Алексей Пойлов
Марина Пойлова
г. Волгоград
Научные руководители С. В. Воротилова, И. И. Пойлова
Наша работа написана на основе разных источников. Это и устные рассказы самой Евдокии Александровны Залипаевой (Стариковой, 1914–99), которая часто рассказывала детям и внукам о своей трудной жизни. И воспоминания её дочерей: Тамары, Любови, Татьяны, рассказы её внучки и нашей мамы, Ирины, и личные документы, семейные фотографии, а также семейные видеофильмы (они сняты внуком Евдокии, Александром в 1995 г.). И наконец, недописанные воспоминания нашей героини о своей собственной судьбе.
Для нас особенную ценность представляют воспоминания нашей мамы, Ирины Ивановны. В детстве она много времени проводила со своей бабушкой, которая знала много сказок и песен, любила рассказывать и о своей жизни. Надо сказать, что у мамы с её бабушкой была какая-то особая связь. Именно мама фактически спасла от гибели семейные фотографии, которые позволили в дальнейшем восстановить некоторые факты нашей семейной истории и биографии самой Евдокии Александровны. Это было в 1988 или 1989 году. В то время Евдокия Александровна жила в небольшом частном доме. Дом был построен ещё до Великой Отечественной войны. Семья Залипаевых жила там с 1961 по 1999 гг. Собирая сведения о судьбе Евдокии Александровны, мы наведались к этому дому. Он произвёл удручающее впечатление: покосившийся забор, заросший участок Наши родственники помнят его ухоженным и очень уютным, с большим садом.
Во дворе этого дома стоял старый сарай, в который маленьким внукам ходить не позволялось, видимо из-за того, что там хранился колюще-режущий садовый инвентарь. Однажды, когда маме было 15-16 лет, она увидела в приоткрытую дверь стопку старых бумаг. Войдя в сарай, вытащила их. Так в её руки попали старые семейные фотографии, которые породили целую череду рассказов, о которых речь пойдёт ниже. Почему-то они оказались заваленными в старом сарае. Возможно, про них забыли, когда делали ремонт и многие вещи переносили в сарай?
Ещё один крайне важный и интересный источник – неоконченные записи Евдокии Александровны, которые были найдены среди вещей, приготовленных ею на случай смерти. Воспоминания прабабушки написаны на семи отдельных листах простой ученической тетради в линию. Листы от времени немного пожелтели и покрылись сероватыми пятнами. По содержанию они охватывают события с 1914-го (это дата рождения Евдокии Александровны) по 1980-е. Мы предполагаем, что именно в 80-е годы воспоминания и писались.
Приступая к жизнеописанию Евдокии Александровны, мы сделали полную расшифровку её воспоминаний, но в своей работе приводим неправленый текст, чтобы тот, кто будет его читать, тоже понял, какой на самом деле была наша прабабушка, простая, не получившая образования, много трудившаяся, много страдавшая, но размышляющая над своей судьбой женщина.
Прабабушка всегда говорила, что её детство прошло в детском доме. Евдокия очень мало училась, можно сказать, вообще не училась, поэтому в её воспоминаниях много не просто грамматических и синтаксических ошибок, но и слов, которые трудно сразу понять, так как писала она, как слышала и не всегда понимала, как правильно это записать буквами.
НАЧАЛО БИОГРАФИИ
Отец, мать и дочь жили весело,
но изменчива злая судьба
Надсмеялася над малюткою –
мать в сырую могилу слегла…
(из детдомовской песни прабабушки)
Евдокия Александровна часто напевала одну песню, которую она узнала в детском доме. В ней говорится о судьбе девочки, погибшей от руки своего отца из-за злой мачехи. Видимо, эта песня пробуждала в ней самые грустные в её жизни воспоминания. Как уже говорилось, наша мама обнаружила в старом сарае стопку старых бумаг и фотографий. Одна из них привела маму в замешательство. На ней была изображена семья с двумя детьми. Когда она спросила у бабушки о том, кто здесь изображен, та ответила, что здесь ее родители и она сама. Мама очень удивилась: ведь бабушка всегда ей говорила о том, что она детдомовская! Откуда же фотография?
