Александр Стыкалин

1950-е

КНР

Хрущёв

В ноябре 1957 г., «великий кормчий» Мао Цзэдун приехал на три недели в Москву – во второй и последний раз. Первый приезд в СССР

Последний визит Мао

подкаст лекции

Подкаст

1940-е

ГУЛАГ

лекция

подкаст

15 июня в Музее Парка Горького состоялась вторая лекция проекта «Топография террора». О лагерях на юго-западе Москвы в 1940-х–1950-х рассказывал историк  Евгений Натаров, и

15 июня в Музее Парка Горького состоялась вторая лекция проекта «Топография террора». О лагерях на юго-западе Москвы в 1940-х–1950-х рассказывал историк  Евгений Натаров, и теперь его выступление можно послушать в нашем подкасте.


Из анонса лекции на сайте Мемориала: 


<blockquote class="wp-block-quote">После войны в начале Калужского шоссе, в Лужниках и на Ленинских горах, тогдашней юго-западной окраине Москвы, развернулось строительство, центром которого были МГУ и Академия наук. На большинстве строек работали заключенные из открытых рядом с ними лагерей. Один из них подробно описан А. И. Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ» и упомянут в романе «В круге первом». Он находился в строящемся доме на площади Гагарина, на углу Нескучного сада. Другой известный лагерь хотя и находился довольно далеко от Хамовников, но был хорошо виден, поскольку его открыли на 23 этаже главного здания МГУ, в верхней части прямоугольного яруса, под круглой башней. Об этих и других лагерях на расстоянии пешей прогулки от Парка Горького и Нескучного сада и пойдет речь на лекции.</blockquote>


<a href="http://urokiistorii.ru/podcast/170715_0011.mp3">Скачать (~80 Mb)</a>

Лагеря на юго-западе Москвы 1940-х–1950-х

мемуары

Венгрия

СССР

Что говорил и как себя вёл Лаврентий Берия за две недели до своего ареста на заседании Президиума ЦК в воспоминаниях переводчика Владимира Бойкова. 13 июня

«Берия с каждой минутой становился всё разнузданнее и разнузданнее»

Международный Мемориал

репрессии в СССР

5 июня состоялся 25-й семинар вечерней школы Мемориала «История советских спецслужб». На этой лекции Никита Петров продолжил разговор о начале хрущёвской эпохи, формировании КГБ и

5 июня состоялся 25-й семинар вечерней школы Мемориала «История советских спецслужб». На этой лекции Никита Петров продолжил разговор о начале хрущёвской эпохи, формировании КГБ и выстраивании новой схемы взаимоотношений между партией спецслужбами.


Список литературы по теме занятий можно посмотреть <a href="http://topos.memo.ru/spisok-rekomenduemoy-literatury-po-istorii-organov-vchk-kgb">на сайте «Топографии террора».</a>

«История советских спецслужб 1917-1991 гг», семинар #25

интервью с автором книги Кэтлин Смит

десталинизация

интервью

книги

оттепель

США

Недавно в издательстве Harvard Press вышла книга «Москва 1956. Задушенная весна» (Kathleen E. Smith «Moscow 1956. The silenced spring»), посвящённая секретному докладу Хрущева на ХХ-м съезде и раннему

О XX съезде вспоминает Екатерина Васильевна Старикова, критик, писатель, автор книг «В наших переулках» и «Сориа-Мориа», в 1956 году – сотрудница издательства «Советский писатель»:


…Слухи ходили в Москве сразу после доклада, но текста не было, его не разрешали читать простым смертным, но поскольку я работала в издательстве «Советский писатель», в идеологическом, так сказать, предприятии, то нам полагалось все-таки знать об этом. Делалось это так – наша начальница, конечно, партийная и очень ортодоксальная, собрала нашу небольшую редакцию и читала нам вслух, это так повсеместно делалось. Соломон Константинович [С. К. Апт, переводчик – муж Е. В. Стариковой] тогда работал в Орехово-Зуеве, и там в педагогическом институте такая же была процедура, но они более попросту, они, по-моему, как-то сами передавали текст этого доклада друг другу, а у нас было строго – она сама читала, мы получали наслаждение – мы, молодые редактора, которые мыслили уже совсем по-другому, чем наша начальница. Она, читая все нападки Никиты на Сталина – ну описания оргий ночных – вся покрывалась красными пятнами, но обязана была нам это все прочитать. Мы слушали, наслаждаясь буквально, и в конце концов один из моих коллег сказал: Валентина Михайловна, вы же, наверное, устали, давайте я почитаю. Она согласилась, потому что ей это было очень тяжело читать, и он бойким и громким голосом все это процитировал, и мы получили еще большее удовольствие. Так что текст мы знали.


