Продолжение анализа юридическо-правовых мер, принятых объединенной Германией в отношении преступлений коммунистического режима ГДР. Материал рассказывает о привлечении к ответственности лиц, виновных в государственных преступлениях и нарушениях прав человека во времена ГДР. Рассмотрены наиболее яркие примеры судебных разбирательств и проанализированы некоторые судебные решения по делам о гибели людей на германо-германской границе (процессы над пограничниками и над представителями высшего руководства и командования ГДР, ответственными за пограничный режим), а также по делам об извращении правосудия, по которым обвинялись члены судейского корпуса и прокуратуры ГДР.
Автор – Евгения Лёзина, политолог, исследователь в Федеральном фонде осмысления диктатуры СЕПГ в Берлине
Правовые коллизии
Общественный запрос на привлечение к ответственности лиц, виновных в массовых нарушениях прав человека в ГДР, был в Германии изначально чрезвычайно высок: по данным опроса, проведенного в мае 1991 года, 94% немцев считали «очень важным» или «важным» юридически-правовое преследование виновных в преступлениях режима ГДРIPOS: Einstellungen zu aktuellen Fragen der Innenpolitik. 16-31 Mai, 1991.. Однако когда нарушители прав граждан могли наконец быть привлечены к ответственности, немецкое правосудие столкнулось с немалыми сложностями. Возможность уголовного преследования ответственных за преступления коммунистического режима была, в первую очередь, серьезно ограничена запретом обратного действия норм уголовного законодательства.
Согласно данному принципу, известному также в латинском варианте nulla роеnа sine lege (нет преступления и наказания без указания на то в законе), человек не может быть наказан за деяние, которое не было запрещено действующим законодательством в момент его совершения. Этот общепризнанный по крайней мере с XVII века принцип, принятый во всех либеральных правовых системах мира, был призван воспрепятствовать произвольному наказанию правительством своих политических оппонентов путем создания новых правил, применимых к событиям в прошломВ частности, в статье 8 Декларации прав человека и гражданина 1789 года было сформулировано положение о том, что «никто не может быть наказан иначе как в силу закона, установленного и опубликованного до совершения преступного деяния и примененного в законном порядке»..
Тем не менее, в XX веке, после опыта двух мировых войн и геноцида целых этнических групп, обнаружились серьезные изъяны недифференцированного применения запрета обратного действия законов. Оказалось, что этот важный правовой принцип препятствовал возможности совершать правосудие в отношении виновных в массовых нарушениях прав человека, если эти нарушения не противоречили действовавшему на момент их совершения национальному законодательству. Так, массовые преследования евреев и других этнических групп в Третьем рейхе зачастую следовали принятым в период нацистской диктатуры законодательным нормам и распоряжениям. Также и в ГДР действовали распоряжения, согласно которым стрельба на поражение на границе не только оставалась безнаказанной, но разрешалась и поощрялась. Законы о пограничной и полицейской службе поощряли применение огнестрельного оружия, в приказах и служебных инструкциях подчеркивалось, что «нарушители границы, в любом случае рассматриваемые в качестве противника, при необходимости должны уничтожаться» (из решения Национального совета обороны ГДР 1962 года).
Мировая общественность впервые столкнулась с проблемой привлечения к ответственности лиц, виновных в массовых нарушениях прав человека, но не нарушивших при этом национальных законов, после окончания Второй мировой войны. Тогда при подготовке Нюрнбергского процесса союзники обратились к поиску путей преодоления дилеммы, связанной с принципом nulla роеnа sine lege. Выработанные в результате механизмы международного права, во-многом реализовали идеи немецкого юриста и философа права Густава Радбруха (1878 – 1949).
Бывший министр юстиции Веймарской республики и университетский профессор, уволенный с госслужбы в первые месяцы нахождения национал-социалистов у власти в 1933 году, Густав Радбрух одним из первых в мировой юриспруденции поднял проблему «несправедливого права», выступив после войны с жесткой философско-правовой критикой юридического позитивизма. В работах «Пять минут философии права» (1945) и «Законная несправедливость и надзаконное право» (1946) Радбрух, обращаясь к проблеме «несправедливого закона», сформулировал позицию, получившую впоследствии широкую известность как «формула Радбруха» (Radbruchsche Formel). Суть данной концепции, легшей впоследствии в основу международного права, заключалась в том, что очевидно противоречащий естественному праву (lex naturalis) закон не является справедливым и обязательным к исполнению.
Сравнивая неправовой закон с несправедливым приказом Радбрух писал в 1945 году:
«Приказ есть приказ», – говорят солдатам. «Закон есть закон», – говорит юрист. Но в то же время обязанность солдата подчиняться перестает действовать, если он узнает, что целью приказа является преступление или правонарушение. Юристам же спустя столетие после того, как среди них не осталось зачинателей естественного права, не известны подобного рода исключения из действия закона и подчинения ему законопослушных граждан. Закон действует, потому что это – закон, и это – закон, если его сила признается в большинстве случаев. Такое понимание закона и его действия (мы называем это теорией позитивного права) сделало всех, включая юристов, беззащитными перед законами, оправдывающими произвол, законами ужасными и преступными. В конечном счете они отождествляли право и силу – лишь там, где сила, только там и право»Радбрух, Густав. Пять минут философии права // Философия права. Пер. с нем. М.: Международные отношения, 2004. С. 225..
Радбрух не призывал к отмене запрета обратного действия, он лишь говорил о важности исключения из данного принципа, если налицо ситуация очевидной несправедливости и если, как в случае с нацистской диктатурой, правосудие имеет дело с неправовыми законами:
«Конфликт между справедливостью и правовой стабильностью мог бы быть разрешен в том смысле, что позитивное и облеченное властной санкцией право имеет приоритет даже тогда, когда оно по содержанию несправедливо и нецелесообразно. Исключение составляют лишь ситуации, когда противоречие позитивного закона справедливости достигает такой невыносимой степени, что закон как «несправедливое право» должен уступить справедливости. Невозможно разграничить случаи «законодательного неправа» и закона, действующего вопреки своему несправедливому содержанию. Зато можно четко определить: когда к справедливости даже не стремятся, а когда равенство, составляющее ее основу, сознательно отрицается в правотворческом процессе, тогда закон не является лишь «несправедливым правом», но даже более того – он является неправовым по своей природе, ибо право, включая и позитивное, нельзя определить иначе, чем порядок и совокупность законов (Satzung), призванных по сути своей служить справедливости. И этому критерию право нацистов не отвечает ни в целости, ни в отдельных его частях»Радбрух, Густав. Законное неправо и надзаконное право // Философия права. Пер. с нем. М.: Международные отношения, 2004. C. 234..
Принципы, близкие «формуле Радбруха», были впервые реализованы в ходе Нюрнбергского процесса над нацистскими преступниками: устав Международного военного трибунала от 8 августа 1945 года и закон № 10 Контрольного Совета в Германии «О наказании лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и против человечности» от 20 декабря 1945 года выработали принципы международного права, по которым действия, направленные против мира и человечности, подлежали наказанию, даже если они не нарушали законов страны, в которой совершались. В ходе заседания Нюрнбергского процесса над нацистскими судьями трибунал, в частности, постановил:
«Обвиняемый знал или должен был знать, что виновен в делах, с международно-правовой точки зрения означающих участие в организованной государством системы несправедливости и преследований, оскорбляющей нравственное чувство человечности, […] знал или должен был знать, что в случае ареста будет наказан»Цит. по: Кениг, Хельмут. Будущее прошлого: Национал-социализм в политическом сознании ФРГ. М.: РОССПЭН, 2012. С. 65-66..
