г. Санкт-Петербург
Научный руководитель Светлана Анатольевна Елисеева
События прошлого, рассказанные нашими предками или прочитанные в их пожелтевших дневниках и письмах, написанных много лет назад, делают наше представление об исторических событиях прошлого намного более выпуклым и эмоционально окрашенным.
Тема истории России в разрезе истории отдельной семьи всегда очень интересовала меня. Изучением прошлого своей семьи я начала заниматься в 2014 году и написала две работы. Первая посвящалась исследованию родов Тайпале, Келлер, Бот, Смирновых, Абраменко, Чинокаловых, а вторая – моему предку, выдающемуся человеку своего времени, талантливому инженеру и предпринимателю А. К. Тайпале, внесшему значительный вклад в историю Санкт-Петербурга.
Героями этой работы стали родственники наших близких знакомых – моей лучшей подруги Саши Исаевой, по совместительству – дочки лучшей подруги моей родной тети Оксаны – Ани Исаевой.
Уже много лет длится эта дружба. Зародившись в Санкт-Петербурге, она перекочевала в далекий сибирский город Новокузнецк, чтобы в свое время вновь вернуться в город на Неве. За без малого двадцать лет эти люди и их семья стали для нас родными.
Сегодня я хочу представить исследование семейной истории рода Клосинских – Калачевых – Скороход. В основу легли воспоминания прабабушки Саши – Неонилы Ивановны Калачевой, в девичестве Клосинской. Я внимательно изучала сохранившиеся в архиве семьи письма и старые фотографии, воспоминания Неонилы Ивановны.
История семей Клосинских – Доценко до 1917 года
История эта начинается в Украине в городе Белая Церковь. Это очень древний город, основанный в 1032 году князем Ярославом Мудрым. На скалистом левом берегу реки Рось появился военно-феодальный замок, который получил название Юрьев, в честь христианского имени Ярослава Мудрого – Юрий. На город много раз совершали набеги половцы, а позже и монголо-татары. В XIII веке город был очередной раз опустошен и на холме остался стоять только белокаменный собор. Город воскрес после этого с новым названием – Белая Церковь.
В разное время город принадлежал то Литве, то Речи Посполитой, пока наконец не был присоединен к России. Соответственно и население города было многонациональным: поляки, литовцы, евреи (с которыми в 1806 году был подписан договор о разрешении строительства, поселения и торговли в городе), украинцы, русские.
Степан Клосинский и его жена Мария Федоровна, проживающие в городе Белая Церковь, были поляками. В город они переехали из старинного села Городище-Пустоваровское, расположенного в 25 км от Белой Церкви. Клосинские были достаточно обеспечены и хорошо образованы. У них был собственный круг общения среди таких же богатых поляков-белоцерковцев. В семье подрастали пятеро детей: Ольга, Петр (1897–1953), Иван (1900–1944), Антонина и Неонила. Дети были очень дружны. В семье царила атмосфера строгого католического воспитания. Большой дом Клосинских располагался неподалеку от обувной фабрики, польского костела Иоанна Предтечи и кладбища при нем. Неожиданная смерть совсем еще молодого Степана Клосинского стала большим ударом для его жены и детей.
Революция вихрем прокатилась по городу. В 1918 году, едва старший сын окончил гимназию, в городе началось вооруженное восстание под руководством Симона Петлюры и Владимира Винниченко. Здесь был создан Отдельный Отряд Сечевых Стрельцов, проходило формирование основных сил провозглашенной независимой Республики Украины – Директории Украинской Народной Республики. В 1921 году в городе была создана Казачья Рада Правобережной Украины.
И только в 1925 году в городе окончательно установилась советская власть. Клосинские, как и другие зажиточные жители города, были от нее не в восторге и терпели притеснения. Иван закончил курсы бухгалтеров и переехал на Донбасс, где нашел хорошую работу на шахте, позволяющую помогать матери и младшим сестрам. Именно там Иван познакомился с Верой Ананьевной Доценко. Вере было всего 17 лет, она работала на шахте ламповщицей, разносила лампы рабочим. Работа эта была непростая: нужно было получать зажженные лампы, спускаться под землю в забой и раздавать их рабочим.
