Казанский (Приволжский) федеральный университет
Научный руководитель: Елена Владимировна Раздьяконова
Конкурс 2016/2017 года
Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями
человеческими уязвлена стала…
А. Н. Радищев
1917 год. О чем мы вспоминаем, когда слышим эту дату? Что ему предшествовало и что последовало за ним? Первая мировая война, Февральская революция, отречение Николая II, Октябрьский переворот, Гражданская война – моему поколению эти события кажутся такими же далекими и погребенными под пластами времени, как и эпохи Петра I или Екатерины II. Слишком давно это было. Так было и для меня, пока в мои руки не попали тексты воспоминаний жителей моего родного города Алатыря, очевидцев того времени. С этого момента история 1917 года стала оживать.
В основе этой работы лежат материалы из фондов Алатырского краеведческого музея: краеведческие издания научной библиотеки музея; личный фонд алатырских краеведов братьев В. Н. и С. Н. Грошевых – участников событий 1917 года; личный фонд и воспоминания учителя, музыканта И. Н. Краснова – участника Первой мировой войны и очевидца Февральских событий; личный фонд семьи Кашигиных; фонд Алатырского реального училища.
Кроме этого, Анна Вячеславовна Кашигина, живущая в Москве дочь В. Н. Кашигина – участника Первой мировой войны, предоставила мне возможность использовать воспоминания своего отца.
Для иллюстраций использованы фотографии из коллекции краеведа Николая Петровича Головченко (г. Алатырь) и из личного архива Михаила Феликсовича Нагевича (г. Москва).
Главной целью исследования было ввести в научный оборот ранее не опубликованные документальные источники, в той или иной мере относящиеся к истории 1917 года. Добавить в «калейдоскоп» революционных событий общероссийской истории частицы отдельных локальных историй из жизни провинциального города Алатыря
Алатырь – административный центр Алатырского муниципального района Чувашской Республики. Основан в 1552 году. До 1920 года – уездный центр Симбирской губернии. Сегодня его население 35 591 чел. (данные 2016 года).
Первая мировая война
«Встреча Нового 1917 года произошла в нашем Грузинском полку на позиции. В ночь с 31 декабря на 1 января наша рота по обыкновению не спала, неся позиционную сторожевую вахту. Часы приближались к 12-ти, на столе появилась бутылка зубровки, хереса, колбаса, сыр. Ровно 12. Сели за стол, налили по единой, начались взаимные поздравления с Новым годом, новым счастьем (разумелось, высшим счастьем – конец войны)». Так начинается одна из глав воспоминаний участника Первой мировой войны, учителя из Алатыря Ивана Николаевича Краснова (1888–1960).
Иван Николаевич родился в селе Висяга Алатырского уезда. Окончил Порецкую учительскую семинарию, в 1908-1914 гг. заведовал школами Буинского уезда Симбирской губернии, а с началом Первой мировой войны был призван на фронт.
Там и встречали Новый, 1917 год. Ждали с новыми надеждами. Война шла уже несколько лет, народ был истощен, число убитых и раненых превысило 9 млн человек. Воевать ушла почти половина трудоспособных мужчин в возрасте от 16 до 50 лет. В тылу не хватало рабочей силы, а трудовой день увеличился до 14–16 часов. Железная дорога не справлялась с поставками продовольствия, возникли перебои с топливом, в магазинах появились невиданные до этого бесконечные очереди, цены на продукты выросли.
Патриотическое чувство ушло, остались лишь раздражение, ненависть к войне и тем, кто ее затеял. Это подтверждают и свидетельства очевидца событий Ивана Краснова, в дневниковых записях которого мы читаем:
«Не надо продолжать войну. Сколько жертв, горя и слез принесла с собой народу ненавистная война, затеянная царем и буржуазией. На позиции выставлены воины из крестьян и рабочих, которым, в сущности, война совсем не нужна, она принесла им лишь бесчисленные жертвы и разорение. Война выгодна для наживы буржуазии и капиталистам, так пусть они и воюют. Долой войну!»
