фашизм

Из книги Жана Амери «По ту сторону преступления и наказания»

Смерть не просто присутствует в моем детстве, смерть гуляла по моему детству как полная хозяйка и делала с моей душой все, что ей было угодно, я даже толком не знаю и не узнаю, что она с ней сделала... Что такое для меня война, гетто, что такое для меня быть евреем? Что такое для меня моя биография, моя жизнь, моя душа, мое сознание, мое мышление? Это, прежде всего, взаимоотношения моей детской души со смертью

Отец открыл дверь в сенцы, а там на чердаке – еврей сосед. Говорит, Иван, я побуду тут до вечера, а потом уйду. Он ведь понимал, что немцы одинаково наказывали и тех, кто давал приют евреям. Да где ж тут, сосед, мы ж люди, брали на себя ответственность. Вечером он ушел. Потом отец ушел набирать картошку из ямы. Открыл дверь, а там тоже, женщина еврейка и двое детей. Она говорит, я уйду, отец не стал и брать картошку

Хватался за любую работу. Однажды за погрузку на вокзале заработал несколько десятков рублей. Купил себе новую рубашку, к ней галстук и кепку. Соседи по общежитию оглядели его со всех сторон и сказали: «Хитрый еврей всегда остается хитрым евреем». В этом суждении была вся суть антисемитизма! «Что бы я ни заработал тяжким трудом, своим горбом, что бы я ни сделал для науки, для людей я всегда буду другим, чем мои товарищи по «общаге», в дальнейшем и по работе – «хитрым евреем».

Разве нет спасения от старых и новых нацистов? В своей киносатире «Хайль» Дитрих Брюггеманн показывает Германию, которая впала в онемение, не в силах выпутаться из зацикленности на истории и политической корректности.

Как несклонный к самоиронии режим Муссолини использовал юмор в своих интересах — в конспекте статьи американского историка Стивена Гандла.

Сегодня, спустя более 50 лет после написания романа «Жизнь и судьба» и через 25 лет после его публикации в России, совершенно очевидно, что Василий Гроссман – выдающийся русский прозаик 20-го века и автор главной книги о Великой Отечественной войне – эпопеи, вместившей нацистские и сталинские лагеря, застенки Лубянки и окопы Сталинграда. Подчеркнуто простое название «Жизнь и судьба» стало за эти годы, почти как толстовское «Война и мир», широко употребляемой формулой даже для тех, кто не читал романа.

Венгрия по-прежнему переживает свое поражение во Второй мировой войне, в результате которой страна потеряла две трети территории. Журналист Neue Züricher Zeitung о характере ностальгических настроений в этой стране.