Вера происходила из большой и дружной семьи Доценко. У ее отца Анания Степановича Доценко и его жены Марии было шестеро детей. Несмотря на то, что семья не имела высокого положения в обществе, и родители, и дети были обучены грамоте и хорошим манерам.
Отец Веры Ананий Степанович после революции устроился работать на должность начальника железнодорожной станции. Проживала семья в это время под Днепропетровском на станции Демурино.
Очень скоро Иван предложил Вере выйти за него замуж. Она согласилась.
Представляя своей семье невесту, Иван Клосинский понимал, что их ждет холодный прием. Семья Доценко не принадлежала к их классу и не была польской национальности.
Когда Вера пришла знакомиться с семьёй будущего мужа, его мать, одетая в черное кружевное платье, сидела, положив под ноги маленький стульчик, и читала. Увидев вошедшую девушку, будущая свекровь даже не встала поздороваться. Со временем с выбором сына она смирились, но в семью Веру до конца так никогда и не приняли.
В 1925 году Иван женился на Вере. До 1930 года молодые жили на Донбассе. Потом они переехали в Белую Церковь, где Мария Федоровна выделила им небольшой деревянный дом, состоящий из комнаты, кухни, сеней и кладовой.
В браке у молодой четы Клосинских родилось двое детей: сын Евгений и дочка Неонила.
К сожалению, семейная жизнь Ивана и Веры не была безоблачно счастливой. На семейных вечерах у свекрови Вера томилась. Она не привыкла вести долгие беседы. А Иван оказался не привычен к быту. Он ничего, видимо в силу воспитания и происхождения, не умел и не хотел делать по дому. Дошло до того, что машину угля, купленного на зиму, сгружала в углярку Вера. Иван же умел и любил красиво одеваться. Ходил в белой рубашке и белом костюме, любил проводить вечера с друзьями.
Жене и Ниле Клосинским родители и другие родственники ничего не рассказывали о прежней дореволюционной жизни семьи Клосинских, опасаясь репрессий. И когда Нила, послушав беседы бабушки с приятельницами, спрашивала у мамы что-нибудь, то мама прикладывала ей палец к губам и говорила «тссс». Это касалось любых вопросов, ответы на которые могли стать смертельно опасными для всей семьи.
До начала Великой Отечественной войны семья была материально обеспечена. Иван Степанович работал заведующим Райфинотделом в городе Белая Церковь, а Вера Ананьневна – в сберегательной кассе.
Они так и продолжали жить в доме, который находился рядом с домом Марии Федоровны Клосинской. Однако дом этот стал уже ветхим и весной 1941 года Иван и Вера решили построить новый дом рядом с уже существующим. Они закупили материалы для нового дома, но построить его так и не успели – началась Великая Отечественная война.
В годы войны
Нила очень ждала дня рождения, когда ей исполнится 6 лет, но за неделю до этого грянула война. Воспоминания об этом дне навсегда отпечатались в ее памяти, и даже сейчас, спустя 76 лет, она помнит всё так, как будто это было вчера.
Папа в тот день почему-то не пошел на работу (видимо, уже было известно о начале войны). Мама Вера с дочкой Нилой вышли на улицу и увидели огромное количество самолетов, которые летели на них, выстроившись клином. Когда они оказались над их домом, то вдруг резко разлетелись в стороны, заполонив собой все небо, стали пикировать и сбрасывать бомбы.
Вера схватила Нилу и потащила за собой на польское кладбище. Там они влезли в старую заброшенную часовню (копницу по-украински). В часовне была ниша в полу, глубиной около 2-х метров, используемая для кратковременного хранения тел умерших. Нила с мамой спрятались в ней. Позже прибежали еще несколько жителей города. Бомбы падали с громким, режущим уши свистом.
В первые дни войны, семья решила ехать с Нилочкой на станцию Демурино к Вериным родителям. Сын Женя еще раньше уехал туда на летние каникулы к бабушке и дедушке. Родители собрали вещи и отправились на вокзал. Там было очень многолюдно, толкотня, крики и полная неразбериха.
