г. Брянск
Научный руководитель Вера Ивановна Голованова
Ученые спорят: какова роль личности в истории? Велика, если личность оставила глубокий след в истории. А если обычный человек? Никому, кроме ближайшего окружения неизвестный: жил себе спокойно, работал, воспитывал детей. Таких людей миллионы. Может быть, они и не заслуживают, чтобы о них писали или даже просто вспоминали, выходя за рамки истории семьи? Проводя наше исследование, мы часто слышали вопрос:
– А кто он такой, что сделал? Он известный человек?
– Да нет! Ничем не примечательный. Для всех, кроме родных и близких, – отвечали мы.
– Так зачем вы тогда о нем пишете?
Это и есть дилемма, которая привела нас к рассуждению о роли личности в истории. И, может быть, рассказав об одном обычном человеке, мы будем лучше понимать наше прошлое.
У Людвига было в жизни три фамилии: там, где родился, он был Пжибыло; в плену его записали как Пшебыло, а жизнь прожил как Пшибло. И Родины у него было две: Польша и Советский Союз. «Свой-чужой» – он был в этих двух государствах. Наверное, незавидная судьба была у Людвига Иосифовича Пшибло. Мы решили рассказать о его жизни, чтобы «оживить» историю, чтобы увидеть за словом «народ» живого человека.
Год назад мы исследовали историю Бежицкого концентрационного лагеря для польских военнопленных 1920–1921 годов. Работа была опубликована, и вдруг звонок: «Мой дед, кажется, был в описанном вами концлагере», – услышали мы. Скорее в архив! И, действительно, в именном списке военнопленных и заключенных Бежицкого концентрационного лагеря под номером № 234 стоит имя: Пшебыло Людвиг. Так началось наше новое исследование, исследование жизни одного из более 250 поляков, волей судьбы заброшенного к нам в 1920-е годы в поселок Бежица.
В работе использовались документы Государственного архива Брянской области (фонд, содержащий дела Бежицкого концентрационного лагеря), метрические книги церквей Успения Пресвятой Богородицы в селе Быковичи и Преображения Господня в Бежицах, воспоминания родственников из Польши и России, а также дневниковые записи и письма современников.
Польский период жизни Людвига Пжибыло
Как-то не очень понятно с первой родиной Людвига – Австро-Венгрия или Польша? Польши как государства тогда не существовало. По разделам Речи Посполитой конца XVIII века юго-западная часть Польши, а именно Прикарпатье, отошла к Австро-Венгрии. Но родился он в польском селе Виделка в гмине Колбушово недалеко от Кракова в 1896 году. Село было достаточно большое. Дома строились типовые: деревянные из бревен, обмазанные глиной и побеленные мелом. Крыши хозяйственных построек крыли соломой, а крыши самих домов – драницей (щепа дерева).
Внук нашего героя Юрий Пшибло в 2012 году побывал в Польше на родине своего деда. Он встретился с родственниками, узнал о жизни семьи Пжибыло в начале ХХ века. В этнографическом музее города Колбушово Адам Пжибыло (сын родного брата Людвига – Павла) указал на дом, который был очень похож на их родовой. Так мы можем вполне представить себе жилье Людвига на родине в Польше в начале XX в. В этом же музее Юрий Станиславович увидел утварь, характерную для польских крестьянских домов. Она несколько отличается от русского хозяйства, но назначение ее в целом одно и то же: глиняные горшки для приготовления пищи, покрытые черным лаком, деревянные бочки разного типа, орудия крестьянского труда, лавка, которая служила днем для сидения, а ночью как спальное место, деревянная кровать с периной и перьевыми подушками. В крестьянской усадьбе, кроме дома, находятся помещения для хлеба, для скота, а также навесы и сараи для телег. В небольших хозяйствах постройки для инвентаря нередко были расположены под одной крышей с домом. Юрию показали и место, где находился дом, в котором до двадцати лет жил Людвиг. Родовое гнездо не сохранилось – ударила молния, был пожар, дом сгорел. На этом месте так ничего и не строили. А вот рядом брат Людвига Анджей построил дом, который неоднократно перестраивался, и в котором сегодня живут Пжибыло.
