В музее Международного Мемориала хранится изумительно оформленная самодельная книга, созданная в 1940-х в Широковском исправительно-трудовом лагере. Когда она попала в музей, об авторе не было известно ничего. Теперь мы знаем, что за этим артефактом стоит история двух малознакомых людей, один из которых сыграл решающую роль в жизни другого.
Врач Виктор Фельде был старше художника Константина Кунофа на 16 лет, но их судьбы очень похожи: оба родились в семьях обрусевших немцев, оба в юности ушли на войну (хотя войны были разные), оба были репрессированы советским государством по факту национальности. В жизнях обоих отразилась и история страны, и ее отношение к своим гражданам. Они встретились в сибирском лагере во время войны, и там один спас другому жизнь. Их пути больше никогда не пересекались, а мы никогда бы не узнали об этой истории, если бы не книга рисунков и стихов из «Орлеанской девственницы» Вольтера. Рассказываем, кто такие Фельде и Куноф, как они попали в лагерь, что произошло между ними и как с этим связана книга.
Начало ХХ века. Россия еще не знает революций. Но в воздухе уже чувствуются грядущие социальные и политические потрясения. В 1902 году в австрийском городе Линце мальчик по имени Адольф ходит в школу. В Российской империи Иосиф Джугашвили впервые арестован и отправлен в сибирскую ссылку, а в Лондоне живет в эмиграции Владимир Ульянов.
В том же году 7 февраля в Астрахани на свет появляется наш первый герой, будущий врач — Виктор Фельде. Он родился в многодетной лютеранской семье обрусевшего немца Генриха Якова Фельде, потомка выходца из Саксонии банковского управляющего. Семья жила в собственном каменном доме — факт, о котором в советское время не упоминали, внучка Виктора Фельде Ирина долгое время считала, что прадед был помощником мельника.
Виктор был совсем маленьким, когда умер его отец. Семья оказалась в трудной финансовой ситуации. Незадолго до Первой мировой войны мальчик должен был поступать в гимназию, однако мать не могла ее оплатить. Тогда его взяла в свой дом старшая сестра Амалия — замужняя состоятельная женщина, у которой была глухая от рождения дочка. Виктор стал ее гувернером, а сестра оплачивала его обучение в гимназии. О жизни в семье Амалии у Виктора остались неприятные воспоминания.
Вероятно, гимназию он не окончил. Наступил 1917 год. Еще шла мировая война, Россию потрясли две революции, Февральская и Октябрьская, началась Гражданская война. Видимо, Виктора захватили новые идеи, атмосфера перемен, шестнадцатилетним юношей в 1918 году он добровольцем ушел в Красную Армию.
Летом того же года в украинских Сумах на свет появился другой наш герой — Константин Куноф, единственный ребенок Эдуарда Ивановича Кунофа, обрусевшего немца из Латвии, и его жены Александры Кузьминичны. И пока один еще вставал в прямом смысле слова на ноги, другой мужал на полях сражений.
Первая война
Виктор начал боевой путь в оркестре 1-го Астрахано-мусульманского пехотного полка. По сведениям Центрального государственного архива Красной армии СССР, с 1919 года он зачислен переписчиком в штаб инженерного батальона одной из красноармейских дивизий. 31 января 1920 его отправили в лазарет (Фельде переболел тифом и испанкой), летом того же года он вернулся и стал служить в штабе 4-й армии. В январе 1921 года Фельде уволен из армии в бессрочный отпуск.
В тот период Виктор сделал важный для себя шаг. Бессрочный отпуск красноармейца превратился в ученические будни студента медицинского факультета сначала Таврического университета в Симферополе, затем Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского. Летом 1926 года Виктор, выдержав экзамены, получил квалификацию врача. А в конце того же года окончательно попрощался с армейской службой, уволившись в запас. Был ли это результат того, что пришлось ему увидеть и пережить как участнику Гражданской войны? Мы не знаем, но так или иначе Фельде выбрал спасение людей, а не их уничтожение.
В декабре того же года молодой человек женился на Софье Ефимовне Кузнецовой, девушке весьма начитанной и умной. Софья родилась в поселке Симеиз в Крыму в семье выходца из крестьян, камердинера, а позднее — управляющего имением графа Милютина, бывшего военного министра и реформатора. В милютинском имении она появилась на свет провела детство. Все дети Ефима Кузнецова были крестниками графини Милютиной.