Воспоминания прабабушки начинаются так:
Биография маей жызни от 4 лет как я стала помнить по раскзу атца я радьилас казахстанская о-б г петропавлск гдье и умерла мая мата…
В процессе реконструкции биографии Евдокии мы столкнулись с некоторыми трудностями. Одна из них связана с датой рождения. В документах разных лет стояла дата рождения – 4 апреля 1911 года. Но сама она утверждала, что в детском доме ей «на глазок» возраст прибавили, что на самом деле она родилась в 1914 году. Это косвенно подтверждает найденная нами семейная фотография: на ней Евдокия изображена в возрасте до двух лет, а известно, что её мама, Прасковья Фёдоровна, умерла в 1917 году. Уже после смерти Евдокии Александровны, сделав запрос в архив, мама нашла данные о ее действительном рождении. В метрической книге Крепостной церкви города Петропавловска есть запись о рождении Стариковой Евдокии первого марта 1914 году в Тобольской губернии Ишимского уезда Бугровской волости села Бугровое. Отец – крестьянин Стариков Александр Лукьянович, мать – Старикова Ефросинья Федоровна. Имя матери Евдокии указано неверно. На самом деле её звали Прасковья. Это подтверждается записью о смерти: в метрической книге Крепостной церкви города Петропавловска за 1917 год значится, что Старикова Прасковья Федоровна умерла 30 августа.
Мы нашли некоторые сведения о семье отца Евдокии – Старикова Александра. По документам переписи 1897 года в селе Бугровое Соколовской волости Ишимского уезда Тобольской губернии имеются сведения о составе семьи Стариковых. Мы видим, что старшие Стариковы были неграмотны, а вот уже представители поколения отца Евдокии умели читать. Скорее всего, они получили начальное образование в церковно-приходской школе. Это может свидетельствовать о том, что семья Стариковых была достаточно зажиточной. Обучение, как правило, было платным, да и бедняки старались больше использовать подрастающих сыновей в хозяйстве.
Но вернёмся к воспоминаниям Евдокии Александровны:
…посли смерти матьири атец привол нам мачиху а нас асталос сирот 5 чиловек и я адна была систра 4 брата мачиха была малодая нас не возлюбила издьивалас нас тиотка ацова систра забрала…
По воспоминаниям Евдокии известно, что отец ее тяжело заболел тифом, и все думали, что он умрет, поэтому и забрали детей. А тетка, скорее всего, была сестрой матери или двоюродной по отцу, так как родных сестер у Александра не было.
Позже от родных отца выяснится, что Александр Лукьянович Стариков приезжал в Сталинград в 1948 году и искал своих детей. Но фамилия Евдокии была уже Залипаева, а сына Николая не было в живых, поэтому он никого не нашел. О дальней судьбе его ничего неизвестно.
Вернёмся вновь к рассказу Евдокии:
…ето был 21 год голод тьиф вот ана нас хатьела спастьй брата николая 6 льет и мина 4 года а астольных растаирала по дароги вработники пашли изохльеба лишбы ни умирета а нас привезла на станцыю кривая музга гдье ана прожывала а кнам ана приежала хоронита мата…
Мы выяснили, что Кривая Музга – железнодорожная станция в Волгоградской области. С этого момента начался особенно мучительный период в жизни Евдокии и её братьев:
…вот сетого и началас наша мучения уния умер муж а асталас доч падчирица и ана тьотки сказала ты мне нужна а етьи сироты не нужны куда хош туда и дьивай туто наша тьотка и задумолас кудаже нас дьиват назад вистьи уже небыло сила да и кагда забирала вето время атец был болин тьифом ей было очинс нами трудно и ана низнала что дьелат ест нечива сама забольела…
Здесь мы подошли к самому драматическому месту в её описании: тётка, которая хотела их спасти, в отчаянии, пыталась убить своих племянников:
… и ана нас ришыла здьати в дьед дом нас ни бирот и ана нас ришыла утопить видном ерике а была висна уже сели хлеб ана нас подвила керику и села и мы около ния ана стала братишку ласкат стала иво вголовки рыца и вето время привезала фартук на шею а в фартук камин и бросила иво в воду а я закричала и кинулас бижата…
Спас Евдокию и её брата в этот момент счастливый случай:
…вето времьа мужчина вирхом налошады и несколько лошыдьей гнал поита всо ето видьел бросилса в воду и достал маево брата развизал камен аткочал положы на бугорок и сразу рванулса доганата тьотку и стал свистьет и махат етаим фартуком и здьес подехала машына ето был придседатьель колхоза он кинулса кнам допросил тьотку тьотка стаяла и плакола и нас вместьи с тьоткой повизли в город сталинград и нас апридьилили в дьед приёомник а тьотку в турму вскоре мы забольели тьифом…
Как мы выяснили, эпидемия тифа была в Царицыне в 1922 году. Значит, Евдокии в это время было около 7 лет. Здесь мы обнаружили некоторую несогласованность в сведениях. Евдокия говорит о том, что её забрали от отца в четыре года, называет дату события – 1921 год, а по исторической хронологии получается, что она была постарше – 6-7-ми лет. Мы думаем, что её воспоминания неточны, и нам следует ориентироваться на дату 1922 год – год массового заболевания тифом.
