже бедно. Мне было стыдно от подруг. А ещё постоянное недосыпание: ночью платки вяжу, а после занятий стирала окровавленную солдатскую одежду – бушлаты, брюки, нам их давали в фармшколе мешками, чтобы помочь фронту»[7].

Окончив училище Антонина Ивановна уехала работать фармацевтом в с. Беляевка Оренбургской области. Там она вышла замуж за Анатолия Степановича Крючкова. 1 мая 1948 г. у них родилась дочь Зоя – моя бабушка.

Годы брали своё – старели тётки – дочери Павла Васильевича, поэтому торопились зарабатывать и скопить денежки, чтобы оставить хорошее жильё племяннику Георгию. Вскоре купили полутороэтажный дом, где сделали пристройку семье Георгия. Во дворе своего дома помогли построить небольшой домик и брату Ивану Павловичу, который, вернувшись с войны, жил в приспособленной под жильё комнате, но сырость для здоровья Михаила Ивановича была опасной. И как всегда было в семье Никитиных – родственники пришли на помощь. После смерти отца в домике остался жить Михаил Иванович с матерью. Окончив механический техникум, работал на машзаводе, затем в газпроме Оренбурга. В настоящее время на пенсии, именно он первый начал заниматься нашей родословной.

Антонина была трудолюбивым работником, хорошим специалистом, и через 5 лет её назначают заведующей аптекой № 65. В этой должности она проработала почти 40 лет. В настоящее время проживает в городе Орске. Брату Антонины – Георгию – тётки также дали хорошее образование: окончил механический техникум, работал в Оренбурге механиком, затем начальником автоколонны воинской части. Умер в 1992 году. Его дети Юрий и Татьяна – врачи, хорошие специалисты и пользуются большим уважением в Оренбурге.

Семьи Петра Павловича и Романа Павловича после ссылки вернулись тоже в Оренбург. Один купил домик, другой – построил. Дети и внуки Петра Павловича получили хорошее образование: среди них врачи, учителя, военные, а один – полковник ФСБ. Все нашли в жизни своё место. Все обеспечены, живут в достатке и имеют свои дома, квартиры, у всех внуки. Дочь Антонины (дочери Ивана Павловича) Зоя Анатольевна, моя бабушка, она учитель математики, долгое время была заместителем директора школы № 2 в станице Динской. Она во время учёбы в Оренбургском пединституте 4 года жила у сестёр Никитиных, которые прожили долгую жизнь.

Мария Павловна для всех своих племянников была настоящей матерью. Всех кормила вкусными обедами, занималась уборкой, в комнатах всегда была идеальная чистота. Анастасия Павловна обеспечивала семью продуктами. Всю свою жизнь они вязали пуховые платки на дому от пухартели. В 50-е годы их платки были на выставке в Москве.

Во всех семьях потомки Никитиных о страшных годах жизни их предков старались никому ничего не рассказывать, хотя сами знали очень много интересного. Любопытство и интерес к истории семьи, а главное, желание доказать невиновность своих родственников заставили Анастасию Павловну – прямую свидетельницу страшных событий 30-х годов – начать вспоминать. На основании её рассказов Михаил Иванович Никитин стал искать в архивах Оренбурга хоть какие-то свидетельства об уничтожении крепкого крестьянского хозяйства и самого главы рода большого семейства Никитина П.В. Такие документы он получил на свой запрос из Управления ФСБ РФ по Оренбургской области, где говорится, что 20 января 1964 г. постановлением президиума Оренбургского областного суда Никитин П.В. реабилитирован.

Указом Президиума Верховного совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий» внесудебное решение от 21 сентября 1930 г. в отношении Никитина Ивана Павловича отменено и он считается реабилитированным.

А дети Ивана Павловича Никитина – Антонина Ивановна и Георгий Иванович признаны пострадавшими от политических репрессий[8] и, в соответствии с законом Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР» «О реабилитации жертв политических репрессий»[9], имеют право на льготы, предусмотренные статьёй 17 вышеуказанного закона. Георгий Иванович не успел воспользоваться этими льготами, а моя прабабушка Антонина Ивановна отказалась от них, сказав: «Никакие льготы не помогут забыть те страшные годы – слишком велика боль от воспоминаний».

[1] Архивная справка № 71 Оренбургского областного архива.

[2] Архивная справка № 71 Оренбургского областного архива.

[3] Медведев Р.А. О Сталине и сталинизме. М.: изд. «Прогресс», 1990. С. 203.

[4] Архивная справка № н- 291 архива. Управления ФСБ РФ по Оренбургской области.

[5] Воспоминание М.П. Никитиной.

[6] Архивная справка № 76 архивного фонда Оренбургского райисполкома.

[7] Воспоминания А.И. Никитиной, июль 2007 года.
[8] Справка № 13-833-89 от 11.05.94. прокуратура Оренбургской области.

[9] Справка № 74 от 30.05.94, Управление социальной защиты г. Оренбурга.

Ирина Фудя

«История семьи в истории страны»