Автор: Даниил Мочалов, школа п. Вишневка, Воронежская область
Научный руководитель: Алла Николаевна Мочалова
Два года назад я писал работу «В Малиновке жизнь – совсем не малина». Это история о событиях 90-х годов ХХ века, связанных с переселением моей семьи из Узбекистана в Россию. В той работе я описал, как мои мама, папа, брат Артем (ему был 1 год), бабушка, дедушка и дядя Вова в 1992 году вынуждены были оставить жилье, работу, друзей и переехать в Россию. Здесь в России им пришлось с трудом привыкать к новым условиям жизни.
В этом году я решил продолжить нашу семейную историю. Только написать о том, как моя семья оказалась в Узбекистане. «Как, когда и почему мои предки, этнические славяне, вдруг оказались за 3 тыс. км от России, среди людей другой культуры и религии? Как сложилась их судьба в Голодной степи?» Ответить на этот вопрос стало главной целью моего исследования.
Вещественные свидетельства есть у нас дома, это красивый бухарский ковер, узбекская посуда (пиалы, косы, чайник), одежда (тюбетейка и чапан), курпача (тоненький матрас) и фотографии. Но им не больше 30–40 лет, старинных узбекских вещей у нас нет.
Долго бы мне пришлось ждать, когда я подрасту и мне представится возможность поехать на родину моих предков в Узбекистан, чтобы отыскать в архиве нужные документы, если бы не мамина однокурсница – Нелли Юрьевна Потапова, которая живет в Ташкенте. Она кандидат исторических наук, преподает в Ташкентском университете и ей тоже была интересна эта тема. Именно она в Центральном государственном архиве Узбекистана отыскала книгу – статистические отчеты известного русского статистика В. Ф. Караваева «Голодная степь в ее прошлом и настоящем» за 1914 год, отсканировала самые важные страницы и прислала. Также необходимую литературу я нашел в библиотеке и в интернете.
В основном мое исследование построено на личных наблюдениях, опыте и впечатлениях моих родственников, а их у меня много и все они в разное время и по разным причинам оказались в Узбекистане.
Первые русские села на территории Туркестана, на землях современного Узбекистана, были основаны в 80-х годах ХIХ в. Несмотря на трудности первых лет жизни на новых местах, за 20 лет большинство сел, основанных переселенцами, стали растущими и процветающими. Конфликтов с местным населением не было. Никто из моих родственников ничего об этом не помнит. Наоборот, рассказывают про друзей. Узбеки – добрый народ. Конфликты были только в 90-х годах ХХ века (из-за которых русские уехали). Но сохранились дружеские связи. Вот папа мой вчера, например, разговаривал целый час со своим другом из Ташкента Суратом Кадыровым по скайпу.
У моей мамы, бабушки и других родственников в паспорте в графе место рождения, написано: «Узбекистан. Сырдарьинская область, Гулистанский район, пос. Крестьянское». Сейчас такого населенного пункта нет, этот поселок называется Дехканобат (от слова «дехканин», с узбекского – «крестьянин»), узбеки переименовали его после распада Советского Союза. А до Октябрьской революции поселок «Крестьянский» назывался «Романовский». Поселок основали русские переселенцы в Голодной степи в 1887 году, при помощи Великого князя Николая Константиновича.
Моя бабушка, Нина Алексеевна Пучкова, помнит в поселке Крестьянском несколько старинных построек: дом из красного кирпича с большими окнами (в советский период там размещался военкомат); старинное здание школы № 1, в которой она училась; здание православной церкви, в которой позже находился клуб, в него она ходила в молодости (там устраивали танцы, хотя все знали, что танцуют в церкви), потом там был кинотеатр, а затем разместился сбербанк. Эти постройки относятся к дореволюционным.