Под влиянием Нюрнбергского процесса Организация Объединенных Наций (ООН), сама возникавшая, главном образом, как ответ на Холокост и Вторую мировую войну, приняла ряд международно-правовых документов, в которых недифференцированные идеи естественного права, лежащие в основе «формулы Радбруха», были реализованы в более конкретных инструментах защиты прав человека. Со времени принятия важнейших международно-правовых актов ООН, установивших общечеловеческие стандарты в сфере международного права, – Всеобщей декларации прав человека (ВДПЧ) в 1948 году и Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) в 1966 году, – права и свободы человека обрели надгосударственное, международное значение, перестав быть объектом лишь внутригосударственной юрисдикции. Указанные документы, кроме того, ввели уголовную ответственность за деяния, являющиеся в момент их совершения уголовным преступлением по международному праву, даже если они не составляли в тот момент преступления по национальному законодательству (статья 11 ВДПЧ и статья 15 МПГПП).
Этот подход был также учтен Советом Европы при принятии в 1950 году Европейской конвенции о защите прав человека (ЕКПЧ). Согласно пункту 1 статьи 7 ЕКПЧ,
«никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое согласно действовавшему в момент его совершения внутреннему или международному праву не являлось уголовным преступлением».
Кроме того, в пункте 2 той же статьи специально оговаривалось, что запрет обратного действия
«не препятствует осуждению и наказанию любого лица за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое в момент его совершения являлось уголовным преступлением в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами».
Что касается послевоенной Германии, то, хотя к моменту принятия Основного закона в 1949 году главные принципы международного права были уже сформулированы, ФРГ предпочла не допускать исключений из запрета обратного действия в своем законодательстве. Пункт 2 статьи 103 Основного закона Германии безоговорочно гласил: «Любое действие подлежит наказанию лишь в том случае, если наказуемость этого деяния была установлена до его совершения». При этом, ратифицируя в 1952 году ЕКПЧ, ФРГ отвергла тот самый пункт 2 статьи 7, который объявлял запрет обратного действия не имеющим силы при определенных условиях. К этому положению западногерманской стороной было сделано примечание, что пункт 2 статьи 7 ЕКПЧ «будет применяться только в пределах пункта 2 статьи 103 Основного закона ФРГ» (то есть не применяться вообще). Таким образом, ФРГ однозначно высказалась против любых исключений из запрета обратного действия.
Последствиями подобного решения стало то, что осуждения нацистских преступников в рамках Нюрнбергского процесса могли трактоваться в ФРГ как нарушения принципа правового государства – запрета обратного действия законов. Как известно, в 1950-е годы многие из осужденных были амнистированы и освобождены досрочно, и отсутствие юридической базы существенно затруднило преследование нацистских преступников внутри страныСм. подробнее об этом: Кениг, Хельмут. Будущее прошлого: Национал-социализм в политическом сознании ФРГ. М.: РОССПЭН, 2012. С. 61-65.. В тех же случаях, когда они все-таки представали перед судами ФРГ, судьи при принятии решений были вынуждены апеллировать непосредственно к «формуле Радбруха».
Так, например, в решении от 12 июля 1951 года Федеральный верховный суд (Bundesgerichtshof, BGH) объявил незаконным убийство дезертира командующим батальона Фольксштурма. В свое оправдание обвиняемый ссылался на приказ, отданный Гиммлером в марте 1945 года, согласно которому дезертиры должны были немедленно уничтожаться. Суд, отметив сначала недостаточное законодательное качество самого приказа, в своем решении прямо сослался на «формулу Радбруха»:
«Даже если этот приказ был бы обнародован как закон или постановление, он не имел бы обязательной юридической силы. Закон достигает здесь предела, в котором входит в противоречие с общепризнанными нормами международного права или естественного права или конфликт позитивного права с правосудием достигает такой недопустимой степени, что закон, как «неправой закон», должен уступить дорогу правосудию. Если принцип равенства в условиях позитивного права вообще отрицается, то закон лишен правового характера и является полностью неправовым (Радбрух). Одним из неотъемлемых прав человека является то, что он не должен быть лишен жизни без суда. На этом принципе права основано до сих пор действующее положение о создании военно-полевых судов от 15 февраля 1945 года. В связи с этим так называемый «приказ о бедствии» (Katastrophenbefehl) не имеет законной силы. Он не является правовой нормой и его соблюдение было бы объективно противоправным»Решение Федерального верховного суда от 12 июля 1951 года. BGH, 12.07.1951 – III ZR 168/50..
В двух процессах 1952 года, в которых к ответственности за содействие транспортировке евреев в концлагеря были привлечены сотрудники Гестапо и полиции, Федеральный верховный суд также постановил, что нацистские законы, допускающие ограничения личных свобод, не были обязательными к исполнению и потому не могли быть использованы в качестве оправдательной основы, даже по вопросу об отсутствии у подсудимых преступных намерений. В решении суда говорилось, что
«свобода государства определять, что должно являться правовым, а что неправовым в пределах его территории, не является неограниченной». «Несмотря на все различия в национальных правовых системах, – следовало в судебном решении, – в сознании всех цивилизованных народов существует основная область справедливости, которая в соответствии с общей правовой убежденностью не может быть нарушена ни законом, ни какими-либо иными административными мерами»Постановление Федерального верховного суда ФРГ по делу о депортации вюртембергских евреев в период Третьего рейха от 29 января 1952 года. BGH, 29.01.1952 – 1 StR 563/51..
В более позднем решении 1968 года по гражданскому делу о наследовании Федеральный конституционный суд ФРГ (Bundesverfassungsgericht, BVerfG) поддержал данный подход, постановив, что нацистские «правовые» нормы и распоряжения, в частности, распоряжение о потере германского подданства и имущества «с перемещением своего обычного местопребывания за границу», «настолько очевидно противоречили основным принципам справедливости, что если бы судья пожелал применить [эти меры] или признать их правовые последствия, он стал бы вершить несправедливость вместо правосудия». По решению суда «Одиннадцатое распоряжение к Закону о гражданине Рейха от 25 ноября 1941 года достигло такого невыносимого уровня противоречия со справедливостью, что должно было с самого начала считаться недействительным»Решение 2-го Сената Федерального конституционного суда ФРГ от 14 февраля 1968 года. BVerfG, 14.02.1968 – 2 BvR 557/62..
Несмотря на эти решения высокий барьер запрета обратного действия законов продолжал сохранятся в ФРГ и был перенесен в Договор об объединении с ГДР от 31 августа 1990 года. В приложении к Договору отдельно оговаривалось, что при уголовном преследовании правонарушителей периода ГДР органы юстиции ФРГ должны опираться на законодательство, действовавшее в момент их свершения на территории ГДР, а не на законодательство ФРГ, за исключением случаев, когда последнее мягче«В Договоре об объединении от 31 августа 1990 года во взаимосвязи с Законом о Договоре об объединении от 23 сентября 1990 года предусмотрено, что согласно переходным положениям Уголовного кодекса (разделы с 315 по 315(c) Закона о введении в действие Уголовного кодекса (Einfuhrungsgesetz in das Strafgesetzbuch) применимым законом в принципе является закон места, где было совершено правонарушение (Tatortrecht). Это означает, что в отношении деяний, совершенных гражданами ГДР на территории ГДР, применимым в принципе является закон ГДР. В силу положений § 3 статьи 2 Уголовного кодекса, закон ФРГ может быть применен, только если он является более мягким, чем закон ГДР». См. Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Штрелец, Кесслер и Кренц против Германии» (Жалобы NN 34044/96, 35532/29 и 44801/98). Пер. Ю. Берестнева и Е. Крючковой. Страсбург, 22 марта 2001 года. Кениг, Хельмут. Op. cit. С. 66..
Из-за отказа снятия высокого барьера запрета обратного действия применительно к законам, принятым при коммунистической диктатуре ГДР, судебная система в 1990-е годы столкнулась с теми же трудностями и препятствиями, которые осложняли юридическую проработку нацистской диктатуры со времени основания Федеративной Республики. В ситуации отсутствия четких положений в Договоре об объединении и в национальном законодательстве судьям приходилось вырабатывать решения на основании прежнего международного и внутригерманского опыта по привлечению к ответственности виновных в массовых нарушениях прав человека.