Краснов пишет, что в январе в Петербурге начались волнения среди солдат гарнизона, затем к ним присоединились рабочие Путиловского завода, позже недовольство распространилось на прочие заводы и фабрики. Возникли многочисленные демонстрации с красными флагами и лозунгами «Долой войну!». Конная и пешая полиция, жандармерия, стражники (казачество) с ожесточением разгоняли демонстрантов, пуская в ход нагайки и шашки. От высшего начальства был получен приказ: «Патронов не жалеть, подавить беспорядки».
На фронте начались разговоры, подогреваемые горячей надеждой на конец войны, которая всем опротивела. «В частях говорили между собой: “Если в столице появились у солдат и рабочих лозунги ‘Долой войну!’, значит дело верное – скоро будет, действительно, конец войне! Ура! Ребята, скоро – по домам!!!”».
Не менее ценную и интересную информацию о событиях на фронте можно найти у другого участника Первой мировой войны – подпоручика Вячеслава Николаевича Кашигина (1898–1961). Он тоже родился в Алатыре, окончил Николаевское артиллерийское училище. В военных действиях с декабря 1916 года. Подпоручик, начальник связи 1-ой батареи 2-го Казанского артиллерийского дивизиона.
Его записи относятся уже лету 1917 года. Именно из них мы узнаем о подготовке летнего наступления. Автор отмечает, что к этому моменту командный состав потерял былой авторитет, армия была деморализована и стала распадаться: «Начинались местам братания, война перестала быть популярной…» В таком состоянии полк пошел в «июньское наступление», или, как его еще называли, «наступление Керенского» – Временное правительство надеялось с его помощью «укрепить основные позиции контрреволюции» и удержать в узде силы революционные. Оно стало последним наступлением русских войск в Первой мировой войне – блестяще подготовленное русским командованием, оно провалилось из-за катастрофического падения дисциплины в войсках.
Кашигин пишет, что на тот момент в армии отсутствовала основная силовая масса – пехота. Это дало противнику повод перейти в контрнаступление. В результате: «Жидкая цепочка фронта стала трещать по всем швам… Наступление превратилось или превращалось в отступление».
В воспоминаниях Ивана Николаевича Краснова особый акцент делается на русско-немецких отношениях с того момента, когда на фронте началось массовое братание. Уже Новый 1917 год русские и немецкие солдаты встречали практически вместе:
«Затем кому-то пришла мысль – поздравить с Новым годом наших соседей по окопам – немцев, благо немецкие окопы находились от нас совсем близко… Узнали, как по-немецки поздравить “с Новым годом”, а они кричали по-русски. А для пущего эффекта – торжественно открыли стрельбу из бомбометов, немцы начали отвечать так же, это получилось необыкновенно помпезно…»
Автор пишет, что сначала на брустверах окопов Западного фронта были выставлены белые флаги, затем солдаты и с той и с другой стороны начали вылезать из своих окопов:
«Подошли, стали здороваться, пожимая руки, хлопая друг друга по плечу, смеялись, в глазах светилась самая искренняя и задушевная радость, дружеское чувство; стали в этот момент уж не врагами, а близкими подлинными друзьями».
Позже обе стороны приглашали друг друга в свои окопы и угощали. Трудность была в том, что многие не владели вторым языком. Приходилось объясняться при помощи жестикуляции. Нашлось много офицеров, которые стали выступать в качестве переводчиков. В целом же ситуация была очень дружелюбная и совершенно не военная.
«У наших и у немцев лица выражали возбужденно-радостное настроение. Вчерашние враги преобразились в закадычных друзей; сошлись простые жизнерадостные люди, которых натравливали друг на друга, как собак, пресловутые хозяева воюющих государств; теперь стоило бы спросить каждого немца или русского – обидели ли взаимно они друг друга когда-нибудь, и сердиты ли теперь немцы на русских, или русские на немцев? Конечно, нет. Сейчас сошлись миролюбивые люди из крестьян и рабочих, одетые в военную одежду».