Семейные легенды. Пращур Филимон
В нашей семье рассказываются различные истории о моих предках. Вот одна из них, ее мне рассказал бабушкин двоюродный брат: «Моего прадеда звали Филимон, он был среднего роста, но физически очень крепкий. Он работал копателем, рыл канал. Князь Николай иногда устраивал по большим праздникам кулачные бои, „кураш” по-узбекски. Все взрослые мужчины собирались и устраивали поединки. Был там один очень сильный узбек, его называли „Ботир”, по-русски „Богатырь”. Он побеждал всех, не было ему равных. Князь Николай заявил: „Кто победит этого богатыря, сниму со своих плеч узбекский халат и подарю!” Вызвался наш прадед Филимон. Никто не ожидал, а он победил этого сильного узбека. Князь сдержал слово и подарил ему свой халат. Этот халат потом долго хранился в семье».
Выяснилось, что Филимон Юмашев мой прапрапрадед. Он работал землекопом у Великого князя Николая Константиновича. Именно Филимона Юмашева мамина подруга Нелли Юрьевна нашла в списках переселенцев в статистическом отчете В. Ф. Караваева, который был сделан для императора НиколаяII $3 в 1914 г. и хранится в архиве в Ташкенте. Она нам сообщила, что эти статистические отчеты представляют собой целую книгу и выпускались небольшим тиражом.
Когда мои мама и папа узнали о существовании книги, где есть данные о наших предках с папиной и маминой стороны, они разыскали ее через интернет в антикварном магазине и выкупили за большие деньги. Оказалось, это очень ценный источник. В книге описывается Голодная степь: что она собой представляла до присоединения Узбекистана к России; о 12 русских поселках, которые основали переселенцы из России при помощи Великого князя Николая Константиновича; про оросительную систему многочисленных каналов, над которой работало целое географическое общество в Санкт-Петербурге; там есть списки первых переселенцев; много карт, схем и фотографий переселенческих поселков начала ХХ века. Но самое главное, в этой книге мы нашли письменное подтверждение того, что Филимон Юмашев есть в списке переселенцев одного из этих поселков, а также там были данные о папиных предках. Но о них позже.
Мы с бабушкой Ниной Алексеевной (маминой мамой) стали размышлять вот над чем: в Узбекистане остались могилы наших предков. На кладбище в Крестьянском лежат Савелий Филимонович, его жена Анастасия Алексеевна. А вот Филимона на том кладбище нет! Бабушка стала думать, где же похоронен их прадед Филимон? Спрашивала у своих братьев. Они вспомнили про соседнее село им. Крупской, до Октябрьской революции оно называлось Надежинское (Надежинка). Там они иногда гостили у родственников, в нем жила сестра деда Савелия, дочь деда Филимона. В книге В. Ф. Караваева Юмашев Филимон был в списке крестьян села Надежинского, и поэтому сомнений никаких не осталось, он приехал из России именно в поселок Надежинский, один из 12 поселков, основанных Великим князем. Когда приехал, точно не знаем, но в 1914 году он там уже жил. Родственники говорят, что он был простым крестьянином из Астраханской губернии.
Семья Юмашевых
Бабушка вспоминает то, что ей рассказывала тетка Нюра Юмашева, и то, что она знает сама: «У деда Филимона было четверо детей. Савелий, Митрофан и две дочери. Именно князь пригласил русских крестьян переселиться. Под их переселение давали деньги». Хлопок узбеки не сеяли, вели кочевой образ жизни, овец пасли.
Когда моя бабушка родилась, они жили на Сырдарье, на острове. Это такое место, где река Сырдарья раздваивалась на две части, а потом соединялась вновь. «Отец Алексей Савельевич и дед Савелий Филимонович занимались рыбной ловлей. Во время войны был спецзаказ на рыбу, ее сдавали государству». Истории про огромных сомов, которые водятся в Сырдарье, я слышал и от бабушкиных братьев и от папы.
Бабушкин брат Алексей Алексеевич вспоминает: «Переплывали к острову на лодке. Лодкой умели хорошо управлять. Переплывали стоя, пользуясь одним веслом. Однажды моя мать Александра Марковна, когда только вышла замуж, решила тоже, как и все, стоя на лодке, переплыть реку. Но лодка перевернулась и накрыла ее. На берегу кричали: „Молодушка тонет!” Потом ей помогли доплыть до берега, а этот эпизод она запомнила на всю жизнь». В 1950 году семья переселилась в поселок Крестьянский.
