В октябре — ноябре 2020 г. Международный Мемориал при поддержке Представительства ЕС в России провел цикл семинаров для учителей истории — руководителей работ Школьного конкурса. Ниже мы публикуем материалы первого из них — двухдневного семинара «Документы о политике фашисткой Германии на оккупированных территориях СССР во время Второй Мировой войны. К вопросу анализа источников». Мы публикуем видео, документы и пояснительную записку к этому семинару для заинтересованных педагогов, которые смогут, вооружившись этими материалами, провести свой собственный семинар в школе.
Мероприятие было подготовлено в партнерстве с берлинским центром «Топография террора» и проведено историком Себастианом Герхардтом, исследователем центра «Топография террора» (Берлин).
Выступление Себастиана Герхардта предварялось подробной пояснительной запиской, в которой дается обзор источников и где проблематизирована тема документальных источников о немецкой оккупации на территории СССР времен Второй мировой войны. Эта пояснительная записка предваряла его выступление на семинарах, потому мы публикуем ее полностью, и уже после размещаем видео с выступлением Себастиана Герхардта. Во время своей первой лекции он комментирует происхождение и содержание документов, которые были отправлены участникам для домашнего анализа (эти документы размещены во вложении к данной статье).
Сопроводительная записка Себастиана Герхардта
1. Нарративы
Для подготовки обсуждения различных нарративов участники могли посмотреть два старых советских фильма, сочетающих в себе традиционные и не очень традиционные элементы советского кинематографа: «Сыны отечества» (1968) и «Восточный коридор» (1966).
Вопросы:
- Какие группы и какие люди в них представлены?
- Какими средствами характеризуются эти группы?
- Насколько важна принадлежность к той или иной группе для поведения главных героев?
- Как вы думаете, в чем заключалось основная идея фильма для широкой публики?
- Как вы думаете, что больше всего повлияло на посетителей?
Чтобы открыть пространство для обсуждения различных точек зрения на историю, прочтите — или перечитайте — пьесу «Дракон» Евгения Шварца.
2. Чтение документов — общие проблемы
Масса документов по истории Второй мировой войны — это тексты. Они дают первое впечатление —то, что создано давным-давно одними людьми для других, чтобы они могли эти тексты прочитать и понять. Иногда мы знаем, кто и для кого написал той или иной текст (подписанные официальные отчеты, личные письма), но во многих случаях — нет. В текстах обычно не упомянуто то, что было очевидно для писателя и читателя. Там не говорится о том, что по той или иной причине должно было быть скрыто. Иногда в текстах представлено как факт то, что в реальности было лишь догадкой или предположением. Тексты содержат описания событий и проблем, ожидания и факты, ошибки, заблуждения и даже обыкновенную ложь. Тексты — лишь часть более широкой коммуникации, включая устное общение, а многие документы уничтожены или утеряны.
Трудно судить, какое влияние на ход интересующих нас исторических событий оказали документы. Но связи между документами позволяют проводить перекрестную проверку и устанавливать факты. В отличие от популярного образа историка в архивах, который напоминает охотника за сокровищами, ищущего единственное важное свидетельство, анализ документов скорее похож на настоящую археологию — будто нужно отыскать множество осколков древней керамики и выяснить, как они сочетаются друг с другом.
Доступ к историческим документам ставит многие вопросы: какие документы хранились официально — в архивах! — или в частном порядке, какие документы были доступны и кому? Все это — указания на первоначальные намерения и последующее использование этих текстов. Хранение множества текстов — дорогостоящее мероприятиее: экономически, а иногда и политически тоже. Уничтожение же документов обычно обходится довольно дешево с экономической точки зрения, а с политической может привести к дорогостоящим ошибкам из-за утерянной информации.
В конце концов, никто не в состоянии прочитать все. Таким образом, получение доступной документации вписывается в более широкий контекст, в котором одни группы фактов воспринимаются как данность, а другие открыты для споров. Контекст для исследователя и общественности будет отличаться — а публика никогда не бывает однородной. Следовательно, идентификация нарративов играет важную роль в любом критическом исследовании исторических текстов; критическом не только по отношению к тексту, но и по отношению к нашим вопросам.
3. Неполный обзор публикаций на русском языке
Интернет полон как хорошей и достоверной, так и не очень хорошей и недостоверной информации, вплоть до откровенной лжи и фальсификаций. Значит, действует обычное предупреждение: не делать никаких выводов без анализа источников.