Подобные разбирательства в объединенной Германии были сосредоточены на ряде правонарушений, среди которых, однако, выделялись дела об убийстве перебежчиков на германо-германской границе (37%), а также случаи извращения правосудия (Rechtsbeugung), когда неправосудные решения судей и прокуроров ГДР становились причиной длительных сроков заключения или смерти невинных людей (24%)Хотя немецкий термин Rechtbeugung охватывает все формы правоприменения, для обозначения правонарушений судей и прокуроров ГДР в данной статье будет использоваться понятие «извращение правосудия».. Кроме того, судебные расследования проводились в отношении преступлений, совершенных сотрудниками МГБ ГДР (похищения людей, убийства или покушения на убийства, нелегальные прослушки и видеонаблюдение, перлюстрация почты и пр.), а также таких правонарушений как фальсификация результатов выборов; жестокое обращение с заключенными; нарушение служебных полномочий и коррупция (например, вымогательство имущества лиц, получивших разрешение покинуть ГДР); ложные доносы, повлекшие политически мотивированные преследования и другие виды наказаний; распространение и использование допинговых препаратов; экономические преступления; шпионаж и проч.Marxen, Klaus; Werle, Gerhard; Schäfter, Peter. Die Strafverfolgung von DDR-Unrecht – Fakten und Zahlen. Hrsg.: Stiftung zur Aufarbeitung der SED-Diktatur. Berlin, 2007. S. 8, 55. Marxen, Klaus; Werle, Gerhard. Die strafrechtliche Aufarbeitung von DDR-Unrecht – Eine Bilanz. Berlin, Walter de Gruyter Verlag, 1999.
Также как и борьба за сохранение архивов, уголовные преследования ответственных за государственные преступления были начаты еще до объединения Германии, в последний год существования ГДР. 18 ноября 1989 года еще подконтрольный СЕПГ парламент учредил специальный комитет, которому было поручено расследовать случаи злоупотреблений должностными полномочиями, коррупции, а также фальсификации результатов выборов. 22 ноября сотрудник полиции был приговорен к году и двум месяцам тюрьмы за жестокое избиение гражданина ГДР, а в декабре несколько членов Политбюро ЦК СЕПГ и партийных чиновников региональных отделений были взяты под стражу. Первые процессы касались главным образом коррупции партийных лидеров, фальсификации результатов выборов и фактов растраты имущества. Обвинения были предъявлены в 180 случаях и привели к расследованиям в отношении 124 человек, из которых, по крайней мере, 42 были временно взяты под стражу. 41 случай дошел до суда, и до октября 1990 года суды ГДР успели вынести приговоры в отношении 26 обвиняемыхТам же. S. 11, 12..
После мартовских парламентских выборов, в ходе второго пленарного заседания Народной палаты ГДР 12 апреля 1990 года, обсуждалась необходимость уголовного преследования государственных преступлений, и важность этих мер была признана всеми парламентскими группами. Эта решимость привлечь виновных к ответственности была также подчеркнута восточногерманской делегацией в ходе переговоров об условиях объединения двух стран летом 1990 года. Как следствие этого, мандат на уголовные преследование был закреплен в Договоре об объединении, вступившем в силу 3 октября 1990 годаOffe, Claus; Poppe, Ulrike. Transitional Justice in the German Democratic Republic and in Unified Germany. In: Elster, Jon (ed.) Retribution and Reparation in the Transition to Democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 260..
Хотя запрет обратного действия в Договоре сохранялся, в нем специально оговаривалось продление срока давности для преступлений, которые были наказуемы по восточно-германскому Уголовному кодексу, но, в силу позиции официальных властей, не были расследованы до краха коммунистического режима. В сентябре 1993 года Бундестагом был принят закон, по которому срок давности для правонарушений, влекущих наказание в виде лишения свободы сроком до года, был продлен до 31 декабря 1995 года, а для правонарушений, влекущих наказание до пяти лет лишения свободы, – до 31 декабря 1997 годаGesetz zur Verlängerung strafrechtlicher Verjährungsfristen vom 27.09.1993. (BGBl. I, S. 1657).. 22 декабря 1997 года срок давности по подобным преступлениям был вновь продлен до 2 октября 2000 года. Срока давности по убийствам с отягчающими обстоятельствами в ФРГ не существует, а в случае отсутствия отягчающих обстоятельств срок давности составляет 20 лет.
В 1994 году было создано Центральное следственное управление полиции по расследованию правительственных и партийных преступлений (Zentrale polizeiliche Ermittlungsstelle für Regierungs- und Vereinigungskriminalität, ZERV). 300 следователей управления под руководством бывшего начальника полиции Зaпaдного Берлинa Мaнфреда Киттлaуса должны были проводить соответствующие следственные действия до 1999 года, а по результатам расследований уголовные дела возбуждались второй Прокуратурой (Staatsanwaltschaft II, StA II) – также специально созданным органом, к работе в котором с 1 октября 1994 года были привлечены 65 прокуроров под руководством главного прокурора Берлина Кристофа Шефгена.
(1) Дела об убийствах на германо-германской границе
Для большинства немцев государственные преступления режима ГДР ассоциировались, в первую очередь, с убийствами мирных граждан на границе при попытке бегства на Запад. Убийства перебежчиков воспринимались как основное воплощение несправедливости восточногерманской репрессивной системы, выезд из которой был закрыт для абсолютного большинства граждан. Попытки же покинуть страну в ГДР жестко пресекались, а инциденты на границе тщательно скрывались. Точное число погибших на границе перебежчиков до сих пор окончательно неизвестно. По данным исследовательского проекта, проводимого с 2005 года потсдамским Центром современной истории (Zentrum für Zeithistorische Forschung Potsdam) совместно с Мемориалом Берлинской стены (Gedenkstätte Berliner Mauer), с 13 августа 1961 года до 9 ноября 1989 года у Берлинской стены погибло по крайней мере 136 человек. Хотя достоверных сведений об общем количестве жертв на германо-германской границе не существует, разные источники называют цифры от нескольких сотен до 1 000 погибшихOffe, Claus; Poppe, Ulrike. Op. Cit. P. 266..
В ФРГ еще в 1961 году, после возведения Берлинской стены, было создано специальное Бюро регистрации политических преступлений (Zentrale Beweismittel- und Dokumentationsstelle der Landesjustizverwaltungen, ZESt). Организованное по аналогии с Центральным ведомством управлений юстиции земель ФРГ по расследованию национал-социалистических преступлений (Zentrale Stelle der Landesjustizverwaltungen zur Aufklärung nationalsozialistischer Verbrechen), действовавшем с 1958 года в Людвигсбурге, Бюро в г. Зальцгиттер должно было регистрировать случаи, когда пограничники ГДР открывали стрельбу по безоружным беглецам, а также другие серьезные нарушения прав восточногерманских граждан. Таким образом, инициатор создания ведомства Вилли Брандт, занимавший в ту пору пост мэра Западного Берлина, планировал заложить «организационную основу для всеобъемлющего и единого федерального уголовного преследования руководства СЕПГ за его преступления»Цит. по: Brandt, Willy. Berlin bleibt frei. Politik in und für Berlin 1947-1966. Bearb. von Siegfried Heimann. Berliner Ausgabe; Bd. 3. Bonn: J.H.W. Dietz Nachf. 2004. S. 54..