Когда подошел поезд, масса людей кинулась на посадку. Началась жуткая давка, люди толпой влезали в вагоны, торопясь быстрее покинуть город. Вера, боясь за жизнь маленькой дочки, решила отойти подальше от поезда. И именно благодаря этому решению они остались живы.
Неожиданно в небе появились немецкие самолеты и начали сбрасывать бомбы на головную часть состава. Поезд загорелся мгновенно, огонь распространялся быстро и бежал по составу, как по тонкой лучине. Взрывы, крики людей, жар от горящего железа, страшное месиво, в которое вмиг превратился поезд и люди, стоящие возле него.
Мама схватила Нилу за руку, взяла чемодан и побежала в сторону дома. В середине пути девочка упала, от страха, отчаяния и усталости у нее отнялись ноги. Тогда Вера понесла ее на руках.
Семье Клосинских не удалось эвакуироваться. Нила помнит, что отец в первые дни войны редко появлялся дома. Он, как начальник Райфинотдела, готовил финансовые документы для отправки в архив города Киева.
6 июля 1941 года он пришел проститься, его отправляли на фронт. Оттуда он не вернулся.
Уже 16 июля 1941 года Белая Церковь была захвачена немецкими войсками и 902 дня находилась в оккупации. А накануне в городе стоял страшный нескончаемый рокот от немецких мотоциклов. Немцы проезжали через город, двигаясь на Киев. Город оказался в полосе наступления 6-й немецкой армии под командованием генерала фон Рундштедта.
Население Белой церкви на момент начала войны больше, чем на половину состояло из евреев. В первые же месяцы оккупации все они, за редким исключением, были расстреляны, в том числе и дети всех возрастов.
Один из штабов немецких войск разместился на территории обувной фабрики, находившейся рядом с домом семьи Клосинских. Веру Ананьевну немцы заставили стирать грязное белье, носовые платки и одежду солдат. Стирать приходилось вручную, а вещи были настолько грязными, что ее рвало от отвращения. Спустя некоторое время она раздобыла чан для вываривания, что немного облегчило ей труд. Двор был похож на прачечную, вечно завещан сушащимися вещами. Однако вскоре Вера заболела желтухой и ее освободили от этой тяжелой работы.
Сыну Ивана и Веры Клосинских – Жене на момент начала войны было 13 лет. Уехав незадолго до этого в Демурино к бабушке и дедушке, он не мог связаться со своей семьей. Вера и остальные родные, находящиеся в Белой Церкви, ничего не знали о его судьбе в течение почти двух лет. В течение всей оккупации также действовал комендантский час.
Пробраться к маме и сестренке Ниле Женя смог только в 1943 году. Это был смелый, но очень опасный поступок. Увидев его, родные очень обрадовались и удивились, как он смог добраться. Оказалось, мальчик ехал в поезде с мадьярами (венграми), которые воевали на стороне немцев. Как ему это удалось, никто не знает до сих пор.
Однажды соседи дали Ниле икону со словами: «Если Нилочке суждено спастись, то и мы спасемся вместе с ней». Мама Нилы – Вера во время войны вырыла большой погреб в огороде, в который они спускались вместе с соседями во время бомбежек. Если летели бомбардировщики, Нила сразу бежала в дом за иконой и вместе с ней в укрытие. Она верит, что икона помогла им спастись. Эта икона (на ней стоит дата 1872 г.) остается с ней до сих пор.
Если начиналась бомбежка, а убежать и спрятаться Вера с детьми не успевала, то она доставала гитару и вместе с детьми начинала громко петь песню, чтобы отвлечь их от свиста падающих бомб и взрывов.
Нила до сих пор помнит слова этой песни: «Чайка смело пролетела» из кинофильма «Моряки» (1939) на стихи В. Лебедева-Кумача:
Чайка смело пролетела над седой волной,
Окунулась и вернулась, вьется надо мной.
Ну-ка, чайка, отвечай-ка, друг ты или нет?
Ты возьми-ка отнеси-ка милому привет.
Милый в море на просторе, в голубом краю.
Передай-ка, птица чайка, весточку мою!
Я страдаю, ожидаю друга своего.
Пусть он любит, не забудет!
Больше ничего.
Верь, мой сокол: ты далеко, но любовь со мной.
Будь спокоен, милый воин, мой моряк родной!