После того как тетка умерла, люди, которые занимались их делом, посчитали необходимым объявить детям о ее смерти и посоветовали им «идти в дети» к чужим людям, если им предложат:
…а тьотка умерла подехала машына к больницы гдье мы лижали и нам открыли гроб паказали говорат вот ваша тьотка умерла таипер увас нет никаво вазможно вас кто вазмот в дьетаи то вы не пиречтаи идаитье…
Нам так и не удалось узнать имени и фамилии этой тетки, оказавшейся перед необходимостью страшного выбора, и взявшей на душу грех убийства, и умершей вскоре от тяжёлой болезни.
К сожалению, нам не удалось найти и конкретных сведений о детских домах Царицына. Они просто не сохранились: сгорели во время Сталинградской битвы.
Из одного из таких детских домов Евдокию взяли в приёмную семью:
…и вот мина вскори взали из сила безродного я уних до 8 льет и гора низнала…
Вероятно, это произошло в 1924–26 гг..
«В ЛЮДЯХ»
Удивительное совпадение слов: Евдокия – сирота, без рода и попадает в село с таким же названием «Безродное», которое так же не дало ей родного дома. Как удалось выяснить, село Безродное – это современный город Волжский Волгоградской области.
Приемных родителей предположительно звали Григорий и Анна Садчиковы. Так нам сказала старшая дочь Евдокии – Тамара, она помнит и внешность этих людей: Анна – худощавая старушка, а Григорий – невысокий дед с рыжей бородой. Забегая вперёд, скажем, что они погибли в 1942 году. Из рассказа Тамары мы знаем, как это произошло: в тот день Григорий был в погребе, Анна, увидев самолеты, спустилась к нему – и тут вражеский снаряд попал как раз в это место.
Первое время в приёмной семье Евдокия вспоминала добрыми словами: «…я думала что мне лутшева и нинадо…». Однако она тосковала о брате: «…но стала тосковать за братом каторой асталса в дьед дьоме…»
Да и жизнь в приёмной семье была не из лёгких, приходилось много и очень тяжело работать:
…мина стальи заставлаата работата чистиета базы ганата скатаину напоела а калодьез был глубокий а видро дьльа мина было очин тьижолое а надо ни мени 30 ведьир воды скотаины было много да и гону дамой а сама ведры воды нису пригону на баз начинаю сено насита а как пакотьаца овцы сколько ягнат всех надо 3 раза кматаерам под пустаита чтобы они посасальи да апят таскат а пака ани сасуд я из топлу в кухне чтобы им было тьепло да вхату натаскаю дров да кизек а если еста нимноголишнева время то мата праста учет а как начноца пахота то еду с ацом в полье поганаю быков…
Через всю жизнь пронесла Евдокия обиду на приёмного отца. Она вспоминала, что когда надо было погонять быков, то ей частенько доставалось кнутом по спине:
…да чтобы побороздье а как чути мимо сразу кнут вдоли спины жельели но и биль атьец…
Обидно было вспоминать, что не жалели её тогда, когда она разбивала руки и ноги, всё равно отправляли на работу:
…бывало ноги все вкров разатрош заноз паналазиет бола нивазможная а ни чиво ни скажал работай стало мне 12 льет я 5 коров даила руки судоргою свадаило каров подаю проважу к постуху начинаю печ топить абед варита…
Судя по отношению к Евдокии приёмных родителей, она им нужна была как работница, а её не оставляла мысль найти своих родных.
Именно поэтому Евдокия очень обиделась на приёмного отца, когда он фактически отказался взять к себе её брата. Особенно её обидело то, что он обманул надежды брата, пообещав взять его с собой позже. Она рассказывает об этом так:
…и вот аднаждьи сацом была в польи и он мне призналса что ездьил в город и видьел маего брата он спрашевал за мина и плакол и говарил что в дьед доме стало очин плохо прасилса чтобы иво взали куда нибуд в работники атец поабищал иди мол ждьи а я кой что куплью и заеду затабою и абманул низаехл кагда он мне ето рассказал я иво нивзльубила нинавидьила…
Позже Евдокия узнала, что брат ее Николай умер в детском доме от тяжелой болезни.