После объединения Германии судебные процессы по делам об убийствах на германо-германской границе велись как в отношении непосредственных исполнителей преступлений – пограничников, стрелявших в беглецов, так и высокопоставленных функционеров СЕПГ и генералов Народной армии, ответственных за создание и функционирование пограничного режима. Последний процесс по данным делам завершился в 2004 году, всего приговоры были вынесены 267 обвиняемым.
 |
 |
 |
Суды над пограничниками ГДР. Чтобы остановить бесконечный поток перебежчиков, 13 августа 1961 года граница между Восточной и Западной Германией была фактически закрыта в одностороннем порядке: была возведена Берлинская стена, и вдоль всей германо-германской границы были усилены меры безопасности, установлены противопехотные мины и системы автоматической стрельбы. Как правило беглецы из ГДР пытались перебраться через пограничные установки или переплыть границу в местах, где она проходила через воды, разделявшие восточный и западный Берлин. В тех случаях, когда люди гибли в результате применения пограничниками огнестрельного оружия, это происходило приблизительно так: поздней ночью пограничники замечали, как человек или группа лиц пытались пересечь границу – по суше или вплавь по реке. После предупредительных сигналов и выстрелов, солдаты открывали по перебежчикам огонь из автоматического оружия на поражение. Все случаи имели некоторые общие черты: во-первых, пограничники ежедневно получали указания, что ни при каких обстоятельствах беглецы не должны успеть пересечь границу – в крайнем случае они должны быть «уничтожены»; во-вторых, инциденты должны были храниться в строгой тайне, даже ценой жизни перебежчиков; в-третьих, пограничники, успешно предотвратившие побеги, удостаивались впоследствии официальных похвал, отмечались премиями и наградамиGeiger, Rudolf. The German Border Guard Cases and International Human Rights // European Journal of International Law, Vol. 9, 1998. P. 542..
Хотя, стреляя по безоружным людям, солдаты погранвойск выполняли приказы или следовали инструкциям, после объединения страны именно исполнители преступлений первыми предстали перед немецкими судами. Первый такой процесс был начат 2 сентября 1991 года в отношении пограничников, обвинявшихся в убийстве 20-летнего Криса Гефроя, ставшего последней жертвой пограничного режима ГДР и погибшего всего за несколько месяцев до падения Берлинской стены – 5 февраля 1989 года.
Вынося приговор по данному делу 20 января 1992 года, судья Берлинского земельного суда (Landgericht Berlin) Теодор Зайдель, цитируя «формулу Радбруха», подчеркнул, что нельзя уважать законы режима, лидеры которого «не пользовались никакой легитимацией» (durch nichts legitimiert waren). По мнению суда, правовые стандарты ГДР «грубо противоречили общепризнанным основам верховенства права», поэтому оправдательные аргументы обвиняемых, что они «просто выполняли приказ», стреляя по безоружным людям, являлись неубедительными. «Даже в бывшей ГДР, – заключил судья, – справедливость и гуманность понимались и рассматривались в качестве идеалов». Таким образом, солдаты должны были признать аморальность своих действий: «Стрельба на поражение в тех, кто просто хотел покинуть территорию бывшей ГДР, являлась преступлением против основных норм этики и принципов человеческого общества». Судья также отметил, что, цитируя Радбруха, он проводит непрямую параллель с нацистским режимом, при этом признавая, что преступления национал-социалистов были обширнее, чем преступления режима ГДР. «Тем не менее, – добавил он, – суд не сомневается в правильности следования в данном случае подобному правовому подходу, так как защита человеческой жизни имеет общее значение и не может зависеть от определенного количества убийств»Приговор Берлинского земельного суда от 20 января 1992 года. LG Berlin, 20.01.1992 – (532) 2 Js 48/90 (9/91)..
Суд приговорил первого пограничника, стрелявшего в Гефроя, к трем с половиной годам лишения свободы без права на условно-досрочное освобождение, второй обвиняемый был осужден на два года условно как соучастник, еще двое были оправданыТам же.. 25 марта 1993 года пятый Сенат по уголовным делам Федерального верховного суда Германии в Лейпциге изменил приговор обвиняемым, полностью отменив решение в отношении одного из них и вынеся условный приговор в отношении второго. Суд основал свое решение на действовавшем в ГДР законодательствеРешение Федерального верховного суда от 25 марта 1993 года. BGH, 25.03.1993 – 5 StR 418/92..
Второй судебный процесс начался 18 декабря 1991 года и стал прецедентным для всех последующих разбирательств. Ответчиками по данному делу выступили двое пограничников, застреливших в ночь на 1 декабря 1984 года 20-летнего Михаэля Шмидта, пытавшегося бежать через стену в Западный Берлин. Эта попытка почти увенчалась успехом: беглец успел подняться по стене с помощью привезенной лестницы, но был замечен двумя пограничниками, которые после окрика и нескольких предупредительных выстрелов в воздух, открыли стрельбу из автоматов. Раненый в спину и колено, Шмидт упал с лестницы, после чего двое других солдат перетащили его к сторожевой башне. Несмотря на неоднократные просьбы о медицинской помощи, раненый был оставлен без внимания. Поскольку инцидент должен был держаться в строгом секрете, никто из гражданских лиц или сотрудников чрезвычайных служб не был поставлен в известность. Только через два часа Шмидт был доставлен в полицейскую больницу, где вскоре скончался от полученных ран.
В свою защиту на суде подсудимые утверждали, что их действия были оправданы по законам ГДР, действовавшим в момент инцидента. Они ссылались на пункт 2 раздела 27 Закона о государственных границах ГДР, согласно которому пограничники имели право применять огнестрельное оружие, «когда нужно [было] предотвратить неминуемое совершение или продолжение совершения правонарушения»Gesetz über die Staatsgrenze der DDR vom 25. März 1982. Quelle: Gesetzblatt der DDR, 1982 I. S. 197-202.. Пересечение стены с помощью специального инструмента (в данном случае лестницы), считалось по законам ГДР уголовным правонарушением.
Председательствовавшая в процессе судья Берлинского земельного суда Ингеборг Теппервайн и ее коллеги избрали подход и аргументацию, отличные от тех, к которым прибегали участники первого судебного процесса. В своем решении от 5 февраля 1992 года суд обратился к Закону о государственных границах ГДР 1982 года, чтобы доказать, что каждый из подсудимых превысил свои полномочия в применении огня на поражение в рамках внутреннего восточногерманского законодательства. Суд признал, что Уголовный кодекс ГДР давал солдатам право использовать некоторые решительные меры для предотвращения незаконного пересечения границы. Тем не менее, восточногерманской кодекс, как и кодекс ФРГ, требовал, чтобы средства, используемые для предотвращения преступления, были соразмерны совершаемому преступлению. В этом отношении, по мнению суда, «бегство одного безоружного человека, не представлявшего никакой очевидной опасности для других лиц или предметов», не могло рассматриваться как достаточно серьезное нарушение, чтобы оправдать применение силы со смертельным исходом. Кроме того, в Законе о государственных границах ГДР было указано, что пограничники должны были стремиться «сохранить человеческую жизнь, если это возможно» (раздел 27.5). Таким образом, было бы разумно ожидать, что для выполнения своих должностных обязанностей солдаты изберут «наиболее мягкое средство» из имевшихся в наличии – например, «один целенаправленный выстрел в ноги»Приговор Берлинского земельного суда от 5 февраля 1992 года. LG Berlin, 05.02.1992 – (518) 2 Js 63/90 KLs (57/91). Цит. по: McAdams, James A. The Honecker Trial: The East German Past and the German Future // The Review of Politics, Vol. 58, No. 1, 1996. P. 64..
Несмотря на то, что 5 февраля 1992 года обвиняемые были признаны судом виновными в превышении служебных полномочий, оба они были приговорены лишь к условным срокам: первый – к одному году и девяти месяцам, второй – к одному году и шести месяцам лишения свободы условно. Хотя суд признал, что выполнение приказов начальства не могло являться оправданием преступного действия, судья подчеркнула, что двое солдат действовали в условиях, препятствовавших полностью независимому действию с их стороны:
«Не эгоизм или преступная энергия» лежали в основе преступления, но «обстоятельства, на которые они не имели никакого влияния, такие, как политическое и военное противостояние в разделенной Германии [и] особые условия в бывшей ГДР»Там же. Cм. также: Решение Берлинского земельного суда от 5 февраля 1992 года. LG Berlin, 05.02.1992 – (518) 2 Js 63/90 KLs (57/91)..