Текст, который потом не имел никакого значения. Почти никакого, потому что потом был XXII съезд. Двадцать первый я не помню, он как-то незаметно прошел, а XXII – был, как у нас водится, поворотом назад, то есть отказ от всего, что было сказано. Ну не совсем от всего, скажем, устройство неправильное колхозов можно было оставить, но идеологическую сторону, в частности писательскую – нет. Критика партийного аппарата подверглась большой цензуре. Но дело было сделано, поворот был большой, его результаты я оцениваю так: бесспорно, вышло много людей из тюрем, из зон, сосланных, арестованных… Могу сказать про одного моего будущего начальника и даже покровителя в каком-то смысле – это был Борис Сучков, он пришел заместителем главного редактора журнала «Знамя» прямо из зоны, а я там печаталась тогда, и он очень меня возлюбил и кое-что рассказал... И в общем, послабление в словесности было ощутимым, я больше всего статей количественно написала за этот год, 1956-й. Кончилось это все, как у нас всегда кончается – ввели войска в Венгрию. Восстановили цензуру. Цензоры стали отправлять материалы авторам, и этот мой дорогой любимый начальник, который ко мне хорошо относился, встретил меня как-то на улице Воровского и говорит: Екатерина Васильевна, бросьте вы ваши либеральные иллюзии, в этой стране ничего этого не пройдет, вы знаете, я посмотрел на эту страну с самого низа, ниже некуда – зона, и я вас уверяю, что этот народ не воспримет ваших милых идей. Поэтому не мучайте себя и нас и пишите так, как в данный момент полагается. А я ему на эти слова сказала – что же, вы мне предлагаете писать то, чего я не думаю? Я не буду этого делать. А он: ну а как вы жить будете? Вот так и будете ходить в таком пальто, как вы сейчас ходите? Я говорю: ну и буду ходить. Он: мне жалко вашего дарования, все-таки у вас есть способности известные…


В общем, такой был разговор, и я ему сказала: ну, я женщина, в крайнем случае уйду в частную жизнь. – А на что будете жить? – А я говорю: при вашей помощи (он был редактором томас-манновского собрания сочинений, тогда выходившего) Соломон Константинович на кусок хлеба и картошку заработает, а я не буду писать того, чего не думаю. А он: ну жалко же вас тоже, что же, вы будете сидеть дома и картошку варить? А я ему: а что делать, и не такие таланты погибали здесь...


Вот такой был разговор. И тут я написала о Пановой большую статью (по-моему, это был «Сережа»), тогда позволялось писать очень большие статьи и платили хорошо за них, и я принесла в «Знамя» очередную статью. Всегда меня там с распростертыми объятиями встречали. Я принесла эту статью, отдала ее Сучкову, и через неделю он мне позвонил и предложил зайти. Я пришла, и он мне, не вставая из-за стола, сидя развалившись в кресле, протянул рукопись и сказал: Екатерина Васильевна, вы слишком ушли в частную жизнь, а мы общественно-политический журнал, поэтому печатать эту статью не можем. Я сказала «ну спасибо», перешла Пушкинскую площадь – тогда «Знамя» располагалось на Тверском бульваре – и пошла в «Новый мир», где тогда Твардовский боролся за то же, за что я – за доказательство того, что надо более мягко относиться к своему народу, хотя бы так назову это, и у меня прекрасно прошла там статья, и я перестала печататься в «Знамени».


Я ценю двадцатый съезд еще за несколько самых практических вещей, которые почти никто не упоминает: во-первых, вышло послабление колхозникам, им выдали паспорта. Они же до этого не имели паспортов и не могли расстаться со своей деревней, выйти из колхозов, а так получилась хотя бы какая-то возможность покинуть их. Потом, дали пенсии – на которые можно было прожить минимально, но все-таки можно. До этого пенсии были смехотворными, на них никто не мог жить, и мой старый больной отец работал до самой смерти, до плохой болезни, и мой свекр мучился, работал на такой работе, на которой не хотел работать, тоже пенсионер. А тут мой свекр в одной пижаме, я помню, плясал в выстроенном им доме (у них жилье отобрали, все отобрали, и он выстроил дом, купив в какой-то деревне бревенчатую избу и, рассыпав на бревна, ее перевез на участок, полученный его родственником, который работал у Туполева на заводе, туполевские работники первыми получили девять соток, родственнику это было не нужно, и он предложил моему свекру выстроить дом на две семьи). И мой свекр в это утро в своей полосатой пижаме – в то время была мода мужчин на полосатые пижамы – плясал, а его сосед, старик напротив, говорил: вот так и наш барин, бывало, в своем саду плясал, когда ему весело было...