Чайка взвилась, покружилась, унеслась стрелой,
В море тает, улетает мой конверт живой.
Так и шло время на оккупированной территории. Незаметно пришла зима. Заготовки древесины для нового дома всё же сослужили добрую службу: все их сожгли в печке за время оккупации, ведь дров было не достать. А так хоть было тепло и можно было приготовить еду.
Всё, что было у семьи – это хорошие мамины вещи, которые она могла поменять на продукты в близлежащей деревне. Но до нее еще надо было как-то добраться. Никакого транспорта не было, идти можно было только пешком. Некоторые люди, отправившиеся раздобыть себе еды таким способом, не возвращались уже никогда, и никто не знал, что с ними произошло.
Всех молодых и крепких людей, кто был пригоден к работе, немцы вывозили в Германию. Сначала везде расклеивали листовки с призывами ехать на заработки в Германию. Обещались общежития, большие зарплаты, отпуска и льготы по налогам оставшимся на Украине членам семьи. Однако действительность оказалась не такой. Молодых людей держали в тесных зданиях с решетками на окнах, кормили вареной брюквой и репой. Об этом быстро узнали на Украине, несмотря на цензуру писем. И желающих ехать на работу в Германию не осталось.
Тогда стали устраивать облавы и силой вывозить людей в Германию на работы. Оцепляли целый район, выбирали молодых и выносливых и увозили. Люди боялись, прятались, но, по большей части, безуспешно. Вскоре после возвращения Жени, к дому подъехали два полицая. Один зашел к соседям, а второй направился прямиком в дом семьи Клосинских. Зайдя, он молча осмотрелся и увидел изможденную, бледную от страха мать, мальчика-подростка и маленькую девочку. Напарник полицая окликнул его из соседнего дома и спросил, есть ли кто живой? Тот молча посмотрел на обитателей дома и ответил: «Нет, здесь никого нет».
Это происшествие подтолкнуло брата Нилы к тому, чтобы устроиться на работу мясником на мясокомбинат. Там требовались люди, в Германию их не угоняли, ведь армию надо было кормить.
Работа Жени заключалась в том, чтобы отделять мясо от костей с туш животных. За время работы он навидался много ужасов и несправедливостей. Например, однажды женщина, трудившаяся на этом же мясокомбинате, украла для своих голодных детей три с половиной килограмма жира. Скрыть это ей не удалось, информация дошла до немцев. Те придумали для нее ужасное наказание: всех рабочих согнали в одно место, туда же привели несчастную женщину и у всех на глазах повесили её. Еще неделю после смерти тело болталось в петле, снимать его никому не разрешалось. Сделано это было для устрашения.
Однажды Евгений едва не погиб. У него сильно заболела рука, выяснилось, что попала инфекция. Тогда начальство отстранило его от работы и поставило сторожить проходную вместе с товарищем по несчастью. По случайности в их смену было украдено оружие. Об этом сразу же узнал их шеф и заставил парней раздеться догола, взять в руки лопаты и копать себе могилу. Пока ребята копали, он несколько раз стрелял мимо них. Так бы они и погибли, но жизнь спас счастливый случай: на комбинат внепланово приехали забирать колбасу для нужд фронта, начальник был вынужден уйти. Парни, воспользовавшись его отсутствием, сбежали.
Целый месяц Женя скрывался. А потом к Вере домой приехал его начальник и сказал, что Женя как можно скорее должен вернуться на завод, иначе всю семью расстреляют, а дом сожгут.
Вера смогла через знакомых вызвать сына домой. Когда тот пришел, она сказала: «Нам негде спрятаться, некуда бежать, нас везде найдут и расстреляют».
И Женя пошел на завод, пошел, зная, что может не вернуться. Его страшно избили плетьми, перебили нос, а спина была вся синяя. Весь обратный путь до дома он не шел, а полз. В течение следующего месяца за Женю на заводе работали мама Вера и соседка.
Как-то раз Вера с дочкой Нилой увидели недалеко от польского кладбища землю, пригодную для посадки. Еды в то время всегда не хватало, поэтому семья решила воспользоваться случаем и посадить картошку. Посадили, а когда пришли окучивать и уже обработали часть рядов, то увидели, что прямо на них бежит обнаженный мужчина, а за ним два полицая. Вера сразу воскликнула: «Ложись в ботву!» Они с дочерью спрятались и остались незамеченными. Того мужчину на их глазах поймали, избили плетьми и потащили обратно. Когда все ушли, Нила с мамой поспешили домой. Как выяснилось позже, рядом находилась военная площадка, на которой расстреливали людей.
Трудно сейчас представить, что значит оккупация, – когда нет информации о том, что происходит на фронте и как живут твои родные и близкие в соседних городах, живы ли они. А вокруг тебя враги, которым нет дела до твоей жизни. И нет поддержки ни от кого. И вечный страх от постоянного присутствия смерти за твоей спиной.
Недалеко от дома был госпиталь для военнопленных. Девочка помнит, как немцы приезжали туда, и видела, как сами военнопленные выкапывают огромную яму и сбрасывают туда мертвые тела; иногда оттуда были слышны стоны еще живых солдат. Сверху оставляли табличку с фамилиями.
Вера Ананьева Клосинская вела специальную тетрадку, где записывала имена убитых, даты смерти и места захоронения. Ведь эта информация впоследствии могла быть полезна семьям убитых. Делать это приходилось крайне осторожно, ведь если бы кто-то заметил, что женщина занимается таким делом, ее постигла бы печальная участь. Ближе к концу войны, когда фашисты стали особенно свирепствовать, Вера, испугавшись, спрятала тетрадь в эмалированную кастрюлю и закопала во дворе. Спустя некоторое время, выкопав кастрюлю и вытащив тетрадь, Вера с ужасом обнаружила, что все записи, сделанные химическим карандашом, расплылись и стали неразборчивыми. Ей было очень обидно, что вся ценная информация о месте захоронения сотен погибших людей пропала. Ведь столько семей могли бы узнать, где преданы земле их родные и любимые, и посетить их могилы.
На окраине города располагался парк Александрия, основанный графиней Александрой Браницкой. Дорога к парку пролегала мимо дома Нилы. В парке фашисты устроили большой склад боеприпасов. Туда во время войны они постоянно свозили снаряды на больших телегах, запряженных лошадьми. Колеса на телегах для перевозки снарядов были резиновыми, а не железными, как обычно. Это делалось для того, чтобы они не гремели и ровно ехали.
Во время операции освобождения города шли упорные бои, советские самолеты бомбили город. Бомбили два раза в день: около 4 часов утра и поздно вечером. Маленькая Нила всегда недоумевала: почему наши не умеют бомбить? Снаряды постоянно попадали на улицы, на дома, на местных жителей, а не только на немцев. Только позже она поняла, что летчики вели самолеты на очень большой высоте и не могли прицелиться, иначе бы их просто подбили. Девочка видела, что делают с домами бомбы. На месте больших домов оставались только воронки, даже щепок не оставалось.
Город Белая Церковь был освобожден советскими войсками 1-го Украинского фронта 4 января 1944 года в ходе Житомирско-Бердичевской наступательной операции. После окончания упорных боев город был практически полностью разрушен.
Конец оккупации Нила помнит хорошо. Они сидели с мамой на кухне, кругом немцы, всё как обычно. И вдруг началось вещание по радио: «Говорит Москва!». Мама вскочила, подбежала к большому черному громкоговорителю, все затаили дыхание, но больше ничего не услышали.
Когда пришли советские войска, Нила с мамой и братом очень радовались. Радовались даже несмотря на то, что отношение ко всем местным жителям, пережившим оккупацию, было очень плохое. Их всех подозревали в предательстве. В течение нескольких десятилетий после войны люди, попавшие в плен, считались предателями. Когда война закончилась, по земле в Белой Церкви практически нельзя было ходить – она колебалась от огромного количества захороненных убитых людей. Как было объявлено позже, их было более десяти тысяч.
Жизнь семьи Клосинских после войны
С войны вернулся старший брата отца – Петр Степанович Клосинский. Он ушел на войну до начала оккупации, а Иван – позже, так как готовил документы. Судьба Ивана оставалась неизвестной. И только недавно в интернете нами была найдена информация о том, что он пропал без вести в январе 1944 года.