Отец Людвига – Юзеф, мать – Катажина. В семье было 8 детей: Мария, Павел, Агнешка, Аниэла, Анджей, Ядвига, Хенрик. Людвиг был самый старший. Семья была крестьянская. Как и все, пахали землю, выращивали зерновые, пасли скот, производили продукты животноводства. Людвиг был старшим сыном в семье, значит, и главным помощником в хозяйстве. В его трудовой книжке отмечена ступень образования – начальное – по-видимому, он окончил сельскую школу в Виделке. В СССР научился читать по-русски, и любовь к книгам пронес через всю жизнь.
Юрий Пшибло поддерживает связь со своими родственниками в Польше.
Из письма Адама Пжибыло Юрию Пшибло: «Когда Людвигу было 17 лет, его взяли в армию. А позже он был направлен на польско-российский фронт. Попал в русский плен и был отправлен в Сибирь; не знаем, сколько он там пробыл; на обратном пути встретил девушку, которая стала его женой».
Юрий связался с родственниками в Польше уже после смерти деда. Откуда у них информация о Сибири, в которой Людвиг никогда не был, можно только гадать. «В Польше в семье Пжибыло считали и до сих пор считают, что он был отправлен в Сибирь, а как попал в Брянск, не знали», – сообщил нам Юрий Станиславович. Он утверждает, что его дед не участвовал в Первой мировой войне. 17 лет Людвигу исполнилось в 1913 году, а мобилизация в австро-венгерской армии была с 21 года. А вот то, что старший сын семьи крестьянина Юзефа Пжибыло воевал с Красной Армией, является фактом. Таким образом, семья Пжибыло в Польше так и не знала всей правды о своем близком родственнике Людвиге.
Итак, когда Людвиг был мобилизован в армию Польши? Собственно, польская армия начала формироваться в ноябре 1918 года, после возвращения Юзефа Пилсудского из немецкого плена. Лозунг «независимой Польши» был тогда очень популярен. А Юзеф Пилсудский не просто хотел воссоздать польскую государственность, а восстановить Польшу в границах Речи Посполитой конца XVIII века. Поэтому, воспользовавшись Гражданской войной в России, начал наступление на Белоруссию и Украину, кстати, не безуспешное. Но для этого нужна была армия.
Мы проанализировали регистрационные карточки военнопленных польской армии. В них был вопрос: «Когда и где был мобилизован?» Фактически, все польские военнопленные Бежицкого концентрационного лагеря были мобилизованы в ноябре 1918 – марте 1919 года. 15 января 1919 года был объявлен первый принудительный призыв в армию юношей, родившихся в 1899 года. В марте 1919 года сейм утвердил положение о всеобщей воинской повинности, объявил призыв пяти возрастов (1896–1901 годов рождения). Людвиг Пжибыло как раз был 1896 года рождения, возможно, именно по этому призыву он и был мобилизован. Около 6 месяцев в различных частях и подразделениях новобранцы проходили подготовку, и только после этого отправлялись на фронт.
Вооружение польской армии было разного происхождения – австрийского, немецкого, французского, русского, американского. Особенно помогли поставки оружия из-за границы. Другая картина была относительно обеспечения обмундированием. А. П. Грицевич в своей книге «Западный фронт РСФСР 1918–1920. Борьба между Россией и Польшей» приводит слова премьер-министра Витоса, посетившего в августе 1920 года фронт под Варшавой: «Мы встретили по дороге значительные военные отряды, которые шли прямо на фронт. Я пригляделся к ним. Только у небольшой части солдат было более или менее пристойное обмундирование. У некоторых были разодранные мундиры, а половина из них шла без обуви, ступая босыми, израненными ногами по острой ржаной стерне. Большинство из них совсем не имела плащей, а на некоторых были только остатки штанов и белья. Но все они несли винтовки и патроны, а разговоры свидетельствовали об уверенности в себе и вере в победу».
