г. Углич, Ярославская область
Научный руководитель Ольга Глебовна Ефимова
Наш старинный Углич в настоящее время поделен на 7 микрорайонов: Центральный, Северный, Солнечный, Мирный, Цветочный, Зеленая роща и Левобережный. В левобережной части города, отделенный от нее противотанковым рвом, вырытым в начале Отечественной войны, расположен небольшой поселок Сельхозтехники. Мне захотелось узнать о поселке подробнее. Но прочитать о нем было негде. Тогда я решила сама написать историю поселка. Еще раньше, рассматривая старинные фотографии города, я заметила, что на месте современного поселка Сельхозтехники стоял густой лес, который тянулся от горы Богоявленки до бывшей писчебумажной фабрики в левобережной части города. Старожилы рассказывали, что этот великолепный сосновый бор, где собирали белые грибы и ягоды, уничтожили, когда в Угличе было решено построить гидроэлектростанцию. Лес пошел на ее строительство. А на вырубленном месте были сооружены одноэтажные деревянные бараки для строителей с клумбами и дорожками, клубом, столовой и аркой у входа в поселок.
Решение о строительстве Верхневолжских гидроузлов, а именно Угличского и Рыбинского, было принято постановлением ЦК партии и Совнаркома 14 сентября 1935 года. Первый экскаватор на строительстве Угличской ГЭС заработал в январе того же года.
Краевед Виктор Валерьевич Бородулин рассказал нам, что в 1936 году для строительства ГЭС в районе нынешнего поселка Сельхозтехники был создан филиал Рыбинского моторостроительного завода им. В. Н. Павлова. Завод этот был создан еще в 1916 году как автомобильный. После революции национализирован, в 1924 году передан в ведение Авиатреста для освоения и серийного производства новой продукции – авиационных двигателей. В 1928 году Авиатрест реорганизовали, а заводу присвоили имя В. Н. Павлова, председателя правления Авиатреста, незаурядного инженера. Одна из улиц в поселке Сельхозтехники тоже носит его имя.
23 мая 1938 года был утвержден технический проект гидроузлов. Работы по строительству ГЭС велись под контролем Наркомата внутренних дел с широким использованием труда заключенных, но рабочей силы не хватало, поэтому в поисках работы сюда приезжали люди из других областей.
Из воспоминаний бывшего заключенного Волголага, инженера, участника строительства Угличской ГЭС Алексея Николаевича Баранова: «Наш эшелон, составленный из теплушек, двигался медленно, подолгу выстаивая на каких-то станциях, но мы понимали, что едем в направлении европейской части России. Охрана, как могла, издевалась над заключенными: кормили соленой рыбой, а пить подолгу не давали… Но, наконец, поезд встал. Куда же мы прибыли? Всех высадили из теплушек, велели сесть на свои брошенные на снег скудные вещи. Как мы поняли, нас привезли в город Углич. Сидели мы, в ожидании дальнейшего, около опустевших теплушек. Какие-то чины шли вдоль многочисленных арестантов и зачитывали “приговоры”. Кругом стояли конвойные, с немецкими овчарками, тут же пулеметы, на всякий случай. Дошли чины и до нас, зачитали мне и Грише Чавчавадзе: “Тройкой при Особом совещании (был тогда такой безответственный орган, распоряжающийся судьбами многих тысяч ни в чем не повинных людей) назначен срок по 8 лет!” Кругом, мы слышали, чаще всего звучала цифра 10! Мы даже засмеялись, так нелепо было слышать такой приговор! Но мы были молоды и полны сил, и даже та жестокая несправедливость, искусственно примененная к нам, казалась легко преодолимой нелепостью. Подумаешь, статья 58 УК, пункт 10 “Контрреволюционная агитация” – что это? Кого мы агитировали? Потом в ходу была поговорочка: “Бойся числа 58, даже если ты не суеверен!” Через замерзшую Волгу нас, построенных в длинную колонну, в сопровождении конвоя повели на левый берег в лагерь. Мы попали на строительство Угличской ГЭС. После пары дней отдыха – работа. От темноты до темноты. Надо было с помощью совковых лопат перекидывать песок с места на место. Видимо, ранее копавшийся там шагающий экскаватор не добрал, и нам нужно было что-то выравнивать. Угнетала бессмысленность этого нашего действия»[1].