А еще моя бабушка вспоминает: «У деда Савелия была ишачка (ослица) и арба. Ишаком трудно управлять, а вот ишачка была послушная. Для коровы заготавливали камыш и осоку. Печь топили гуза-паей (стебли хлопчатника). Во дворе стояла большая печь, в ней пекли хлеб и готовили еду летом. Зимой пользовались другой печью в доме. Еще разводили тутового шелкопряда».
Женой Савелия Филимоновича была Анастасия Алексеевна Боканова, из Ташкента. Работала горничной, была образованной и чистоплотной, хорошо одевалась. У нее была хорошая посуда. У нас дома сохранился ее складень (одна его створка в виде иконы). Родила 5 детей. Сын Михаил во время войны пропал без вести.
Самым младшим в семье был Алексей Савельевич, 1927 года рождения. Это отец моей бабушки.
Михаил Алексеевич Юмашев рассказал: «Наш отец работал токарем в колхозе. Его работа находилась далеко, и он всегда ездил на велосипеде. Хорошо знал узбекский язык, дружил с узбеками». Алексей Савельевич со своей женой Александрой Марковной в 1994 году тоже переселился из Узбекистана в Россию, но прожил здесь не долго. Тосковал по родным местам, похоронен у нас в Вишневке.
Как появились переселенческие села
Ольга Ильинична Брусина пишет в книге «Славяне в Средней Азии. Этнические и социальные процессы. Конец XIX – конец XX века» (М., 2001): «Именно строительство каналов повлекло за собой образование переселенческих сел, которые первоначально были переселениями завербованных российских землекопов». Привлекая на ирригационные работы этих людей и отмечая в публичных выступлениях особую роль русских в орошении Голодной степи, администрация края, скорее всего, имела в виду, что «по шариату, земли, оживленные орошением, становятся собственностью того, кто провел воду». А какие же люди туда ехали? По словам моей бабушки, ехали бедные – те, у кого было мало земли. Как правило, переселялись на новые места группами родственников. В Красную Зарю (Конногвардейское) переселились религиозные общины баптистов и молокан. Также переселялись лица, преследуемые царской властью. Трудились в тяжелых условиях. Копали землю вручную лопатами и кетменями (лопаты-мотыги). Посевы земледельцев страдали от саранчи, которая могли уничтожить весь урожай. Жители страдали от малярии. Первым переселенцам в начале ХХ века предоставлялись льготы, освобождающие их на несколько лет от уплаты государственных податей и от воинской повинности. Кроме того, для обзаведения хозяйством предусматривалась материальная помощь – в виде денежных ссуд, бесплатного инвентаря, рабочего скота и прочего.
В книге В. Ф. Караваева я нашел, какая у них была зарплата: «Оплата стоимости рабочего дня землекопа первоначально была 60 коп, потом постепенно возрастая, дошла до 1 р. 20 коп.». Много это или мало, судить трудно. Наверно нормально, потому что людей это привлекало, и они оставались там жить. А какой был труд, тяжелый? «Число рабочих колебалось от 600 до 900 человек, – пишет автор статистического отчета. – Выкопанная земля отвозилась в дамбы или отвалы на ручных тачках русского и туземского типа (плетенных из прутьев), или на конных тачках, также приходилось отвозить землю на большое расстояние, для этого применялась возка по переносной железной дороге. Механические приспособления (экскаваторы) использовали мало. Дамбы канала насыпались с поливкой и тщательною укаткой». Труд, конечно, не из легких, в основном ручной. Но меня удивил тот факт, что экскаваторы уже были и передвигались по переносной железной дороге в 1914 году.
Голодная степь
Голодная степь – обширная территория, лежащая между густонаселенными оазисами – Ташкентом, Ферганой и Самаркандом. На западе Голодная степь граничит с пустыней КызылКум, северную и восточную границу омывает Сырдарья.