Дальше братание приобрело массовый характер. Автор сравнивает атмосферу на фронте с международной ярмаркой в Лейпциге или в Смоленске. Открылись пункты меновой торговли и продажи за деньги. У немцев можно было приобрести охотничьи ружья с Крупповскими стволами[1] (марка – “три кольца”), знаменитые золингенские бритвы[2], ножи разных систем, ножницы, инкрустированные серебряные портсигары, золотые и серебряные чайные ложки, золотые кольца и серьги с бриллиантами. Торговля русских солдат состояла, главным образом, из продажи и обмена сливочного масла, украинского сала, мыла, сальных и стеариновых свечей, мясных и рыбных консервов, шоколада, конфет «Миньон», «Реномэ» и др., брокарские одеколон, духи, мыла, пудра[3]. Также в изобилии продавались разные хозяйственные вещи.
В то время в Алатыре…
Первая мировая война резко изменила жизнь и нашего провинциального Алатыря. Город стал центром формирования воинских частей, пунктом квартирования 160-го запасного пехотного батальона и конного запаса. В городе порой размещалось до 10 тыс. солдат. На поселение прибывали пленные немцы, австрийцы и турки. С появлением последних, началась эпидемия тифа. Кроме того, в Алатырском уезде должно было поселиться 10 тыс. беженцев из западных губерний.
Для размещения воинских частей были отданы здания Женской гимназии, Реального и только что отстроенного Епархиального училища. Командир 160-го пехотного батальона В. Савельев выражал свою благодарность:
«за удобства, предоставленныя нижним чинам, Высочайше вверенного мне батальона, в здании Алатырского Епархиального училища, дают мне возможность засвидетельствовать о той великой заслуге, которую оказало духовенство Алатырского округа, отдав Русскому солдату колыбель, приготовленную и предназначенную для их учащихся дочерей».
Невозможно в этой связи не процитировать дневник тогда еще новобранца Ивана Краснова, который рисует менее благостную картину: «надо было видеть, как солдатня впервые входила, обутая в тяжелые военные скрёбалы, в шинелях, с винтовками в такое дивное помещение с гиканьем, присвистом, злобствуя на духовенство, освобожденное от призыва в армию; это, дескать для их деток приготовили чудесное здание; теперь – не бывать этому, думали солдаты, срывая свою злость разрушением мраморных ступеней прикладами винтовок… Через неделю помещение было загажено и прнняло вид типичной вонючей казармы, с удушливым запахом солдатских кожаных сапог, махорки, солдатских щей и каши».
Армии требовалось не только оружие и боеприпасы, но и огромное количество обмундирования, обуви и другого имущества, которое и стало изготавливаться в городе и уезде. С августа 1914 г. по май 1916 г. в Алатыре и окрестных селениях для интендантского ведомства было сшито 61 527 пар сапог, 347 354 шинели, 472 180 рубах и другого имущества.
При посредничестве созданного Военно-промышленного комитета в 1915–1916 гг. артели кустарей и учебно-ремесленная мастерская Алатырского уезда изготовили десятки тысяч снарядных ящиков, соломенных матов, деревянных лопат и т. п.
Призывы в армию, реквизиция лошадей для нужд военного времени, сокращение посевных площадей обострили продовольственный вопрос. Хлеба требовалось все больше, так как население города постоянно росло.
Вот несколько цифр из архивных документов:
– 14 сентября 1915 г. Прибывающих в Алатырь ратников в количестве около 4 600 человек начали размещать по обывателям города;
– 22 сентября 1915 г. Из донесения командира 160-го пехотного батальона: «на довольствии… состоит 7 674 человека»;
– 1 октября 1915 г. К 31 332 местным горожанам прибавилось 1 279 военнопленных и военнообязанных, 230 беженцев, 159 раненых воинов, 7 162 нижних чина в воинских частях.
В январе 1917 г. алатырский городской голова сообщал в Симбирск о «совершенном отсутствии в городе ржаной муки». Даже в воинских частях ощущалась острая нехватка продовольствия. Командир одного из батальонов, расквартированного в городе, с возмущением писал в Алатырское уездное земство: «Кормить по закону хлебом я обязан, давать же вместо хлеба читать (ваши) циркуляры я не имею права».
