г. Туруханск, Красноярский край
Научный руководитель – Светлана Сергеевна Зубова
Среди моих ближайших родственников есть необычный человек. Бабушка по линии моего отца – монахиня. Ее церковное имя – матушка Макария. В Туруханске находится Свято-Троицкий мужской монастырь, а при нем действует Свято-Мариинское сестричество. Матушка Макария входит в его состав.
Матушка Макария – сестра моей бабушки Августы, мамы моего отца. У моих бабушек – одна мать, но разные отцы. Правильней сказать, что я не внук, а внучатый племянник бабушки Эрны. Ее полное имя – Эрстина Яковлевна Миллер.
Бабушке Эрне 77 лет. Она маленького роста, в монашеской одежде, с сотовым телефоном в кармане. У нее болят ноги, поэтому она носит даже в доме валенки и ходит, опираясь на палочку. Голос тихий, слышит бабушка плохо и часто переспрашивает. О себе бабушка говорит неохотно. И у нее совсем нет фотографий из жизни до пострига – они хранятся в семьях ее детей.
Семья. Детские годы
Родилась бабушка Эрна 26 июня 1940 года. Ее родители – Альвина Андреевна Гетц (1919 г. р.) и Яков Генрихович Миллер (1916 г. р.). Брак не был зарегистрирован, поэтому родители Эрны носили разные фамилии, но дети – Эрна и ее сестра Фрида, родившаяся уже в ссылке, – были записаны на отца и носили его фамилию – Миллер.
Родители Альвины Андреевны умерли во время голодомора приблизительно в 1921 году. Это случилось в населенном пункте Герцог Дмитриевского кантона (нынешняя Саратовская область). После смерти родителей Альвина Андреевна некоторое время жила в детдоме. Детей возили в поле на уборку овощей, они были всегда голодными, раздетыми и разутыми, грелись в стогах сена, ели свеклу и от этого у них болели животы. Читать и писать Альвина Андреевна так и не выучилась, осталась неграмотной.
Из старших родственников бабушка Эрна смогла назвать только родителей отца – дедушку Христофора, бабушку Екатерину (Гофман) и сестру отца Эмму Андреевну Гофман. Все они по национальности – советские немцы. Жили они в Гмелинском кантоне АССР Немцев Поволжья в совхозе со странным названием «98».
Немецкие колонии на Нижней Волге возникли в 1764 году. Привлечение немцев и других иностранцев в Россию было вызвано нуждами государства – необходимостью освоить и закрепить за царской короной окраинные тогда земли. Колонисты активно участвовали в борьбе за Советскую власть. В 1918 году был сформирован Первый Екатериненштадский Коммунистический полк, который воевал против германских оккупантов на Украине. В 1919 году начал свой боевой путь в составе Конной армии Буденного Первый Немецкий кавалерийский полк – он боролся против Врангеля, Махно и белополяков. Многие колонисты сражались в знаменитой Чапаевской дивизии, а также против басмачества в Средней Азии. В 1924 году была создана автономная республика немцев Поволжья со столицей в городе Энгельс (бывший Покровск).
28 августа 1941 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», подписанный главой Советского государства Михаилом Ивановичем Калининым. Немцев Поволжья предписывалось выслать в Сибирь и Среднюю Азию. В указе говорилось: «По достоверным данным, полученными военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья.
О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал, – следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти».
Необоснованность обвинений против советских немцев очевидна. Их вина не подтверждается никакими документами: «Среди обнародованных немецких архивных документов нет ни одного, который позволял бы сделать вывод о том, что между Третьим рейхом и немцами, проживавшими на Днепре, у Черного моря, на Дону и в Поволжье, существовали какие-либо заговорщические связи»[1].
Однако, в 1941 году всех советских немцев «подвергли по политическим мотивам и национальному признаку административному выселению» в Сибирь и Среднюю Азию. Так указано в «Справке о реабилитации».
Начало депортации
Началась война. Отец бабушки Эрны работал учителем, школа и квартира находились в одном доме. В конце августа 1941 года в дом пришли два милиционера, сказали: «Собирайтесь. Вещей много не берите, приедете назад».
