г. Нижний Новгород
Научный руководитель Светлана Витальевна Черникова
Во что обошлась Победа?
Поколение моих родственников, переживших войну, старалось забыть ужасы тех лет. Бабушка и дедушка, прабабушки и прадедушки мало рассказывали о том времени. Поколение 50-х, к которым относится другая моя бабушка, не видело войны, но генетически было связано с ней нераздельно.
Дети этого поколения играли «в войну», смотрели фильмы о войне, читали о ней книги. На праздники в школы приходили ветераны и рассказывали о фронте, хотя их рассказы были однотипны. И книги, и фильмы, и рассказы ветеранов были о войне в целом, но не о пережитом. Детей, да и, наверное, себя тщательно оберегали от боли, которую несли воспоминания.
В моей семье потребность узнать детали, собрать все осколочки воедино, найти всех пропавших без вести, погибших, восстановить историю их жизни возникла у моей мамы, Анны Сергеевны Китаевой, которая относится к поколению 1970-х.
От меня те события уже настолько отдалены, что я хочу, насколько это вообще возможно, оценить весь масштаб бедствий, обрушившихся на мой род в 1941-м. Смогу ли я посмотреть на события военных лет и на их последствия, которые, может быть, влияют и сейчас – уже на мое поколение, но не так заметно и болезненно?
За последние несколько лет у нас дома собрался довольно внушительный семейный архив; мы продолжаем переписку с разными организациями, чтобы выяснить судьбы родных, о которых почти ничего не знаем. Из этих разрозненных эпизодов семейной истории, основываясь на архивных документах, сведениях из открытых источников, рассказах и воспоминаниях моих родных, я хочу собрать целостное панно, посвященное моим близким, пережившим войну: воевавшим, погибшим, вернувшимся, трудившимся в тылу, детям войны.
Солдатский род
Семья Усковых из села Ильинское Лукояновского уезда Нижегородской губернии была привычна к солдатской жизни. Государственные крестьяне этого села принадлежали Ведомству лейб-гвардии конного полку полковой канцелярии Нижегородского наместничества Починковской округи[1]. На Усковых была возложена рекрутская повинность нести службу при коннозаводских учреждениях – собирать сено и солому для государственных конных заводов.
До войны семья жила хорошо. В селе были и кинотеатр, и фельдшер, и дом культуры, и школа. Иван Захарович Усков, мой прапрадедушка, поставил дом-пятистенок, во дворе ‒ мазанку, в которой дети любили ночевать летом, посадил сад. Мебель в доме всю сделал сам ‒ он был краснодеревщик. В огороде выкопал колодец. Огороды по 25 соток были тогда у всех, но колодец в огороде ‒ только у него. Работал он в сельсовете по столярно-плотничной части и был учителем труда в школе. Коллеги часто заходили к нему на чай или кофе.
Дети росли, учились, женились. До войны Агриппина Андреевна Ускова, моя прапрабабушка, не работала. Иван Захарович обеспечивал семью, он был опорой, хорошим мужем и заботливым отцом. Жизнь шла своим чередом, пока не грянула война, которая разом изменила всё.
Первым на фронт ушел Петр Иванович Усков, 1924 г. р., брат моей прабабушки, Розы Ивановны Кизаевой (Усковой), который в 1941 году закончил школу и уехал поступать в институт г. Бийска Алтайского края. В институт он поступил, но домой не вернулся. Он подал заявление в военкомат, но ему отказали ‒ не подходил по возрасту. Тогда он отправился в г. Алтайск, где набиралась добровольческая армия, исправил год рождения на 1922 и был призван на фронт Алтайским РВК 6 августа 1941 года.
Так, не заходя домой и не попрощавшись с родными, Петр Иванович Усков был отправлен на военно-пересыльный пункт в г. Алатырь, затем в г. Чебоксары Чувашской АССР, где проходили обучение добровольцы, и 24 сентября 1941 года поступил в распоряжение запасной стрелковой бригады Казанского гарнизона 45-й учебной стрелковой дивизии.
Здесь формировались лыжные бригады, которые сыграли важную роль в первой военной зиме. В начале войны Красная Армия потеряла огромное количество техники и фронт страдал от ее острой нехватки. Эвакуированные предприятия к этому времени еще не развернулись на местах и не могли в необходимом количестве снабжать армию техническими средствами. Лыжные части в это время сумели заменить механизированные части, особенно в труднопроходимой местности. Интенсивное обучение длилось три месяца. Отрабатывались навыки ходьбы на лыжах на большие расстояния, в ночное время, внезапного нападения на населенные пункты и другие тактические действия. Изучалось оружие, проводилась огневая подготовка.
Вот выдержка из документа организационно-мобилизационного отдела штаба МВО от 10 января 1943 года, в которой указаны недочеты при отправке 20-й запасной стрелковой бригады на фронт, среди которых:
«п. 4. Части не обеспечиваются необходимыми продуктами на путь следования. 4-я олбр. (отдельная лыжная бригада – А. К.) вместо хлеба получила муку и по причине невозможности обменять в пути муку на хлеб бойцы несколько суток не получали хлеба.
п. 5. Не производится проверка имущества перед отправкой эшелонов, и бригады прибывают на фронт без предметов вещевого снабжения».
Лыжные части направлялись на разные участки фронта, и пока не удалось выяснить, где воевал Петр Иванович Усков.
В ноябре 1942 года от Петра Ивановича пришло последнее письмо. Вот как рассказывает об этом прабабушка Роза Ивановна, 1937 г. р.: «Помню, что в 1942 году пришло последнее письмо от него. Я лежу вечером на печи и вижу, как все сидят за столом, лица у всех желтые, наверное, от света лампы, читают письмо – и все плачут. Последние его слова были такие: “Дорогие мои, наверное, мы с вами больше никогда не увидимся. Это мое последнее письмо. Вокруг нас льды и снега. Погибаем от холода и голода. Оружие одно на двои…”»
В январе 1943 года пришло извещение о том, что красноармеец Петр Иванович Усков пропал без вести. Ему не было и 20 лет.