Среди населения города росло недовольство. Положение на фронтах было лучшей агитацией против существующего строя. Агент алатырской полиции доносил: «Эшелоны с ранеными, проходящие через станцию на Восток, революционизируют местное население».
Керенский и Керенский
Интересно сравнить страницы воспоминаний Ивана Краснова и Вячеслава Кашигина, где каждый из них описывает свои впечатления от встречи с Александром Федоровичем Керенским[4] – исторической фигурой, сыгравшей не последнюю роль в событиях 1917 года.
«Вскоре, подъехал в автомобиле небольшого роста человек в солдатской гимнастерке, на ногах ботинки с обмотками, на голове простая солдатская фуражка с кокардой. Проворно выскочил из автомобиля и скорым шагом направился к приготовленной заранее трибуне…», – так описывает военного министра И. Н. Краснов.
Он отмечает, что Керенский обладал незаурядными ораторскими способностями, знал психологию солдат и чувствовал их настроение. Благодаря этому произнесенная речь оказала огромное влияние на толпу, солдаты и офицеры бросились к трибуне и на руках понесли его с громовыми криками «Ура! Ура! Ура!!!». Краснов пишет, что это «была поистине волнующая и потрясающая картина, патриотическое чувство, казалось, разлилось, захлестнуло всю массу, как в наводнение, каждый солдат и офицер проникся жаром настоящего патриотизма».
Диаметрально противоположное мнение о Керенском дается в записях Вячеслава Кашигина:
«Перед отъездом с фронта имел счастье видеть первый и последний раз новоявленного “Бонопарта” – главковерха[5] Керенского. Лично на меня он произвел отвратное впечатление психопата и неврастеника. Его выступление с завыванием и призывами к продолжению войны до победного конца, с подергиванием всего тела при этом и гримасничаньем, было отвратно…»
Здесь мы видим весьма субъективную, но не менее ценную психологическую характеристику знаменитой личности.
В нашем же городе имелся свой Керенский, не однофамилец Александра Федоровича, а кровный родственник – его двоюродный брат Сергей Александрович Керенский, директор Алатырского реального училища, уникальный и удивительный человек, снискавший любовь и уважение как у своих подопечных, так и у горожан.
В период работы в Алатыре он провел значительные преобразования, направленные на улучшение обучения детей. Заветной мечтой Сергея Алексеевича было построить новое здание реального училища в городе. К сожалению, жизнь С. А. Керенского окончилась трагически – в августе 1911 года он заболел тифом и скоропостижно скончался. А мечта о новом здании в связи с теми же событиями 1917 года так и не была осуществлена. В 1918 году советская власть навсегда закрыла Алатырское реальное училище.
Два Керенских – две личности и две судьбы… Один не доживет и не увидит, как всё перевернется в 17 году. Другой – участник и в какой-то степени виновник этого переворота – избежит революционного молоха, будет жить вдали от России и умрет в возрасте 89 лет в спокойной и сытой Америке.
Революции 1917 года
События февральской революции на фронте были встречены с большим воодушевлением. Солдаты охотно верили в агитационные речи и возлагали большие надежды на новое правительство. Весть о свержении «царя-идола» была воспринята как народный праздник, все поздравляли друг друга. Иван Краснов пишет, что солдаты прямо и смело говорили: «Раз царя прогнали, и войне конец, вот, ребята, когда благодать-то наступила! По домам! И никаких гвоздей!»
В газетах началась активная пропаганда Временного правительства, в которое вошли «якобы, умнейшие люди, лучшие люди из всей России». Народ призывали подчиняться и уважать новую власть, ведь именно она должна привести Россию «к сияющему счастью и полному благополучию». К сожалению, надеждам солдат не суждено было сбыться и вера в то, что временное правительство прекратит эту страшную войну, не оправдалась.
«Солдаты приуныли. Многие говорили, что хрен редьки не слаще. Царь заставлял воевать, и временное правительство велит продолжать войну до победного конца, значит, опять не видно конца войны, братцы. Разве это умнейшие люди во временном правительстве?» – так автор описывает психологическое состояние солдат в тот момент.