Ученый-географ П. П. Семенов-Тянь-Шанский в своей книге «Туркестанский край» (1913) описывает ее так: «В летнее время Голодная степь представляет сожженную солнцем желто-серую равнину, которая при палящем зное и полном отсутствии жизни вполне оправдывает свое название… Уже в мае трава желтеет, краски блекнут, улетают птицы, черепахи прячутся по норам, и степь снова обращается в безжизненное, опаленное солнцем пространство, на горизонте которого вырисовываются едва заметные в раскаленном воздухе далекие снежные пики. Здесь и там разбросанные кости верблюдов и разметанные ветром куски стеблей зонтичных, похожие на кости, еще больше усиливают гнетущее впечатление, производимое в это время Голодной степью».
Чтобы сделать иссохшие соленые земли Голодной степи пригодными для земледелия, требовались масштабные мелиоративные работы. В книге В. Ф. Караваева написано: «На средства Великого князя Николая Константиновича и при его участии были сооружены: – Бухар-арык, Искандер-канал, Урумбайканал и в 1913 году магистральный канал НиколайI $3 (Романовский), оросивший в 1917 году 34,5 тыс. десятин земли, который нес воды реки Сырдарьи в безводную пустыню».
В 1898 г. проложена Средне-Азиатская железная дорога Самарканд–Андижан. Станция называлась «Голодная степь» – «Мирзачуль» по-узбекски.
В. Ф. Караваев сообщает: «В 1913 г. канал под названием „Николай I” администрация края выкупила за 340.000 рублей у великого князя. Сюда направляются различные инженеры: Курсиш, Валуев, Рудинский и др., которые создают проекты целой сети каналов (мелких и крупных). Вкладываются огромные ассигнования из казны Российской империи». На опытных участках стали разводить новые для тех мест овощные культуры и хлопок. В Голодную степь вкладывались огромные средства, чтобы превратить эту территорию в пригодную для земледелия.
А мой папа вспоминает, что там много поселков, некоторые даже стали городами (Бахт, Сырдарья, Янгиер, Гулистан). Когда едешь из Гулистана в Ташкент, можно встретить такие надписи на дорогах: «Голодная степь приветствует дисциплинированных водителей!», «Превратим пустыню в цветущий край». Вокруг многочисленные хлопковые поля, сады, возле каждого дома огороды. Вдоль дороги посажены деревья». Так папа помнит Голодную степь в 90-х годах ХХ века перед отъездом в Россию.
В годы гражданской войны и коллективизации
Про первых русских переселенцев в Голодной степи я выяснил, теперь нужно понять, как складывалась их судьба после Октябрьской революции.
В 1920 году басмачество докатилось до Голодной степи, Некоторые села несколько раз подвергались опасности и готовились к самозащите. Наш родственник – отец Артемий прислал нам из города Чехова копию фотографии, которая хранилась у его отца Александра Владимировича Подмосковного, на ней написано: «Отряд самообороны п. Крестьянский (Романовка) 20-е годы». Он написал, что его прадед участвовал в этом отряде. Он есть на фотографии. Но где именно на фотографии – не знает
Позже бабушкин двоюродный брат Юрий Николаевич Юмашев вспомнил семейную легенду: «Мой прадед Филимон был в Красной Армии – против бухарского эмира во время гражданской войны. Он рассказывал, как этот бухарский эмир отступал к границе. На верблюдах, лошадях, ишаках перевозили много богатства. Народу была тьма-тьмущая. Главным богатством был гарем из 40 жен. Их охраняли хорошо. Филимон вместе с другими красноармейцами обстреливал мирно шедший караван из пулемета „Максим”. Пулемет нагревался, его постоянно охлаждали водой. Если бы эмирские воины захотели, легко могли бы всех красноармейцев перестрелять, потому что их было мало. Но бухарцы сопротивление не оказали, молча шли к границе. Многие были убиты под тем обстрелом».