3 ноября 1992 года Федеральный верховный суд согласился с судом первой инстанции в части обвинения в убийстве и отклонил довод защиты, что статья 27 Закона о государственных границах ГДР могла являться достаточной основой для оправданияРешение Федерального верховного суда от 3 ноября 1992 года. BGH, 03.11.1992 – 5 StR 370/92.. В своем решении Верховный суд также сослался на международно-правовые акты при оценке законодательства ГДР. В частности, по мнению суда, раздел 27.2 Закона о государственных границах в интерпретации властей ГДР был несовместим со статьями 6 и 12 МПГПП. Статья 12.2 Пакта предусматривает, что «[к]аждый человек имеет право покидать любую страну, включая свою собственную», и допускает ограничения на осуществление этого права лишь в исключительных обстоятельствахСтатья 12.3 МПГПП гласит: «Упомянутые выше права не могут быть объектом никаких ограничений, кроме тех, которые предусмотрены законом, необходимы для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения или прав и свобод других и совместимы с признаваемыми в настоящем Пакте другими правами».. Суд постановил, что пограничный режим ГДР в том виде, в котором он существовал, был несовместим с этим правом, поскольку по восточногерманскому законодательству возможность покидать страну являлась не правилом, а исключением. Кроме того суд утверждал, что пограничный режим нарушал статью 6.1 МПГПП, который предусматривает, в частности, что «никто не может быть произвольно лишен жизни». В соответствии с законодательством ГДР, как оно интерпретировалось в то время, побег гражданина через границу должен был быть предотвращен любой ценой, даже ценой жизни беглеца. В связи с этим суд отметил тенденцию во многих странах мира к ограничению полномочий органов государственной власти в применении огнестрельного оружия. Суд также процитировал замечание общего порядка 6.3 Комитета по правам человека ООН, в соответствии с которым «обстоятельства, при которых государственные органы могут лишить кого-то жизни должны быть строго определены и ограничены законом»General Сomment No. 6: Article 6.3 (Right to life). Sixteenth session (1982).. Суд пришел к выводу, что лишение человека жизни являлось произвольным в тех случаях, когда беглецы не имели при себе оружия и не создавали ни для кого опасности, поскольку предотвращение побега в подобных случаях было необходимо лишь для воспрепятствования новым попыткам покинуть странуGeiger, Rudolf. The German Border Guard Cases and International Human Rights // European Journal of International Law. Vol. 9, 1998. P. 540–549..
Cуды над руководством ГДР. Система правосудия объединенной Германии не ограничилась разбирательствами в отношении непосредственных исполнителей преступлений: перед судом также предстали люди, отдававшие приказы и ответственные за создание пограничного режима. Наиболее резонансными в этой связи стали процессы против бывших членов Национального совета обороны, против бывших членов Политбюро ЦК СЕПГ и против бывших генералов погранвойск ГДР.
 |
Процесс по делу Национального совета обороны ГДР. В рамках первого разбирательства в отношении членов Национального совета обороны, на которых возлагалась первоочередная политическая ответственность за пограничный режим и, следовательно, за убийство перебежчиков на границе, изначально перед судом должны были предстать шестеро обвиняемых. Среди них – Генеральный секретарь СЕПГ Эрик Хоннекер, бывший премьер‑министр Вилли Штоф и министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке. Другими обвиняемыми по данному делу являлись последний министр обороны ГДР Хайнц Кесслер, бывший начальник Главного штаба Национальной народной армии Фриц Штрелец и бывший председатель Зульского окружного комитета СЕПГ Ганс Альбрехт.
В 1991 году судебные власти Германии выдали ордер на арест Эрика Хонеккера в связи с расследованием преступной практики стрельбы без предупреждения по гражданам ГДР, пытавшимся пересечь границу. Кроме того, Хонеккер обвинялся в злоупотреблении властью и хищении государственной собственности. Однако в тот момент бывшему генсеку удалось скрыться от правосудия в Советском Союзе при поддержке Михаила Горбачева. После смены власти в России, 30 июля 1992 года, Хонеккер был выдворен обратно в Германию, где был вынужден предстать перед судом. В ноябре 1992 года в Берлинском земельном суде состоялись первые слушания по делу Хонеккера, Штофа и Мильке. Однако вскоре судебные разбирательства в отношении данных ответчиков были прекращены из-за их слабого здоровья и/или преклонного возраста. Хонеккер эмигрировал в Чили, где скончался от рака 29 мая 1994 года. Многолетный глава МГБ Эрих Мильке был осужден лишь по другому делу об убийстве в 1931 году двух офицеров полиции и приговорен к шести годам лишения свободы.
Остальные члены Национального совета обороны ГДР, обвиняемые по данному делу, – Кесслер, Штрелец и Альбрехт – 16 сентября 1993 года были признаны Берлинским земельным судом ответственными за гибель нескольких человек в возрасте от 18 до 28 лет, пытавшихся покинуть территорию ГДР в период с 1971 по 1989 год путем пересечения границы между двумя германскими государствами. Суд пришел к заключению, что погибшие стали жертвами противопехотных мин, установленных вдоль германо-германской границы, или же огня, открытого по ним восточно-германскими пограничниками. Все приказы министра обороны, включая и те, которые касались использования огнестрельного оружия на границе, основывались на решениях Национального совета обороны. Пограничникам был отдан приказ защищать границу ГДР любой ценой, даже если это могло привести к гибели так называемых «нарушителей границы» (Grenzverletzer). Суд также отметил, что восточно-германские власти в своей практической деятельности намеренно выходили за рамки формулировок статутного права, письменных приказов и должностных инструкций. При этом также игнорировались положения, касающиеся использования огнестрельного оружия на границе. Для пограничников имело значение не писаное право, а то, что им внушали в процессе их обучения, политической подготовки и повседневной службы. Приказ, который в действительности получали пограничники, гласил: «Подразделение […] обеспечивает безопасность Государственной границы ГДР […] его обязанность заключается в том, чтобы не допускать нарушения границы, подвергать аресту нарушителей границы или уничтожать их и защищать государственную границу любой ценой…». В случае успешного пересечения границы в отношении находившихся в наряде пограничников военный прокурор проводил расследованиеЦит. по: Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Штрелец, Кесслер и Кренц против Германии» (Жалобы NN 34044/96, 35532/29 и 44801/98). Пер. Ю. Берестнева и Е. Крючковой. Страсбург, 22 марта 2001 года..
В соответствии с нормами уголовного права, применявшегося в ГДР во время совершения процессуальных действий, Берлинский земельный суд признал Кесслера, Штрелеца и Альбрехта виновными в подстрекательстве к убийству (Anstiftung zum Totschlag), постановив, что они не могут оправдать свои действия ссылкой на раздел 27.2 Закона о государственных границах ГДР, который на практике использовался для оправдания уничтожения перебежчиков с помощью огнестрельного оружия, систем автоматической стрельбы и противопехотных мин. Согласно постановлению суда, государственная практика, санкционированная сверху, являлась «вопиющим и недопустимым нарушением норм правосудия и прав человека, защищаемых международным правом»Там же..
Суд приговорил Хайнца Кесслера к семи с половиной годам, Фрица Штрелеца к пяти с половиной годам и Ганса Альбрехта к четырем с половиной годам тюремного заключения. В своем решении суд применил принцип, сформулированный в Договоре об объединении, согласно которому в отношении действий, совершенных гражданами ГДР на территории ГДР, применимо право ГДР, а право ФРГ применяется только в тех случаях, когда оно является более мягким. В данном случае, правовой основой для осуждения заявителей являлось уголовное право ГДР, применявшееся во время совершения упомянутых действий, но вынесенные приговоры оказались менее суровыми в силу принципа применения более мягкого права, каковым являлось право ФРГТам же..