А ему было очень весело. Он тут же ушел с завода, принялся за воспитание внука и за достройку своего дома, так что мы ощутили эту перемену очень разительно. Старики были счастливы, мать С.К. скоро получила какую-то пенсию и отец тоже, на которую они могли жить. Так и дожили до смерти моего свекра в 57-м…


Я считаю, что вот эти перемены (не говоря о политической стороне дела, потому что потом повернулось все обратно, от всего отреклись, все опять прокляли, и опять надо было все хвалить, но это было, и в то же время успели получить пенсию и колхозники получить паспорта) – это очень немало. До этого крестьяне были просто крепостными, и молодое поколение стало, как только появилась возможность, уезжать в город. Так завершилось пополнение городских кадров. Родственники моего отца были колхозники из глухой деревни, поэтому я совершенно точно представляю, кто куда уехал, что папа им мог послать в послевоенное время… Тогда так урезали трудодни, что они получали совершенно нищенское содержание, после войны, 100 грамм ржи на трудодень. А что с ней делать, с рожью? Ее же надо еще смолоть... И потом, это только хлеб… В общем, поганая была жизнь, очень. Она после войны была для деревни хуже, чем во время войны. Еще не было термина «деревенская проза», но я выбирала повести, где было изображение деревни. «Новый мир» весь был построен, собственно, на этом, я была построена на этом.


…А XX съезд захлебнулся окончательно в 1968 году, когда в Прагу вошли наши войска. Чешские события настолько громко прозвучали по всей Европе, это имело огромное значение особенно в связи с отъездом интеллигенции за границу (уже тогда можно было, какими путями – я не очень представляю, но уже можно было), и началось то, что мы видим в данный момент – медленное сползание обратно.


Записала Ольга Канунникова

«Дело было сделано, поворот был большой»

«Москва 1956. Задушенная весна»

22 мая состоялся 24-й семинар вечерней школы Мемориала «История советских спецслужб». В этой лекции Никита Петров завершил рассказ о процессе над Лаврентием Берия и перешёл

22 мая состоялся 24-й семинар вечерней школы Мемориала «История советских спецслужб». В этой лекции Никита Петров завершил рассказ о процессе над Лаврентием Берия и перешёл к следующей большой теме – образовании в 1954 году Комитета государственной безопасности как новой структуры, вобравшей в себя наследие сталинских спецслужб.


Список литературы по теме занятий можно посмотреть <a href="http://topos.memo.ru/spisok-rekomenduemoy-literatury-po-istorii-organov-vchk-kgb">на сайте «Топографии террора».</a> 
Вы можете подписаться на<a href="http://feeds.feedburner.com/urokiistorii/tqvp"> RSS-рассылку подкастов Уроков истории</a>, чтобы получать их сразу в момент загрузки на сервер.

«История советских спецслужб 1917-1991 гг», семинар #24

15 мая состоялся 23-й семинар вечерней школы Мемориала «История советских спецслужб». Эту лекцию Никита Петров посвятил почти исключительно теме смерти Сталина: её обстоятельствам, событиям, которые ей предшествовали, и тех

15 мая состоялся 23-й семинар вечерней школы Мемориала «История советских спецслужб». Эту лекцию Никита Петров посвятил почти исключительно теме смерти Сталина: её обстоятельствам, событиям, которые ей предшествовали, и тех последствиям, которые смерть диктатора имела для системы советской власти в целом и работы спецслужб в частности.


Список литературы по теме занятий можно посмотреть <a href="http://topos.memo.ru/spisok-rekomenduemoy-literatury-po-istorii-organov-vchk-kgb">на сайте «Топографии террора».</a> 
Вы можете подписаться на<a href="http://feeds.feedburner.com/urokiistorii/tqvp"> RSS-рассылку подкастов Уроков истории</a>, чтобы получать их сразу в момент загрузки на сервер.