8 декабря 1940 года был введен в эксплуатацию первый гидроагрегат Угличской ГЭС и линии электропередачи Углич-Москва, а 20 мая 1941 года ввели второй гидроагрегат. Но началась война, и в 1941 году строительство прекратилось. Во второй половине 1942 года оно возобновилось, но очень медленными темпами. Пуск ГЭС был осуществлен при уровне Угличского водохранилища на 2,7 м ниже проектного. Лишь в апреле 1943 года водохранилище было наполнено до необходимой отметки.
В военное время завершали строительство гидроэлектростанции военнопленные и заключенные. Среди военнопленных был Хуберт Денезер. Впервые в Углич он попал в холодном ноябре 1944 года. Здесь ему исполнилось 20 лет. «Всё же много дружелюбных русских людей я встретил на труднейшем участке своего жизненного пути. Многие говорили тепло с нами, совали нам что-то из того немногого, что сами имели из еды и приносили с собой на работу. То это были две картофелины в мундире, то кусочек хлеба или пара щепоточек махорки с кусочком газеты для цигарки… Пользуясь молотком и железными клиньями, мы должны были выкладывать откосы канала тяжелыми камнями. Я лично с помощью носилок вместе с другими пленными таскал камни к месту укладки»[2].
Руководством «Волгостроя» решено было через некоторое время (возможно, из-за большого числа больных и высокой смертности) несколько усилить питание для бригад, работающих вне лагеря. Дополнительно каждый получал большую селедку, также и супы стали немного гуще и сытнее. Изыскивалось всё возможное, чтобы поддержать работоспособность. Больных выхаживали насколько возможно быстро, чтобы вернуть их в рабочий процесс.
Хуберт Денезер работал на бетонировании моста через шлюз. С помощью огня разогревали гравий на больших жестяных листах и воду в опрокидывающихся тележках, чтобы можно было заливать бетон при сильном морозе. Один за другим он и его товарищи несли ведра с разогретой водой наверх, чтобы отогреть обледеневшую арматуру. Готовый бетон затаскивали потом в деревянных ящиках, на мост и там выливали. Позже он был водоносом при штукатурной бригаде в левой башне шлюза. Тогда он носил матерчатые башмаки с деревянной подошвой. Ноги в них скользили, а нужно было спуститься вниз по лестнице, чтобы тяжелым деревянным ведром на длинной веревке зачерпнуть воды из глубокой камеры шлюза. После этого нужно было подняться по 142 ступеням наверх с полными ведрами воды и потом почти сразу снова спуститься вниз с теми же ведрами, которые и пустые-то были тяжелее, чем обычные ведра с водой. В общем, вскоре ноги после такой нагрузки стали красными как вареные раки. «Старший охранник велел отправить меня в лагерь в медпункт. Оттуда я вскоре был направлен на склад одежды, и мои дела снова пошли в гору – я стал помощником русского кладовщика. Потом я снова работал на стройплощадке шлюза», – вспоминал Хуберт Денезер. Строительство шло медленно, пленные выполняли тяжелую работу, не используя простейших механизмов, которые намного увеличили бы производительность труда и облегчили бы ручной труд.