Федеральный верховный суд согласился с приговором и его обоснованием, а в случае Альбрехта повысил меру наказания до пяти лет лишения свободы. 24 октября 1996 года Федеральный конституционный суд отклонил жалобы осужденных, постановив, что приговоры не противоречат конституцииРешение Федерального конституционного суда от 24 октября 1996 года. BverfG, 24.10.1996 – 2 BvR 1851/94.. Данное решение суда содержало важные выводы, касающиеся запрета обратного действия и проблемы несправедливого закона. Суд, в частности, отметил, что
«строгий запрет обратного действия закона, закрепленный в пункте 2 статьи 103 Основного закона, находит свое конституционное основание (rechtsstaatliche Rechtfertigung) в особом фундаменте доверия, который поддерживают уголовные законы, если они были введены в действие демократической законодательной властью, обязанной уважать основные права граждан». Однако, по мнению суда, «этот особый фундамент доверия не срабатывает в тех случаях, когда […] государство законом определяет некоторые действия как серьезные уголовные преступления и в то же время исключает возможность применения наказания, давая основания для оправдания некоторых из этих действий и даже требуя и поощряя их, несмотря на положения писаного права, и таким образом грубо нарушая права человека, признанные международным сообществом. Таким образом, носители государственной власти создали на государственном уровне антиправовую систему, которая могла существовать только до тех пор, пока фактически существует государственная власть, которая ее породила»Там же..
Федеральный конституционный суд сослался на труды Густава Радбруха, а также на международные соглашения в области прав человека, фактически дополнившие «формулу Радбруха» более конкретными оценочными критериями и создавшие основу для определения, когда государство нарушает права человека в соответствии с нормами мирового правового сообщества. Таким образом, суд признал возможность исключения из закона обратного действия, «в тех случаях, когда позитивное право в недопустимой степени не согласуется со справедливостью». Сославшись на постановление Федерального конституционного суда от 14 февраля 1968 года, суд привел в пример период национал-социалистического правления, который «показал, что законодательная часть способна навязывать с помощью закона явное «зло» […], так что, в тех случаях, когда норма закона в недопустимой степени не согласуется со справедливостью, она с самого начала не должна применяться». Точно также «оправдание, которое ставит запрет на пересечение границы выше права на жизнь, не должно иметь юридической силы по причине того, что оно явно и в недопустимой мере нарушает нормы справедливости и прав человека, защищаемые международным правом. Рассматриваемое нарушение настолько серьезно, что является посягательством на правовые концепции, касающиеся ценности и достоинства человеческой личности, которые являются общими у всех народов. В таких случаях позитивное право должно уступить место справедливости»Цит. по: Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Штрелец, Кесслер и Кренц против Германии» (Жалобы NN 34044/96, 35532/29 и 44801/98). Пер. Ю. Берестнева и Е. Крючковой. Страсбург, 22 марта 2001 года..
Процесс Политбюро. Второй громкий процесс начался в 1995 году против бывших членов Политбюро ЦК СЕПГ. По мнению прокуратуры, руководители бывшей ГДР занимали достаточно высокие посты, чтобы содействовать либерализации пограничного режима ГДР, но не сделали этого. Обвиняемыми по данному делу выступили последний генеральный секретарь СЕПГ и председатель Государственного совета ГДР Эгон Кренц, бывший главный редактор газеты Neues Deutschland Гюнтер Шабовски и бывший министр машиностроения Гюнтер Кляйбер. Как бывшие члены Политбюро ЦК СЕПГ (а Кренц еще и член Национального совета обороны, а также ответственный секретарь ЦК по вопросам безопасности), обвиняемые должны были предстать перед судом в качестве лиц, несущих ответственность за пограничный режим ГДР. Обвинения по данному делу были также предъявлены бывшим членам Политбюро Эриху Мюккенбергеру, Курту Хагеру, Хорсту Долусу и Гарри Тишу, однако из-за преклонного возраста или слабого здоровья подозреваемых судебные разбирательства в отношении них были прекращены.
Решением от 25 августа 1997 года Берлинский земельный суд признал Кренца, Шабовски и Кляйбера виновными в гибели четырех молодых людей, пытавшихся покинуть территорию ГДР в период с 1984 по 1989 год. Суд приговорил Эгона Кренца к шести с половиной годам тюремного заключения, а Гюнтера Шабовски и Гюнтера Кляйбера к трем годам за преднамеренное убийство в качестве основного косвенного исполнителя (Totschlag in mittelbarer Taterschaft).
В ноябре 1999 года Федеральный верховный суд поддержал по всем пунктам решение Берлинского земельного суда, не приняв доводы защиты, ссылавшейся, в частности, на статьи Основного закона и на принцип неприменения обратного действия законов, касающихся уголовных преступлений. 12 января 2000 года коллегия из трех судей Федерального конституционного суда отказалась принять к рассмотрению жалобу Кренца, сославшись, в частности, на решение от 24 октября 1996 годаТам же..
Все обвиняемые, приговоренные к лишению свободы, отбыли лишь часть срока и были досрочно освобождены из-под стражи. Кренц, который начал отбывать наказание 13 января 2000 года, провел в заключении в условиях полутюремного режима (offener Strafvollzug) четыре года вместо шести с половиной лет. 18 декабря 2003 года он был досрочно освобожден из берлинской тюрьмы «ввиду малой вероятности повторения преступления». И Шабовски (с декабря 1999 года), и Кляйбер (с 18 января 2000 года) провели в заключении только год: вскоре после взятия под стражу они подали прошения о помиловании, в которых полностью признали свою вину и осудили режим ГДР. В сентябре 2000 года правящий бургомистр Берлина Эберхард Дипген принял решение об их помиловании, в результате чего Кляйбер был выпущен на свободу 6 сентября, а Шабовски 2 декабря того же года.
Процесс над генералами. В рамках другого громкого процесса 27 октября 1995 года перед Берлинским земельным судом предстали шестеро бывших генералов пограничных войск ГДР: бывший командующий погранвойск ГДР, генерал-полковник Национальной народной армии в отставке Клаус-Дитер Баумгартен, а также его заместители, бывшие генералы погранвойск Гюнтер Габриель, Карл Леонхарт, Герхард Лоренц, Дитер Тайхман и Хайнц-Оттомар Тиме.
10 сентября 1996 года суд признал Баумгартена виновным в убийстве и покушении на убийство в ряде случаев, имевших место в период с 1980 по 1989 год, приговорив его к лишению свободы на срок шесть с половиной лет. Суд пришел к выводу, что Баумгартен был ответственен за убийство или за попытку убийства лиц, которые были застрелены пограничниками или подорвались на минных заграждениях, пытаясь пересечь границу между бывшей ГДР и ФРГ. 30 апреля 1997 года Федеральный верховный суд отклонил апелляцию Баумгартена, а Федеральный конституционный суд отклонил его конституционную жалобу 21 июля 1997 года, постановив, что предыдущие решения суда не нарушили его конституционных прав. Остальные обвиняемые были также приговорены к наказанию в виде лишения свободы от трех лет и трех месяцев до трех лет и девяти месяцев.
18 августа 1995 года в уголовной палате Берлинского земельного суда начался другой процесс против девяти генералов бывшей Народной армии ГДР и одного адмирала морского флота. Поскольку шестеро обвиняемых смогли добиться прекращения в отношении них производства по данному делу (по состоянию здоровья), в результате приговор суда от 30 мая 1997 был вынесен оставшимся четырем подсудимым – бывшему заместителю министра обороны и начальнику по вооружениям и технологиям полковнику в отставке Йоахиму Гольдбаху, бывшему главе кадровой администрации генерал-лейтенанту в отставке Харальду Людвигу, бывшему главному инспектору Народной армии ГДР генерал-лейтенанту в отставке Хайнцу Хандке, а также последнему начальнику гражданской обороны генерал-полковнику в отставке Эриху Петеру. Все они были признаны виновными в убийствах и приговорены к довольно умеренным срокам тюремного заключения: Гольдаб и Людвиг к трем годам и трем месяцам, Хандке к двум годам и десяти месяцам. Петер был приговорен к году и десяти месяцам условноFricke, Karl Wilhelm. „Grenzverletzer sind festzunehmen oder zu vernichten“. Zur Ahndung von Tötungsdelikten an Mauer und Stacheldraht // Die politische Meinung Nr. 381/August 2001, S. 15..