Виктор и Софья переехали в Кеппенталь, село в Автономной Советской Социалистической Республике немцев Поволжья. Виктор стал работать врачом. Здесь родились их дочери Джемма (1927) и Ирина (1928).
Большая беда
Тем временем Сталин после смерти Ленина окончательно сосредоточивает власть в своих руках. Газеты пишут об успехах молодого государства в индустриализации и коллективизации, но не об ужесточении государственной политики по отношению к гражданам, об арестах и лагерях. И, наверное, жизнь наших героев казалась вполне благополучной. В 1933 году Виктору Яковлевичу 31 год. Он получает место главного врача в санатории Ессентуков, куда переезжает вся семья и где живет до октября 1941 года.
Взрослеет другой наш герой. В 1928 году семья Кунофов переезжает в Керчь, где Константин оканчивает школу. Кажется, что он с раннего детства знает, кем хочет стать — художником. Он любит рисовать, поэтому, кроме общеобразовательной школы, поступает в художественную.
В 1937 году Куноф оканчивает школу и пытается поступить в Академию художеств в Ленинграде. Но не сдает обязательный экзамен по масляной живописи и становится студентом одного из старейших вузов России — Ленинградской Лесотехнической академии имени С.М. Кирова (сейчас Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет). Он учится на проектировщика и параллельно занимается рисованием.
Между тем в СССР наращивает обороты государственный террор. Повсюду затаились «враги», и «врагом» может оказаться кто угодно. Однако внешне жизнь наших героев идет своим чередом. Кажется, что зловещее крыло эпохи их не накроет. Однако в Германии к власти уже пришли нацисты во главе с Адольфом Гитлером, и мир скатывается в очередную военную катастрофу.
Нацистская Германия напала на СССР 22 июня 1941 года. Это изменило жизнь всех граждан, война стала общенациональной трагедией.
С самого начала войны Виктор Фельде включился в деятельность Красного Креста по подготовке медицинских сестер и санитарных дружин для фронта. Он делал это не по долгу службы, а на общественных началах. Читал военные дисциплины, инфекционные болезни и общую и военную гигиену.
Но если большинство советских людей могли пойти на фронт или иным образом встать на защиту своей страны, то некоторые категории населения были ущемлены в этом праве. Так произошло с давно обрусевшими немцами, потомками тех, кто приехал в Россию несколько веков назад и не имел никакого отношения к происходящему в современной им Германии.
«десятки тысяч диверсантов и шпионов»
Репрессивные в отношении «инонациональностей» приказы, указы, постановления разных органов власти (НКВД, ГКО, Политбюро ЦК ВКП(б), Президиума Верховного Совета СССР) под грифом «Совершенно секретно» сыпались один за другим с самого начала войны. 28 августа 1941 года вышел указ Президиума Верховного Совета «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», в котором говорилось: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов». Поскольку властям об этом сообщено не было, делался вывод, что поволжские немцы скрывают врагов советского народа и советской власти, и что все немецкое население необходимо переселить в другие районы СССР. Позднее, в 1964 году тем же Президиумом Верховного Совета «эти огульные обвинения» будут признаны «произволом в условиях культа личности Сталина».
В 1941 году начались принудительные переселения с западных территорий в Сибирь и Казахстан. Тогда же начали формироваться первые трудовые батальоны, а с 1942 года — трудовая армия (то есть людей не просто переселяли, а отправляли на крупные стройки).
Осенью появился документ за подписью Сталина, который непосредственно касался семьи Фельде. Это было постановление «О переселении немцев из Краснодарского, ОрджоникидзевскогоСоветское название Ставропольского края краев, Тульской области, Кабардино-Балкарской и Северо-Осетинской АССР». Согласно ему, НКВД СССР должен был в срок с 25 сентября по 10 октября 1941 года переселить всех немцев на восточные территории Союза..
Так уважаемый и авторитетный врач превратился во врага государства. Накануне высылки его жену Софью вызвали для беседы. Ей предложили отречься от мужа, чтобы избежать принудительного переезда. Она с возмущением отказалась. И вся семья в октябре того же года отправилась в Сибирь, не подозревая об ожидающей их долгой разлуке.
Студент Константин Куноф в это время живет в Ленинграде. Он прерывает обучение в Академии и в июне 1941 года становится курсантом 3-го Ленинградского артиллерийского училища. Его отца Эдуарда Ивановича Кунофа переселяют в Келлеровский район Северо-Казахстанской области.