Спустя многие годы некоторые из бывших немецких военнопленных снова приезжали в Углич. У нашего города есть побратим, немецкий город Идштайн, с которым нас связывают очень теплые отношения. В 1990-е годы из Идштайна в Углич неоднократно присылали гуманитарную помощь, которую распределяли между нуждающимися всего города. Ежегодно молодежная делегация из нашего города посещает этот город. А немецкие юноши и девушки приезжали в Углич и помогали приводить в порядок немецкое кладбище, расположенное неподалеку от поселка Сельхозтехники между деревнями Котово и Покровские горки. Там похоронены бывшие немецкие пленные, офицеры и рядовые, труд которых использовался при строительстве Угличской ГЭС.
Теплые воспоминания остались у Денезера и о лагерном враче Евгении Дмитриевне Валуй, которую пленные считали своим ангелом-спасителем. Она оказывала медицинскую помощь не только заключенным и военнопленным, но и жителям всего Левого берега. В помощи Евгения Дмитриевна не отказывала никому. Ее дочь Галина Александровна рассказывает: «Когда мне был год, мать перевели в Углич. Старшая сестра Людмила на 4 года старше меня. Так женщина, одна с двумя маленькими детьми, оказалась в 1938 году на строительстве гидроэлектростанции. В 1946–1948 годах работала врачом в лагере военнопленных… Конечно, это была тяжелая участь – видеть эти десятки-сотни умирающих. В то время она об этом не рассказывала, было нельзя. Тогда она приходила поздно, приносила буханку хлеба. Так я весь день крутилась вокруг этого хлеба… Я знала, сколько мне можно взять, но всё время хотелось еще, было почти невозможно удержаться. Настоящий голод…»
Приезжая в Углич, Денезер встречался с Галиной Александровной, в журнале «Углече поле» была опубликована их совместная фотография. «Бывая в последние годы во время своего отпуска в Угличе, я снова и снова карабкался по этим откосам и всматривался в них – какие из этих камней я держал тогда в руках, грузил и перетаскивал? Лежат камни прочно и молчат», – рассказывал он сотруднику Угличского художественного музея Светлане Владимировне Кистеневой. О его приездах в Углич Светлана пишет: «Приезжал в Углич много раз, бывал на своей любимой Дивной горе, разыскивал слова песни “Не шей ты мне, матушка, красный сарафан…” Как-то даже выдал знание “ненормативной лексики” из лагерного прошлого, чтобы доказать, что может ходить по городу без сопровождения, как полноправный свой, ну и, если что, то прямо так и скажет…»[3]
Лидия Аркадьевна Хорошавина, жительница соседней деревни Ульяново, вспоминает: «Военнопленные постоянно испытывали чувство голода. Иногда местные жители подкармливали их. А были случаи, когда немцы обменивали кусочки выдаваемого им сахара на картошку у местного населения». В конце 1940-х годов военнопленных постепенно освобождали и отправляли домой.
Трудно складывалась и жизнь первых поселенцев поселка, переехавших сюда уже в послевоенное время. Вот что рассказала Антонина Михайловна Федоровская (1941 г. р.): «Наша семья переехала в Углич в 1948 году. До этого отец, Михаил Васильевич, работал в Волголаге в Рыбинске в охране. А мать, жившую с детьми в деревне, отправляли на лесоповал. В 1948 году отца перевели в охрану лагеря для заключенных – строителей Угличской ГЭС на правом берегу Волги. Семья была большая, подрастали трое детей, жили впроголодь. Начальник лагеря пожалел отца и предложил ему поселиться на Левом берегу, чтобы он мог завести подсобное хозяйство и кормить семью. Отец согласился. Вместе с ним в охране работал его сосед по фамилии Любимов. Нас поселили в одном из пяти бараков, сохранившихся от лагеря. Барак имел форму буквы “П” и стоял по левой стороне Кашинского шоссе, где сейчас выстроены частные жилые дома. В нем жило несколько семей. К этому времени в нашей семье было уже пятеро детей, нам дали две большие комнаты. Места было много, а мебели не было совсем. Чемоданы заменяли нам столы.