Дисциплина в полку была окончательно разрушена. Патриотический дух пал. Не смогли его надолго поднять и пылкие речи Керенского. В таком состоянии солдат невозможно было заставить идти в бой. Поэтому даже после приказа о наступлении войска только заняли исходное положение, но не пошли в атаку.
«Вскоре по войскам был разослан приказ об отмене отдания чести солдатами офицерству и генералам. Второй приказ последовал о снятии погон. Это был смелый и явный шаг к настоящему развалу армии».
Свою подрывную роль сыграли листовки большевиков. В них пропагандировалась идея: война нужна только богачам. Солдаты охотно верили этим словам и считали, что только большевики понимают их чувства, потому что их партия состоит из таких же рабочих и трудяг. Временному же правительству легко командовать, ведь их дети не воюют на фронтах. Солдаты почувствовали за собой верную поддержку и защиту. Желание бросить службу стало неодолимым.
Из воспоминаний Вячеслава Кашигина:
«Осенью я с рядом товарищей был послан в тыл за людским и конским пополнением для бригады. Конечно, никто из нас не думал, что назад мы уже не вернемся и никаких пополнений не привезем. При посадке удалось втиснуться в тамбур, а затем получилось как-то само собой, что наша компания, состоящая из 4-х человек, оккупировала уборную в которой мы и доехали с “удобствами” до Москвы. Путь от Москвы до Казани был легче и, я даже ухитрился заехать на несколько дней в самовольную побывку домой, где не был больше полутора лет. Конечно, радости не было конца…»
Так в череде событий приблизился Октябрьский переворот. Переход власти от временного правительства в руки советов, по мнению Кашигина, прошел безболезненно и, насколько он помнит, без кровопролития. Но «В городе было, однако неспокойно, начались аресты всяких бывших людей, в число их попали и несколько подобных мне, т. е. бывших офицеров».
Алатырская хроника
4 марта 1917 года. Алатырский исправник задержал телеграмму о революционных событиях свержения самодержавия в Петрограде 27 февраля 1917 года и сообщил об этом только 4 марта.
5 марта 1917 года. Жители города с воодушевлением приняли весть об отречении Николая II от престола. В этот день в Алатыре прошла многолюдная демонстрация и революционные выступления горожан. Рабочие разгромили тюрьму, выпустили заключенных, сожгли полицейский архив, были попытки разгромить магазины.
7 марта 1917 года.
«На заседании педагогического совета Алатырского реального училища собравшиеся слушали совместное заявление директора Д. П. Чирихина о том, что текущие события произвели на учеников … весьма сильное впечатление, и что особенно сильно поддалась этим впечатлениям чуткая молодежь старших классов… Принимая во внимание возбужденное революцией настроение учеников, пед. совет училища счел необходимым освободить 5-й, 6-й и 7 классы от занятий до понедельника 13 марта. Относительно ношения учениками красных бантов решено предложить им носить эти символы русской свободы не на блузах, а лишь на верхнем платье».
1 мая 1917 года. Из воспоминаний братьев В. С и Н. С. Грошевых:
«Алатырский Совет организовал грандиозное празднование 1 мая. Рабочие железной дороги и лесопильных заводов приготовили красные флаги и лозунги “Да здравствует 8-часовой рабочий день!” Ко дню празднования во многих ротах солдаты старались выучиться петь революционные песни… Но во всем полку не нашлось ни одного человека, который бы хорошо знал хоть одну революционную песню от начала до конца».
Братья родились в Алатыре. Василий Семенович Грошев (1894–1971) – учитель, краевед, исследователь истории родного города. Им были собраны уникальные материалы о многих выдающихся земляках, подготовлена к печати биография всемирно известного скульптора С. Д. Эрьзи. В 1950-е годы он предпринял активные попытки по созданию в Алатыре музея С. Д. Эрьзи, вел обширную переписку с самим скульптором. Николай Семенович Грошев (1896–1970) участвовал в Первой мировой войне. Всю жизнь посвятил делу радиофикации г. Алатыря и Чувашии. Он автор 50 изобретений и усовершенствований в области радиофикации, почетный радист Советского Союза. Участник Великой Отечественной войны, капитан, закончил войну в Праге, награжден орденами и медалями. Также всю жизнь занимался краеведческими изысканиями. Воспоминания братьев – бесценный источник информации по истории города.
Грошевы пишут, что 1 мая 1917 года был солнечным и теплым и что рабочие в стройных колоннах вышли на демонстрацию на Старобазарную площадь. Вскоре церемониальным маршем перед трудящимися г. Алатыря, без винтовок и оркестра прошли все солдаты 160-го запасного пехотного полка. Горожане приветствовали их восторженными криками и громким «Ура». На митинге звучали призывы не верить Временному правительству, говорили, что режим двоевластия погубит Россию, что трудовой народ должен крепко сплотиться вокруг своих советов и установить такое управление страной, которое будет защищать интересы народа, интересы рабочих и крестьян.
Октябрь 1917 года. В Алатыре еще не существовало оформленных большевистских организаций. Революционную борьбу в массах вели лишь отдельные большевики и сочувствующие.
28 октября 1917 года. Губернские газеты в Симбирске опубликовали сообщение о свержении большевиками буржуазного Временного правительства. В этот момент в городе и уезде развернулась острая классовая борьба. В декабре 17-го по инициативе большевиков 160-го запасного пехотного полка была организована большевистская группа.
22 января 1918 года. Исполком алатырского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановил: «Взять всю власть совету с проведением всех декретов народного комиссариата полностью».
Эсеры, меньшевики, большевики, депутаты, делегаты, революционные комитеты, учредительные съезды, революционные штабы, контрреволюционные мятежи… Это только краткий перечень политических групп и событий, будораживших умы горожан. Все смещалось в маленьком провинциальном городке, впрочем, как и во всей большой стране.
Глобальные революционные перемены в стране привели и к не менее страшным событиям братоубийственной Гражданской войны. Не миновали они и наш город.
Летом 1918 года фронт приблизился вплотную к Алатырю. 22 июля белогвардейцы захватили Симбирск, и город стал на некоторое время административно-политическим центром Симбирской губернии, куда были переведены все губернские органы политической и административной власти. Кроме этого, Алатырь приобрел исключительное стратегическое значение, находясь на важнейшей магистрали Восточного фронта – железнодорожной линии на Казань. В городе были сосредоточены огромные людские ресурсы.
Народ возвел, народ низверг…
Смена политического режима в Алатыре в 1917 году происходила относительно спокойно. Однако, символичным событием тех революционных лет стало низвержение памятника царю-освободителю народному любимцу Александру II.
Из воспоминаний Александра Николаевича Блохинцева:
«Помню, весной 1917 года, когда мне было пять лет, отец взял меня в центр города, на площадь к памятнику “освободителя” Александра II. Памятник на этот раз имел странный вид. Веревки, привязанные к шее царя, опускались к ограде памятника, образуя собой пирамиду. К этим веревкам, а их было много, были подвешены портреты членов царской фамилии и прочие атрибуты царизма – изображения царской короны, царских вензелей и т.п. Всего этого висело довольно много и закрывало почти полностью черную скульптуру царя. Мы оба стояли и смотрели. Вид этой картины хорошо сохранился в моей памяти. А много позже от кого-то из взрослых я узнал, что вся эта пирамида с атрибутами царизма была сожжена, после чего памятник был свергнут с пьедестала. Потом оказалось, что бронзовая скульптура царя была завезена во двор дома, стоявшего напротив бывшего памятника. В доме же этого двора в 1928–1929 годы находилась химическая лаборатория нашей школы второй ступени имени Красина. Во время перемен, между уроками мы, ребята, сиживали на этой скульптуре, нагретой солнцем».