Вернемся к регистрационным карточкам. Мы отобрали несколько из них, принадлежащих военнопленным, мобилизованным из Кракова. Вот пример двоих: Лис Викентий Янович и Педро Казимир Иосифович. Их истории похожи и типичны для остальных. Вероятно, такая же история была и у Людвига Пжибыло, чья регистрационная карточка не сохранилась. Они служили в 3-м пехотном полку польской армии. Были мобилизованы в Кракове в ноябре 1918 года. Перед мобилизацией прошли обучение в течение 6 месяцев в 25 запасном батальоне. В плен попали во время боя под Мельником на реке Буг 1 августа 1920 года, были окружены. Именно в эти дни попала в плен большая часть польских военнопленных Бежицкого концентрационного лагеря: 28 июля – 1 августа 1920 года.
Мы захотели узнать подробнее о событиях этого периода. Командующий Западным фронтом Красной армии Михаил Тухачевский спланировал наступление на Варшаву. 1 августа, неожиданно для находящейся в процессе переформирования польской армии, началось наступление на Брест. Это было начало Варшавской операции. 1 августа Брест был взят красноармейцами. Польские солдаты беспорядочно отступали. Город Мельник находится в 64 км от Бреста по прямой дороге на Варшаву. Именно здесь была окружена и взята в плен большая группировка польских солдат.
В Бежицком концентрационном лагере
Попавших в плен польских солдат направили из Могилева в Ярославль. Там находился крупнейший лагерь для военнопленных поляков, численность которых достигала 4,5 тыс. человек в 1920–1923 годах. По каким-то причинам маршрут был изменен, и военнопленных привезли в Брянск. Список военнопленных состоял из 181 человека. Под номером 115 значился Пшебыло Людвиг.
В пути пленные были обеспечены продовольствием. В аттестате, выданном 8 августа 1920 года. Могилевским управлением по эвакуации населения, говорилось о том, что «военнопленные были удовлетворены горячей пищей по 7-ое августа включительно, и по 9-ое августа сухим пайком (хлебом и сахаром)». Следующее довольствие им выдали только 14 августа в Смоленском железнодорожном продовольственном пункте, а далее – 16 августа в Рославльском военном железнодорожном продпункте. Продукты в Рославле достались с трудом. Перед приездом польских военнопленных начальник станции Рославль получил письмо, в котором его просили «принять к скорейшей перевозке Польских легионеров до станции Брянск, направляющихся Смоленским Губэваком, т. к. таковых задерживать не предоставлялось возможным в виду отсутствия продовольствия для их питания, каковое будет выдано только в Брянске». Следующей точкой их пути стал Брянск. 17 августа 1920 года заведующий подотделом принудительных работ Новиков, помощник коменданта Брянского губернского концентрационного лагеря Кайтурович в присутствии сопровождающего эшелона военнопленных тов. Ефима Шика и старшего конвоира Василия Смирнова произвели прием военнопленных. Как оказалось, до Брянска добрались лишь 158 человек из 181. Сопровождающие на вопрос, где остальные 23 человека, заявили, что часть из них оставлены арестованными и в госпитале, на что имеются документы, а остальные в числе 15 человек сбежали.
В сыром и болотистом месте рядом с поймой реки Болва расположился Бежицкий концентрационный лагерь. В трех бараках по 4 казармы в каждом жили и работали польские военнопленные. В разные периоды их насчитывалось от 200 до 300. Среди них был Людвиг Пшебыло (именно так его записали в лагере).
Условия жизни в лагере были плохими. Спать приходилось на двойных нарах без подушек и одеял в тесных неотапливаемых казармах («…в отношении санитарного состояния, то лагерь находился в самом антисанитарном состоянии», – докладывал комендант Н. Платонов). Дезинфекция в казармах почти не проводилась, что приводило к распространению тифа, дизентерии, чесотки. Помощи ждать было неоткуда, так как ни доктор, ни фельдшер лагерь не посещали. Комендант лагеря Платонов приложил все усилия, чтобы это исправить. При повторной проверке было установлено, что все помещения за исключением кухни были в порядке.