На окраине поселка в лагере находились женщины-заключенные с детьми. Для детей был организован детский сад. В 1947–1948 годах воспитателем в этом детском саду работала молодая учительница начальных классов Татьяна Леонидовна Виноградова, жительница Левого берега. Заключенные занимали несколько деревянных одноэтажных бараков, окруженных двумя рядами колючей проволоки, между которыми проходила вспаханная полоса. Вдоль дороги, ведущей в лагерь, заключенными были посажены молодые березки. Эта аллея до сих пор украшает поселок. Женщин, чей срок подходил к концу, иногда отпускали в поселок без охраны. Местным жителям запрещалось пускать к себе в дом приезжавших к заключенным и самих заключенных. Но мама сочувствовала им и пускала». За это участие заключенные женщины делали для детей игрушки. Антонина до сих пор помнит Деда Мороза из ваты и тряпочек и кукол, сделанных их руками. До этого им приходилось вместо игрушек играть обычными черепками. За пределами лагеря построили питомник со сторожевыми собаками.
После закрытия лагеря детей заключенных пешком повели на правую сторону города, в другие лагеря. А в освободившихся помещениях лагеря разместили Павловскую МТС и ее работников. Некоторые жители села Павловское стали перевозить сюда и свои дома. Был перевезен для начальства деревянный двухэтажный дом.
В 1949 году жителям большого барака объявили, что его будут расселять и предложили срочно перебраться в барак, стоявший через дорогу. Но он был значительно меньше. Мать Тони, Евдокия Константиновна Федоровская, замешкалась, и все комнаты нового барака оказались заняты более расторопными соседями-переселенцами. Пришлось семье Федоровских жить в своем сарае со скотом. К этому времени они уже обзавелись коровой. Но там было тесно и очень холодно, так как сарай не отапливался. У Юры, младшего брата Тони, от холода и сырости отнялись ноги. Тогда они сложили печь. Когда Тоня пошла в первый класс, ей негде было учить уроки и она уходила к соседям Сафоновым, которые жили в не разобранной части их бывшего барака. Отец Сафоновых, Анатолий, вместе с многодетной семьей тоже был переведен в охрану Угличского левобережного лагеря из Рыбинска. Когда в поселок приехало начальство лагеря, мать со слезами на глазах просила дать им какое-нибудь жилье.
Позади второго барака стоял еще один небольшой барак. Там находилась лагерная пекарня и хлеборезка. В ней поселили лагерных врачей, мужа и жену по фамилии Корона. Они обслуживали заключенных и на правой, и на левой стороне Углича. В лагерь на правый берег их возили на тарантасе, запряженном лошадью, так как другого транспорта не было. Во второй половине этого барака Федоровским и дали, наконец, две небольшие комнаты. Однажды кто-то подарил отцу Тони крольчиху. И в освободившейся после уехавших врачей второй половине барака кроликов развелось великое множество. Крольчиха во время дойки коровы ходила за матерью и пила молоко. Сено для коровы приходилось заготавливать украдкой, так как косить траву нигде не разрешали. Детям иногда приходилось ночами рвать траву по канавам руками.
После закрытия лагеря было создано предприятие «Сельхозтехника» и поселок Сельхозтехники. Отец Тони стал работать завхозом, а мать устроилась конюхом и ухаживала за двумя лошадьми. Ежедневно требовалось натаскать воды на нужды предприятия, съездить за хлебом для столовой МТС, а другого транспорта для перевозок не было.