Первая волна публикаций нацистских документов была связана с Нюрнбергским процессом. На протяжении почти трех десятилетий документы, собранные при подготовке к нему, вместе с протоколами судебных разбирательств составляли основу исследований нацистских преступлений и нацистской политической системы. Нюрнбергские документы были переведены на все языки судебного процесса (немецкий, английский, русский, французский). На немецком и английском языках используемые документы были опубликованы в полном объеме в десятках томов.
Все документы, даже те, что непосредственно не использовались в ходе разбирательств, переместили в национальные архивы союзных держав. Коллекция США была основой новаторской работы Рауля Хильберга (Raul Hilbergs) об уничтожении европейских евреев.
Из-за характера Нюрнбергского процесса основной упор делался на официальную немецкую документацию, лишь частично сопровождаемую показаниями свидетелей и другими отчетами «с мест». Из всего обилия документов впоследствии отдельные части были опубликованы в различных сборниках, например, по судебному разбирательству деятельности верховного главнокомандования вермахта (ОКВ). Этот том был переведен на русский язык и издан в Москве в 1964 году. Вообще Советский Союз весьма неохотно публиковал документы по Нюрнбергскому процессу. В 1954 году было опубликовано двухтомное краткое изложение, в 1965/66 годах последовало расширенное трехтомное издание документации, а в 1970 году вышла книга «Судейский процесс» (Дело 3).
Главный недостаток этих публикаций заключался в том, что они представляли документы не полностью, а только в наиболее интересных или политически «корректных» частях. Уже в Нюрнберге начались дебаты по вопросам, чрезвычайно щепетильным для Советского Союза и окончательно решенным для советской общественности только в конце Перестройки: о существовании и содержании секретных дополнительных протоколов к договору (пакту) о ненападении от 23 августа 1939 года и договору о границе и дружбе от 28 сентября 1939 года, об убийстве польских граждан в Катыни и других местах. Лишь спустя десятилетия появилась возможность более подробно обсудить советскую политику в Нюрнберге, опираясь на архивные документы (Звягинцев Александр Григорьевич: Нюрнбергский процесс. Без грифа «Совершенно секретно»; СССР и Нюрнбергский процесс. Неизвестные и малоизвестные страницы истории. Сборник документов).
В Советском Союзе публикации должны были соответствовать официальным стандартам повествования, впервые установленным Сталиным в работе «О Великой Отечественной войне Советского Союза» (издания 1942, 1943, 1944 и 1947 годов). Поэтому такой источник, как «Черная книга» Эренбурга и Гроссмана об истреблении советских евреев и лагерях смерти, не мог быть опубликован.
Период оттепели способствовал началу дебатов. Стала возможной подготовка и издание шестого тома «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг.» (издание 1960-65 годов), где была сделана попытка поставить перед советской общественностью критические проблемы. Постепенно стала доступна и опубликована местная документация, а также свидетельства очевидцев и советские коллекции трофейных немецких документов:
- «Преступные цели — преступные средства». Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941-1944 гг.) (издание 1963 года, дополнено в 1968 году).
- «Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1941-1944 гг.» (Минск, 1965 год).
Советские историки начали заниматься темой немецкой оккупации:
- Коллектив авторов Под общ. ред. проф. Е.А. Болтина. «Немецко-фашистский оккупационный режим. (1941-1945 гг.)».
Несколько авторов с исключительным доступом к источникам в архивах и западным изданиям, таким как «Дневники Гальдера» или «Военный дневник немецкого верховного командования», смогли опубликовать широко читаемые книги и документы:
- Безыменский Лев Александрович, «Особая папка “Барбаросса”».
- Дашичев Вячеслав Иванович, «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР.
- Дашичев Вячеслав Иванович, «Банкротство стратегии германского фашизма». Ист. очерки, документы и материалы.
Некоторые документации восточногерманских историков — далеко не все! — были переведены на русский язык и опубликованы, например:
- Мюллер Норберт, «Вермахт и оккупация (1941-1944)».
Все эти публикации достоверны в том, что им было дано в качестве источников. Но центральные проблемы много лет решались только под прикрытием художественной литературы (корни советских поражений в 1941 году в сталинской системе — Григорий Бакланов, «1941») или вообще не решались (советские потери во Второй мировой войне, политические табу вроде секретных протоколов 1939 года или Катынского расстрела). Подлинным выражением застоя в советской историографии стал 12-томник «История второй мировой войны 1939–1945 гг.» (издание 1973-1982 годов). Однако в ту же эпоху выходили и прогрессивные исследования, например, в двух томах рассказов Гранина и Адамовича о блокаде Ленинграда («Блокадная книга»).
Перестройка открывала ворота не сразу, а шаг за шагом. В то же время происходило расширение традиционного подхода:
- «Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза: Документы и материалы» (1987 г.)