Всего по данным Берлинской прокуратуры на 2004 год перед Берлинским земельным судом предстали 246 человек в 112 процессах, в ходе которых примерно половина обвиняемых была оправдана, а 132 были приговорены к условным или реальным срокам лишения свободы. Среди них – 10 руководящих членов СЕПГ, 42 – представителей военного командования, и 80 пограничников. Перед судом в г. Нойруппин предстал 31 обвиняемый в 19 процессах, из них 19 человек были приговорены к условным срокам заключенияBräutigam, Hansgeorg. Die Toten an der Berliner Mauer und an der innerdeutschen Grenze und die bundesdeutsche Justiz. Versuch einer Bilanz // Deutschland Archiv 37, 2004. S. 975..
Жалоба в Европейский суд по правам человека. Некоторые из осужденных бывших членов Национального совета обороны и Политбюро ЦК СЕПГ ГДР, а именно Кесслер, Штрелец и Кренц, обратились с жалобой в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге. Осужденные утверждали, что действия, за которые они были привлечены к ответственности, не являлись правонарушениями в то время, когда они были совершены в соответствии с внутренним и международным законодательством, и что по этой причине их осуждение немецкими судами являлось нарушением пункта 1 статьи 7 ЕКПЧ (то есть нарушало запрет обратного действия).
Однако, рассмотрев данную жалобу, суд пришел к заключению, что государственная практика ГДР была поставлена выше полномочий юстиции режима СЕПГ, грубо нарушавшего права своих граждан на жизнь и свободу перемещения. Более того, суд установил личную ответственность заявителей за «широкое несоответствие законодательства ГДР практике государства»: «Занимая очень высокие посты в государственном аппарате, они явно не могли не иметь представления о Конституции ГДР и законодательстве ГДР или о международных обязательствах страны и критике ее режима охраны границы, которая звучала в международных кругах. Более того, они сами осуществляли или поддерживали этот режим, дополняя законы, публиковавшиеся в Official Gazzette ГДР, секретными приказами и служебными инструкциями об укреплении и совершенствовании установок по защите границы и о применении огнестрельного оружия. В приказе о его использовании, который был дан пограничникам, они настаивали на необходимости защищать границы ГДР «любой ценой» и арестовывать «нарушителей границы» или «уничтожать» их»Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Штрелец, Кесслер и Кренц против Германии» (Жалобы NN 34044/96, 35532/29 и 44801/98). Пер. Ю. Берестнева и Е. Крючковой. Страсбург, 22 марта 2001 года.. «Действия заявителей как отдельных лиц были определены как уголовно наказуемые статьей 95 Уголовного кодекса ГДР, которым уже было предусмотрено в его редакциях 1968 и 1977 года следующее: «Всякий, кто своим поведением нарушает основные права человека, […] не может ссылаться на закон, приказ или письменную инструкцию; он несет за это уголовную ответственность». Поэтому суд пришел к выводу, что «заявители несут личную ответственность за рассматриваемые действия», а также «прямую ответственность за положение, которое сложилось на границе между двумя германскими государствами с начала 1960-х годов до разрушения Берлинской стены в 1989 году»Там же..
Кроме того, суд высказал мнение, что «для государства, руководствующегося верховенством права, возбуждение уголовных дел против лиц, которые совершили преступления при прежнем режиме, является законным. Точно так же и суды такого государства, заняв место тех, которые существовали прежде, не могут подвергаться критике за применение и толкование правовых положений, действовавших во время совершения каких-либо действий, в свете принципов, которыми руководствуется каждое правовое государство». На основании этих выводов 22 марта 2001 года ЕСПЧ четырнадцатью голосами против трех признал приговоры немецких судов законными.
(2) Процессы по делам об извращении правосудия
По обвинениям в извращении правосудия в объединенной Германии был вынесен 181 обвинительный приговор. Среди разбирательств в отношении бывших представителей восточно-германской судебной системы, пожалуй, наибольшее общественное внимание привлекло дело судьи Верховного суда ГДР Ганса Райнварда, обвинявшегося в неправосудном вынесении смертных приговоров четырем обвиняемым. В 1994 году Берлинский земельный суд признал Райнварда виновным в нарушении закона, убийстве и покушении на убийство и приговорил его к трем годам и девяти месяцам лишения свободы. 16 ноября 1995 года Федеральный верховный суд поддержал приговор суда первой инстанции. В своем решении суд подробно изложил принципы, которым руководствовался в деле о смертной казни и представил обоснование наказуемости назначения подобной меры наказания восточно-германскими судьями.
Постановив, что смертная казнь, в принципе, является неприемлемой мерой в современном обществе, представляющей непоправимое и фундаментальное нарушение права на жизнь, суд отметил, что в случае применения данной крайней меры, вынесение и исполнение смертного приговора может быть допущено только в четко определенных исключительных случаях, когда речь идет о наказании за тяжкое правонарушение и вину (как в специфических случаях умышленных убийств). Все остальные случаи, в которых мерой наказания была избрана смертная казнь, должны быть подвергнуты всеобъемлющему критическому анализу, особенно в области политического уголовного правосудия, где риск злоупотреблений наиболее очевиден. Произвольные, грубые нарушения прав человека имеют место, если действие, наказуемое смертной казнью, не было совершено или если подобное наказание несоразмерно тяжести совершенного деяния. Суды ГДР были поэтому обязаны ограничивать применение смертной казни в области политического и уголовного права и ограничивать ее исполнение только случаями серьезных правонарушений. Применение этой крайней санкции не допускалось, если наказуемое деяние не наносило серьезного урона и не причиняло больших страданий. Если судья слепо следовал распоряжениям руководства страны, исполняя их желания, находя лазейки в законе и тем самым нарушая права человека, оставаясь при этом убежденным, что он действует в соответствии с законами государства, впоследствии он не имел права ссылаться на ошибочное намерение. Примечательно, что в своем решении суд также указал на недостаточность юридической проработки прошлого в отношении смертной казни судами послевоенной ФРГ, где подобные дела вообще не рассматривалисьРешение Федерального верховного суда от 16 ноября 1995 года. BGH, 16.11.1995 – 5 StR 747/94..
Кроме того, в своем решении суд впервые указал на три группы ситуаций, в которых можно констатировать извращение правосудия и очевидное грубое нарушение прав человека, отмеченное произволом. Речь шла, во-первых, о случаях, когда состав преступления был произвольно растянут; во-вторых, когда наказание было явно непропорционально деянию, по которому вынесен приговор, и в-третьих, когда имели место серьезные процессуальные нарушения прав человека. В более позднем решении от 22 октября 1996 года (по делу о взятии под стражу семейный пары за намерение принять в 1988 году участие в оппозиционной демонстрации) Федеральный верховный суд подробнее раскрыл возможные ситуации, связанные с извращением правосудия. Так, к первой категории были отнесены дела, в которых правоприменитель, выходя за пределы буквы закона или пользуясь его неопределенностью, до такой степени растягивал состав преступления, что наказание, особенно в виде лишения свободы, должно рассматриваться как очевидная несправедливость. Извращение правосудия налицо и тогда, когда назначенное судом наказание явно несоразмерно тяжести преступления и должно поэтому рассматриваться как вопиющая несправедливость и грубое нарушение прав и свобод человека. К серьезным нарушениям прав человека относится и такая организация процесса, в том числе и уголовного, при которой уголовное преследование и наказание служили не цели осуществления правосудия, а использовались для устранения политических оппонентов или определенных социальных группСм. Решения Федерального верховного суда от 16 ноября 1995 года и 22 октября 1996 года. BGH, 16.11.1995 – 5 StR 747/94. BGH, 22.10.1996 – 5 StR 232/96 DRsp Nr. 1997/430..