Однажды отцу выделили делянку для заготовки сена лошадям «Сельхозтехники». Сено он заготовил и убрал. Но почему-то эту же делянку выделили и для лошади горкома комсомола. Когда горкомовцы приехали косить, то увидели, что их опередили. Началось разбирательство. От отца потребовали отдать сено, но он категорически отказывался. Ему стали угрожать конфискацией имущества и пришли его описывать. Тогда мать открыла сундук, где лежали шинель отца и кирзовые сапоги, и крикнула: «Забирайте! Больше у него ничего нет!». Правда, там еще находился простенький фотоаппарат старшего сына, купленный им на заработанные деньги, но мать его не отдала. Она заявила: «Чем стращать, лучше бы помогли девчонке устроиться на работу». Она имела в виду Тоню, которая с ноября до марта, надев валенки с галошами и пальто на вырост, ежедневно пешком ходила за 6 км к проходной часового завода с надеждой устроиться туда. Но брали совсем немногих и до нее очередь не доходила. С работой в городе было очень тяжело. Тогда один из членов пришедшей комиссии тихонько сказал Тоне: «Когда будут набирать людей на завод, сообщи мне». И он действительно помог ей устроиться на завод.
С появлением машин в поселке Сельхозтехники лошадей передали в Ильинскую МТС, а мать Тони «сократили». Она осталась без работы и без пенсии, так как работу в колхозе не засчитали в трудовой стаж. Лишь в 1970-е годы знающие люди помогли Тоне через собес выхлопотать пенсию для матери, целых 12 рублей! Мать была счастлива и поделилась радостью с соседками, которые тоже жили без пенсии и еле сводили концы с концами.
Позже все обитатели бараков выстроили свои собственные дома. Первыми в 1961 году построили дом Федоровские. А бараки, занимавшие эту территорию, снесли.
Тамара Владимировна Лазаренко (Елисеева) рассказала, что ее мать Елена Владимировна Елисеева (Чистякова) и отец Владимир Дмитриевич Елисеев, приехали в Углич в 1953 году. Семья отца бежала сюда из Псковской области во время войны. Отец устроился работать на часовой завод. Его послали работать в подсобное хозяйство завода ТТК-2 в деревню Кореково. Здесь он и женился. В 1947 году родилась Тамара Владимировна. Родители переехали в село Павловское, где отец устроился на работу газоэлеткросварщиком, а мать на стройку. Поселились они в одном из бараков. Позже мать работала в одном из бараков в столовой на бывшей территории лагеря. Потом выстроили новую столовую и магазин. На территории лагеря, перед штабом, где находилось начальство, был установлен красивый фонтан.
В 1959 году до поселка Сельхозтехники пустили первый рейсовый городской автобус № 1 по маршруту Часовой завод – Павловская МТС. За территорией поселка расположены несколько садоводческих хозяйств и в летнее время до них ходят сразу два автобуса: № 5 (Чурьяково – Сельхозтехника) и № 1 (Зеленая роща – Сельхозтехника).
Семья Лебедевых приехала в поселок из села Ильинского. Евгения Павловна Лебедева рассказала, что первый год после переезда работала в детском саду на Левом берегу, затем учителем истории в школе № 4, а в 1964 году стала преподавать историю в восьмилетней левобережной школе, где отработала 35 лет и учителем, и завучем, и директором. Она помнит, что за современными двухэтажными домами стоял барак, приспособленный под столовую в МТС, позже его заняли под жилье.