Петр Клосинский хорошо относился к Вере и детям. Вернувшись с фронта, он предложил Вере выйти за него замуж и растить детей вместе. Но она отказалась, так как встретила в конце войны человека, которого искренне полюбила.
После войны Вера Ананьевна Клосинская вышла замуж второй раз – за Трофима Митрофановича Бокова. Это был порядочный человек, который любил Веру, хорошо относился к детям, помогал по хозяйству. Во время войны он служил под Винницей, где получил серьезное ранение, от которого у него на всю жизнь остался осколок в сердце.
В разрушенном городе совершенно не было работы. Вера много хлопотала, пытаясь устроить мужа на работу, ходила по знакомым, просила помочь, ведь надо было детей кормить. По специальности Трофим был механиком и очень хотел работать, но стоило ему устроиться на работу, как при первой же поездке куда-либо у него от тряски резко ухудшалось здоровье. Вскоре Трофиму Митрофановичу присвоили первую группу инвалидности и стали платить пенсию 125 рублей. Сама Вера подрабатывала шитьем. Каждый день она утром шла на рынок и покупала обрезки ситца, дома шила из них бюстгальтеры и в тот же день продавала их на рынке. Так и жили.
Трофим Митрофанович Боков удочерил Нилу. Он очень хорошо относился к белокурой голубоглазой девчушке и сам был инициатором удочерения. Одним из главных его аргументов было то, что в случае его внезапной смерти Ниле будет приходить пенсия по утере кормильца. Нила называла его папой.
В 1945 году Женя Клосинский женился на Анне Харитоновне Хрущ. По документам девушку звали Анна, но почему-то в семье ее называли Галя.
Во время войны при облаве Галю с подругами фашисты погрузили на повозку и увезли на 90 км от города, чтобы отправить на работы в Германию. Вместе с подругой Галя смогла откупиться от конвоира золотым колечком и их отпустили. До дома девушки бежали целую ночь. По дороге подруги сильно травмировали ноги – уже наступила осень, трава была скошенной и очень острой, а обувь изношенной. После девушки отпаривали ноги в бочке и неделю не могли ходить.
Но всё это было напрасно, участь быть увезенной в Германию Галю не миновала. На всю жизнь у нее остался на запястье идентификационный номер, который ей выкололи в Германии. Свести его так и не удалось.
После свадьбы Женя служил в армии в поселке Ваенга (ныне Североморск).
Женя был очень красив: с правильными чертами лица, высокого роста, статный – очень похожий на своего отца Ивана.
В марте 1951 года в семье Жени и Гали родилась дочь Женечка. Всю жизнь они прожили в городе Белая Церковь. Галя работала на восстановленной обувной фабрике, а Женя – начальником снабжения на заводе имени Первого Мая, где производили сельскохозяйственные машины. Время шло, их дочка выросла, выучилась в Киеве на юриста и вышла замуж за Филиппа Теплицкого. Так случилось, что она вместе с мужем эмигрировала в США в 1979 году. Уже там у них родился сын Фред. Эмиграция дочери стала большим стрессом для Жени и Гали. Неоднократно дочка предлагала родителям переехать в США, но они отказывались.
Женя умер в 69 лет 16 декабря 1998 года, не дожив всего один день до своего 70-летия, а ровно за месяц до этого родилась первая правнучка Неонилы – Александра. Ненамного пережила его жена Галя.
Первый раз в школу Нила пошла в возрасте 10 лет, потому что во время войны все школы были закрыты. Придя в класс, она увидела, что за партами сидят совсем взрослые дяди и тети. Девочку по возрасту определили сразу в 4 класс. По окончании школы Нила окончила бухгалтерские курсы в техникуме Белой Церкви.
В 1954 году Неонила познакомилась с кадровым военным офицером Георгием Калачевым (13.06.1929–07.04.1991), который служил в городе Белая Церковь. Молодые люди понравились друг другу. Но успели встретиться всего восемь раз, а потом Георгия отправили служить в Белоруссию. Вскоре Георгий вызвал Нилу на переговоры на телефонную станцию и предложил выйти за него замуж. Нилочка не ожидала предложения. Последовала длинная пауза, но согласие было дано. Ведь она знала положительные качества Георгия – добрый, самостоятельный (он рос без отца и был для своей мамы надеждой и опорой), обязательный, способный взять на себя ответственность. Свадьба состоялась 23 января 1955 года в Белой Церкви.