В декабре 1941 года выпускник училища лейтенант Куноф направлен в Приволжский военный округ, где в январе 1942 года, по распределению попадает в формирующуюся на станции Барыш часть и назначается начальником разведки артдивизиона.
Однако все изменили постановления№ 1123сс от 10 января и № 1281сс от 14 февраля Государственного комитета обороны, по которым мужчин-немцев призывного возраста полагалось мобилизовать в рабочие колонны на все время войны.
В феврале 1942 года был мобилизован в трудармию и отправлен на Челябинский металлургический комбинат Эдуард Куноф. В марте его сыну поручили доставить секретный пакет, а на месте открыли истинную причину поручения.. Из личного дела спецпоселенца К.Э. Кунофа известно, что он был демобилизован из армии без зачисления в запас 5 марта 1942 года, а 3 апреля мобилизован в трудовую армию. Так юношу, вставшего на защиту своей Родины, признали ее врагом по причине принадлежности к немецкой национальности.
Лагерь
В трудармии оказался и Виктор Фельде, на тот момент врач Зырянской больницы. Семья его осталась в Сибири, не зная, куда и насколько увозят их отца и мужа. И Виктор, и Константин прибыли на строительство железной дороги Свияжск–Ульяновск, которое вел Волжский железнодорожный ИТЛ (Волжлаг). Но тогда они не встретились. В начале 1943 года строительство подходило к концу (в апреле оно было завершено), и работников начали переводить на другие стройки НКВД. Оба они попали, может быть не одним этапом, в Широковский ИТЛ на строительство гидроэлектростанции на реке Косьве. И здесь доктор сыграл ключевую роль в судьбе юноши.
В строительстве участвовали как заключенные, так и прибывающие трудармейцы. Кроме немцев здесь отбывали повинность сосланные калмыки. Они прибыли сюда позже: с 1944 года их с фронта везли прямиком в лагерь. И если ни Куноф, ни Фельде почти не рассказывали о том времени родным, то воспоминания калмыков позволяют представить, куда попали наши герои.
Всех привозили на сборный пункт на станцию Кунгур Пермской области. Далее везли на станцию Половинка.
Из воспоминаний Григория БембиноваГригорий Бадмаевич Бембинов (1923 – после 1999) — советский хозяйственный и государственный деятель. Участник Великой Отечественной войны. В 1944 году был отозван с фронта и отправлен в Широковский ИТЛ (репрессирован по национальному признаку, калмык). Впоследствии прошел путь от главного агронома до председателя Совета Министров Калмыцкой АССР. Был депутатом Верховного Совета СССР. : «Отсюда по лежневке (это дорога, настланная из бревен, скрепленных железной скобой) пешком 15 км шли в лагерь. Привезли нас на территорию Широковского лагеря, располагавшегося на берегу горной реки Косьва, где возводилась Широковская ГЭС. Здесь находилась большая колония особо опасных заключенных, а рядом — колония строительных рабочих — советских немцев. Они до нашего приезда построили деревянные бараки из сырых досок и горбылей, внутри которых были двухъярусные нары и железные печки для круглосуточного отопления».
Приходилось работать в непростом климате северного Урала: с весны до глубокой осени шли частые ливневые дожди, а зимой выпадал снег до 1,5-2 метров толщиной. Главное, что вспоминают калмыки, это голод и обиду — за что их, фронтовиков, превратили в заключенных. Условия труда и быта были намного тяжелее, чем на фронте, поэтому каждый хотел уехать обратно, медицинское обслуживание сводилось к актированию. Продовольственное и промтоварное снабжение трудармейцев шло по нормам ГУЛАГа НКВД. Вил НоминхановВил Борисович Номинханов (1924 – ?) — учитель истории, русского языка и литературы. Участник Великой Отечественной войны. В 1944 года был отозван с фронта и отправлен в Широковский ИТЛ (репрессирован по национальному признаку, калмык). После освобождения приехал к отцу в Абакан, окончил Абаканский педагогический институт. Запрет на преподавание истории, работал учителем физкультуры, рисования и черчения. Потом полный запрет на преподавательскую деятельность. Возвращение к работе учителя в 1956 году. В 1961 году уехал в Калмыкию. назвал эти условия скотскими. «Питались бойцы по нормам лагерников. Особенно болели те, у которых были слабые легкие или больной желудок, — вспоминал другой мобилизованный Шевельдан НалаевШевельдан Манджиевич Налаев (1925 – 2014) — советский хозяйственный деятель. Участник Великой Отечественной войны. В начале 1944 года был отозван с фронта и отправлен в Широковский ИТЛ (репрессирован по национальному признаку, калмык). После окончания войны и освобождения из лагеря разыскал семью. До возвращения в Калмыкию жил как спецпоселенец в Сибири. Работал счетоводом, занимался статистикой. Впоследствии сделал карьеру, стал начальником Статистического управления Калмыкии, работал в разных государственных учреждениях республики.. — Они в числе первых попадали в больницу». Константин Куноф оказался, таким образом, в группе риска: у него были нездоровые легкие.