Пересмотрев огромное количество выпусков местной газеты «Авангард», я хотела найти статьи, посвященные работе предприятия «Сельхозтехника», но, к сожалению, корреспонденты обделяли его своим вниманием. Лишь в № 65 за 19 октября 1965 года я нашла заметку А. Козлова «Не спешат» – о том, какие трудности испытывает это предприятие: «Плохая организация труда, недостаток материалов влекут за собой простои и расхолаживание среди ремонтников, некоторые механизаторы могут по два–три дня не приходить на работу. Более того, появляются в мастерской в нетрезвом состоянии… До сих пор в мастерской нет шестерых ведущих специалистов по сборке моторов и узлов. Нет инженера-контролера, не хватает 20 наименований запасных частей и некоторых материалов…»
Постепенно предприятие разрасталось. Там работали мастерские по ремонту сельхозинвентаря и появились машины. На предприятии работало около 100 человек. Численность его постоянно увеличивалась. Главной частью МТС были мастерские, здание обменного пункта (узлы и агрегаты для всех типов тракторов и машин). Построили двухэтажную кирпичную контору, котельную и в конце 1990-х годов станцию по обслуживанию машинно-тракторного парка энергонасыщенных тракторов «Т-150», «К-700». Был организован цех по обслуживанию животноводческого оборудования (поилки, доилки). Все здания предприятия «Сельхозтехника» стали постепенно заменять кирпичными. В 1975 году на базе «Сельхозтехники» была создана новая организация «Сельхозхимия». Организация занималась вывозом и внесением на поля химических удобрений. А в 1976–1977 годах «Сельхозхимия» выделилась в самостоятельное предприятие, на котором работало уже 200 человек. Парк насчитывал около 100 единиц техники: 11 тракторов «К-700», 15 тракторов «Т-150», 6 экскаваторов и т. д. В отряд в основном шли механизаторы из колхозов. В конце 1970-х годов с юго-западной стороны поселка Сельхозтехники были построены два небольших асфальтовых заводика, черный дым и тяжелый запах от этих заводов окутывал и общественные сады, и поселок с близлежащими деревнями, что вызывало справедливое возмущение у местных жителей. Но с развалом Советского Союза эти заводы прекратили свое существование, и воздух над поселком вновь стал чистым.
В 2001 году предприятие с долгой историей под названием «Сельхозтехника» завершило свое существование. Но поселок носит прежнее название.
Ознакомившись с воспоминаниями жителей поселка, я пришла к выводу, что он имеет необычную историю, связанную с радостными и трагическими событиями в нашей стране.
Сейчас в поселке Сельхозтехники существует ряд небольших предприятий. С 2004 года на месте бывшего предприятия «Сельхозтехника» находится завод по производству минеральной воды и безалкогольных газированных напитков «Воды Углича». Работает предприятие ООО «Сельхозтехника» – в бывшей мастерской сейчас делают волнистое железо, там же предприниматели арендуют помещение под лес для переработки. Несколько на отшибе в 1980 году Министерством водного хозяйства СССР было создано управление эксплуатации Угличского водохранилища. Учреждение занимается берегоукреплением Волги, разрабатывает проекты по расчистке заливов и т. д. Но таких крупных предприятий, как «Сельхозтехника», уже нет. Не строят здесь больше и многоквартирных домов, как в других микрорайонах города, да и строить их не для кого. Но жизнь у людей стала намного легче. В 2017 году в поселок Сельхозтехники даже провели газ. В этом же году по губернаторской инициативе «Решаем вместе» была сделана детская площадка рядом с двухэтажками. В настоящее время в этом поселке располагаются шесть улиц, на которых проживают около 250 человек. Мне хочется верить в то, что через несколько лет этот поселок заметно изменится в лучшую сторону, будет полностью благоустроен, ведь он находится в очень живописном месте – между реками Волгой и Корожечной, там, где свежий воздух и простор.
***
Поселок Сельхозтехники сыграл важную роль в жизни города и района. Там жили строители Угличской ГЭС, работники предприятия «Сельхозтехника», обслуживавшие колхозные поля всего района. На смену им пришли новые предприятия. И хотя дряхлеют старые дома, строятся новые, более красивые и вместительные. Природа и хорошая экология притягивают сюда людей. Мимо проплывают теплоходы с туристами, которых очень удивляет красота этого места, какой нет нигде.
[1] Баранов А. Н. О брате, о родных, о друзьях. URL: visz.nlr.ru/person/show/221031
[2] Кистенева С. В. Голос с другого берега: Воспоминания Хуберта Денезера // Углече поле. Углич, 2014. № 1 (21).
[3] Кистенева С. В. Голос с другого берега: Воспоминания Хуберта Денезера // Углече поле. Углич, 2014. № 1 (21).