После свадьбы молодые уехали в город Поставы в Белоруссии, где Георгий работал физруком полка. В 1955 году у них родился сын Миша – Михаил Георгиевич Калачев. Весной 1956 года Георгия отправили на полгода учиться в Ленинградский военно-медицинский институт. Жизнь военного и его семьи – это жизнь «на чемоданах». Такая жизнь, когда нет своего собственного дома, Георгию казалась нестабильной. И когда появилась возможность демобилизоваться из армии, Георгий так и сделал. Можно было выбрать любой город Советского Союза. Конечно, легче было поехать ближе к родным – в Сибирь или в Белую Церковь. Однако страх от войны остался у Нилы на всю жизнь. Поэтому, когда муж спросил ее, где она хочет жить: на Украине в городе Белая Церковь или в Сибири в городе Новокузнецке (на его родине), она не задумываясь выбрала второе. Не хотела, чтобы ее дети знали, видели, что такое война. Страх всё еще с ней, но сейчас она боится не за себя, а за своих детей, внуков, правнуков.
Жизнь Неонилы и Георгия Калачевых в Новокузнецке
После увольнения из армии в 1957 году Георгий и Неонила с двухлетним Мишенькой переехали жить к родным Георгия, которые к этому времени поселились в Сибири, в городе Новокузнецке Кемеровской области.
Крепость на правом берегу реки Томи была основана еще в 1618 году для защиты от набегов кочевников. До революции Кузнецк был небольшим уездным городом. В 1929 году на левом берегу реки Томи началось строительство завода-гиганта – Кузнецкого металлургического комбината. Вокруг него образовались поселки Нижняя Колония, Верхняя Колония, Садгород, Соцгород, Островская площадка, слившиеся в 1931 году в город Новокузнецк. В следующем году Новокузнецк слился с Кузнецком и получил имя Сталинск.
В Великую Отечественную войну сюда было эвакуировано 50 заводов и много представителей технической интеллигенции, которые остались здесь и после войны.
В 1961 году город вновь переименовывают в Новокузнецк. Он становится крупнейшим промышленным центром, в котором работают заводы-гиганты: КМК (Кузнецкий металлургический комбинат), ЗАПСИБ (Западно-Сибирский металлургический комбинат), Алюминиевый завод, Ферросплавный завод, Завод металлоконструкций, Машиностроительный завод, Цементный завод и другие предприятия.
В город стекалась рабочая молодежь со всей Сибири, приезжали по распределению молодые специалисты из всех городов России. Создавались семьи, рождалось новое поколение новокузнечан.
Приезд Калачевых в Новокузнецк пришелся на зиму. Сибирские зимы очень холодные и морозные, совсем не похожие на зимы на Украине, в Белоруссии или в Ленинграде. Так что первая зима запомнилась молодым Калачевым сильнейшими морозами, отсутствием теплой одежды и денег. Но выжить помогали родные Георгия.
Первое время они жили в маленьком деревянном доме в поселке Точилино – пригороде города Новокузнецка у крестного Георгия – Степана. В доме была всего одна комната и кухня. Семья крестного с тремя детьми ютилась в комнате, а на кухне жили Георгий с женой и сыном. Но ни разу на протяжении всей своей жизни Неонила не пожалела о том, что выбрала Сибирь.
Георгий устроился работать на Кузнецкий металлургический завод. Параллельно он поступил учиться на вальцовщика в металлургический техникум. Так Георгий получил второе образование – металлург.
В течение первого года молодая семья получила свое первое жилье – комнату в новом пятиэтажном доме № 1 на улице Санаторная. С соседями по квартире – такой же молодой семьей – Неонила и Георгий дружили потом всю жизнь. Отопление, холодная, горячая вода – это была сказка для семьи бывшего военного! Первую ночь в своей новой квартире (Георгий работал в ночную смену) Нила провела в ванной комнате – с большим удовольствием стирала белье. Стирка вообще была для Нилы любимым занятием, и, замачивая и отжимая белье, молодая женщина с удовольствием пела в ванной.