Спасение
Как и заключенные, трудармейцы были ограничены в передвижении. В архиве семьи Фельде сохранились его пропуска, выданные комендатурой Широклага. Там оговаривалось право мобилизованного врача Фельде покидать зону колонны и следовать по определенному маршруту. Пропуск выдавался на определенный срок. Например, в одном указано: «разрешается выход из зоны колонны по маршруту Створ — Половинка ОЛПа и обратно (без права захода на рынок в г. Половинку)». Пропуск был выдан 3 июня 1944 года. Действовал по 5 июня, с 7 до 22 часов.
Константину Кунофу, наверное, везло в жизни. Еще в армии до демобилизации их часть попала под авианалет. Его сокурсник по Академии и сослуживец видел, как там, где только что стоял Куноф, образовалась воронка. Тогда решили, что он погиб, и домой пришла похоронка. Родители несколько лет не знали, что произошло с их сыном на самом деле. Константин тогда выжил. Выжил и в лагере.
Вероятно, на станцию Половинка он прибыл уже сильно ослабленным, доходягой (так называли истощенных людей в исправительно-трудовых лагерях). Тогда ему и помог доктор Фельде. Он пожалел умирающего юношу, забрал к себе в лазарет, стал опекать, подкармливать.
Сохранился рапорт начальнику 3-го отделения Францу Францевичу Мичко, крупному специалисту гидростроения, работавшему тогда на строительстве Широковской ГЭС. Константин Куноф попал в его отделение. О Мичко хорошо отзывался упоминавшийся уже Григорий Бембинов: «К нам он [Мичко] относился по-человечески».
Так вот, в рапорте имя Фельде никак не упоминается, однако он был подан не без участия доктора. Речь в бумаге шла о плохом состоянии здоровья Кунофа и о необходимости выдачи ему двойного пайка для выполнения трудовых обязанностей.
«Работник ПТЧ-3 тов Куноф К.Э. по состоянию здоровья получает больничное питание без дополнительных блюд, выполняя при этом все свои служебные обязанности. Так как это явно недостаточно прошу дать указание коменд[анту] колонны о выдаче ему двух продовольственных и двух хлебных пайка».
Вопрос был решен в пользу юноши. Постепенно он ожил и начал рисовать, рисовать на всем, что попадалось под руку: на обрывках бумаги, на обертках, на оборотных сторонах документов. Когда Куноф окреп, его талант заметили, и назначили лагерным оформителем: он рисовал агитационные плакаты, писал лозунги, объявления, оформлял помещения для мероприятий, проходивших на стройке.
Так два эти человека сблизились и сдружились. Несмотря на разность их профессиональных интересов, опыта и возраста, их сближала общая судьба и, вероятно, черты характера. По воспоминаниям внучки, Виктор Яковлевич был очень обаятельным, веселым человеком, обладал хорошим чувством юмора, к нему всегда тянулись люди. И Константин Куноф, по рассказам тех, кто его знал, обладал не меньшим обаянием, а, судя по его рисункам, и отличным чувством юмора.
Дружба и призвание
Художник был настолько благодарен врачу за спасение, что специально для него оформил потрясающе красивую самодельную книгу с песнями из «Орлеанской девственницы» Вольтера и собственным иллюстрациями. В книге есть посвящение в стихах, подписанное К, она датирована 31 декабря 1944 года. Сейчас эта книга хранится в музее Международного Мемориала.