«История советских спецслужб 1917-1991 гг», семинар #23

Дневник экспедиции gulag.cz к урановым лагерям Кодара. Часть 3

дневник

историческая память

Россия

Сибирь

Чехия

экспедиция

Третья и заключительная часть дневника экспедиции чешского проекта gulag.cz к сохранившимся баракам Борского ИТЛ в Забайкалье, где заключённые добывали урановую руду для первых советских атомных бомб. Публикуется

Недавно наши друзья и коллеги из чешского проекта gulag.cz наконец запустили виртуальный музей ГУЛАГа – трёхмерную модель советского лагеря, составленную на основе панорамных съёмок реальных лагерей в разных частях России. В этой связи мы публикуем перевод <a href="http://gulag.cz/projekty/expedice/expedice-2013">дневника экспедиции</a> к лагерям Мёртвой дороги, расположенным в бассейне Енисея в сотнях километров от человеческого жилья, которую исследовательская группа проекта совершила в 2013-м году.
<style type="text/css">
</style>



Публикуется с сокращениями


Вступление


Опираясь на опыт предыдущих двух экспедиций вдоль Мёртвой дороги в 2009 и 2011 годах, мы выбрали этот 110-километровый участок вдоль реки Турухан как наиболее подходящий для детального описания заброшенных лагерей.


<figure class="wp-block-table"><table><tbody><tr><td>
«Мёртвая дорога» – официальное название – Трансполярная магистраль – недостроенная железная дорога «Чум – Салехард – Игарка», которую строил в 1947–1953 годах ГУЛЖДС МВД СССР. В более широком смысле – современное название проекта железнодорожного пути от берегов Баренцева моря восточнее Архангельска до побережья Охотского моря и до Чукотки.</td></tr></tbody></table></figure>


Эту экспедицию мы планировали больше четырех лет, начав сразу после окончания первой в 2009 году. Тогда мы исследовали ближайший участок вокруг ныне опустевшего поселка Ермаково на Енисее, а дальше к реке Турухан нам попасть не удалось.


По нашим оценкам, здесь должно было находиться 14 заброшенных лагерей, до сих пор не описанных исследователями. Причина тому – отдаленность и безлюдность этих мест, ведь речь идет о самом труднодоступном участке Мертвой дороги. При этом, судя по спутниковым картам, некоторые постройки (в особенности в лагере Ключ) должны были находиться в хорошем состоянии.


Мы разработали точную методику исследования лагерей. Нашей целью было произвести точные детальные замеры сохранившихся построек в лагерной зоне и их внутренней обстановки и сделать панорамные снимки хотя бы одного хорошо сохранившегося лагеря. На основе этих материалов можно составить трёхмерную картину и смоделировать виртуальный тур по лагерю. В состав экспедиции вошли 4 человека: Штепан Черноушек (глава общества Gulag.cz, главный специалист, руководитель предыдущих экспедиций), Давид Тетгал (студент-геодезист), Мартин Новак (техник, участник экспедиции 2009, специалист по выживанию в дикой природе) и ваш покорный слуга Павел Блажек (полярник, автор панорамных снимков, техническая поддержка).


<figure class="wp-block-image alignnone caption"><img alt="" class="wp-image-32086" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/10/2013-20.jpg"/><figcaption>Команда проекта. Источник: gulag.cz</figcaption></figure>


В конце августа 2013 мы вылетели в Красноярск, где закупили последнее необходимое оборудование – мачете для прорубания дороги в тайге, бензопилу для расчистки заросшей лагерной зоны и походное снаряжение. С этой поклажей мы двинулись на пароходе по Енисею на север, и после трех дней круиза вдоль живописных северных берегов сошли на берег в Туруханске. Здесь мы взяли на прокат моторную лодку и на вертолете переправились вместе с ней за 200 км, в поселок Янов Стан, население которого состоит из двух работников местной метеорологической станции. Оттуда мы собирались сначала отправиться пешком исследовать 30-километровый участок заброшенной железной дороги на запад к реке Большая Блудная (мы ожидали тут найти как минимум три лагеря), потом вернуться в Янов Стан и на моторной лодке пройти 80 км по течению реки Турухан вдоль железной дороги (до того места, где она сворачивает к северу на Ермаково) и исследовать 10-11 окрестных лагерей.


Часть первая: Тайга


<div class="wp-block-image"><figure class="alignright"><img alt="" class="wp-image-32087" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/10/2013-01.jpg"/></figure></div>


Перед предстоящей экспедицией в тайгу я больше всего боялся медведей. Оружия у нас с собой не было и времени его раздобыть – тоже. Да и все равно мы не умеем с ним обращаться. Единственная наша защита -- как можно громче шуметь и надеяться, что мы не встретим косолапого. Но парадокс в том, что, как оказалось, в тайге даже не обязательно встречать медведя. Она преспокойно «сожрет» вас сама, если ей того захочется. Я прожил в общей сложности больше месяца зимой на Байкале: мороз -20, сильный ветер – на озере от него не скрыться, ежедневные переходы… Но тайга гораздо хуже.