Глава семьи Иван Захарович Усков, 1896 г. р., был спокойный, но строгий. Верующий. Роза Ивановна, его дочь, а моя прабабушка, помнила, что отец не разрешал садиться за стол, не помолившись. При нем в Рождество дети ходили колядовать с рождественской звездой, и она даже помнила строки праздничного тропаря: «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума…»
Он вырастил серьезных, умных сыновей. О том, что его сын Петр погиб, он узнал на фронте: 8 апреля 1942 года он был призван в ряды РККА и направлен в Ярославль, где комплектовались части Военно-морского флота. При призыве он имел военно-учетную специальность 126 ‒ это портные, комплектуемые из нестроевых. Как и где проходила его служба, он не рассказывал, но прабабушка Роза говорила, что он вернулся в декабре 1945-го в бескозырке и весь израненный. Особенно сильно беспокоило его ранение в живот. Ему сделали операцию, врачи запретили ему работать, поднимать тяжелое. Но Иван Захарович всё равно ходил на работу, дома мастерил, не мог сидеть без дела. Вскоре он скончался от полученных ран.
Елена Ивановна Ускова, 1926 г. р., сестра моей прабабушки Розы Ивановны, в 1942 году была мобилизована на торфоразработки. Она рассказывала, как они, молодые девчонки, работали по колено в ледяной воде на болоте, а после у нее всю жизнь болели застуженные ноги. Она награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Агриппине Андреевне, матери Розы Ивановны, в войну было очень тяжело. На всё рук не хватало, много забот легло на плечи ее дочери Раисы Ивановны, которой в 1942 году было всего 11 лет и она была старшей из оставшихся дома детей. Младшие дети часто оставались без присмотра. Тогда, в 42-м, моя прабабушка шила себе куколку, увидела, что голова пришита криво, стала ее отпарывать и попала ножницами в глаз. Лечение не помогало, нужно было делать операцию, но во время войны это было невозможно. Вскоре она ослепла.
В начале января 1943 года родился мальчик, назвали его Евгением. В конце лета мать с дочерью Раей копали на дальнем поле картошку. Приглядывать за младенцем оставили незрячую шестилетнюю Розу и ее брата Толика, немногим старше ее. Младенец плакал, Толик придумал качать люльку сильно, от стены до стены, а пока она качалась, Роза добегала до двери, открывала ее настежь и слушала, не идут ли мама с сестрой. Была холодная погода, ребеночка застудили и от простуды он умер.
О том, как выживали в войну, Роза Ивановна вспоминала: «Перед войной морозы были очень сильные, у всех сады померзли; мы в войну деревьями топили и забором, что вокруг сада. В огороде росла вика, ячмень. Мать сажала махорку. Ее собирали, рубили и делали папироски, мать ездила в город и продавала на рынке. Мне давали рубить. Толик подкладывал, а я нажимала на рычаг. Так однажды едва не отрубила ему пальцы, чуть успел убрать. Райка дегустировала. Мать заставляла ее курить, чтобы определить крепость. Несколько банок с кофе осталось еще с довоенного времени. Его подмешивали в “хлеб”: мать картошки натрет и хлеб замесит, вкуса никакого, горечь одна, но хоть поели чего-то. Одну военную зиму заднюю холодную избу, которая зимой стояла свободной, у нас снимали валяльщики. Там валяли валенки, чесанки, что с галошами носят, и продавали. Чем-то матери платили. Может, валенки нам, детям, делали».
После войны у Агриппины Андреевны из всех детей остались три дочери: Раиса, Елена, Роза и сын Анатолий. Раиса Ивановна к тому времени уехала и училась в институте, Елена Ивановна вышла замуж, жила в семье мужа.
Как вспоминает ее внучка, Валентина Алексеевна Шершунова, 1947 г. р., которая очень любила свою бабушку и часто у нее бывала, в доме была красивая мебель, сделанная руками ее деда, Ивана Захаровича Ускова, но обстановка была очень бедной. И жила Агриппина Андреевна очень скудно, на небольшую пенсию по потере кормильца ‒ погибшего на фронте П. И. Ускова.
Прапрабабушка Агриппина Андреевна Ускова – бабуся Груша, как ее называли внуки, прожила в этом доме до 1963 года. От пережитого горя стало болеть сердце, она не могла больше трудиться на земле. Дом пришлось продать, а она уехала к дочерям. Раиса Ивановна жила в городе Ангарске Иркутской области, у нее было двое детей; Елена Ивановна ‒ в Камышине Волгоградской области, у нее было трое детей; моя прабабушка, Роза Ивановна, жила в городе Горьком, у нее тоже родилось трое детей, которых она, инвалид первой группы по зрению, сумела вырастить, воспитать и дать им образование. У дочерей и жила Агриппина Андреевна по очереди, пока у нее совсем не отказали ноги. Умерла она в 1976 году в возрасте 78 лет, но так и не смогла смириться с утратой сыновей и мужа. Каждый раз, 9 мая, когда все праздновали, она садилась на диван, доставала письма, фотографии и целый день плакала над ними.
Из чего сделаны эти люди?
Мой прадедушка по материнской линии, Юрий Петрович Кизаев, родился в городе Горьком в 1938 году, куда семья его родителей переехала в 1935-м после смерти главы семейства, Николая Леонтьевича Кизаева. На селе стало жить неспокойно. В 1933 году снова стали раскулачивать. Прослышали о новых стройках и приняли непростое решение круто изменить жизнь. Переехали брат моего прапрапрадеда Федор Николаевич Кизаев с женой Ксенией, четырьмя детьми и матерью Евфимией Афанасьевной, прапрапрадед Егор Николаевич с сыновьями Петром и Кузьмой и дочерьми Евдокией, Екатериной и Ириной.
Федор Николаевич устроился на Автозавод им. Молотова бухгалтером, туда же устроились и братья ‒ Петр Егорович и Кузьма Егорович. Всем им дали жилье. Через год мой прапрадед, Петр Егорович Кизаев, 1915 г. р., женился. Его жена, Евдокия Михайловна Кизаева (Кучкаева), 1914 г. р., была родом из села Протасово Большеигнатовского района Мордовской АССР, откуда родом и сам Петр.
Петр устроился в колесный цех. Работа была тяжелая, после крестьянского труда непривычная, но Петр быстро освоился. Работал он хорошо, зарабатывал прилично, не выпивал.
Когда началась война, думали, что это ненадолго. «Шапкозакидательское» настроение закончилось быстро, стали приходить вести о погибших односельчанах. Родственники рассказывают, что Евдокия Михайловна задумала сделать аборт, она этого ни от кого не скрывала. Ее совестили и уговаривали ‒ ничего не помогало. Что толкнуло молодую, красивую замужнюю женщину на такой шаг? Страх войны? Аборты были запрещены законом, многие женщины умирали от операций, сделанных в подпольных условиях. Но дело было сделано. Сделано плохо. У Евдокии Михайловны начался перитонит и 6 октября 1941 года ее не стало.
В памяти ее трехлетнего сына Юрия день похорон сохранился на всю жизнь: «Помню, как в комнате стоял гроб на столе, я дотягивался только до покрывала, дергал и дергал, звал мать и плакал. Меня кто-то вывел на улицу. Я присел на крылечке, было очень тепло, я пригрелся на солнышке и уснул».
Уже осенью этого года над их домом стали летать фашистские самолеты, потом налеты стали регулярными. Немецкий самолет летел над Окой и поворачивал к Автозаводу, который был целью бомбардировок, как раз над Гаванью. Барак, в котором жили Кизаевы, находился в пяти минутах ходьбы от завода. Было очень страшно. Завод горел часто, взрывной волной выбивало окна в комнате. Выходить на улицу во время налетов было опасно ‒ многие погибали от автоматных очередей. Жители, заслышав рев самолета, прятались в бане под берегом Оки, она служила им бомбоубежищем. Много смертей видел мой прадед в то время и даже привык к ним.
В декабре 1942 года Петра Георгиевича Кизаева призвали в ряды Красной Армии. Юрий Петрович, мой прадед, вспоминает: «День, когда провожали отца на фронт, 7 декабря 1942 года, я запомнил очень хорошо. Отец и Кузьма сидели почему-то в пустой комнате, наверное, они все вещи перенесли к Кузьме, пили что-то зеленое и закусывали жареными картофельными очистками. Я был очень удивлен, потому, что раньше не видел, чтобы отец пил. Мне хотелось есть, я попробовал очистки и меня стошнило. Отец просил Кузьму, чтобы он берег меня, Кузьма обещал. Потом провожали отца на вокзал. Помню огромное количество людей, я был на руках отца. Вдруг кто-то дал команду, и все побежали к своим красным теплушкам, а я испугался, заплакал и вцепился в отца еще крепче, Кузьме пришлось меня отрывать. Отец опять просил беречь меня, и Кузьма обещал, что всё будет хорошо».
Военный эшелон, в котором находился Петр Георгиевич Кизаев, отправился во Фрязино. Там формировались части для операции «Полярная звезда». После недолгого обучения бойцов послали на передовую. 8 марта 1943 года Петр Георгиевич Кизаев погиб у д. Сосновка Ленинградской области. В июле ему исполнилось бы 28 лет. Он захоронен на воинском кладбище деревни Ефремово Старорусского района Новгородской области.
Комнату, в которой мой прадед жил с отцом, отобрали сразу. Юрия забрал к себе Кузьма Егорович, брат отца. В его комнате, кроме него самого, жены Натальи и их четверых детей, жила его сестра Евдокия, которой исполнилось 14 лет. Спать Юрию и Евдокии Егоровне приходилось на полу, и они часто простывали из-за этого.
В 1943 году Кузьму Егоровича и его жену Наталью мобилизовали на работы, их детей забрала к себе мать Натальи. Ближе к весне Егор Николаевич с дочерью Ириной и внуком Юрием отправились в Протасово, где тоже сильно голодали, ведь у них там не было хозяйства. Дед Юрия плел лапти, Ирина ему помогала, этим и жили. Лето 43-го как-то протянули, питались травами, которые хорошо знал дед. Он научил маленького Юрия разбираться в них, и это знание впоследствии спасло ему жизнь.
В 1943–1944 годах в Мордовии усилился голод. Становилось всё труднее и труднее выживать.
Дед Юрия Петровича, Егор Николаевич, и его двенадцатилетняя дочь Ирина были сильно истощены. Они умерли в один день, 5 мая 1944 года. Никто не взял к себе ребенка пяти с половиной лет. Несколько дней до приезда его тетки, Евдокии, которой исполнилось 16, он провел в поле. И только то, что он знал съедобные травы, спасло его от неминуемой голодной смерти. С тетей Дусей, как он называл свою тетку Евдокию, они прожили в деревне до осени. Некому было им помочь. Когда вернулись с работ Кузьма Егорович и Наталья с детьми, то и Евдокия с Юрием приехали в город. Здоровье детей было подорвано. Зимой они заболели корью. Тяжелее всех перенесли эту болезнь Юрий и дочь Кузьмы Егоровича Мария. В городской больнице, куда перевезли Юрия, не нашлось детской одежды, ему дали платьице. Привезли его туда из инфекционной автозаводской больницы в тяжелом состоянии. Он был очень худ и слаб, совсем ослеп. Ослепла на один глаз и Мария.
Кузьма Егорович дал согласие на то, чтобы отправить Юрия в инвалидный дом. Ему казалось, что так будет лучше ‒ по крайней мере, не придется голодать. В зимнюю январскую стужу 45-го мальчика отвезли в Понетаевский дом инвалидов. Было так холодно, что медсестра боялась не довезти ребенка живым. Когда его принимали, то допустили много ошибок. Дату рождения записали: 15 марта 1938 г. вместо 30 декабря 1938 г. Юрий назвался Кизяевым, а не Кизаевым ‒ он не выговаривал слог «за». Отчество записали совсем другое. Вместо Юрий Петрович ‒ Юрий Моисеевич. Из-за этого Юрия Петровича Кизаева потеряли, не могли найти много лет ни Евдокия, ни Федор Николаевич, когда вернулся с фронта.
Двадцать детей, в основном из блокадного Ленинграда, находились в мрачных корпусах бывшего монастыря. Чуть раньше здесь жила в эвакуации Таня Савичева, автор знаменитого блокадного дневника.
Прадедушка вспоминает: «Дети были разного возраста, младше меня был только мальчик, который страдал водянкой и умирал от нее. Его поместили за занавеску. Он не мог лежать, всё время сидел, лежать ему не давал огромный живот, он кричал, но помочь ему было некому. Дети смеялись над ним. Вскоре он умер». Дети спали все вместе, чтобы было теплее. В первую же ночь умер мальчик по одну сторону от Юрия. В другую ночь умер мальчик по другую сторону. Медсестра сказала ему: «Через тебя сегодня смерть перешагнула».
На втором этаже располагался дом инвалидов для военных летчиков, калек, оставшихся без рук, без ног. За ними ухаживали две монахини, несли такой тяжелый крест.
Жилось очень голодно. Медсестра приносила ведро щей, и старшие их делили. Слепому мальчику доставалось не всегда.
Зимой к монастырю подступали волки. Дети со страхом вглядывались в темноту из окон, боясь, что волки могут добраться до них.
Летом прадед уходил на лужок и питался разной травой, какую знал. Он совсем потерял здоровье, испортил желудок, от чего страдал потом долгие годы.
На счастье Юрия, в сентябре 1947 года стали собирать безродных детей, детей-инвалидов и отправлять их в школы-интернаты. Его и девочку Софью отправили в Горьковскую полную школу слепых при Облоно.
Прадед очень обрадовался, узнав, что в школе учатся такие же, как он, незрячие дети. Он был рад своему месту в столовой, тому, что у него никто не отнимет еду, радовался простыням. Туда же в этом году привезли и Розу Ускову из села Ильинское Лукояновского района. Она тоже радовалась чистым простыням, о которых они в деревне давно забыли. Роза Ивановна и Юрий Петрович учились в одном классе, а став взрослыми, создали семью.
Во дворе школы была конюшня, гараж, бензохранилище, овощехранилище. Это всё военнопленные немцы построили. Их комендатура была как раз напротив школы. Прадедушка и прабабушка рассказывали: «Днем на работу их гоняли, увозили лестницу Чкаловскую строить. По вечерам летом слышно было, как они поют песни на своем языке, их проходная была напротив наших окон на той стороне проулка. Мы любили их слушать. Окна раскроем и слушаем. Так дружно и хорошо пели…»
Удивительно, что дети, у которых враг отнял здоровье, родителей, будущее, не испытывали ненависти к пленным. Но что думали пленные, глядя на этих убогих детей, пострадавших от войны? Может быть, они вспоминали своих, брошенных на произвол судьбы, детей, жен и матерей, которых сами жестоко предали, отправляясь сиротить чужих детей?
Юра очень скучал по своей крестной, Евдокии. Наконец, родные отыскали его. Тетя Дуся пришла в родительский день. Юрию приказали спуститься вниз, где сидели дети с родителями. Он рассказывает об этом так: «Вдруг я услышал: “Юра!” Я сразу узнал родной голос, но не понял, откуда он, бросился к двери, потом в другую сторону. “Молчите, – приказала директриса, ‒ Юра, подойди, посмотри, кого ты тут знаешь?” Кроме Марии Матвеевны, директрисы, были медсестра, уборщица и много людей из школы, родители. Я не мог понять, куда идти, я почти ничего не видел, пошел почти на ощупь и больше догадался, чем увидел тетю Дусю, бросился к ней и разревелся. Марья Матвеевна как поняла, что тетя Дуся на самом деле моя родственница, так и ушла наверх. А я всё расспрашивал про всех. Дядя Федя пришел через неделю, потом пришел и Кузьма».
Впереди у Юрия Петровича было еще много испытаний: полная слепота, несколько операций на глаза, которые ему вернули 3 процента зрения.
У моего прадеда, Юрия Петровича, талант. Он, почти незрячий, любит мастерить и ремонтировать технику, даже современную. Он всё время придумывает какие-нибудь приспособления, нужные в быту, и наверняка мог бы стать хорошим инженером. Но эту возможность отобрала у него война: из-за слепоты он всю жизнь проработал на щеточной фабрике им. Островского наборщиком щеток.
Как всё это можно было вынести? Из какого материала должны быть сделаны люди, чтобы выстоять и не сломаться, не озлобиться?
От Жиздры до Пиллау
Ночь с 19 на 20 июля 1941 года в семье Мирясовых прошла беспокойно. Мать убивалась, собирая сына на фронт. Как нарочно, у молодой жены Василия Ефимовича Мирясова, 1914 г. р., моей прабабушки Нины Ивановны, 1918 г. р., начались схватки ‒ она была беременна первенцем. Нужно было везти ее в роддом, который находился в центре города. Мирясовы жили в деревне Лапшиха, которая только в 1954 году вошла в состав Ждановского района города Горького, а тогда была на самой его окраине. По современным меркам кажется, что это недалеко, всего в пяти автобусных остановках, но дорога была плохая, с горки в горку, пешком роженицу не поведешь. Поэтому Василий побежал будить начальника и просить машину. Управились ближе к утру. Дожидаться в приемной у Василия Ефимовича не было времени, утром ему надо было явиться в военкомат. В тот день он не узнал, что у него родилась дочь и назвали ее Галиной.
В один день, 20 июля 1941 года, случились два события: одно радостное, жданное, другое трагическое, разделившее их жизнь на «до войны» и «после войны». Роддом № 1 на ул. Фигнер находился в центре Горького. Путь новобранцев пролегал от военкомата на ул. Ижорской, где формировались войска, по ул. Фигнер, как раз мимо окон роддома. Нина Ивановна, вспоминала, когда рассказывала об этом дне дочери Галине, моей бабушке: «Я поднесла тебя к окну, а войска как раз проходили мимо. Я не увидела мужа, но он был среди идущих солдат». Солдаты всё шли и шли, и не было этому маршу ни конца, ни края… Пеленочки малышки промокли от слез матери.
Василий Ефимович Мирясов до войны работал шофером, у него были водительские права и стаж вождения, поэтому он был определен в транспортную колонну 688 артполка 217 стрелковой дивизии. С первых дней войны на передовой. На грузовом тягаче он подвозил снаряды, таскал пушки.
Конец войны застал его в Кенигсберге. Бои в Восточной Пруссии продолжались 105 дней. Битва за Восточную Пруссию ‒ одна из самых кровопролитных в 1945 году. Потери Красной Армии в этой операции ‒ более 580 тыс. человек, из них 127 тыс. убитыми. Но судьба и здесь хранила Василия Мирясова. Он остался жив, не был ранен, награжден орденами и медалями.
Нина Ивановна работала на «Швейпроме», маленькую дочку оставляла со свекровью Евдокией, которая нигде не работала. Работали старшие дочери и Ефим, мой прапрадед, муж Евдокии. Но их скудных пайков едва хватало на жизнь. Маленькая Галя не вставала на ножки, часто болела ‒ такая была слабая.
Вскоре Евдокия, свекровь Нины Ивановны, умерла от истощения. «Швейпром», где работала Нина Ивановна, закрыли, а работников мобилизовали на работы на железной дороге, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1943 года, по которому железные дороги СССР были объявлены на военном положении. В этом же, 1943 году, ее определили проводницей на поезд. Она никогда не знала, куда и когда она уедет, насколько долго. Дочь оставлять было не с кем, ее пришлось отправить жить в деревню Зелецино к материной тетке Матрене Алексеевне. Галина Васильевна вспоминала: «Ко мне туда мама приезжала. Я маленькая была, но помню, мама приедет на меня посмотреть, мы пойдем до лесу с бабушкой Матреной ее провожать. Это мне было 3–4 года. А мама, когда уходит, плачет, плачет, плачет, а я говорю: “Баба, да чего она всё плачет?” А баба Матрена мне отвечает: “Доченька, да ведь она не знает, вернется еще или нет, увидит тебя еще или нет”».
Галю в Зелецино поставили на ноги. Там была корова, она и спасала.
Нина Ивановна Мирясова пробыла на фронте до 1945 года, вернулись они с войны почти одновременно с ее мужем, Мирясовым Василием Ефимовичем.
Хозяйство их было разрушено. Надо было найти в себе силы, чтобы начать всё заново. Прабабушка и прадедушка своим детям о войне рассказывали очень мало, не хотели бередить душевные раны, оберегали их покой.
О Федоре Георгиевиче (Егоровиче) Лохине мы не знали ничего.
Мама захотела проверить информацию о нем на сайте «Память народа» и удивилась, когда нашла сведения о нем и о его подвиге во время Великой Отечественной войны:
«Товарищ Лохин, во время прорыва вражеской обороны 4.12.42 г. в р-не Переездная, искусно маневрируя на поле боя, применяясь к складкам местности, беспощадно громил фашистских захватчиков. Когда в разгар боя снарядом противника заклинило башню, товарищ Лохин использовал мощь гусениц и гусеницами своей грозной машины уничтожил 8 противотанковых пушек, 3 дзота с пехотой противника, 3 мотоцикла, 2 автомашины, одна из них с боеприпасами и вторая с мотопехотой и 70 гитлеровцев. Сохранив свою машину, эвакуировал с поля боя один подбитый танк КВ 1 С. Смелый, инициативный, отлично знающий свое дело командир гв. техн. лейтенант Лохин достоин присвоения звания Героя Советского Союза».
Героем Советского Союза он не стал ‒ его наградили орденом Ленина.
Когда мы получили справку о рождении Федора Георгиевича Лохина, поняли, что это родной брат Иллариона Георгиевича Лохина, моего прапрадеда.
Чуть позже я увидела информацию о том, что Ф. И. Лохин был осужден в 1948 году и лишен всех наград.
«Лохин Федор Георгиевич (1910)
Дата рождения: 1910 г.
Место рождения: Спасский р-н, дер. Лобовка.
Пол: мужчина
Национальность: русский
Профессия/место работы: Следовал до места работы.
Где и кем арестован: в г. Одесса.
Мера пресечения: арестован.
Дата ареста: 1 декабря 1947 г.
Обвинение: 54-10 ч. 1 УК УССР. («Нецензурные выражения в адрес вождя и правительственной награды»).
Осуждение: 28 января 1948 г.
Осудивший орган: военным трибуналом Одесской ж. д.
Приговор: 5 лет ИТЛ, поражение прав на 3 года, лишение ордена Ленина, медали.
Дата реабилитации: 29 мая 1965 г.».
Началась переписка с органами МВД и ФСБ с целью найти документы и выяснить, что произошло.
В УФСБ России по Республике Татарстан обнаружилось дело Ф. Г. Лохина, и моя мама, А. С. Китаева, 18 июня 2018 года была допущена до его просмотра.
О жизни семьи Лохиных в 20-е годы XX века мы узнали со слов самого Федора Георгиевича Лохина из «дела № 1362 по обвинению Лохина Ф. Г.».
Согласно выпискам из метрических книг за 1902 и 1910 годы, мой прадед, Илларион Георгиевич (Егорович) Лохин, и его брат Федор Георгиевич (Егорович) Лохин родились в селе Лобовка Спасского уезда Казанской губернии.
Из-за невозможности устроится в Лобовке семья вынужденно переезжает в город Горький (в 1923 г. ‒ Нижний Новгород). Здесь Федор окончил семилетку, работал «мальчиком по найму у частника», затем закончил курсы шоферов, устроился на работу в Ц.Р.К. (возможно, имеется в виду Центральный районный комитет – А. К.) Нижнего Новгорода, с 1929 по 1932 год без отрыва от производства обучался в Автомеханическом техникуме Горького.
Далее, по сведениям учетно-послужного списка, в сентябре 1932 года Свердловским РВК города Горького он был мобилизован для прохождения срочной службы. Курсант Лохин, помощник командира взвода тяж-войсковой части им. Калиновского города Нарофоминска уволен в запас в ноябре 1934 года. В этой части он прошел школу по подготовке младшего комсостава.
С 1935 по 1937 год работал автотехником гаража Горьковского обкома партии.
В мае 1937 года Свердловским РВК города Горького был мобилизован на службу инструктором-преподавателем в Горьковское танковое училище им. Сталина, которое в этом году было преобразовано из Горьковской бронетанковой школы. В 1936 году Федор Георгиевич познакомился со студенткой пединститута Ниной Трофимовной Блиновой. 24 января 1937 года у них родилась дочь Елена, 22 июня 1938 года ‒ дочь Галина.
С сентября 1939 по май 1940 года Ф. Г. Лохин, бригадир летучки 36 отдельной танковой бригады, «в боях в Западной Украине и с белофиннами»[2].
Мобилизован уже на следующий день после начала Великой Отечественной войны.
4 декабря 1942 года Федор совершил подвиг под Сталинградом, за что был награжден орденом Ленина (04.02.1943) и медалью «За оборону Сталинграда» (22.12.1942).
В 1944 году его направляют в Ленинградскую высшую офицерскую бронетанковую школу.
Последнее место службы ‒ 3 учебный танковый полк, сформированный 7 мая 1944 года Приказом Главнокомандующего Войска Польского. Полк готовил командиров танков, механиков-водителей и других специалистов. Контузию Федор Георгиевич получил в начале Берлинской наступательной операции.
Закончил войну Ф. Г. Лохин в качестве командира роты РТО 273 отдельного мотобатальона особого назначения. Награжден медалью «За победу над Германией».
После демобилизации лечился в санатории Челябинска в течении полутора месяцев, потом работал некоторое время начальником цеха артели «Металлист» в Челябинске.
В конце 1947 года Ф Г. Лохин следует к месту работы на шахту Краснолучского шахтоуправления.
Награда Ф. Г. Лохина давала ему право бесплатного проезда один раз в год. С 1 января 1948 года эта льгота отменялась по многочисленным предложениям награжденных орденами и медалями СССР.
1 января 1947 года поезд прибыл на вокзал города Одессы. Федор Георгиевич зачем-то вышел из вагона и из вокзала. Когда он хотел войти обратно, его не пустили, потребовали оплаченный билет. Дежурная по вокзалу Тихонова была непреклонна. Федор понял, что поездка закончилась. Денег не было, тем более что дежурная не имела права его не пускать, до отмены льгот оставался еще целый месяц. У Федора в вагоне остались вещи, он не мог их там оставить. Завязалась перепалка, в которой взрывной по натуре фронтовик, к тому же нетрезвый, «допустил нецензурное выражение, упомянув при этом фамилию руководителя советского государства» города Нарофоминска. Но Тихонова решила настоять на своем. Она вызвала наряд милиции, составили протокол, попутчики дали показания.
Ф. Г. Лохин был арестован по ст. 54–10 части 1 УК УССР. Под действие пунктов 1–14 статьи 54 попадали «контрреволюционные преступления».
Старший следователь отдела охраны МТБ ст. Одесса лейтенант Филиппов нашел, что по делу нужно вести дальнейшее следствие.
С 1 по 13 декабря 1947 года и с 30 декабря 1947 по 28 января 1948 года Ф. Г. Лохин содержался в тюрьме города Одессы. Допросы редко были днем, чаще с 23-00 до 1-00 либо с 22-00 до 24-00.
Вызывает удивление то, что в протоколе допроса только один вопрос: «Вы арестованы за проводимую вами антисоветскую агитацию. Желаете ли вы по данному вопросу дать показания?»
Два ночных часа лейтенант Филиппов задавал только один вопрос до тех пор, пока подсудимый не сознается? И так ‒ каждый допрос. Как же он добивался признательных показаний?
11 декабря 1947 года лейтенант Филиппов составляет интересный документ:
«Постановление о направлении обвиняемого на психиатрическую судебно-медицинскую экспертизу.