Возможно, и приёмные родители почувствовали, что Евдокия стала испытывать к ним не чувство благодарности, а обиду, и тоже в свою очередь ещё больше их раздражала. Вскоре произошёл случай, после которого Евдокия покинула их:
…и вот скоро малодьба началас и я воврема малодьбы ганала лошада покругу и ана мина вдарильа и выбела мне 2 зуба и пирилом наги а атьец подбижал и ничего ни понел спрашывает что случильос а я вкрови и больи ужасныя а он мина ударил несколько раз уздою…
Оказал помощь Евдокии не отец, а посторонний человек:
…а по саседьцтву мужчина и увидал подскочил налошадьи верхом подхватьил мина да в селасавед и всо рассказал и мина атправили в льенинск и я там 6 месецев лижала…
Навещала Евдокию в больнице только приёмная мать:
Мама часто ездьила камне а когда я выписалас привизли мина дамой…
Евдокию отделили от родителей и назначили ей опекуна – племянника матери, выделили ей долю, однако Евдокия была вынуждена покинуть село Безродное, которое не стало родным. Не взяла она и причитающуюся ей долю из хозяйства – «я скатьину нивзала и уехала в город с мамаой».
Видимо, этот случай стал последней каплей терпения не только для Евдокии, но и для приёмной матери. В городе Евдокия «наналас в нанки к свищенику и я уних жыла 2 года».
По её словам ей было тогда 14 лет. Вероятно, произошло это в 1926–28 гг. Мы попытались установить имя того священника, у которого ей пришлось работать. Однако нам удалось только установить, что к 1931 году в городе Сталинграде осталось 18 священнослужителей. Полного разрыва с приёмными родителями всё же не произошло. Когда началось раскулачивание, приёмная мать обратилась к Евдокии. Она предложила ей выйти замуж, чтобы разделить хозяйство, благодаря чему оно уже не подпадало в разряд кулацких:
…тут мама приехала замною и апата забрала мина и вскоре их стальи раскулачивата и ани мина уговарильи и чтобы сахранита сваео имения…
Добрая Евдокия согласилась. Так она оказалась замужем за нелюбимым человеком, который был на 8 лет старше её. Но благодаря этому, приемные родители вернулись в свой дом. А Евдокия с мужем возвратились в Сталинград.
Муж Евдокии работал бетонщиком на строящемся знаменитом тракторном заводе. Завод строился в 1928–29 гг.
Семейная жизнь, однако, не сложилась:
….я иво нильубила он был пяница да играл в карты и я 2 года прожыла и ушла от ниво устроилас наработу коминдантом вобчижытьия я проработала 2 года и мина пиривили в сталоваю из сталовой в буфет атут я ушла на часною квартаиру…
Благодаря переезду на квартиру Евдокия познакомилась со своим вторым мужем, с которым она прожила почти всю свою жизнь. Рекомендацию её будущему мужу составили хозяева квартиры, которые находились в родстве с ним.
СВОЯ СЕМЬЯ
В 1931 году Евдокия вышла замуж за Залипаева Федора Андреевича (1910–77 гг.) У нас сохранилось свидетельство о браке. Интересно, что в свидетельстве о браке с Федором Залипаевым Евдокия записана под той фамилией, которую дали ей в детском доме, значит, в первом замужестве она не брала фамилию мужа, или брак был не записан официально.
В семейном архиве сохранилась фотография молодой Евдокии. Сделана она, судя по её возрасту и одежде, в 30-е годы. На этой фотографии она красивая, стройная, нарядно одетая и модно причёсанная женщина. Возможно, это был один из самых счастливых периодов в её жизни.
В воспоминаниях она написала:
…правда 3 года он был исклаучитьельной апатом запил и досих пор я харошева нивижу…
Евдокия часто добрым словом вспоминала своего свёкра – отца Федора – Андрея Ивановича, который жил в селе Горная Пролейка Дубовского района. Кстати, ее мужа Федора так же воспитывала мачеха, мать его – Марина, умерла в 1917 году, когда ему было 7 лет. А с 10 лет он уже работал пастухом. Евдокия рассказывала, что свекра Андрея Ивановича всегда все слушали. Он был добрым и очень любил Евдокию, а она частенько «жаловалась» ему на мужа, знала, что как скажет отец, так и сделает Федор. Однажды был такой случай в их семье: когда сели все за стол, Федор полез своей ложкой в общий горшок со щами (стоял один горшок на столе и все ели из него). И тут же получил от отца деревянной ложкой по лбу, так как было заведено, что глава семьи, старший в роду, первым пробует пищу.
В браке с Фёдором Залипаевым до войны у Евдокии родилось пятеро детей: Мария (1933 г.р.), Виктор (1935 г.р.), Тамара (1937 г.р.), сын, имя которого неизвестно (1939-1941 гг.), Геннадий (1941 г.р.).