Проект по публикации дополнительных материалов о Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками был начат в 1987 году и завершен только в 1999 году: «Нюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 томах».
Параллельно в прессе и за закрытыми дверями разгорелся ожесточенный спор о советском прошлом. В 1989-1990 годах советскому руководству пришлось отменить табу на публикации о секретных соглашениях с нацистской Германией осенью 1939 года: «Оглашению подлежит: СССР — Германия. 1939-1941: Документы и материалы» и Катынском расстреле.
В начале 1990-х годов были открыты архивы и опубликованы документы о сталинской системе и факты о советских военных потерях во Второй мировой войне (2-е издание). Началось осуществление многих важных научных проектов. И даже когда позже произошел новый идеологический поворот в официальном изложении российской истории, не осталось никаких шансов снова загнать джинна в бутылку. Многие источники стали доступнее, они анализируются и обсуждаются не только в Интернете.
Нюрнбергский процесс снова в центре внимания:
- Стенограмма Нюрнбергского процесса / Пер. с англ. и составление Сергея Мирошниченко.
- Мирошниченко Сергей, «Военные трибуналы Нюрнберга: Дело врачей».
Все эти публикации свидетельствуют о том, что доступ к зарубежным и отечественным источникам существенно упростился. Их появление в Интернете — свидетельство огромного прогресса в том, что касается дешевого и надежного цифрового доступа к информации. Однако стали очевидны и некоторые проблемы новой эры, когда публиковать тексты стало намного проще.
Конечно же, отрицание сталинских преступлений тоже нашло свое место во Всемирной паутине:
Р. И. Косолапов, В. Е. Першин, С. Ю. Рыченков, В. А. Сахаров, «Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года». — М.: Издательство ИТРК, 2010 год.
4. Дьявол кроется в деталях: пример
Более серьезный вопрос — это упрощенное представление академических исследований. В выпущенной в 2015 году довольно подробной книге о стратегическом планировании нацистской Германии в борьбе против Советского Союза используется повествование о кажущемся однородным немецком планировании, кульминацией которого якобы является «Генеральный план „Ost“» («Политико-стратегическое содержание планов Третьего рейха в отношении СССР», сборник документов и материалов, глава 3).
Уже прямо во введении видно смешение названий и наименований разных учреждений в различных стратегических документах: «Данные меры стали составляющими плана «Ольденбург» — концепции порабощения и ограбления народов СССР, уже после начала Великой Отечественной войны получившей название „Ост“» (стр. 45).
Но мы должны различать названия организаций и планов, составленных теми или иными учреждениями. Специально для руководства эксплуатацией Советского Союза был создан „Wirtschaftsstab Oldenburg z.b.V“ (Хозяйственный штаб Ольденбурга, z.b.V. = для специального развертывания). Но это название было маскирующим суть термином, который использовался только в марте-апреле 1941 года. Уже в июне 1941 года этот штаб стал открыто называться „Wirtschaftsführungsstab Ost“ (Экономический директорат «Ост»). Не план, а сама организация.
Параллельно с этим в аппарате «вождя СС» Генриха Гиммлера были подготовлены различные планы германизации сначала оккупированной Польши, а затем и других частей оккупированной Европы, главным образом Советского Союза, под названиями «Генеральный план ‘Ост’», „Gesamtplan (сводный план) Ost“, „Generalsiedlungsplan (Генеральный план поселения)“. Авторы этих планов были из администрации «Имперского комиссара по консолидации германской народности» и «Главного управления безопасности Рейха» (RSHA), Департамент III B. Обобщая использование терминов в трудах только одного ведущего эксперта по СС, профессора Конрада Мейера-Хетлинга (Konrad Meyer-Hetling), выдающийся польский исследователь в этой области Чеслав Мадайчик (Czeslaw Madajczyk) сделал в 1961 году точное замечание: «Как мы видим, термин «Генеральный план „Ост“» используется Мейером-Хетлингом неоднозначно» («Генеральный план „Ост“», Przeglad Zachodni, 1961/3, стр. 67). То, что было верно в отношении одного автора, Мейера, еще более уместно в отношении многих других — мы должны избегать ловушек двусмысленности.
Отправной точкой дебатов по «Генеральному плану „Ост“» нацистской Германии стала публикация еще в 1958 году ответа Эрхарда Ветцеля (Erhard Wetzel) на планирование РСХА от 27 апреля 1942 года из Нюрнбергской коллекции (NG 2325) в Польше (Przeglad Zachodni, 2/1958, стр. 346-369) и, в сопровождении письма Ветцеля от 7 февраля 1942 года (NO 2585) и реакции Гиммлера на планирование у Мейера-Хетлинга (12 июня 1942 года, NO 2255), в Германии (Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte, 1958/3, стр. 281-325).