После установления советской власти русские переселенцы потеряли царское покровительство. Большевики считали, что переселенческое движение – это элемент «царско-помещичьей колонизации». Были проведены реформы 1921–1922 годов. Задачи компартии в Туркестане были изложены В. И. Лениным. В июне 1920 года В. И. Ленин писал о необходимости «уравнять землевладение русских с местными… разбить и подчинить себе богатых русских энергичнейшим образом».
Папина тетя – Галина Николаевна знала про своего прадеда Василия Подчиненных (отец Анны Васильевны), имя которого, кстати, тоже упоминается среди переселенцев в книге В. Ф. Караваева в списках крестьян пос. Надежинского на 1914 год. «Василия сослали в Магадан, там он умер. Отправили в Магадан за то, что стал сеять на своей земле зерно. Дело в том, что земли у всех было много, но после создания колхоза „Красный Восток”, куда стали приглашать бедных туземцев-кочевников, землю у каждого русского переселенца стали урезать. От их участка половину забрали. Земля простояла 3 года не обработанная. На четвертый год Василий взял и засеял. За это его по этапу отправили в Магадан». В каком году это было, она точно не знает.
Переселение других предков
Вторая волна эмиграции в Среднюю Азию начинается в 30-х годах ХХ века. Желающих уехать в «хлебный» Туркестан было много. Некоторые села в этот период выросли в несколько раз по сравнению с дореволюционным временем. Приток населения из России шел в основном за счет бежавших от раскулачивания; их называли «самораскулачивающиеся». Я думаю, что бегство на новые места, в Среднюю Азию, было вызвано стремлением затеряться среди незнакомых людей, скрыть свое социальное происхождение и начать новую жизнь теперь уже в качестве бедняка – категории населения, наиболее уважаемой советской властью.
Начну с маминой родни.
Моя мама рассказала мне про свою бабушку по матери – Александру Марковну (бабушку Шуру), 1928 года рождения. Ее родители были самораскулаченными, приехали в Крестьянское в 1930 году. Ей было всего 2 года, она была самой младшей. Ее отец Марко Иванович Литвиненко и мать Полина Ивановна были украинцами, разговаривали на украинском языке до конца жизни. Приехали из Украины в Кокчетавский район Казахстана, а потом в Среднюю Азию. Полина Ивановна родила 9 детей. Из них выжили только Терентий и Александра. Дети умирали от голода и малярии. Я помню бабушку Шуру, она умерла недавно, в 2008 году.
Мамина бабушка по отцу, Анна Григорьевна Панюхова (бабушка Нюра), 1922 года рождения. О ней мама говорит: «Их семья в составе 8 детей и родителей – Григория Андреевича и Варвары Степановны самораскулачилась и переселилась из Омской области в Казахстан, а потом в Среднюю Азию в 1930 году. Никто из детей не умер. Бабушка Нюра рассказывала своим детям, что в хозяйстве у отца в Сибири было целое стадо овец и свиней, бессчетное количество кур и гусей. Были работники. В Узбекистане, в поселке Крестьянском они жили тоже лучше других, потому что были трудолюбивы и хозяйственны».
Мамин дедушка по отцу – Пучков Петр Дмитриевич, 1922 года рождения, приехал в Узбекистан во время Великой Отечественной войны. О нем мама рассказала, что он родился в Сталинградской области, воевал под Майкопом, был тяжело ранен. Осколок застрял рядом с сердцем. Он долго лечился в госпитале. Долечиваться его отправили в Ташкент. Там он познакомился с Анна Григорьевной, женился и остался в Узбекистане.
Петра Дмитриевича, маминого деда, я хорошо помню. Мы ездили к нему с мамой в г. Фролово Волгоградской области. Он переселился на родину из поселка Крестьянского в 1991 году. Умер в 2012-м.
А теперь расскажу про папину родню.
Папина бабушка по матери – Любовь Мустакимовна. Ее отец, Мустаким Арипович, приехал в Среднюю Азию из Казани перед войной.