Что касается питания, то оно (как и остальные условия) было также плохим. Все военнопленные (в том числе и Людвиг) получали еду 1 раз в день в 7 ч. вечера. С утра шли на работу голодные, так как хлеб давался с вечера и с горячей пищей съедался. Впоследствии был издан ряд приказов по управлению Бежицким концентрационным лагерем. Приказ № 1 от 1 января 1921 года отрегулировал рацион военнопленных.
Военнопленные были обуты в брезентовые туфли с деревянными подошвами, которые получили на Брянском заводе. Нижнего белья почти ни у кого не было, а если и встречалось, то грязное и рваное, так что брезентовый костюм надевался на голое тело. Кроме того, некоторые военнопленные заявили, что они, желая сохранить на зиму свою кожаную обувь, не ходили в ней, а ходили в самодельных лаптях. Комендант лагеря просил о реквизиции (безвозмездном изъятии) лаптей на базаре Брянска, необходимых для заключенных и военнопленных.
Чтобы исправить тяжелое положение, в начале 1921 года была организована сапожная мастерская, где и работал Людвиг Пшебыло. В мастерской в разное время работали от 6 до 11 человек, обслуживая обувью всех военнопленных и выполняя заказ Брянского завода на брезентовые ботинки с деревянной подошвой, которых ежедневно выпускалось до 20 пар. У заключенных, как и у обычных рабочих, был введен 8-часовой рабочий день (с 8 ч. утра до 6.30 ч. вечера). За свой труд они получали вознаграждение, которое производилось по ставкам профсоюза. Но на руки удавалось получить лишь 25% заработанного, а 75% отсылалось в Брянский губернский лагерь. Из этих отчислений создавался фонд на продовольствие для военнопленных. Весь заработок заключенных записывался в трудовую книжку. Накопленные средства выдавались им на руки лишь при освобождении.
К лету 1921 года все польские военнопленные были освобождены и получили возможность вернуться на родину. Но были и те, кто не пожелал возвращаться. Их насчитывалось 25 человек. В их числе был Людвиг Пшебыло.
Новая родина Людвига Пшибло
Начался новый период жизни Людвига Пшибло. Именно под такой фамилией он был записан во всех советских документах. Почему он остался в России? Возможно, были веские причины для невозвращения. Но он боялся и советских органов безопасности», – рассказывает Юрий. Так или иначе, для Людвига началась новая жизнь на новой родине.
23 ноября 1922 года бывший польский военнопленный, бывший заключенный Бежицкого концентрационного лагеря Людвиг Иосифович Пшибло женился на Пелагее Ивановне Проничевой.
Что мы о ней узнали? По свидетельству о браке Пелагея родилась 5 мая 1904 года, место рождения не указано. Мы посетили архив Бежицкого ЗАГСа и нашли регистрационную карточку о смерти Пелагеи Ивановны Пшибло. Она умерла 24 декабря 1993 года. В этой карточке в графе «место рождения» записано: село Быковичи Жирятинского района. Как же она попала в Бежицу? Просмотрели все сохранившиеся метрические книги церкви Преображения Господня в Бежице с 1909 по 1917 год. Мы рассуждали следующим образом: должны же нам встретиться родственники Пелагеи с фамилией Проничевы; может быть, в последующие годы у нее родились брат или сестра или ее родители были восприемниками у кого-то из родственников или друзей. И действительно, мы находим несколько человек с фамилией Проничев: Марк Иванович, Дмитрий Маркович, Алексей Маркович. Определенно, это одна семья, да и место рождения у них было одно – село Быковичи Княвической волости Брянского уезда. Мог ли Марк Иванович быть ее братом? В 1909 году от аполексического удара у него умирает жена Варвара Дормидонтовна, 47 лет. Значит, и ему в 1909 году было около 47–50 лет. Слишком большая разница с Пелагеей, которой в 1909 году. было всего 5 лет. А вот племянницей быть могла. Мы просмотрели все метрические книги церкви Успения Пресвятой Богородицы села Быковичи. И опять нам не везет. Нет метрической книги 1904 года, сохранились МКЦ только с 1912, 1914–1916 годов. Выписали всех Проничевых с отчеством и именем Иван (отец Пелагеи). У Марка Ивановича было четыре брата: Евстафий, Иван, Семен, Еремей. Возможно, Пелагея – дочь Ивана Ивановича Проничева? Других подходящих по возрасту Иванов Проничевых в селе Быковичи в этот период не было.