Другой громкий процесс над представителями юстиции бывшей ГДР имел отношение к преследованиям известного диссидента и критика восточногерманского режима Роберта Хавеманна (1910 – 1982). Политические преследования Хавеманна в ГДР начались после того, как в 1963/64 учебном году знаменитый ученый-химик, директор Института кайзера Вильгельма по физической химии и электрохимии в Берлине-Далеме, а также бывший член движения Сопротивления во время Второй мировой войны, прочел курс лекций в Гумбольдтовском университете по «Научным аспектам философских проблем», позднее опубликованный в сборнике «Диалектика без догм?» (Dialektik ohne Dogma?). 12 марта 1964 года Хавеманн был исключен из СЕПГ за то, что «под флагом борьбы против догматизма он отошел от линии марксизма-ленинизма и изменил делу рабочих и крестьян». В 1965 году ученому запретили работать по профессии, а 1 апреля 1966 года он был исключен из Академии наук ГДР.
После того, как в 1976 году в открытом письме Хонеккеру Хавеманн выразил протест против изгнания из ГДР известного композитора и исполнителя Вольфа Бирмана, и это обращение было опубликовано в западногерманском журнале Der Spiegel, 26 ноября 1976 года районный суд Фюрстенвальде вынес постановление о заключении Хавеманна под домашний арест. Три года спустя, в 1979 году, против Роберта Хавеманна было открыто уголовное дело в связи с «незаконными валютными операциями». Реальной целью преследования было стремление оказать давление на диссидента за его публикации в западногерманской прессе.
В середине 1990-х годов к суду по делу Хавеманна были привлечены пятеро судей и двое прокуроров, обвинявшихся в извращении правосудия в ходе процессов 1976 и 1979 годов. После того, как в своем решении 1997 года Земельный суд во Франкфурте на Одере оправдал обвиняемых, не усмотрев в их действиях преступного умысла, 10 декабря 1998 года Федеральный верховный суд отменил приговор суда первой инстанции в четырех случаях и направил дело на пересмотр в Земельный суд в Нойруппин. Решение Верховного суда содержало явное указание на то, что процессы 1976 и 1979 годов являлись частью длившегося десятилетиями преследования политического оппонента, были организованы государством, и не имели реальной связи с обычным отправлением правосудия. В этом решении была также установлена сложная взаимозависимость между политической системой и системой юстиции ГДРРешение Федерального верховного суда от 10 декабря 1998 года. BGH, 10.12.1998 – 5 StR 322/98.. 14 августа 2000 года Земельный суд в Нойруппине признал двух бывших прокуроров ГДР, заключивших Хавеманна под домашний арест, виновными в извращении правосудия и приговорил каждого из них к году лишения свободы условноПриговор Замельного суда в Нойруппине от 14 августа 2000 года. LG Neuruppin, 14.08.2000 – 11 KLs 363 Js 1291/93 (5/99)..
Выводы. Оценки уголовных преследований лиц, ответственных за преступления восточно-германского режима, в Германии неоднозначны. С одной стороны, поводом для общественной критики и недоумения не раз служило относительно небольшое количество дел, дошедших до суда. В то время как изначально было открыто расследование по 75 000 делам в отношении приблизительно 100 000 подозреваемых, лишь 1 737 лицам в 1 021 случаях в итоге были предъявлены обвинения. 14% этих дел (143) не дошли до суда либо из-за отказа прокуроров от предъявления обвинения, либо из-за отказа судов в открытии дел. В некоторых случаях, как в ситуации с Хоннекером, Мильке и Штофом, судебные разбирательства были прекращены из-за преклонного возраста или слабого здоровья обвиняемых. В результате обвинения были предъявлены и перед судом предстали около 1 400 человек (или 1,4% от 100 000, в отношении которых изначально проводились следственные действия). При этом только 54% (756) из них в конечном итоге был вынесен приговор, 24% (336) оказались оправданными. В тех же случаях, когда обвиняемые были признаны виновными, чаще всего для них были избраны довольно легкие формы наказания: штрафы или условные сроки заключения (в 92% случаев). Исследовательский проект «Уголовная юстиция и нарушение права в ГДР» насчитал лишь 46 случаев взятия под стражу, когда осужденные не были привлечены к ответственности условно. Большинство этих арестов касалось высокопоставленных руководителей партии и правительства. Только в 7% случаев обвиняемые были приговорены к лишению свободы на срок более двух лет (53% приговоров – от года до двух тюрьмы, 47% – менее года). Даже тогда, когда обвиняемые были приговорены к непродолжительным реальным срокам заключения, они нередко содержались в условиях полутюремного режима, амнистировались или освобождались досрочноMarxen, Klaus; Werle, Gerhard; Schäfter, Peter. Die Strafverfolgung von DDR-Unrecht – Fakten und Zahlen. Hrsg.: Stiftung zur Aufarbeitung der SED-Diktatur. Berlin, 2007. S. 9, 32, 54. Coming to Terms: Dealing with the Communist Past in United Germany. Berlin: Bundesstiftung Aufarbeitung 2011. P. 36-37..
Для некоторых наблюдателей подобные цифры свидетельствовали о неудаче судебной системы в обеспечении правосудия. Их разочарование нашло воплощение в известной фразе восточногерманской правозащитницы, художницы Бэрбел Болей: «Мы хотели справедливости, а получили верховенство права».
Хотя критика со стороны бывших восточногерманских диссидентов и гражданских активистов не лишена оснований, необходимо признать, что сами факты обращения в суд и достижения беспристрастных приговоров с различными результатами внесли существенный вклад в процессы восстановления справедливости и исторической правды о политической и правовой системе ГДР. Судебные разбирательства в объединенной Германии, продолжившие процесс уголовного преследования, инициированный в ГДР с ноября 1989 года, характеризовались всесторонностью и тщательным профессионализмом. Немецким судам удалось продвинуться на пути юридической проработки прошлого, выработав решения на основе принципов международного права и доказав, что они преследовали цель отправления правосудия и отнюдь не стремились вершить «правосудие победителей» (в чем их часто обвиняли представители бывшей восточно-германской номенклатуры). В частности, постановление Федерального конституционного суда о том, что приговоры, вынесенные судами нижестоящих инстанций высшим должностным лицам ГДР – членам Политбюро ЦК СЕПГ, членам Национального совета обороны и представителям военного командования погранвойск, – не противоречат Основному закону страны, укрепило актуальность универсально применимых норм международного права и их приоритет перед национальными, внутригосударственными правовыми нормами, грубо нарушающими права человекаРешение Федерального конституционного суда от 24 октября 1996 года. BverfG, 24.10.1996 – 2 BvR 1851/94.. Таким образом, система правосудия дала явный сигнал: действия подобного рода не должны оставаться безнаказанными, они являются преступными, даже если согласуются с национальными законами, приказами и распоряжениями. Законы же, противоречащие общепризнанным нормам международного (или естественного) права, являются неправовыми, и следовательно, лишенными юридической силы.
Многократные апелляции к «формуле Радбруха», а также ссылки на международно-правовые акты в решениях Федерального верховного и конституционного судов по делам об убийствах на германо-германской границе и об извращении правосудия в ГДР, несомненно, способствовали укреплению уважения к основным правам человека и принципам справедливости в объединенной Германии и единой ЕвропеDreier, Horst. Gustav Radbruch und die Mauerschützen // Juristenzeitung, Heft 9/1997. S. 421-434..