В семье Фельде сохранились и другие рисунки художника. Он рисовал портреты дочерей Виктора Яковлевича с фотографий (сами снимки не сохранились). В семейном архиве есть и портрет Фельде, улыбающегося, излучающего обаяние, а на обороте автопортрет Константина — серьезный, неулыбчивый юноша с исхудалым лицом. Среди набросков построек — рисунок скачущего на одной ноге человечка, увешанного часами, несуразно одетого, само воплощение спешки. Есть веселые рисунки и рисунки, которые показывают унизительные черты жизни трудармейца. Здесь можно найти и своеобразное генеалогическое древо с горьким шаржем автора на самого себя. И средневековые сюжеты с соблазнительными дамами, и реальные, окружавшие автора, пейзажи. Работы его, полны юмора, а иногда — горькой иронии.
Сохранились они, а также поэма на тему лагерной жизни, благодаря жене Виктора Фельде Софье и его свояченице Тасе. Какие-то рисунки были отправлены в письмах. Например, рисунок «Кот-доктор» — поздравление Ирине Фельде с днем рождения. Что-то было переслано Софьей Тасе, которая жила в Москве. Сестры тогда сберегли все, что попало в их руки. Многие из этих работ можно посмотреть на сайте музея Международного Мемориала
В лагере в художнике открылся талант архитектора. Сначала он работал на строительстве простым техником-конструктором, затем стал старшим техником в Бюро главного архитектора строительства.
В 1945 году закончилась война. В следующем году положение репрессированного народа изменилось: советские немцы из трудармии были переведеныВ соответствии с приказами НКВД СССР № 3/0-39 от 5 января 1946 года и № 4 от 8 января 1946 года. в статус спецпоселенцев, и семьи получили право переехать к своим отцам.
Семья Фельде с самой депортации жила в Зырянском районе Томской области (станция Асино, пос. Зырянка и Лесозавод). Софья Ефимовна работала воспитателем в Зырянском детском доме. Старшая дочь Джемма была мобилизована на лесоповал вместе с другими подростками, где проработала три года. И даже гордилась сноровкой, приобретенной там — точностью, с которой она рассчитывала траекторию падения дерева. Девочки долго не ходили в школу, вернулись к занятиям только в 1945 году. Этому посвящен один из рисунков Константина Кунофа — «Не хотим жениться — хотим учиться!».
Виктора Фельде перевели в новый статус только в мае. Получив разрешение на переезд к отцу и мужу, семья сразу начала сборы. Потом — целый месяц в пути в теплушке солдатского эшелона втроем на одних нарах. Только в августе 1946 года семья воссоединилась. А в октябре — новый переезд: в Днепродзержинск (сейчас Каменское, Днепропетровская область, Украина), место поселения, которое Фельде выбрал сам. Он был одним из немногих, кто мог выбирать. Так творения Кунофа переехали с семьей доктора.
Виктор Яковлевич и Константин Эдуардович какое-то время поддерживали отношения. Сохранились рисунки, датированные 1948 годом, то есть когда Фельде уже уехал в Украину. Сам молодой человек остался на Урале.
Освобождение
Из личного дела Кунофа известно, что в 1948 году, когда основные работы были закончены, Константина Эдуардовича перевели на строительство Камской ГЭС в город Молотов (с 1957 года Пермь) по его личной просьбе. Именно на гидростройках, а позже — в городском строительстве бывший трудармеец реализовал себя профессионально. Вскоре он стал вполне успешным архитектором. Его работа отмечалась почетными грамотами Строительства и Управления по делам архитектуры при Совете Министров РСФСР .
Однако, как и другие репрессированные по национальному признаку, Куноф не был полностью реабилитирован в глазах государства. Он оставалсяСогласно указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года навечно в местах обязательного поселения без права возврата к месту прежнего жительства.
Новый этап изменений происходит после смерти И.В. Сталина в 1953 году. Стальная хватка государства постепенно начала ослабевать. 13 декабря 1955 года Президиума Верховного Совета СССР принял указ «О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении». Этот указ снимал немцев с учета спецпоселения и освобождал из-под административного надзора органов МВД, но без права вернуться в места, откуда были выселены. Спецпоселенчество с Фельде было снято 27 декабря 1955 года, с Кунофа — 18 января 1956 года.