Фёдор работал на заводе Красный Октябрь в мартеновском цехе с 1930 г. по 23.08.1942 г., до той бомбёжки, после которой город Сталинград превратился в руины.
У нас сохранилась справка, подтверждающая факт работы Фёдора Залипаева на заводе «Красный Октябрь». Для семьи эта справка имела большое значение, так как в трудовой книжке этот факт не был зафиксирован. Документ интересен тем, что он по-своему отражает военное время: со слов двух свидетелей, работников завода, Фёдор смог доказать, где именно с 1930 года по 23 августа 1942 года он работал. А для нашей семьи эта справка ещё и фамильный раритет.
Несчастья обрушились на Евдокию в 1941 году. Ещё до начала войны она тяжело переболела менингитом, к счастью поправилась, а тут большая беда – началась Великая Отечественная война:
…а тут враз вайна я сдьитьами сидьела вакопе и хльибнула горьа голод бамбьожка всо гарит…
Евдокия рассказывала нашей маме, что в начале войны они жили недалеко от Мамаева Кургана. Средняя дочь Евдокии Тамара, которой на тот момент было пять лет, очень хорошо помнит вражеские налеты, как вокруг все горело и громыхало.
Евдокия спасала детей, как могла. Она смогла перебраться из района Мамаев Курган в район посёлка Городище:
… я здьитми ушла вгородьище и там нашла завалеоной акоп раскопала в глуп и натаскала саломы…
От голодной смерти в этот момент спасла умершая лошадь:
…нипадальоку вальалас дохлая лошад я иео разрубила какойто жылезкой и покускам пиринесла какопе и вот етаим я спаслас…
Евдокия рассказывала детям о том, что Федор был ранен в бедро, и она его прятала от немцев в картошке, в землянке. Находились они в это время в Городище.
Любой день в это время мог стать последним. Евдокия Александровна рассказывала, как однажды немецкий солдат стал избивать ее, но это увидел офицер, дал солдату пощечину. А ей дал хлеба.
Но даже когда Сталинградская битва закончилась победой Советской Армии, испытания ещё долго продолжались. Выжить в условиях разрушенного города было нелегко.
Сначала Евдокия устроилась работать в госпиталь:
…а когда зашли нашы я устроилас в госпытала где получала хлеба 200 грам и вот так и сохранилас в горадаи сталинградьи…
Нам удалось установить, что, действительно, с августа 1942 года по январь 1943 года поселок Городище находился в оккупации. Когда Советская Армия заняла эту территорию, там расположились полевые госпитали № 4949 и 3952.
Потом семья эвакуировалась в Днепропетровск:
…а патом евыкуировалас в днепропитровск …
Нам не удалось выяснить, почему Евдокия с детьми уехала из освобожденного Сталинграда именно в ту область, где шли еще бои. Возможно, в почти полностью разрушенном городе очень трудно было прокормить семью, а там была надежда на более щедрую на урожай землю? Есть ещё одна версия. Возможно, Залипаевы были командированы туда. Как известно, что с 1943 по февраль 1944 годы шла ожесточённая борьба за Днепр. По окончании этой битвы были необходимы огромные усилия для восстановления народного хозяйства Днепропетровской области, и фашистские оккупанты направляли туда людей из освобожденных районов.
Как бы то ни было, поехала Евдокия с детьми сначала одна. У Федора трудовая книжка начинается с записи: «II Дистанция службы пути / ст. Божедаровка – Сталинградской Ж.Д. № 1: 1943 г. XII. 15 – Принят ремонтно рабочим 2 околотка II Дистанции сл[ужбы] пути». И только в 1946 году идет другая запись: «№ 2: 1946 г. IX. 15 – Переведен в распоряжения сталинградской дистанции сл. Пути в связи с выездом». Это значит, что с декабря 1943-го по сентябрь 1946-го Федор должен был находиться в Сталинграде.
Евдокия поехала на Украину уже беременной, и в селе Сорокопановка Днепропетровской области в 1944 г. в семье Залипаевых родился сын Владимир.
Там же умерла старшая дочь Мария, которой в то время было 13 лет. Со слов Евдокии Александровны, Мария умерла от солнечного удара, работая в огороде.
Евдокия работала в парнике:
… я работала на парниках уйду рано и приду поздно…
Семья жила очень тяжело, зарплаты, чтобы прокормить детей не хватало, приходилось просить подаяние:
… иду дамой и вкаждаю хату стучус прашу милостину кой чиво мне дадут я рада скорея вару да кармльу сваих дьитаей сгод мучилас апатом стальи давата паёок…
Трудная жизнь, видимо, спровоцировала тяжёлые запои Фёдора:
…мой муж пита как стал замною гоната бита я ришыла чтонибуд над сабою здьелат…
Евдокия решила вернуться в Сталинград. Там Фёдор работал в мартеновском цехе на заводе «Красный Октябрь». Детей удалось устроить в детский сад.
