Природа этого фильма парадоксальна: история 1918 года показана здесь тенденциозно и идеологически безапелляционно, однако применительно ко второй половине 30-х кинокартина оказывается ценным историческим источником: она фиксирует агрессивно параноидальную атмосферу этого периода. Ромм как режиссёр обладал особым даром чувствовать и отражать основные политические веяния эпохи.
«Подстрекателей и агентов контрреволюции расстреливать на месте, не взирая на чины и звания. В.И. Ленин» – настукивает телеграфистка правительственный приказ в самом начале фильма. Лейтмотивом «Ленина в 1918 году» становится тема уничтожения «врагов революции». Этот фильм был призван оправдать открытые судебные процессы и репрессии 1936-37 годов. Идеологическая сетка и потребности 30-х переносятся на 1918 год – время действия в фильме. Покушение на Ленина было очень сильным аргументом в пользу существования и продолжения сулебных процессов. Так в фильме появляется сюжет с Н. Бухариным, участвующим в подготовке убийства Ленина. В фильме это предстаёт как часть истории, тогда как этот «факт» был озвучен прокурором Вышинским на Третьем открытом процессе 1938 года (за год до появления фильма). Бухарин, «любимец всей партии», как назвал его когда-то Ленин, оказался тогда на скамье подсудимых вместе с бывшим главой НКВД Г. Ягодой, А. Рыковым другими членами партии. «Правотроцкистский антисоветский блок» признался в заговоре против Ленина и Сталина, убийстве Кирова, Куйбышева и Горького, в саботаже и измене родине. Все главные обвиняемые были расстреляны.
В том, что новой власти необходима жестокость, Ленин убеждает М. Горького, когда тот приходит в Кремль просить за ученых и арестованных. «Пойдите к Дзержинскому – у него необыкновенное чутье на правду. Он по глазам вычисляет провокатора,» – уклончиво советует Ленин в ответ на его просьбу освободить очередного арестованного интеллигента. В финале фильма, возле кровати раненого Ленина, Горький расстается со своими «несвоевременными мыслями» (в реальности разногласия с ленинской политикой заставили писателя в 1921 г. эмигрировать; «светлые крылья юной нашей свободы обрызганы невинной кровью» — писал он в одной из своих статей 1917-1918 годов, которые составили затем сборник «Несвоевременные мысли»).
Фильм отражает тот факт, что ко второй половине 30-х годов был сформирован особый советский язык, призванный описывать мир, разделенный на «своих» и «чужих». Нейтральные ранее слова приобрели новые значения. «Принципиальность», «сознательность» и «суровость» стали означать подозрительность и жестокость по отношению ко всем инакомыслящим. «Жалость» стала синонимом «слабости» и антонимом «правды». («Вы опутаны цепями жалости. Прочь жалость – она мешает видеть правду», — говорит Горькому Ленин).
При этом благодаря сценаристу А. Каплеру актуальные идеологические лозунги сочетаются в фильме с занимательным детективно-приключенческим сюжетом. Убийцы выслеживают Ленина, ВЧК во главе с Дзержинским – убийц. В среду врагов чекисты внедряют преданного Ленину большевика, среди чекистов оказывается вражеский агент… Вскоре имя сценариста исчезло из титров фильма – в 1943 году он был сослан в Воркуту (после того, как стал ухаживать за семнадцатилетней Светланой Аллилуевой, дочерью Сталина).
В этой картине М. Ромма Ленин и Сталин строят советский строй вместе: один из кремлевского кабинета, второй на полях сражений, руководя взятием Царицына. В последующих историко-революционных фильмах Сталин становится главным героем, а Ленину все больше отводится вторичная роль «кремлевского затворника», добродушного и немного эксцентричного.
В 1957 году М. Ромм сделал вторую редакцию фильма, вырезав эпизод с предательством Бухарина и некоторые эпизоды со Сталиным. После смерти Сталина он один из первых отказался от многих своих художественных и политических убеждений. Оттепельные фильмы М. Ромма стали не менее знамениты и социально значимы. По гражданскому пафосу и попаданию в атмосферу 60-х его фильм «Девять дней одного года» был назван «самой шестидесятнической картиной».
В 90-е годы вышла «Последняя книга» (М., 1996) писателя и драматурга Е. Габриловича, по сценариям которого в годы оттепели было снято четыре картины о Ленине («Коммунист» Ю. Райзмана, «Рассказы о Ленине», «Ленин в Польше» и «Ленин в Париже» режиссера С. Юткевича). Он признается, что информация о подлинном Ленине была ему недоступна. Кроме того, на страже «Ленина с нимбом» стояла цензура, которая отсекала любое отступление от канона. «Завещано полагать, что он был как бы ёлочным дедом – добрым, заботливым, мягким…» В своей книге Е. Габрилович пишет, что на самом деле «это был не святочный, а упрямый дед. Беспощадный и жестокосердый. С родимыми, чисто российскими умильными всплесками доброты среди расстрелов». Те, кто не был согласен с Лениным, были ему физически омерзительны. И партия наследовала его характер и стиль власти. «Его натура всосалась в натуру партии, а постепенно и всей огромной страны, создав именно то, чем мы жил десятки лет, да и живем, скажу откровенно, сейчас».
Дополнительные материалы:
Ольга Романова