Собрались за ночь. Утром приехала воинская часть, и всех немцев стали грузить в вагоны. Остались только те, у кого были русские мужья. Родители Эрны жили с родителями Якова Генриховича одной семьей, вместе и отправились на спецпоселение. Сначала плыли по Волге, потом ехали по железной дороге. В Красноярске их распределили под Абакан в Краснотуранский район, в поселок Балык. Яков Генрихович стал работать продавцом, а Альвина Андреевна на ферме ухаживала за поросятами. За добросовестный труд ее наградили поросенком. Жили хорошо, никто их не обижал.
10 января 1942 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял Постановление «О порядке использования немцев переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». По этому постановлению все немцы мобилизовывались во время войны в трудармию. Связь с ними вскоре прерывалась.
«Снова приказ, – рассказывает бабушка Эрна. – Стали забирать в трудармию. И по сегодняшний день не знаем, где погиб отец. Знаем только, что он заготавливал лес для постройки железных дорог. Некоторые возвращались из трудармии, но их было очень мало. Один приехал, весь израненный, рассказывал, что работа была очень тяжелая, кормили плохо, последнее забирали. Больше не было ни вестей, ничего».
Но документальный источник «Немцы – трудармейцы, погибшие в Усольлаге НКВД / МВД СССР (период 1942–1947 годы)» дает краткие сведения о трагической судьбе Якова Генриховича. Он родился в 1916 году в селе Кано Гмелинского кантона АССР Немцев Поволжья. 22 июня 1942 года прибыл из Вятлага в Усольлаг «Тимшир». Умер 19 июля 1944 года.
Новая высылка
«Нас отправили в деревню Костино Туруханского района Красноярского края. Полный пароход поселенцев. Бабушка, дедушка и тетушка могли остаться в Балыке, но они поехали с нами ради матери. Мама ждала ребенка. Подошел пароход к берегу, бабушка взяла меня на руки, я плакала. Женщина местная приютила нас на ночь».
Так в сентябре 1942 года семья оказалась в Костино. Здесь кого могли – распределили по квартирам, остальных поселили в банях. Альвина Андреевна сначала жила в бане под яром (под берегом – А. И.). Дед-хозяин был болен эпилепсией. Однажды с ним случился сильный приступ, который очень напугал Альвину Андреевну. После этого у нее родилась больная дочь – Фрида, которая умерла, когда ей было 2 года.
Все переселенные народы были отданы под опеку НКВД. У взрослых отбирали паспорта и выдавали справки. Дети, достигшие совершеннолетия, вместо паспорта получали такие же справки, как у взрослых: «Спецпоселенец такой-то находится под гласным надзором НКВД и имеет право проживать только там-то». В комендатуре НКВД значилось, что они приписаны к колхозу, совхозу или промышленному предприятию. «Бабушку, дедушку и тетушку отправили работать в Старотуруханск в бузинский совхоз (это не название, так совхоз называли по имени председателя Бузиной – А. И.)». Там бабушка Эрны и умерла в 1945 или 1946 году.
Жила Альвина Андреевна с детьми очень голодно. Моя бабушка Августа Кирилловна рассказывает: «Мама заведовала овощехранилищем в Костино, давала подругам очистки и отходы от картошки. Спасала их от голодной смерти. Сама же, чтобы спасти своих детей от голода, вышла замуж за местного вдовца, у которого было много детей и который был старше ее на 23 года. В этом браке родились мы: Виктор, Ирма, Сергей, я и Александр».
Бабушка Эрна говорит: «Маме пришлось выйти замуж в Костино. Она вышла замуж за вдовца Кирилла Денисовича Чалкина. У него после смерти жены на руках осталось шесть детей: Веня, Полина, Валентин, Володя, Саша, Лева. Самому младшему – Леве – было 8 месяцев.
«Всего у мамы было вместе с приемными и своими 13 детей». Трудно было прокормить такую семью. Пайка не хватало. Альвина Андреевна вставала в 4 часа утра и с кем-нибудь уходила рыбачить.
Виктор Кириллович говорит: «Конечно, замуж мама вышла не по любви. Обоим надо было выживать. Отец ходил на двух костылях, ноги застудил во время охоты. Мама усыновила Леву. Брак регистрировать не разрешали, поэтому и Ирма, и я носили фамилию Гетц. Но усыновление разрешили. После смерти Сталина разрешили регистрироваться, и тогда отец всех усыновил и удочерил. Стали Чалкины. Регистрировались родители в 1954 году».