В 1947 году Залипаевы вновь переезжают:
…мужа назначают накафказ…
Из трудовой книжки Федора известно, что с марта по июль 1947 г. он работал на железной дороге на Кавказе: «1947.III. 1 –Переведен на Северо-Кавказскую жел.[езную] дор. [огу]».
В то время Евдокия тяжело заболела.
… я астаюса спитьоркой и все малыя забальела и пападаю в больницу… я лижу 10 месецев без выхода худая пухлая…
Как рассказывала сама Евдокия, когда она заболела тифом, а было это не в Сталинграде, а на Кавказе, ее младшему сыну не было и года. Дочь Тамара, ей было в то время десять лет, вспоминает, как сидела с маленьким больным братом и другими детьми на земле, просили у прохожих поесть (ведь мать лежала в тяжелом состоянии в больнице) и у нее забрали этого ребенка какие-то люди, сказали, что в больницу. Когда Евдокия пришла в себя, ей сказали, что ее сын умер и дали какую-то справку. На самом деле его забрали бездетные супруги-врачи по фамилии Терновые. Они назвали его новым именем – Виктор.
Через несколько лет, при оформлении каких-то документов выяснилось, что справка поддельная и Евдокии грозит тюрьма. Она поехала в ту больницу, где был её сын. Одна из санитарок узнала Евдокию и рассказала о том, кто забрал её сына. Приёмные родители уговорили её не забирать у них ребенка, тем более, что прошло несколько лет, и он не помнит свою настоящую мать. Врачи жили очень обеспеченно и любили ребенка. А так как семья Евдокии находилась в большой нужде, было много детей, то она согласилась оставить сына в этой семье. Ей дали официальную бумагу, что ребенок жив и был усыновлен.
Но на этом эта история не закончилась. Через несколько лет однажды летом к ним в дом приехал молодой человек в военной форме, и сказал, что он их сын. Виктор Терновой однажды узнал всю правду о своем рождении, и из армии в отпуск приехал к своим настоящим родителям. Потом он не раз приезжал к ним со своим сыном. У нас хранятся фотографии, сделанные во время его приездов.
Вернёмся в 1947 год. Этот год принёс Евдокии большие переживания. Муж в трудное для неё время не стал ей опорой:
…а муженок разгульивает вышла из больницы наработу ниберут вса как скльанка пухлая силы нет вот и ришыла я завирбоваца на хлебоуборку станцыя филонова…
В это время ей пришлось заниматься поиском своих детей, которые были определены в разные места, пока она болела. Именно на Кавказе, в Минеральных водах, она потеряла сына, а остальные дети находились в детдоме. Известно, что она их нашла и сама уже определила их судьбу:
…нашла дваих дьитьей и апридилила в дьед дом а садною дочерю [с Тамарой] уехала и вот тамто я паправиас и заработала много хлеба я привезла в город прадала…
В примирении Евдокии и Фёдора участвовал председатель колхоза, при котором она трудилась:
…вадно прикрасноя время мина вызывает предсидатьел я еду в провльения а серца балит думаю чтоже он мне скажет а он мне и говарит слушай маладушка а если бы вирнулса твой муж ты бы принела его ведь всо же утаибя он сколь дьитьей я гавару нет он мне много здьелал подлостаи и боль как сабаку безжалостаи но он стал мина уговариват я мол вам дам квартиру и вабиду недам но муж долго ни смог там жыта уехали апат в сталинград…
Примирение состоялось, и 5 апреля 1948 года родилась наша будущая родная бабушка, Любовь. А в 1950 году появилась на свет самая младшая дочь Евдокии и Фёдора – Татьяна.
Фёдор стал работать на железной дороге. В трудовой книжке мы прочли запись: «1948 г. – Дистанция пути ст. Сарепта IV. 1 – Назначен на должность путевого обходчика».
В Сталинграде Евдокия, наконец, собрала всех своих пятерых детей. Здесь она стала работать на железной дороге. Из трудовой книжки известно, что она начала работать на Сарептской железной дороге: с 1949.XII.7 по 1951.VII.6. шлакоуборщицей, а с 1956.II.7 по 1958.X.31 – принята «на 1 окол. на должность дежурной по переезду».
…трудно было симя большая нада накормит надо абута адьета о боже а муж пёот да дьироца…
В семье Залипаевых Федора Андреевича и Евдокии Александровны родилось 9 детей, 6-х из них они вырастили и воспитали до взрослого возраста. В апреле 1952 г. Евдокия Александровна была награждена медалью материнства 1 степени (удостоверение № 367758). Эта медаль и сейчас хранится в нашей семье.