Я, старший следователь Отдела охраны МГБ ст. Одесса (неразборчиво) лейтенант (замазано), рассмотрев материалы следственного дела № 1362 по обвинению Лохина Федора Георгиевича 1910 года рождения, уроженец д. Старая Лобовка Спасского района ТАССР, в преступлении предусмотренных ст.ст. 54–10 часть.1 УК УССР,
Нашел:
Что обвиняемый Лохин жалуется на головные боли и припадочное состояние, в виду чего подозревается в психической неполноценности.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 193 УПК УССР,
Постановил:
Обвиняемого Лохина Федора Георгиевича направить в Одесскую больницу для установления психической неполноценности и не подпадает ли он под действие ст. 10 УК УССР».
В больнице Ф. Г. Лохин находился с 13 по 30 декабря 1947 года. Чтение акта судебно-психиатрической экспертизы и протокола допроса, наводит на мысль, что его били с целью получить нужные показания.
«Акт судебно-психиатрической экспертизы от 31 декабря 1947 года.
В Одесской психиатрической больнице был освидетельствован Лохин Федор Георгиевич, 38 лет.
Направлен на экспертизу Отделом Охраны ст. Одесса Главная – жел[езной] дор[оги] МГБО. Обвинение предъявлено по ст. 54-10 ч. 1 УК УССР, в том, что выкрикивал нецензурную брань по адресу руководителей Советского государства. Экспертиза проведена стационарно с 13 декабря по 30 декабря 1947 года. Со слов испытуемого он служил в Советской Армии с 1941–1945 года. Был контужен под Берлином, с тех пор он страдает заиканием, демобилизован в чине капитана, награжден Орденом Ленина. В следствие болезненного состояния его освободили со службы. Психическое состояние: Сознание ясное. Правильно и четко ориентируется в окружающей обстановке. Беседует неохотно, в грубом тоне, проявляет эмоциональную неустойчивость, однако, при соответствующих замечаниях сдерживается, говорит и держится более спокойно. Он дает довольно подробные сведения о своем прошлом и фронтовой жизни, ссылается на беспамятство в отношении инкриминируемого ему преступления, пытается убедить врачей, что его оклеветали пассажиры, с которыми он поругался. Вменяем, под действие ст. 10 УК УССР не подходит.
Диагноз: Остаточные явления контузионно-коммоционного синдрома.
Состояние исследуемого в период совершения преступления: Лохин находился в состоянии обычного (физиологического) опьянения.
В пребывании в психиатрической больнице Лохин Ф. Г. не нуждается».
Ф. Г. Лохин на своем стоял твердо. Действительно, никакой «злостной антисоветской агитации» в его действиях не было, а было ‒ нарушение общественного порядка.
Тем не менее, 27–28 января 1948 года военный трибунал Одесской железной дороги на закрытом заседании при отсутствии свидетелей и защиты осудил Ф. Г. Лохина по ст. 54-10 часть1 УК УССР и приговорил его к 5 годам ИТЛ с поражением в правах на 3 года. У него отобрали орден Ленина, медали, а самого отправили в Амурлаг.
Боевой офицер с огромным опытом, мужественный и инициативный, который бы мог еще послужить Родине, был выброшен из послевоенной жизни. Для Ф. Г. Лохина, который столько лет, столько сил и здоровья отдал ради победы, это было сильнейшим ударом.
Нина Трофимовна не развелась с мужем. Она с детьми жила в Кирове. Мы не знаем, как они пережили такое несчастье. Были родственниками героя, а стали родственниками «врага народа».
Сразу после освобождения 1 декабря 1952 года Ф. Г. Лохин начал борьбу за свои права. Он боролся много лет. Только в 1965 году его реабилитировали. Верховный суд СССР признал, что Ф. Г. Лохин не преследовал цели подрыва советского государства.
Никто в те годы не задумывался над тем, чтобы помочь фронтовикам вернуться к мирной жизни, не было тогда понимания, что человек, прошедший войну с первого до последнего дня, может страдать боевой психической травмой, боевым утомлением, из-за чего его поведение может быть конфликтным.
Константин Симонов говорил: «Человек, прошедший войну, уже не останется прежним. Иногда человеку кажется, что война не оставляет на нем неизгладимых следов, но если он действительно человек, то это ему только кажется».
Послевоенное общество относится к фронтовикам с непониманием, с неприязнью, что еще больше обостряет чувство несправедливости у фронтовиков. Но еще большая несправедливость, когда у фронтовика отбирают награды.
Ф. Г. Лохин отличился как командир, он выстоял на войне, выстоял и не сломался в суровых условиях Амурлага. Но вот чего он не мог никак понять, почему к нему так относится государство?
При аресте у Федора Георгиевича при себе были ордена и медали и документы к ним, проездной билет к ордену, гвардейский значок, права, личные документы, вырезки из газеты «Красная Звезда», фотографии. Всё это изъяли.
Документов, фотографий в деле не оказалось, их уничтожили. Но мы поняли, какие вырезки их газет могли быть у Федора Георгиевича, и мы их нашли. Это были приказы о награждении орденом Ленина. Федор Георгиевич не получил обратно ничего из того, что было у него отобрано. Он ничем не мог подтвердить ни свой опыт работы, ни контузию, ни факт совершения подвига. Архив Автомеханического техникума сгорел в войну.
Бронетанковое училище, которое в 1938 году было переведено в Харьков, в начале войны переправлено в Узбекистан, в город Чирчик. Документы личного состава были утрачены.