Куноф остался в Молотове. К этому времени у него появилась семья: жена Раиса Анатольевна Кулешова и сын, в мае 1956 года родилась дочь Елена. Из опасения подвергнуть родных репрессиям, брак был зарегистрирован только после снятия спецпоселения в марте 1956 года. Константин Эдуардович смог найти своих родителей. Его сын помнит, как в шестилетнем возрасте его привозили к бабушке и деду.
В Перми семья жила в поселке Гайва. Сейчас это микрорайон большого города, тогда — поселок спецпоселенцев, советских немцев. Константин Эдуардович был одним из тех архитекторов, кто застраивал поселок. Он занимался планировкой парка имени А.П. Чехова (1948–1949 гг.), озеленением территории около школы № 46 (1949 г.), готовил проект здания аптеки (ул. Звенигородская, 9, 1951 г.), столовой-гостиницы (ул. Графтио, 11, (1952 г.), колхозного рынка (ул. Вильямса, 1953–1955 гг.). Занимался жилой застройкой других районов города.
Константин Куноф стал одним из ведущих архитекторов Перми, входил в Союз архитекторов России (Пермская организация). Работал в Строительном управлении КамГЭСстрой, в проектном институте Пермгражданпроект, занимал руководящие посты.
По его проекту в 1970 году был построен Музей-диорама «Декабрьское вооруженное восстание 1905 года в Мотовилихе» на горе Вышка, где уже находился монумент 1920 года, посвященный участникам революции 1905 года. А в 1984 году он спроектировал еще одно известное в Перми строение — здание учебного театра на 290 мест для Хореографического училища при Пермском академическом театре оперы и балета имени П.И. Чайковского.
Не все созданное архитектором Кунофом сохранилось. Например, кинотеатр «Россия» (1967 г.) был в свое время одним из самых крупных в городе. На его месте сейчас находится ТЦ «Базар».
Константин Куноф никогда не оставлял рисования. Поддерживал отношения с пермским кругом художников. В 1960–1970-е годы, по воспоминаниям сына, был близко знаком с художником Евгением Николаевичем Широковым. Все время развивал свои способности и знания, не только профессиональные. В его домашней библиотеке было более 700 томов. Кроме отечественной и зарубежной классики, это были книги о приключениях и путешествиях, а также множество альбомов с репродукциями из мировых художественных музеев.
Виктор Фельде продолжал работать врачом. Он заведовал инфекционным отделением в днепродзержинской больнице. В 1976 году его и его супруги не стало. Константин Куноф пережил его на девять лет.
Расследование и память
Виктор Фельде и Константин Куноф больше не встречались. Но много лет спустя память об одном всколыхнула память о другом.
Лагерные рисунки и самодельная книга попали в музей Мемориала вместе с частью семейного архива Виктора Фельде, который передали внучка и правнук Виктора Яковлевича. О самом художнике «К.Э. Кунове» почти ничего не было известно: он хорошо образован, подвергся репрессии, фамилия встречалась в двух вариантах написания — Кунов и Куноф, а, судя по автопортрету, он был очень молод. Других сведений не было.
В Базе жертв политических репрессий был только один человек, которого можно было идентифицировать с нашим художником, — это Константин Эдуардович Куноф, 1918 года рождения, спецпоселенец Пермской области. Там же обнаружились сведения об Эдуарде Ивановиче Кунофе, который мог оказаться отцом нашего героя. Эта скупая информация превратилась в гипотезу и стала отправной точкой дальнейших поисков.
Запрос по месту отбывания наказания привел в Украину, а точнее в Сумскую область, откуда пришел ответ с ценной информацией. Дело спецпоселенца Константина Эдуардовича Кунофа хранилось там, по месту его рождения. Так у автора рисунков появилось имя, отчество, дата и место рождения, семья.
Еще одна зацепка касалась вероятной дальнейшей его судьбы. В Перми в послевоенное время жил и работал один из ведущих архитекторов города, полный тезка нашего героя. Поиски в Пермских архивах принесли свои скупые, но немаловажные сведения. Один документ дополнял другой. Так постепенно из паутины прошлого появилась вполне реальная личность человека, у которого нашлись и потомки.
Так исчез еще один неизвестный автор рисунков, вернулся человек со своей судьбой, чья жизнь не оборвалась и не сломалась под натиском государственного произвола, потому что кто-то протянул ему руку.
И еще один факт. Сына Константина Кунофа зовут Виктором. Сейчас никто не может сказать наверняка, но, вероятно, имя было выбрано в честь доктора Фельде.