Никогда в жизни мне не было так холодно, как в тайге. Никогда со мной не случалось, чтобы я за целый месяц не смог ни разу как следует выспаться. Никогда в жизни я не ходил сутками в сырой одежде и не застревал на несколько дней к ряду в безвыходном положении. И я нисколько не драматизирую. Просто делюсь впечатлениями.


Из Янова Стана, куда мы прилетели на вертолете, мы отправились по остаткам железнодорожной насыпи на восток. Нашей целью был лагерь под названием «Ключ». Судя спутниковым картам, он должен был лучше всего сохраниться. Из-за его отдаленности и труднодоступности был шанс, что его несильно разорили охотники, которые используют лагерные постройки для временного пристанища во время своих вылазок. Каждый из нас тащил 25-30 килограмм груза. Еда на 9 дней, штативы, фотоаппараты, видеокамеры, солнечные панели, запасные батареи… А также бензопила и 25 литров бензина. Если лагерь действительно хорошо сохранился, мы собирались его расчистить и сфотографировать со всех сторон, как на Google Street View. В том числе изнутри. Мы мечтали создать виртуальный музей, куда каждый сможет зайти из дома и осмотреть всю лагерную зону. Таскать с собой бензопилу, конечно, безумие, но разве весь наш проект не граничит с безумием?


Поход в тайге, пусть и по заброшенной железнодорожной насыпи, стоил бы отдельной главы. В двух словах – повсюду одни деревья, кусты, болота, ручьи и озера, да к тому же полчища разного гнуса, который набросится на тебя, стоит только на секунду остановиться. Без железнодорожной насыпи ходить по тайге практически невозможно. Стоит сделать два шага в сторону, три раза повернуться кругом, и вот ты уже… Солнца сквозь заросли не видно, ты понятия не имеешь, где север, где юг. В некоторых местах деревья растут так густо, что на два метра вперед уже ничего не видно. Шанс дойти «куда-нибудь», если отправиться в произвольном направлении, ничтожен – на 500 км кругом может не быть ничего.


<figure class="wp-block-image"><img alt="" class="wp-image-32088" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/10/2013-12.jpg"/></figure>


Однажды нам пришлось обходить огромную трясину. На одном участке насыпь совсем смыло, от другого берега нас отделяло метров пятнадцать воды. Переходить вброд в такой холод нам решительно не хотелось – я уж не говорю о том, что невозможно было понять, насколько там глубоко. Утонуть в болоте – конец довольно мучительный. Обходить нам пришлось всего-то каких-нибудь четыре километра. До смешного мало, но опять же, пока вы не окажетесь посреди тайги. Это нужно пережить на собственной шкуре. Тайга – одна сплошная губка, пропитанная влагой. Наши горные турботы быстро наполнились водой и грязью. На самых мелких участках нашего «обходного пути» мы шли по колено в болоте. Наше примерное нахождение на карте, мы, к счастью, могли определять по огромному болоту, которое обходили. А если бы пришлось идти без насыпи?… я бы не стал так рисковать. Пройти эти жалкие четыре километра у нас заняло почти три часа! Вечером у костра мы признались друг другу, что всем было страшно и все были на грани отчаянья. О том, что нам предстоит возвращаться назад той же дорогой, мы предпочитали не думать.


<div class="wp-block-image"><figure class="alignleft"><img alt="" class="wp-image-32089" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/10/2013-02.jpg"/></figure></div>


Полкилометра не доходя лагеря тайга почернела. Покуда хватало глаз, вокруг торчали обожженные стволы. О пожарах в этих краях мы слышали от охотников еще до отъезда из Чехии. Помню, я еще шутил, мол, потащимся за тридевять земель и найдем кучку пепла. К несчастью, так оно и случилось. От лагеря остались лишь груды горелых бревен. Причем по руинам можно было судить, что лагерь до пожара действительно очень хорошо сохранился. Всюду на земле валялись дверные ручки, оконные стекла, посуда, кружки, обломки печей и вешалок…


Среди развалин карцера сохранилась тройная, обитая железом дверь с маленьким окошком в одиночную камеру. Мы чуть не плакали. Целый кусок истории, который мы приехали хотя бы как-то задокументировать, безвозвратно стерт с лица земли.


Перевод с чешского: Ксения Тименчик


<a href="http://urokiistorii.ru/node/53483/">Часть вторая: Лагерь Ключ сгорел →</a>