По данному вопросу провели обширный поиск документов, результатом которого стала публикация Мадайчиком крупной коллекции документов в 1990 году. Параллельно шли дальнейшие исследования, в том числе Дитриха Эйхгольца (Dietrich Eichholtz), Карла Хайнца Рота (Karl Heinz Roth), Рольфа-Дитера Мюллера (Rolf-Dieter Müller) — и это лишь некоторые из самых выдающихся немецких исследователей в этой области.
Подводит итоги длившейся вплоть до начала 1990-х годов дискуссии работа Мехтильд Рёсслер (Mechtild Rössler) и Сабины Шляйермахер (Sabine Schleiermacher) при участии Кордулы Толльмиен (Cordula Tollmien) (ред.) «Генеральный план „Ост“» (Der “Generalplan Ost”, Berlin 1993.) Подведение итогов официальной точки зрения немецкой историографии до 2006 года сделано в работе Изабель Хайнеманн (Isabel Heinemann): «Наука — Планирование — Насильственное переселение. Генеральный план „Ост“ национал-социалистов» (WISSENSCHAFT — PLANUNG — VERTREIBUNG. Der Generalplan Ost der Nationalsozialisten).
Сейчас ведутся дебаты и исследования по различным планам и их влиянию. Так что теперь нецелесообразно смешивать обсуждение этого важного предмета почти со всем, что связано с нацистским стратегическим планированием.
5. Как использовать новый поток доказательств — оцифрованные документы
В последние годы упростился не только доступ к уже опубликованным материалам. В последние десять лет стало возможным оцифровывать и публиковать множество архивных источников. Таким образом, читатели по всему миру смогли ознакомиться не только с элементами принятия решений на более высоких уровнях, но и региональными и местными реалиями Второй мировой войны. Один из особенно плодотворных проектов — оцифровка немецких документов в российских архивах.
В рамках образовательной программы «Топография террора» мы работаем с небольшой частью архивного фонда 500.
Во вложении к этой статье вы найдете документы для анализа — это Генеральный план Ост и Отчет штандартенфюрера Егера (Сводная ведомость по казням, проведенным на подконтрольной 3-й айнзацкоманде территории по 1 декабря 1941 г. включительно). Оба документа были переведены специально для этого семинара и проанализированы в лекции Себастиана Герхардта (см. видео ниже).
Задание к источникам:
Чтение документов, идентификация и запись:
- первая личная реакция;
- различие между тем, что вы уже знали и что было новым;
- возникающие вопросы;
- Как вы думаете, с какой целью был написан этот документ?
- Как вы думаете, где находятся пределы этого документа? О чем он не рассказывает?
- Какие знания необходимы для анализа предоставленных документов?
После обсуждения документов из домашнего задания участники семинара проанализировали следующий корпус источников в группах:
(1) 10 заповедей войны немецкого солдата;
(2) Документы начальника штаба верховного командования группы армий «Центр» от ноября 1942 г.;
(3) Рапорт обер-штурмфюрера СС Фольтиса от 11 августа 1941 г.;
(4) Расследование в отношении служащих 616-го автотранспортного полка;
(5) Сводная ведомость по казням, проведенным на подконтрольной 3-й айнзацкоманде территории по 1 декабря 1941 г. включительно. Отчет штандартенфюрера СС Егера.
Все документы были переведены с немецкого на русский язык специально для семинара.
Вопросы к этому корпусу источников были те же:
- первая личная реакция;
- различие между тем, что вы уже знали и что было новым;
- возникающие вопросы;
- Как вы думаете, с какой целью был написан этот документ?
- Как вы думаете, где находятся пределы этого документа? О чем он не рассказывает?
- Какие знания необходимы для анализа предоставленных документов?
6. Фотография
Второй день семинара был посвящен анализу визуальных свидетельств.
Уже в военное время публиковались фотографии, показывающие места немецких военных преступлений. В отличие от советских или британских военнослужащих, немецким солдатам разрешалось брать на войну личный фотоаппарат и делать снимки.
В лекции, которую Себастиан Герхардт прочитал во второй день семинара, он коснулся следующего круга вопросов:
- Нарративы в фильмах.
- Фотография как сомнительный источник: нежелание историков воспринимать фотографии всерьез.
- Кто мог делать фотографии?
- Технические ограничения (дневной свет).
- Правила и несоблюдение правил.
- Какие фотографии не были сделаны?
- Какое значение имеет эта история для нас?
Видеозапись лекции второго дня: