В «Гараже» открылась выставка «Мы храним наши белые сны«Мы храним наши белые сны»: Другой Восток и сверхчувственное познание в русском искусстве. 1905-1969. — Музей современного искусства «Гараж». — 31 января — 10 мая 2020 г.», посвященная религиозно-философским и художественным поискам российских культурных деятелей первой половины ХХ века. Экспонируются не только живописные, графические и пластические работы, но также и фильмы, книги, музыкальные сочинения и архивные документы и фотографии. Рассказываем о сложной и печальной судьбе русских мистиков начала столетия.
Творцы, современники и дети Серебряного века стремились к интеллектуальному освоению мирового культурного опыта: западных и восточных религиозных философий и мистических культов, литературных и художественных находок. Освоение это носило не столько прикладной характер, но имело амбициозные замыслы. Мир, а вместе с ним и русское общество вступали в эпоху всеобщей истории; следовательно, культурный синкретизм становился насущной духовной проблемой. Юная Маргарита Сабашникова (1882-1973), одна из героинь выставки, начинает свой дневник с такой записи: Крестовые походы, куда-то все стремятся. Видите, идут. Точно реки, сливаются из ручейков и текут — стальные, черные и разные. Зачем? Копья блестят, они страдают и все-таки идут. И всех объединяет один голос, и все стали жить одной жизнью (31 декабря 1897). Западные и русские интеллектуалы считали себя своего рода духовными крестоносцами; в первую очередь, вспоминали репрессированных французской короной и папством тамплиеров; создавали организации не только для духовного совершенствования, но и для отправления тайных ритуалов.
Наиболее значительным движением стала организация антропософов. Ее основателем стал Рудольф Штайнер, философ и исследователь творчества Гете. В основу антропософских теорий он положил именно гипотезы великого поэта о бесконечных метаморфозах всего сущего. Основатель зоологического Дарвиновского музея (Москва) Александр Котс был приверженцем антропософии. Важной составляющей антропософских мероприятий были эвритмические постановки. Создатели эвритмии исходили из предпосылки, что любой текст можно станцевать, иначе говоря, каждой фонеме соответствует набор хореографических движений. Первым эвритмическим спектаклем в Дорнахе стал, конечно, «Фауст», и репризы этого спектакля идут в храме антропософов и в наши дни. Для утверждения тесной связи между религиозно-философскими теориями и театральными практиками многое сделал уроженец Российской империи Георгий Гурджиев. Он был основателем «четвертого пути» — самостоятельного по отношению к христианству, исламу и буддизму. Танцевальные постановки учеников Гурджиева можно увидеть на выставке; последователем Гурджиева является выдающийся режиссер наших дней Питер Брук.
Текучесть земных форм наглядно доказывал даже внешний вид дворца антропософов — Гетеанума, который они возвели своими руками в швейцарском Дорнахе. Строительство началось в 1914 г., съехались антропософы из самых разных стран, в том числе, русские писатели и художники — Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Ася Тургенева. Работы начались незадолго до начала Мировой войны, и Белый позже вспоминал, как строители вполне успешно преодолевали попытки национального шовинизма. Первый Гетеанум был деревянным и сгорел в новогоднюю ночь 1922-1923 гг. Часовщик Отт сгорел в огне, и до сих пор его подозревают в поджоге. Второе здание, стоящее и по сей день, проектировал сам Штайнер из железобетона, но не дожил до его открытия, скончавшись в 1925 г. Андрей Белый вернулся в Россию еще в 1916 г., главным образом, из-за личных неурядиц, — разладилась семейная жизнь с Тургеневой. Белый фактически возглавлял русских, а позже — советских антропософов. В начале 20-х петроградское общество собиралось дважды в неделю, приверженцы учения занимали посты в музеях столиц и провинции, в комиссиях по охране памятников. Важной особенностью этого движения было равноправное участие женщин: история русской антропософии невозможна без упоминания Маргариты Сабашниковой (Волошиной), Елизаветы Васильевой (знаменитой Черубины де Габриак). Да и символический брак Андрея Белого и Аси Тургеневой распался именно потому, что писатель тяжело переживал излишнюю, как ему представлялось, самостоятельность спутницы. Самые содержательные и поэтичные воспоминания о братстве антропософов оставили именно женщины — Маргарита Сабашникова («Зеленая Змея») и Ася Тургенева. Лидия Арманд (Тумповская) с товарищами открыла под Москвой Пушкинскую особую школу-колонию 2-й ступени (5-10 классы). Мировоззрение воспитанников формировали сочинения евангелистов, Тагора, Кришнамурти, Гогена, Льва Толстого. Школа работала в 1920-1924 гг., в конце 1924 г. Арманд арестовали, обвинили в контрреволюционной пропаганде и выслали на 3 года, а школу закрыли. Нет сомнений, что антропософы были идейными антагонистами советского режима, так что Белый еще в 1921 г. писал М.Бауэру: И мы падаем, и падаем, и падаем в вечность, — снежинки; слышно только — под снежинками:
— «А. умер»
— «В. — умирает»
— « С. болеет тифом»
— «И D. расстрелян»
— «И F. арестован».
В 1931 г. практически все советские антропософы были арестованы, исключая Андрея Белого. С трудом и только при условии немедленного заключения брака была отпущена возлюбленная поэта — Клавдия Васильева, остальных приговорили к заключению или ссылке. Роль Клавдии Васильевой (Бугаевой), которая еще в 1923 поехала в Германию и увезла оттуда Белого назад в Советскую Россию, и с тех пор контролировала все его контакты, до сего времени остается непроясненной. Андрей Белый в последние годы работал над капитальным сочинением «История становления самосознающей души» — отчасти философско-эстетическим трактатом, отчасти мемуарами. В нем он выстраивает аллегорию «антропософы — тамплиеры» и стремится оправдать своих бедных собратьев: Беспристрастный суд истории восстановил их невинность почти во всех пунктах обвинения, в которых они под пытками сознались, но от которых потом отказались. Рисунки и диаграммы к «Истории…» представлены в экспозиции, а в ближайшие годы книга будет опубликована в серии «Литературное наследство» (ИМЛИ РАН, редакторы М.Спивак, Х.Шталь). Работам Белого в «Гараже» сопутствуют графика Сабашниковой и Тургеневой, которые принимали участие в художественном оформлении Гетеанума (архитравы и витражи) и в жизни антропософского братства до конца жизни.
Схожая с антропософами и тоже трагическая судьба ожидала и других русских мистиков и духовных искателей — мартинистов, масонов, спиритов, розенкрейцеров, последователей Рерихов. Григорий Мёбес умер в ссылке то ли в 1930, то ли в 1934, Бориса Зубакина («последнего розенкрейцера») и Юлиана Щуцкого (востоковеда- переводчика «Книги Перемен», последователя Скрябина — запись его опусов звучит на выставке) расстреляли в 1938, Бориса Астромова (Кириченко, Ватсона) в последний раз арестовали в 1940, далее следы его теряются. С одной стороны, в автобиографии «Гипсовая маска» Евг.Архиппов фиксировал вполне безобидные мистические опыты: Заснуть не мог и смотрел в темноту. Через 20-30 минут послышался треск в соседней комнате, дверь в которую, — рядом с диваном, — была открыта. Казалось — это треск от мягких шагов. Вслед за тем заскрипело кресло, стоявшее сейчас же за дверью около окна под картиной Якунчиковой «Деревенское кладбище». Через несколько мгновений у меня создалось полное убеждение, что в кресло опустился Владимир Сергеевич: нога положена на ногу, правая рука на ручке кресла. Ночное свидание с духом философа Соловьева, вероятно, не представляло угрозы большевистскому режиму, чего не скажешь про опыты других советских спиритов: Мы вызывали духов, причем эти духи очень часто говорили всякие антисоветские вещи, вроде того, что дух Ленина в загробном мире кается в совершенных им на земле грехах (показания Г.Бруни в «деле Бронникова» (общество ленинградских литераторов), 1932 г.). Экспозиция включает копии страниц некоторых архивно-следственных дел, например, начальника 9 отдела ГУГБ НКВД Бокия Г.И. — Предсказание событий будущих, равно как и интерпретация событий минувших становились очевидной контрреволюционной деятельностью и антисоветской пропагандой.
Вытеснение духовной оппозиции из советской культурной жизни и ее политическое преследование привело к тому, что уже в первой половине 20-х гг. в Средней Азии стихийно возникли альтернативные центры, где сообщались сосланные и добровольно бежавшие. В Ташкенте отбывала ссылку Елизавета Васильева (умерла в 1928); там же проживали востоковед Юлиан Щуцкий (последний ее возлюбленный) и художница Римма Николаева. Биография Николаевой почти неизвестна, работ сохранилось ничтожно мало (по сути, две фарфоровые группы, см.выставку), в октябре 1937 она была расстреляна НКВД в Левашово. В Самарканде в 1920-1921 гг. действовали т.н. «туркестанские прерафаэлиты» — приехавшие восстанавливать средневековые памятники молодые художники Алексей Исупов, Даниил Степанов, Усто Мумин (Александр Николаев). Живописцы исповедовали тот же культурный синкретизм, только в изобразительном искусстве, сочетая в своих работах технику персидской миниатюры, русской иконы, ренессансной фрески и местные сюжеты — литературные и бытовые. Исупов и Степанов через несколько лет уехали в Италию, Усто Мумин остался и был репрессирован в 1938-1942, когда мужеложство стало преследоваться уголовным законодательством. Персонажами многих работ Николаева (псевдоним означал «правоверного мастера») были мальчики-бачи — традиционные танцоры и гомосексуалы. В Алма-Ате во второй половине 1930-х гг. оказались «проклятые» советские художники Сергей Калмыков и Исаак Иткинд. Замечательного скульптора по дереву Иткинда арестовали и покалечили в 1937, а потом сослали в Казахстан, более 12 лет старик жил на окраине города в землянке. Калмыков представлялся городским сумасшедшим, создавал фантастические циклы с человекобыком, старцем с ослиными ушами, голубым существом с тоненькой шеей и др. О себе Калмыков, автор диковинных либретто, писал не без пафоса: Вот представьте-ка себе, из глубины вселенной смотрят на вас миллионы глаз, и что они видят? Ползет и ползет по земле какая-то скучная одноцветная серая масса — и вдруг как выстрел — яркое, красочное пятно! — Это я вышел на улицу.
Группа художников «Амаравелла» (1923-1928) действовала в столицах, а художественными ориентирами для ее членов были Рерих, Кандинский, Чюрленис. Название переводится с «санскрита» как пространство, океан, расширение. Задачу свою художники видели в изображении различных форм «космоса» , экспериментировали с мультипликацией и кинематографом (см.фильм «В мире кристаллов» Александра Сардана). Судьба художников «Амаравеллы» тоже была трагической. Вера Пшесецкая (Руна) была сослана в 1930 и умерла под Архангельском, от ее творчества уцелели 5 работ. В том же году был репрессирован Сардан; Борис Смирнов-Русецкий провел в лагерях и ссылках 14 лет (с 1941 г.), Сергей Шиголев был арестован в 1942, судьба его неизвестна.
Необычные русские философы и художники принимали свою отверженность, но не могли ей не тяготиться, — последние стихи Черубины де Габриак из цикла «Домик под грушевым деревом» иллюстрируют этот грустный фатализм:
Мхом ступени мои поросли,
И тоскливо кричит обезьяна;
Тот, кто был из моей земли, —
Он покинул меня слишком рано.
Выставки, подобные той, что сейчас открыта в «Гараже», возвращают ушедших мастеров из незаслуженного забвения.
«Мы храним наши белые сны»: Другой Восток и сверхчувственное познание в русском искусстве. 1905-1969. — Музей современного искусства «Гараж». — 31 января — 10 мая 2020 г.
Выставка подготовлена научной группой «Гаража» (кураторы: Е.Иноземцева и А.Мизиано) при участии искусствоведа А.Улько (Самарканд) и художницы А.Сухаревой (Москва).