К спецпоселенцам местные жители относились по-разному. Случалось, что называли фашистами. Бабушка Эрна говорит, что ее мама в конторе кинула в стену чернильницу, когда ее так назвали. Больше так никто не говорил. «В школе дразнили, но мы в долгу не оставались», – сказал Виктор Кириллович.
Жить было очень трудно. Виктор Кириллович рассказал, что за спецпоселенцами осуществлял надзор уполномоченный НКВД по фамилии Трухин. Он издевался над спецпоселенцами, говорил: «Немцы все фашисты». «Когда пришли с войны мужики, к спецпоселенцам стали относиться по-доброму. Фронтовики поймали Трухина и устроили ему по-солдатски “темную”. Он стал просить перевод на другое место, и его сразу же перевели». Бабушка Эрна об этом не знала, потому и не рассказала.
Детство Эрны прошло в труде: «Баловаться некогда было. Утром в 5 часов вставали. День был такой: проверяли самоловы, потом покос, снова самоловы. Сено ставили сами. Воду на себе носили из-под берега на коромысле. Весной все каникулы тоже работали: пилили дрова. А зимой на нартах, на собаке возили дрова».
После смерти Сталина Альвине Андреевне разрешили вернуться на родину. Но Кирилл Денисович сжег все документы, и Альвина Андреевна осталась в Костино со своей большой семьей.
В Костино Эрна закончила школу-семилетку. Потом год была нянькой в Туруханске. Она помнит, что это был нелегкий труд. Ей было 14 лет. Из первого дома, где она устроилась работать нянькой, убежала через день. Затем работала нянькой в семье ученых, живших в двухэтажном доме на окраине Туруханска (этот дом на улице Спандаряна сейчас стоит заброшенным – А. И.). В квартире располагалась какая-то лаборатория, а Эрну поселили в маленьком домике во дворе. Она не только смотрела за ребенком, но и готовила еду и убирала в доме. «А что я могла готовить? Сама еще ничего не умела толком». В этот период она еще и закончила 8 классов в вечерней школе.
Затем бабушка Эрна в течение нескольких лет жила у тети то в Старотуруханске, то в Минусинске, куда переехала тетя. В Минусинске она закончила 9-й класс и работала техничкой. Жили очень бедно. Зарплата была 27 рублей.
Эрна прожила три года с тетушкой, а потом вышла замуж. С мужем Давыдом переехали в Костино, а затем завербовались на работу в экспедицию в поселок Дьявольское. Однако экспедицию вскоре закрыли.
В 70-е годы они жили в поселке Борец в 12 км от Минусинска. Это был зерносовхоз-миллионер. Здесь она с мужем Давыдом жила очень обеспеченно. У них родилось двое детей – дочь Люба и сын Сережа. Бабушка работала на разных работах (на току, на зерне). Но внезапно в возрасте 39 лет умер муж, и она переехала к дочери в поселок Шира.
23 июля 1967 года умер Кирилл Денисович. В 1969 году Альвина Андреевна с младшими детьми, родившимися во втором браке, переехала в Туруханск. Они купили небольшой домик по улице Вейнбаума на высоком берегу Нижней Тунгуски.
В Туруханск бабушка приехала, когда получила сообщение о болезни Альвины Андреевны. «Маму парализовало, но легко. Думала: поживу с матерью, останусь на год». Бабушка стала работать техничкой в школе в Селиванихе (деревня в 12 км от Туруханска – А. И.). Здесь она во второй раз вышла замуж, прожила в браке пять лет. Она участвовала в восстановлении храма, часто ходила в него. А потом приняла постриг и стала монахиней Макарией.
Путь в монастырь
Бабушка объясняет Божьим промыслом то, как сложилась ее жизнь. Она пояснила это такими примерами.
Бабушка Эрна прожила более 30 лет на «материке» (так северяне называют те места, что находятся вне севера). «Я никогда не хотела жить на севере, так он был тягостен мне. Длинная, холодная зима, нудный дождь осенью. Но Господь так сделал: то, чего не хотела, – пришлось испытать». С 90-х годов она снова живет на севере, в Туруханске.
«Я никогда не любила готовить. Но вот Господь так устроил, что я теперь в монастыре еду готовлю». Бабушка не только готовит, но и убирает в доме, где кельи; везде невероятная чистота. Она говорит, что это – жизнь в послушании, которая связана с испытанием.