А. Н. Блохинцев (1912–1994) родился в селе Иваньково Алатырского уезда. Краевед-ученый, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны. Жил и работал в г. Ульяновске, один из организаторов Ульяновского областного отделения Всероссийского Общества охраны памятников истории и культуры – ВООПИК. Автор книг «И жизни след оставили своей» (два изд. – в 1980 и 1988), «Симбирск XVIII в.», соавтор сборников «С веком наравне», «Краеведческие записки» и более 100 газетных и журнальных статей.
Как странно и диаметрально меняются народные настроения и воззрения. Памятник Царю-Освободителю Александру II, о котором идет речь в этих воспоминаниях, был открыт в Алатыре 1 октября (по старому стилю) 1912 года в ознаменование 50-летия освобождения крестьян от крепостной зависимости и простоял всего-то неполных 5 лет. А сооружен он был исключительно на народные деньги. Сумма получилась внушительная – около одной тысячи рублей. В архиве краеведа Н. П. Головченко есть снимок, запечатлевший участников открытия – на площади перед памятником в основном «простой люд: крестьяне, мастеровые, приказчики из торговых лавок, извозчики с ременными кнутами за поясами…» Это все, кто с благодарностью помнил высочайший манифест о превращении крепостных в «свободных сельских обывателей», подписанный всенародно почитаемым Александром II, принявшим мученическую смерть не по благим делам своим. Открытие памятника было торжественным и привлекло в город массу крестьян. После торжеств начались народные гуляния. Играл духовой оркестр. Вечером засветилась огнями иллюминация на ограде памятника, а в небо вскидывались ракеты под громогласное народное «Ура!!!».
Но и по сей день в России не учатся на своих ошибках и в настоящее время продолжают низвергаться с пьедесталов фигуры, изваяния, бюсты, памятники другим историческим личностям. В частности, это касается главного идеолога и вождя октябрьского переворота 17 года В. И. Ленина. Отчего же народ и власть уничтожает память о своих бывших лидерах и предшественниках, что же это – историческая неграмотность или желание стереть из памяти страницы собственного прошлого?
«Винная трагедия»
Под этим названием материал о событиях пожара 1918 года, случившегося в Алатыре на винном складе, фигурирует во многих печатных источниках. До сих пор в Алатыре сохранилось старинное каменное здание на улице Первомайской – учебный корпус Алатырского техникума железнодорожного транспорта, в котором в 1918 году располагался казенный винный склад. Запасы спирта, хранившегося здесь, были огромными. В начале 1918 года до Алатыря докатились волны слухов о погромах на винных складах в городах Поволжья. К тому времени в Алатыре скопилось большое количество воинских частей, в которых тоже звучали требования о раздаче спирта солдатам. Были предприняты меры по усилению караула. Вопрос об уничтожении запасов спирта неоднократно обсуждался в уездном Совете рабочих и солдатских депутатов, но из-за большой важности Алатырского склада, как единственно уцелевшего для снабжения спиртом нескольких губерний, был снят. Дальнейшие же события развивались по трагическому сценарию.
В книге Ю. Б. Захарова «Однажды много лет назад в Алатыре» описывается, как со 2 на 3 января 1918 года солдаты 160-го запасного пехотного полка предприняли попытку получить спирт. Неимоверных усилий стоило полковому комиссару сдержать солдат в этот день. Но уже к 18 часам 3-го января вооруженные солдаты направились к Винополии. Караул не согласился идти против своих же товарищей, а уговоры членов совета только способствовали разжиганию недружелюбия и страстей. Солдаты грозились самосудом: «Или мы получаем все немедленно по четверти спирта, или немедленно начинаем разгром». Раздача спирта закончилась в час ночи. Но события продолжали развиваться.
4 января слух о дележке спирта разнесся по всему городу и к Винополии подошла новая толпа солдат. Возмущенные и негодующие, они заявили, что откроют огонь по караулу, если их не пустят внутрь здания. После этого пути к вожделенному спирту были открыты, что положило начало трагедии. Пили все и кто сколько сможет. В 12 часов на складе возник пожар. Спирт разливался и горел. «Многие обожглись и сгорели, другие лезли прямо в горящий спирт. К 5 часам вечера все здание было объято пламенем. Дым и смрад нависли над городом. Спирт тащили четвертями и ведрами, а пожарные бочками увозили. Около 300 человек сгорели, обожглись, получили серьезные ранения, многие померли». На следующий день, 5 января, пожар продолжал полыхать.
