«Уроки истории» подготовили перечень наиболее важных свидетельств и исследований о Ленинградской блокаде. Этот список не претендует ни на полноту, ни на исчерпанность представленных тем. Скорее, он адресован самому широкому читателю и, как мы надеемся, послужит ориентиром для тех, кто хочет разобраться в этой сложной, все еще полной лакун и мифов, теме.
«Блокадный дневник», Ольга Берггольц
Одно из главных свидетельств не только блокады, но и эпохи. В книге опубликована лишь часть дневниковых записей О.Ф. Берггольц, относящихся к военному времени. В биографии поэтессы преломилась история России ХХ в.: революция, репрессии 30-х годов, ленинградская блокада, тревожная послевоенная жизнь, и их можно назвать своеобразным путеводителем по жизни страны. Это открытое, резкое свидетельство, где задокументированы не только происходящие события, но и непосредственная человеческая реакция самой Берггольц. Дневник, рассекреченный и изданный в начале 2000-х годов, благодаря напряженному психологическому самоанализу автора, звучит современно и злободневно.
«Записки блокадного человека», Лидия Гинзбург
Существующий в нескольких версиях и редакциях, во многих отношениях самый главный текст о блокаде, «Записки…» анализируют внутреннюю сущность блокадных практик. Последовательно фиксируя перемену в своем собственном состоянии, Гинзбург одновременно выходит за пределы конкретных ситуаций и положений — невероятный в своей подробности протокол в то же время реконструирует саму человеческую природу, дает очень специальный тип её описания. В наиболее полном издании блокадных записок Лидии Гинзбург включены не менее значимые тексты «Рассказы о жалости и жестокости» и «День Оттера».
«В блокадном Ленинграде», Дмитрий Лихачев
Книга основана на дневниковых записях Д.С. Лихачева, которые он вел в 1957 г. Одна из глав – пронзительное и честное свидетельство о ленинградской блокаде, которую Лихачев пережил вместе со своей женой и двумя детьми. Без прикрас, критично Лихачев рассказывает о бездействии властей, моральной деградации людей, их самопожертвовании и подлинном героизме. «Я думаю, что подлинная жизнь — это голод, все остальное мираж. В голод люди показали себя, обнажились, освободились от всяческой мишуры: одни оказались замечательные, беспримерные герои, другие — злодеи, мерзавцы, убийцы, людоеды. Середины не было».
«Дневник» (в 2-х книгах), Любовь Шапорина
«Наша жизнь по советской расценке много дешевле тех бомб, которые на нас потратит Германия», — так писала в блокадной части своих дневниковых тетрадей Любовь Шапорина (1879—1967), основательница первого советского Театра марионеток, подруга и знакомая Алексея Толстого, Михаила Кузмина, Анны Ахматовой. Шапорина крайне критично настроена к властям и без пафоса и страха свидетельствует обо всем, что является волнительным для ленинградского интеллигента в это тревожное время — в ее записях сводки с фронта, официальные новости, умонастроения простого народа и интеллигенции, происходящее в осажденном городе сопровождаются размышлениями и комментариями автора.
«Воспоминания о блокаде», Сергей Глинка
Галерея блокадных образов, созданная в 70-е годы одним из музейных сотрудников Эрмитажа. История о разных социальных и культурных «этажах» блокадного города — каким образом культура и искусство переживает блокаду — кого оно спасает, а кого губит. Главный акцент книги — первая блокадная зима, контраст между «канувшими» и «спасенными», теми, чья стратегия выживания «работает» и теми, кто должен погибнуть.
«Воспоминания о войне», Николай Никулин
Одни из самых впечатляющих военных воспоминаний, записаны в 70-е годы еще одним сотрудником Эрмитажа, Николаем Никулиным. Никулин пишет о Ленинграде 41-го года, первой военной зиме, затем он, новобранцем, отправляется на Волхов, в эпицентр чрезвычайно кровопролитных боев вокруг Ленинграда. Его описания самого города — даже отрывочные — представляют «неофициальный» Ленинград того времени: всеобщую растерянность первых месяцев, когда уверенность в скорой победе сменяется ожиданием возможного прихода немцев. Автор не предполагал возможности издания таких откровенных воспоминаний в Советском Союзе — собранные в книгу они впервые вышли лишь в начале 2000-х годов.
«Блокадная книга», Даниил Гранин, Алесь Адамович
Корпус систематизированных обширных свидетельства, собранных в конце 70-х двумя писателями-фронтовиками. Книга, переизданная и дополненная в годы Перестройки, по степени откровенности значительно отличается от того, что издавалось о блокаде в советские годы. В ней чрезвычайно ценно обращение к фигуре свидетеля, осторожное вкрапление эпизодов пережитого ужаса и отчаяния – все это разрушало сложившийся героический канон повествования, было призвано рассказать людям правду о страшных днях. В то же время, современный читатель уловит в тексте советскую литературную традицию рассказа о войне. Книга отличается общим гуманистическим посылом, здесь есть многочисленные пассажи о «силе человеческого духа», «воле», «ответственной роли партии», рассказ о выживших превалирует над рассказом о погибших и т.п.
«Неизвестная блокада», Никита Ломагин (в 2-х кн.)
Одно из самых серьезных современных исследований о блокаде, подготовленное на основе многолетней работы с архивными документами, большинство из которых представлены широкой аудитории впервые. Работа с этими источниками позволила автору затронуть многие малоизученные темы: взаимодействие Кремля и Смольного в военные месяцы 1941 г., отношения институтов власти в Ленинграде в период блокады, особенно в связи с обеспечением политического контроля в городе и на фронте, развитие оппозиционных настроений среди жителей Ленинграда, которые сопоставлены с ситуацией на оккупированной территории Ленинградской области.
«Блокадная этика», Сергей Яров
Если мир блокадного города — искривленный, потусторонний мир, существует ли в нем свой собственный, особенный этический кодекс, свод правил? Исследование Сергея Ярова посвящено исследованию этого вопроса. Среди важных ответов — огромное значение «справедливости», гипертрофированного «отсутствия привилегий» (которые были заметны и имели большое значение во второй половине 30-х). И нового, особого кодекса чести и сочувствия к несчастным, который вспоминала и Лидия Гинзбург, записывавшей в то время, как весь город читает «Войну и мир» Льва Толстого.
«Краденый город», Юлия Яковлева
Вышедшая в 2017 г. в издательстве «Самокат» блокадная сказка, в которой главные герои — трое детей, оставшихся без родителей в голодающем замерзшем городе. Дети стоят в очередях, теряют карточки, варят клей на завтрак, убегают от людоедов… И все же, несмотря на ужас, сказка остается сказкой – в ней оживают игрушки, мебель, и кажется, сам город. Читателям от 12 лет.
«Блокада», Сергей Лозница
Одиннадцатый пункт списка — не книга, но фильм, о котором в контексте культурной рефлексии о блокаде невозможно не упомянуть. «Блокада» — документальный фильм Сергея Лозницы в жанре, близком к редимейду — автор заново монтирует фрагменты ленинградской хроники, посвященной жизни города блокадного времени. Особое достижение Лозницы (как и в более позднем его фильме, «Процесс») — работа со звуком, во многом меняющим и усложняющим картину. Переозвученные кадры старой хроники — в каком-то смысле наименее «документальная» его часть, дают ему новое, ранее не существовавшее измерение.