В литературе встречается такая точка зрения, что в монастырь приходят после какой-то личной драмы. У бабушки Эрны всё было не так.
Она росла в семье, в которой про Бога говорили: «Помню, когда я была еще маленькая, Кирилл, за которого мама вышла замуж, не страшился показывать свою веру, даже в те времена». Именно в доме К. Д. Чалкина принимали на ночлег епископа Луку (Войно-Ясенецкого), когда он возвращался из ссылки в 1925 году. Иконы стояли открыто. «Была большая икона Спасителя, около метра, под стеклянным киотом. Кирилл зажигал лампаду, молился. Была икона Георгия Победоносца, побеждающего дракона. Бабушка Эрна родилась в немецкой семье, и если бы ее семью не вырвали из родной среды, она была бы католичкой. Но она оказалась совсем в другой обстановке, и это привело ее к Православию.
Когда в Шире стали собирать деньги на строительство церкви, бабушка вернулась туда. «Уж Господь так устроил, что мне в Абакан ездить не нужно». В Абакане церковь была, но ездить туда из Ширы нужно было на автобусе, поэтому бабушка так обрадовалась строительству нового храма. В этом храме она и крестилась в возрасте 50 лет.
Бабушка стала трудиться сторожем в новом храме. «Счастливей меня человека не было». Это удивительно, потому что денег ей никто не платил, и она питалась подаянием.
Бабушка любит читать Новый завет и другие богословские книги. Бабушка знает, что можно прийти к благодати через труд и молитву, она ходит на общее послушание, готовит еду, убирает в доме, проживает вместе с другими братьями и сестрами во Христе – и через это обретает радость жизни. Бабушка говорит: «В монастыре не терпят, а живут».
Почему же тогда бабушка, как и другие монашествующие, носит черную, как бы погребальную одежду? Оказывается, что эта одежда символизирует смерть души для греха. «В лоне господнем не грустно и не одиноко».
Бабушка говорит: «Как же можно не любить Господа? Ведь он создал всё на свете. Даже удивительно, почему люди в храм не ходят». Она считает, что молитва является вторым – внутренним – дыханием. Бабушка гордится тем, что и ее руки «храм поднимали», и тем, что она участвовала в уборке храма, когда были найдены мощи Василия Мангазейского: «Слой в полметра земли убирали и обнаружили место, где лежали мощи».
При встречах она не рассказывает забавные или поучительные истории из своей жизни, она любит говорить о Божественном. Она рассказывала о святителе Луке, о святом мученике Василии Мангазейском.
Она очень ответственный человек. Бабушка является крестной матерью моего отца. Отец не ходит в церковь, и бабушка очень переживает, что она скажет Господу, когда предстанет перед ним. Чувствуется, что она переживает и из-за того, что мы с братом некрещеные, потому что у нас нет своего ангела-хранителя, который убережет от дурного. Ей хочется, чтобы все у нас было хорошо.
***
Репрессии не обошли стороной мою бабушку. Самое страшное событие в ее жизни – это насильственная депортация семьи из республики немцев Поволжья в годы Великой Отечественной войны. Не будь этого, жизнь бабушки сложилась бы по-иному. Подвергшись депортации несмышленым ребенком, она столкнулась с проблемами, которые и взрослому нелегко преодолеть: потеря отца, недоедание, невозможность получить профессию, необходимость много и тяжело трудиться физически. Она вынесла на своих плечах все потрясения ХХ века и осталась добрым и чутким человеком.
Путь бабушки в монастырь не был следствием личной драмы. Это был поиск своего пути в жизни. В богословских книгах она нашла ответы на то, как следует жить, как воспринимать смерть и другие жизненные переживания. Сила духа, вера и любовь помогли ей в поисках своего жизненного пути.
Благодарю за помощь при написании работы: моего научного руководителя Светлану Сергеевну Зубову, моих родителей Станислава Олеговича и Екатерину Игоревну Игнатовых, мою бабушку Августу Кирилловну Игнатову (Чалкину), брата моей бабушки Августы Виктора Кирилловича Чалкина и его жену Зинаиду Алексеевну Чалкину.
[1] Луи де Ионг. Немецкая «пятая колонна» во второй мировой войне / Пер. с нем. М.: Международная литература, 1958. С. 358.