Он был сирота. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был в плену. Вот архивные данные о нем: «Ибрагимов Мустаким Арипович. Красноармеец. [Место и год рождения] г. Казань. 1901 г. Место призыва – Мирзачульский р-он плем. совхоз № 10. Жена Ефросинья Николаевна. Убит 16.02.43 г. Краснодарский край. Рядовой. Захоронен – Братская могила в сквере памяти п. Калинино». Но на самом деле эти данные ошибочны – после плена и лагеря он вернулся домой и дожил до 1991 года.
Папиных родственников по отцу я не знаю. Да и он почти ничего не знает о них. Знает, что Мочаловы – мордовцы. Папины родители развелись, когда ему было 3 года. Папу воспитывала бабушка Любовь Мустакимовна. Жаль, о них я хотел узнать больше всего, ведь я ношу их фамилию. Жизн ь в Уз бекистане в 80–90-х го дах
В 80-х годах поселок Крестьянский стал районным центром. Там было 3 школы: школа-интернат, средняя школа № 1 и средняя школа № 14. В школе № 1 в одном классе учились мои родители. Бабушка Нина Алексеевна была учителем биологии. В их русской школе было много узбеков и представителей других национальностей. Мама вспоминает: «Когда начинался учебный год, детей с 5-го по 11-й классы снимали с уроков и отправляли на сбор хлопка. Это продолжалось всю осень, почти до нового года. Хлопок собирали в большие фартуки, в конце дня их взвешивали. У каждого школьника была своя норма. Бывало, что собирала по 60 кг хлопка. Все результаты записывали в ведомость учетчики». Одно время мама работала поваром, готовила и развозила в больших термосах суп и кашу для своих одноклассников – хлопкоробов в поле. В конце месяца получали деньги. На эти деньги купили искусственную новогоднюю елку, ее до сих пор бабушка наряжает у себя дома на Новый год, и швейную электрическую машинку «Чайка», она сейчас тоже в рабочем состоянии. Весной тоже работали в поле на прополке (ягане) хлопка. Были случаи, когда детей увозили далеко от дома с ночевкой».
Когда же они учились? Когда выполняли школьную программу? Не знаю.
Мой папа рассказал мне про дом и хозяйство, которое было у них в 80-х годах ХХ века. Дом был из чима, обмазанный глиной и побелен белой известью. Рядом с домом виноградник, вишневый сад, огород. Землю поливала бабушка по очереди с соседями. На «задах» за огородом протекал арык, в нем стояли железные перегородки. Когда наступала очередь поливать, перегородку убирали и весь огород поливался по канавкам и арычкам за ночь. На участке росло всё то же, что и сейчас в России, только собирали два урожая. Например, картошку сажали первый раз в марте, летом собирали урожай, в июле сажали второй раз, осенью собирали урожай. Только земля была соленая, в нее нужно было вносить много навоза и других удобрений. Землю копали кетменем. Много было винограда, персиков, гранатов, хурмы. Дыни и арбузы покупали на базаре. В тугаях (зарослях) водились фазаны. У узбеков большие семьи. Они очень закаленные и неприхотливые люди. Могли зимой ходить без носков, на босу ногу обували резиновые галоши. Зима была короткой – 3 месяца и всё. Снег выпадал редко. Бывало ночью выпадет снег, утром идешь в школу радуешься, мечтаешь в снежки поиграть, но за полдня, пока ты в школе, снег тает. Когда возвращаешься домой, было обидно, что снега уже нет, только слякоть и грязь.
Мама и папа вместе поступали в Сырдарьинский пединститут, только папа не прошел по конкурсу, а мама поступила и закончила его. После школы, в 1987 году, мама с родителями переехала в город Гулистан, там дедушке Николаю Петровичу дали квартиру. Их дом находился на берегу канала им. Кирова. Мама говорит: «Там мы любили купаться. Купальный сезон начинали 1 мая и длился до 1 сентября. Канал очень глубокий и не каждый смельчак мог его переплыть». Управляющим каналом в 80–90-х годах был Роман Григорьевич Панюхов, брат моей бабушки Анны Григорьевны, его очень уважали, потому что он создал преуспевающее хозяйство. После его смерти одну из улиц, построенную на берегу канала, назвали им. Панюхова. Канал им. Кирова сейчас переименован узбеками в Дустлик. А до революции он назывался канал «Николай I», или «Романовский».
Железнодорожная станция Голодная степь (Мирзачюль) превратилась в большой поселок, а затем в город. С 1961 года этот город переименован в Гулистан («цветущий край»). Он стал областным центром Сырдарьинской области.
Мама с папой поженились в 1990 году. В 1991-м родился мой старший брат Артем. В 1992 году мама закончила пединститут, и они переехали в Россию.
* * *
Ну, вот и всё. Цель моя достигнута. Теперь я знаю, как ответить на все поставленные мною вопросы.
Когда переехали мои предки в Узбекистан? Первые переселенцы приехали в конце ХIХ – начале ХХ века. Следующая волна переселения была в 30-х годах ХХ века, связанная с коллективизацией и раскулачиванием. Потом была волна эвакуированных переселенцев в Туркестан в годы Великой Отечественной войны.
Почему мои предки ехали в такую даль? Жизнь была тяжелая в России. Не хватало земли. Туркестан называли «хлебным», о нем ходили легенды, что там райская жизнь.
Как переселялись и как сложилась их судьба на новом месте? Переехали по железной дороге, и все обустроились. Нашли новую родину и полюбили ее. При этом сумели сохранить свою культуру, традиции и религию своего народа.
Мама мне рассказывала, что когда они жили в Узбекистане, никто не знал о том, что целая сеть каналов и арыков, протекающих там везде, создана при царской власти. Все были уверены, что они были построены при советской власти. Говорили о задачах В. И. Ленина по орошению Голодной степи. У нас даже фотография есть, где мама стоит на фоне ленинского лозунга: «Орошение больше всего нужно и больше всего пересоздаст наш край, возродит его, похоронит прошлое и укрепит переход к социализму». Да и самый большой канал назывался канал им. Кирова, а не «Николай I» или «Романовский». Все думали, что Киров принимал участие в его создании. На берегу канала, возле парка возвышался гигантский бюст Кирова, вернее, его голова. Про того, кто реально построил канал на свои средства, то есть Великого князя Николая Константиновича Романова постарались забыть, поселок Романовку и канал переименовали. Убрали двуглавых орлов на шлюзе головного канала.
А в 90-х годах ХХ века некоторые «умные» историки из Узбекистана вообще стали принижать роль русских в освоении Голодной степи. Мол, русские – колонизаторы. Им только прибыль с хлопка нужна была.
Я думал над этим вопросом, и вот что понял: Россия присоединила эти земли, и вкладывала в них огромные деньги не потому, что это была чья-то прихоть или блажь. Безусловно, царское правительство рассчитывало: 1. Благоустроить эту землю для русских крестьян, страдающих от малоземелья. 2. Иметь там рынки сбыта для российской промышленности и источники сырья в виде хлопка, риса, шелка, вина, фруктов и овощей. Разве это не колониальная политика? Конечно колониальная. Россия не стремилась поработить туземцев и уничтожить традиции среднеазиатского общества. Русские хорошо относились к коренному населению и даже привнесли туда элементы просвещения, культуры и науки.
Почти все русские в 90-х годах ХХ века уехали в Россию. Всё – каналы, арыки, заводы, фабрики, дороги, трубопроводы, то есть огромная инфраструктура, – осталось независимому Узбекистану.
Родители до сих пор в своей разговорной речи используют узбекские слова, а если по телевизору показывают какиенибудь новости из Узбекистана – всегда внимательно смотрят. В супермаркете любят покупать гранаты, персики, сладкий виноград, хурму и дыни. Часто дома готовят плов, шурпу и манты. Очень волнуются за людей из Средней Азии, вынужденных сейчас приезжать и работать здесь в России.
Теперь Узбекистан уже не назовешь «хлебным». Но очень хочется, чтобы люди там жили хорошо, могли работать и зарабатывать и в своей стране.