В селе Быковичи в 1895 году была открыта церковно-приходская школа, в которой, видимо, и училась Пелагея. По воспоминаниям Юрия, бабушка была малограмотной, писала очень плохо, делала большое количество ошибок. В регистрационной карточке о смерти указано ее образование: начальное. В графе «род занятий»: рабочая.
У Пелагеи и Людвига родилось трое детей: Антонина, Виктор и Станислав (отец Юрия).
Трудовая книжка Людвига была передана нам Юрием Пшибло, в ней отразился весь профессиональный путь его деда.
Первая запись гласит: «Общий стаж работы с 1920 г. (восемнадцать лет – подтвержден документами)». Именно в 20-е годы Людвиг Пшибло попал в концлагерь, там и началась его трудовая деятельность. «Где дед работал с 1922 по 1938 г. – неизвестно», – рассказывал Юрий Пшибло. Логично предположить, что он работал после освобождения из концлагеря на заводе «Красный Профинтерн». Мы проверили списки рабочих завода с 1922 по 1927 год, сохранившиеся в архиве, – рабочего с фамилией Пшибло не было. Кстати, на заводе трудились около сотни пленных немцев, почти два десятка иностранцев другой национальности, в том числе и поляки. Но ни одной фамилии бывших польских военнопленных из Бежицкого концлагеря в данных списках мы не встретили.
И только с 15 августа 1938 году Людвиг Иосифович пошел работать на завод «Красный Профинтерн» в городе Орджоникидзеград Орловской области в вагоноколесный цех слесарем. Следующая пометка в трудовой книжке была сделана 26 сентября 1939 года. Именно тогда он перешел в инструментальный цех и стал слесарем третьего разряда. Там он проработал до начала войны.
Немцы подступали к Брянску, и над городом нависло тревожное слово «эвакуация». По свидетельствам жителей Бежицы и Брянска, эвакуироваться по железной дороге тогда можно было только с заводом. Вагонов и паровозов не хватало, их отдали под вывоз оборудования и рабочих, которые будут налаживать производство на новом месте. Неработающие жители эвакуировались своим ходом, чаще пешком или на повозке, запряженной лошадью, на восток. Завод «Красный Профинтерн», где работал Людвиг Пшибло, был эвакуирован в Красноярск. Людвиг с семьей эвакуировался с Ремонтной базой № 6, расположенной в поселке Урицком, в город Богородск Горьковской области. Возможно, он эвакуировался вместе с родственниками по месту их работы (такие случаи тоже были). «Богородск находится в 50 км от Горького. Город небольшой и грязный», – так писал своей жене и дочери о Богородске М. А. Ржевский, один из рабочих Ремонтной базы № 6. Похожие отзывы о городе можно найти и в воспоминаниях И. Л. Мининзона – человека, чье детство и юность прошло в Богородске: его отец – Лев Яковлевич Мининзон, эвакуированный из Брянска, также работал на Ремонтной базе № 6.
«Овощи, яйца, мясо и молоко продавали по огромным ценам эвакуированным или обменивали у них на ценные вещи». Картофель – 25 р., капуста – 18 р., баранина – 300 р., молоко – 60–70 р., валенки – от 3-х до 4000 р., хлеб – 80–90 рублей. Оклад мастера М. А. Ржевского составлял 700 руб.», – читаем мы в письмах М. А. Ржевского. В то же время, по словам Л. Я. Мининзона, «вместе с эвакуированными заводами в Богородск попало немало полууголовных элементов; начались взломы домов, сараев, кража домашней птицы и скота. Коренные богородчане вообще считали, что обычай запирать на прочные замки дома и сараи распространился в городе лишь с приездом эвакуированных». Условия жизни рабочих были нелегкими. Рабочим часто приходилось мерзнуть. Обмундирование было изношенным и ветхим. Одежду стирать не было возможности, так как мыла не было, донимали насекомые, постоянная пыль и грязь делали свое дело. Но рабочие трудились из последних сил, перевыполняли планы, работали круглые сутки, только бы приблизить заветное слово «победа». Позднее Ремонтная база № 6 переросла в Богородский механический завод. В военные годы ремзавод дал фронту 3,5 тыс. боевых машин и много другой продукции. На средства рабочих были выпущены два бронепоезда: «Правда» и «Звезда».