Первая алатырская газета «Знамя труда» писала после трагедии: «Жизнь в городе замерла. Магазины, лавки закрыты… Во многих домах не зажигают огня… Уныло и жутко выглядит полуразрушенное, полусгоревшее здание винного склада. Во дворе валяются осколки посуды, разбитые бочки, ящики… а дальше бесформенные куски… погибших во время пожара… Ужасом веет от этой картины, а толпы все лезут, снуют и тащат что попало… Всех жертв, погибших во время разгрома, как выясняется, около 600 человек».
Есть запись о трагедии и в воспоминаниях В. Н. Кашигина:
«Зато хорошо помню, что в момент приезда в город я попал к концу большого пожара винного склада, того самого склада, где я в 1905 и 1906 году спасался у знакомых родителей – Раздьяконовых – от общественного пожара. На этот раз горели запасы спирта, говорили, что был якобы поджог, что спирт был сознательно выпущен из емкостей и спущен в канавы. Так или не так я не знаю, но пожар был действительно большой, и еще больше было пьяных, т.к. спущенный в канавы спирт, смешанный со снегом и навозом, жители собирали ведрами и тащили по домам. Судя по разговорам, много народу сгорело при этом…»
Упомянутые супруги Раздьяконовы – Макарий Иванович и Евдокия Николаевна – мои прапрадедушка и прапрабабушка по линии мамы. Они жили в казенной квартире при Винопольном заводе. Макарий Иванович занимал должность заведующего Винополией. Его очень любили подчиненные. Семья была дружная, материально обеспеченная, держали прислугу. После 1912 года переехали в Симбирск, а потом в Сызрань. Когда началась Первая мировая, они оказались беженцами, потеряли всё имущество. Макарий Иванович умер от тифа. Евдокия Николаевна с детьми – Леночкой и Ванечкой – в 1921 году переехали снова в г. Алатырь к родственникам. Жили в нужде.
Страшная трагедия заставляет задуматься над тем, насколько неподконтрольной, неадекватной, теряющей всякое человеческое достоинство становится толпа вооруженных людей в своей вседозволенности и безнаказанности.
* * *
2017 год – год столетия двух Русских революций. О них написано множество исследований, открыты тысячи источников, но даже сейчас остается огромное количество уникальных неопубликованных материалов: воспоминаний и документов, позволяющих увидеть эти далекие события глазами их современников и участников.
Для меня в ходе работы было интересно буквально всё: и знакомство с фондами Алатырского краеведческого музея; и чтение воспоминаний фигурантов исследования, и даже поиск в интернете информации для примечаний. Какие-то факты были мне известны, какие-то вызывали удивление, какие-то приводили в ужас…
Итог этого небольшого исследования – еще одна маленькая страничка в большой теме: «Человек в истории. Россия – XX век».
[1] В 1912 г. завод «Крупп» в Германии начал выпускать нержавеющую сталь для оружия, благодаря чему нержавеющие стволы значительно понизились в цене. Они не поддаются коррозии после стрельбы бездымным порохом, будучи оставлены без всякой чистки в течение нескольких недель.
[2] Золлинген – это не название бренда, это город в Германии, в котором производят лучшие в мире опасные бритвы. Лезвия золлингенских мастеров славились непревзойденным качеством стали и ее заточки.
[3] Брокар и Ко – популярнейшая парфюмерная фирма в России в конце XIX – начале XX века, основанная французом Анри Брокаром.
[4] Керенский А. Ф. (1881–1970) родился в Симбирске (ныне Ульяновск) в семье директора мужской гимназии, где учился В. И. Ленин. Российский политический и государственный деятель, министр-председатель Временного правительства в 1917 г.
[5] Главковерх – сокращенное наименование должности верховного главнокомандующего в России во время Первой мировой войны.