Оставшись сиротой в раннем детстве, Евдокия стала очень хорошей матерью. В самые тяжкие времена она, как могла, оберегала своих детей, старалась растить их вместе, помогала и тогда, когда они стали взрослыми, когда они сами обзавелись своими семьями. Она стала очень хорошей бабушкой.
БОЛЬШИЕ ЗАБОТЫ О ВЗРОСЛЫХ ДЕТЯХ И МАЛЕНЬКИХ ВНУКАХ
Возможно, из-за недостаточных материальных средств в семье или из-за других причин, дети в семье Залипаевых не смогли получить высшее и среднее специальное образование. Только Виктор Терновой, который воспитывался в другой семье, получил высшее юридическое образование.
Любовь, наша родная бабушка родилась после войны, в 1948 году. Казалось бы, её судьба должна бы складываться легче и счастливее. Однако и ей выпали испытания. С детства она росла болезненным ребенком. В 14 лет заболела бронхиальной астмой. Работала санитаркой в больнице, проводником на железной дороге. Болезнь не давала ей полноценно работать, так как она месяцами лежала в больницах. Поэтому Евдокии Александровне приходилось брать на себя заботу о дочери и ее детях. А ее внучка, наша мама, Ирина, окончила в 2003 году педагогический университет, сейчас работает в библиотеке ВолГУ. Замуж она вышла в 1992 году за Пойлова Николая (1969 г.р.). В нашей семье трое детей: Алексей (1993 г.р.), Марина (1995 г.р.) и Андрей (2007 г.р.).
ПОДАРОК СУДЬБЫ
Евдокия, будучи ребёнком, страстно мечтала найти хоть кого-нибудь из родных:
…я надьеелас разыската аца раднова бывало падружки играют наульицы а я забюса в катух…и…риву…я мальус всу абедну стаю накольенах и всо прашу господьи памаги мне найтьи радных хатьабы кавонибут…
Её желание сбылось самым неожиданным образом в 1966 году.
В этом году Евдокия Александровна с дочерью Татьяной поехала в гости к семье сына Геннадия, который временно работал и жил в Новосибирской области. Когда они сошли на перроне станции Барабинск, её неожиданно окликнул мужчина: «Старикова? Дуся?». Оказалось, что это был ее дядя, Петр Лукьянович Стариков, который жил в этом городе.
Поражает этот случай тем, что, несмотря на прошедшие годы (более 40 лет!!!), (дядя видел Евдокию, когда ей было 3-4 года!!!), Пётр Лукьянович узнал её. Может быть, в этой истории проявилось то, что называют «зовом крови»? Или, скорее всего, то, что Евдокия была очень похожа на отца?
Пётр рассказал Евдокии, что Александр, ее покойный отец, всю жизнь искал детей, но не нашел. Петр и передал Евдокии фотографии ее отца и матери. Так, Евдокия обрела наконец-то своих родственников: дядю и двоюродных сестер.
О судьбе своего отца Евдокия от Петра узнала немного. Связь с ним наши сибирские родственники потеряли ещё до 1950 года. Когда и где умер Александр, мы не знаем.
Позже сибирские родственники не раз бывали в гостях у Залипаевых. Приезжали дети ее сестер, племянники Евдокии. Наша мама также ездила к ним в гости. Родственные связи поддерживаются и в настоящее время.
УХОД
Последние строки воспоминаний Евдокии Александровны особенно печальны:
…и вот вродьи всех дьитьей апридьильила асталис двоя чтобы нам надо и всоравно нет пакою пёот абзывает… …я сума схажу боже скажы мне когда кончаца маи мучения дарагия читатьельли вы мина не асуждайтье если что самною случица я устала жыта я устала мучеца и душевноя бальезин хочит пакою гдье конец маей муки сколько я пиринесла гарела умирала танула тьежело бальела и всо баролас а сичас аслабла всо науме только пакончит сабою гасподь не допускает о боже скажи мне гдье и сколько я буду мучеца посльи смертьи мужа [Федор умер в 1977 г.] я асталас с ридьи дьитьей я надьеелас на них но вскоре пагип старшей сын… [Виктор умер в 1979 г.] …вскоре я забальела галавною болью но маёо счасте я ни папала в лажки [в Ложках находится психиатрическая клиника] и вот сичас думаю какое горе и боль я всо пиринашу и прадалжаю писата…
На этих строках записи нашей прабабушки обрываются, видимо, она больше не писала. Во всяком случае, нам не удалось найти продолжения. Из этих записей понятно, что Евдокия Александровна чувствовала себя обделённой. Она очень обижалась на своего мужа, хотя прожила с ним 46 лет и смерть его горько оплакивала. Она пережила мужа на 22 года. Приходя на его могилу, всегда плакала…
Надо сказать, что дети Евдокии, прочитав записи своей матери, удивлялись, что она так горько писала о своей жизни с мужем. Они помнили отца порядочным, трудолюбивым, довольно уравновешенным человеком. Им казалось, что пристрастие Фёдора к алкоголю не было таким уж сильным. Более того, они были убеждены, что, на самом деле не Фёдор, а Евдокия была главой семьи, Фёдор с ней считался. И только время от времени, приняв лишнего на праздниках, он, действительно, мог стукнуть кулаком по столу и обрушиться в гневе на жену. Вот эти моменты, видимо, не могла простить Евдокия своему мужу. Не могла забыть и его поведения по отношению к семье, когда она тяжело болела, а он не считал нужным, или не смог сохранить всех детей вместе. Возможно, дети и не знали всех обид, которые носила в своей душе Евдокия. Наверно, она намеренно не посвящала детей во все трудности и обиды. Прощала мужу все, чтобы дети жили в семье. Как и любая мать, она, конечно, хотела, чтобы дети были счастливы. К сожалению, и это, возможно, было связано с не очень гладкими отношениями между родителями, дети Евдокии трудно устраивали свои семьи. Многие были женаты дважды, многие в какой-то момент решали жить врозь…
И всё же были в жизни нашей прабабушки счастливые минуты. Бабушка Дуся, так называли ее внуки, была очень доброй, ласковой. Любила вязать и всегда одаривала детей и внуков красивыми варежками и носками. Долгими зимними вечерами она пряла на прялке и рассказывала внукам сказки. Каждый год в праздник Рождества Евдокия Александровна всегда ждала гостей-славильщиков, любила слушать и от внуков стихи и песню, которую от нее они и знали. Было у внуков и любимое лакомство от бабушки – фруктовая пастила, которую каждое лето делала Евдокия.
В семейном архиве сохранилось много фотографий семьи Фёдора и Евдокии Залипаевых, и везде мы видим Евдокию с мужем рядом, несмотря на описанные ею семейные неурядицы. Много фотографий, на которых Евдокия Александровна запечатлена с внуками и правнуками.
В последние годы жизни жила по очереди то у одной, то у другой дочери. Последние дни перед больницей Евдокия жила в нашей семье. Евдокия Александровна умерла 22 июля 1999 года.
В настоящее время у нас есть сведения о 54-х потомках Евдокии и Федора Залипаевых. Это 3 дочери, 13 внуков, 32 правнука, 6 праправнуков.
Евдокия Александровна прожила долгую и очень трудную жизнь. Какие только испытания ни выпадали на её долю! И раннее сиротство, и детский дом, и потеря всех родных братьев, и попытка убийства, совершенная родным человеком, тёткой. И надежда обрести новую семью, и горькое разочарование. И первое замужество не по любви. И второе – тоже не слишком счастливое замужество. И страшные испытания военных лет. И похороны детей… И огромные материальные трудности, когда семья находилась на краю голодной смерти. И, как прочли мы в воспоминаниях, ей было порой так тяжело, что хотела и руки на себя наложить. Но всё-таки всё выдержала, всё перенесла. Пережила мужа. Пережила троих детей и нескольких внуков.
Мы все благодарны своей прабабушке, что она выжила сама и сохранила жизнь большинства своих детей. Даже само выживание в условиях, в которых она жила – большая заслуга. Сохранив жизнь своих детей, она, тем самым, дала шанс на жизнь всем своим многочисленным потомкам. Прочитав внимательно её записи, мы поняли, что её натура была глубже и ранимее, чем думали окружающие. Когда она писала эти воспоминания? Судя по событиям, упоминаемым в них, – после 1980 года, судя по разным чернилам – не в один присест. Для кого писала она о своей жизни? Для себя или для нас? Для того, чтобы мы помнили её? Для того, чтобы мы прониклись сочувствием? Ведь эти листочки были сложены с вещами, которые она приготовила на свои похороны. Значит, она хотела, чтобы мы нашли эти записи после её ухода. А может быть, эти записи были сделаны для себя? Для того, чтобы освободиться от горьких воспоминаний? Простить, наконец, мужа? Примириться со своей судьбой?
Как бы то ни было мы благодарны нашей прабабушке Евдокии Александровне за всё: и за воспоминания, и за саму жизнь.