По окончанию войны Людвиг Пшибло устроился в управление трамваями в городе Горьком сапожником, опыт этой работы он получил еще в концентрационном лагере. Этот навык ему пригодился и в повседневной жизни – он шил обувь для своих родных. «Помню, что отец ходил в обуви, которую шил дед», – вспоминалось Юрию Пшибло. Сапожником Людвиг проработал около двух лет (с 3 марта 1946 до 21 февраля 1948 года), а после уволился по собственному желанию. Вскоре он вернулся в Брянск и продолжал свою трудовую деятельность уже в Брянске.
«Проработал всю войну и вернулся в 1949 году. Еще в 1946 году приехал из эвакуации Виктор (старший сын Людвига), старый дом был разрушен, поэтому он ходатайствовал о выделении земельного участка под строительство нового дома. Как только получил, сразу начал строить дом. В нем мы живем и сегодня», – так рассказывал Юрий Пшибло. – Перед эвакуацией семья Пшибло закопала в огороде всё самое ценное, что не могли увезти. Людвиг Иосифович часто вспоминал о спрятанных в бочку и закопанных книгах. Когда вернулись в Брянск закопанного добра не нашли, мародеры во время оккупации и после нее, зная, что уезжающие закапывали ценные и просто бытовые вещи, перекапывали брошенные дворы и искали схоронки. «Дед всегда жалел книги».
В Брянске Людвиг устроился компрессорщиком в Бежицкий гормолзавод. 22 апреля 1955 года был переведен на производство кочегаром. На этом заводе Пшибло проработал до 27 сентября 1956 года, после чего был освобожден от работы по собственному желанию. Далее следует большой перерыв в работе. Людвиг Пшибло ушел на заслуженный отдых. Однако через некоторое время вновь вернулся к работе. Следующая пометка в трудовой книжке сделана 22 июня 1968 года. В это время Людвиг устроился временно сроком на 2 месяца на Брянскую маслобазу машинистом холодильных установок 3 разряда. С 4 августа 1969 года он начал работу сторожа в комбинате коммунальных предприятий. Там проработал Людвиг Пшибло до 3 января 1972 года. На этом пометки в трудовой книжке Людвига Пшибло заканчиваются. В последующие годы он посвятил себя семье. «До конца жизни дед занимался хозяйством, работал на огороде, разводил кроликов. Бабушка Пелагея была домохозяйкой, иногда приторговывала выращенным на огороде».
Умер Людвиг Иосифович Пшибло в последний день 1975 года, не дожив до 80-летия. Он потерял связь со своей первой Родиной – Польшей, но никогда о ней не забывал. «Он прекрасно играл на скрипке. Видимо, это умение он приобрел на родине в Польше. После его смерти скрипка пропала». Он часто вспоминал Польшу и родной язык. Он мог забыться и говорить по-польски, а потом вспохватывался и продолжал по-русски. На улице жил поляк, так он ходил к нему специально поговорить на родном языке», – рассказал Юрий Пшибло. Только вот страх никогда не покидал его. Боялся наказания непонятно за что и на старой, и на новой родине.
Можем ли мы считать обычной судьбу «советского поляка» Людвига Иосифовича Пшибло, прошедшего через войну, плен, эвакуацию? Человек может привыкнуть ко многим тяготам жизни и не считать их невыносимыми. «Могло быть хуже», – говорят оптимисты. Людвиг сумел приспособиться к новым условиям, нашел свою любовь, воспитал детей. Стал ли своим в Советской России? Наверное, да. Но он никогда не забывал свое село, и грустная мелодия прикарпатских напевов его скрипки была свидетелем памяти о первой родине – Польше.