После переезда из Украины в Сибирь у Нилы возникла проблема – она разговаривала с украинским акцентом. Чтобы устранить это Неонила каждый день читала вслух русских классиков. «Анна Каренина» была зачитана буквально до дыр.
Неонила была очень хорошей, заботливой мамой. Поскольку свекровь жила в деревне, а мама в Украине, то двое малолетних детей были практически на ней. Муж работал посменно: 4 дня в смену и 1 выходной. Магазины в 50-х–60-х годах располагались далеко от дома. В то время продовольственные и хозяйственные магазины были рассчитаны – один на квартал, а не как сейчас – практически в каждом доме. А поскольку холодильников еще не было, то приходилось ходить за продуктами каждый день с детьми. Это было непросто. Готовили только на один раз, так как негде было хранить приготовленную еду.
Нила всегда много читала сама и читала детям. Из культурных развлечений того времени было посещение кинотеатра «Коммунар». Ходили туда по очереди: на первый сеанс идет Нила, а Георгий сидит с детьми, на второй – Георгий, который заранее приходит с детьми к кинотеатру и передает их Ниле. Но всё это были временные трудности.
Когда Миша пошел в школу, а Лена в садик, у Нилы появилась возможность пойти на работу. Она устроилась диспетчером в гараже скорой помощи. Работа была психологически непростая – Нила очень переживала и сочувствовала всем, кто звонил в скорую.
Уйдя с этой работы, Нила окончила бухгалтерские курсы (как ее отец и мать в свое время) и стала бухгалтером. Прошла разные участки этой работы и заканчивала свою трудовую деятельность Неонила в должности главного бухгалтера большого строительного треста «Гидроуголь».
Позже, вспоминая свою жизнь, Георгий всегда говорил, что самым лучшим периодом его жизни были 1960-е годы – «мы молоды, утром встаешь и понимаешь, что сегодня ты живешь лучше, чем вчера». В доме появились стиральная машина, холодильник, телевизор…
Георгий подорвал здоровье на заводе, где работал в рельсобалочном цехе оператором (непосредственно катал рельсы). Под будкой оператора проходил раскаленный металл (температура около 1000оС), металлическая пыль в цехе, сквозняки, напряженная работа. Умер Георгий 7 апреля 1991 года в возрасте 61 года от рака легких (одна из основных причин смерти работников в их цехе, а возможно и на всем заводе). Для всех, и в первую очередь для Неонилы это стало сильным ударом.
Связь с Украиной у Неонилы не прерывалась до тех пор, пока были живы мама, брат и сноха. Она вела постоянную переписку с родными, почти каждый год с мужем и детьми ездила в родной город навестить маму с отчимом и брата Женю с семьей, а также и в Демурино к бабушке и дедушке Доценко, тетям и дядям.
Во время посещения родных мест всегда собирались все родные и обязательно шли фотографироваться в салон. Теперь, к сожалению, в Белой Церкви никого из родных не осталось. Старики умерли, а молодежь разъехалась по разным городам нашей страны или за рубеж.
Отчим Нилы – Трофим Митрофанович умер в 1973 году в возрасте 57 лет их-за осколка в сердце. На память об отчиме у Нилы осталась ложечка с выгравированными на ней инициалами «Н. К.» (Неонила Калачева). После его смерти в 1973 году Вере Ананьевне стали выплачивать пенсию как вдове участника войны. Это было как нельзя кстати, ведь Вера официально после войны нигде не работала.
Вера Ананьевна умерла 2 июля 1994 года в возрасте 86 лет, пережив мужа на 21 год. До самой смерти Вера писала Нилочке письма. Для того, чтобы не разучиться писать, она тренировалась каждый день, заставляя себя писать диктанты. Такая сила воли, закаленная тягостями жизни, у этой много пережившей женщины, восхищает. Ее дух никогда не был сломлен, а желание жить не пропадало до конца жизни.
Так сложилась судьба Неонилы Калачевой и ее родных. Сейчас ей 82 года, и недавно она посчитала, что у нее уже 12 потомков!