С просьбой вернуть ему документы Федор Георгиевич обращался в разные инстанции Одессы. Он пишет письма простым языком, объясняя чиновникам, что ему нужны документы для работы, ведь надо как-то жить, чем-то зарабатывать, но везде получает отказ, мотивированный тем, что все его личные документы уничтожены. Не выдержав, он пишет проникновенное письмо в Верховный суд СССР, в котором упрекает государство за то, что оно относится к нему как к собаке, а ведь он воевал за это государство, воевал за Родину.
Умер Федор Георгиевич Лохин, фронтовик, защитник Отечества, в 1975 году в Кирове.
Среди моих родственников не осталось живых участников войны, но, по рассказам их детей, они не любили о ней вспоминать. В интернете я нашла много подтверждений тому, что многие пережившие войну не говорили о ней со своими детьми.
Можно сказать, что за Победу заплатил каждый. Теперь я хочу назвать Цену Победы, которую дал мой род, и она ‒ непомерна: это сломанные жизни, исковерканные судьбы, потерянное здоровье, голод и разруха. Дети, лишенные детства, жены, лишенные любви и заботы, матери, лишенные счастья видеть своих сыновей живыми. Это вдовьи слезы, тревоги за близких, натруженные руки, ушедшая из сердца навек радость, забытые имена, неродившиеся дети, напрасные надежды, неосуществленные дела. Это жизни, которые не пережить заново, это люди, которым не восстать из братской могилы.
Вот та жертва, которую мой род положил на алтарь Победы.
И это только то, что на поверхности. И это то, что мои предки старались забыть! И помнить тяжело, и забыть нельзя!
Моя бабушка и мой папа знали только по две родословные ветви, пострадавшие в войну. Мама ‒ четыре. А я ‒ шесть.
Я вспомню своих:
Автайкина (Кизаева) Евдокия Егоровна. Пострадала от войны.
Ипатова Анна Федоровна. Пострадала от войны.
Калинина Наталья Захаровна. Пережила войну.
Кизаев Андрей Федорович. Погиб.
Кизаева Валентина Кузьминична. В тексте про нее ничего нет, только звонить и спрашивать у автора?
Кизаев Виктор Федорович. Умер во время войны.
Кизаев Вячеслав Федорович. Пострадал от войны.
Кизаев Геннадий Федорович. Пострадал от войны.
Кизаева Евдокия Михайловна. Умерла в войну.
Кизаев Егор Николаевич. Умер в войну.
Кизаева Евфимия Афанасьевна. Умерла во время войны.
Кизаева Ирина Егоровна. Умерла в войну.
Кизаев Кузьма Егорович. Мобилизован на трудовой фронт.
Кизаева Лидия Федоровна. Пострадала от войны.
Кизаева Мария Кузьминична. Пострадала от войны.
Кизаева Наталья. Мобилизована на трудовой фронт.
Кизаев Петр Георгиевич. Погиб.
Кизаев Федор Николаевич. Прошел плен.
Кизаев Юрий Петрович. Пострадал от войны.
Киушова Вера Егоровна. Пострадала от войны.
Киушов Егор. Воевал, контужен. Вернулся с войны.
Киушова Екатерина (Варвара) Егоровна. Пострадала от войны.
Киушова Раиса Егоровна. Пострадала от войны.
Китаев Александр Петрович. Вернулся с войны.
Китаева Галина Васильевна. Пострадала от войны.
Китаев Лев Николаевич. Пострадал от войны.
Китаева Мария Ивановна. Пострадала от войны.
Китаев Николай Петрович. Вернулся с войны.
Кучкаев Алексей Захарович. Мобилизован на трудовой фронт.
Кучкаев Михаил Захарович. Мобилизован на трудовой фронт.
Кучкаев Федор Михайлович. Вернулся с войны.
Лохин Федор Георгиевич. Орденоносец. Репрессирован. Реабилитирован.
Лохин Илларион Георгиевич. Возможно репрессирован. Мобилизован на трудовой фронт.
Лохина (Куприянова) Прасковья Сергеевна. Пострадала от войны.
Лохин Вячеслав Илларионович. Пострадал от войны.
Лохин Анатолий Илларионович. Пострадал от войны.
Лохина (Бугрова) Раиса Илларионовна. Пострадала от войны.
Мирясов Василий Ефимович. Вернулся с войны.
Мирясова (Ипатова) Нина Ивановна. Вернулась с войны.
Мирясова Евдокия. Умерла во время войны.
Молькова Матрена Алексеевна. Пережила войну.
Мольков Василий Михайлович. Пережил войну.
Олесова Анна Петровна. Пережила войну.
Чернышова (Олесова) Александра Васильевна. Вдова.
Чернышова (Лохина) Вера Ивановна. Пострадала от войны.
Чернышов Иван Степанович. Погиб.
Чернышов Николай Иванович. Вернулся с войны.
Ускова Агриппина Андреевна. Вдова.
Усков Алексей Иванович. Умер сразу после войны.
Усков Анатолий Иванович. Пострадал от войны.
Ускова Евдокия Митрофановна. Умерла во время войны.
Усков Евгений Иванович. Умер в войну.
Ускова (Емельцова) Елена Ивановна. Мобилизована на трудовой фронт.
Усков Иван Захарович. Умер от ран.
Усков Петр Иванович. Пропал без вести.
Ускова (Дубова) Раиса Ивановна. Пострадала от войны.
Ускова (Кизаева) Роза Ивановна. Пострадала от войны.
Что я могу для них сделать?
Быть им благодарной, оплакать тех, кого уже нет, сохранить память о них.
Это мой долг перед ними.
[1] Ревизская сказка Ведомства лейбгвардии конного полку полковой канцелярии Нижегородского наместничества Починковской округи села Ильинского статоподателя. Т. 1, 1795. ЦАНО (Центральный архив Нижегородской области). Ф. 60, оп. 239А, д. 208.
[2] Лохин Ф. Г. Карточка спецучета. ЦАМО.