Оригинал: Loy Th. Wie Berliner vor 25 Jahren die Stasi-Zentrale stürmten // Der Tagesspiegel. 14.01.2015
Перевод Никита Ломакин
15 января 1990 года демонстранты захватили здание Штази-Централе на Норманненштрассе в Лихтенберге (Берлин). «Всё прошло на удивление быстро», – вспоминают очевидцы событий. А один старый генерал ругается на «пропаганду гражданских».
От штурма 15 января сохранилась грампластинка с коммунистическими боевыми песнями. И приятное ощущение соучастия в «последнем большом событии» – революции в ГДР. Филипп Ленгсфельд – сын известной правозащитницы Веры Ленгсфельд и депутата Бундестага от ХДС присутствовал при «штурме Штази» на Норманненштрассе 15 января 1990. Громкое «штурм», впрочем, не вполне уместно: это было полуорганизованным захватом с толикой уличной анархии.
«Всё прошло на удивление быстро», – отмечает Ленгсфельд, бывший тогда только школьником.
Министерство госбезопасности (MfS) и его крупные отделы по внутренней и внешней пропаганде находилось в труднодоступном квартале близ станции метро Магдаленненштрассе. После падения стены 9 ноября и отставки правительства ГДР пошатнулся и фундамент Штази. Многие офисы ведомства в Восточной Германии были захвачены ещё в декабре, с тем чтобы предупредить возможное уничтожение архивов. Продержавшийся дольше других Берлинский центральный офис (переименованный в Комитет национальной безопасности) мог рассчитывать на восстановление в качестве органа по защите правопорядка и информационного агентства обновлённого ГДР, однако из-за неутихающих протестов населения против существования тайной полиции в любом виде правительство ГДР под руководством премьер-министра от СЕПГ Ганса Модрова распустило министерство, 13 января было принято официальное решение о его ликвидации.
Спустя два дня утром к зданию прибыли представители гражданских комитетов округов ГДР, чтобы обсудить условия мирной передачи здания с последним главой Штази Хайнцем Энгельхардтом. На вечер того же дня была назначена демонстрация сторонников «Нового форума». Когда собравшиеся люди – должно быть, их было около ста тысяч – заглянули в ворота, они увидели внутри огромное количество людей, вовсе не похожих на сотрудников Штази.
Наличие людей с той стороны ворот придало собравшимся решимости. Демонстранты проникали в тёмные, заброшенные помещения здания и в тот флигель (д. 18), где ещё продолжали работать отдельные организации по обеспечению сотрудников Штази – парикмахерские и магазины. Там же находилась столовая, книжный и бюро путешествий.
Этот дом был захвачен быстро, однако ни актов, ни секретных документов в нём не нашлось. Некоторые демонстранты принялись за грабёж, разбив окна и начав выкидывать через них мебель. Не вмешивавшаяся в происходящее народная полиция спустя два дня оценила ущерб в миллион восточногерманских марок. Для себя Филипп Ленгсфельд взял виниловый трофей и по просьбе самопровозглашённого «стража порядка» из гражданского комитета покинул помещение. Чувства, которые он испытывал, были смешанными: «как будто бы меня одурачили» – и СЕПГ, и Штази, и Модров и Гизи, которые предупреждали о возможности эскалации конфликта. Почему бытовой флигель был открыт и освещён? Почему в день демонстрации на территории министерства находились члены гражданских комитетов?
В архивах Штази не сохранилось никаких свидетельств о возможности провокации со стороны государства, утверждает Кристиан Хальброк, ворвавшийся 15 января вместе с демонстрантами во вспомогательные помещения Штази-Централе и уже тогда задавшийся вопросом о провокации. Впрочем, последних руководителей Штази он не расспрашивал.
Глава Штази Хайнц Энгельхардт в интервью «Spiegel-TV» 2005 года утверждал, что ни о какой преднамеренной провокации не может быть и речи. «На тот момент Штази было уже недееспособно». 15 января большинство работников отпустили домой раньше, чтобы защитить их от толпы. «Новый форум» призвал сторонников взять с собой камни и цемент с тем, чтобы замуровать сотрудников ведомства. «Никто не знал, что произойдёт. У нас перед глазами было венгерское восстание, во время которого сотрудников спецслужб избивали и вешали», – рассказывает Хайнц Энгельхардт. Генералы Штази чувствовали себя преданными правительством СЕПГ; наподобие шахматной фигуры их пожертвовали оппозиции ради сохранения надежды на выживание партии. Сегодня Энгельхардт отказывается высказываться о событиях 25-летней давности. «Пропаганда гражданских создаёт искажённую, одностороннюю и по большей части ложную картину деятельности Министерства Госбезопасности», – объяснил он по электронной почте сотрудникам «Tagesspiegel».
Хальброк, с 1980-х член «Экологической Библиотеки» Сионистской церкви, стремился разоблачить лжецов в правительстве ГДР и провести настоящие реформы. Участие в штурме он рассматривал как возможность заполучить необходимые доказательства. Однако среди его находок не было и следа продвинутой техники прослушивания и подобных механизмов. Вместо этого – лишь дешёвые материалы для украшения кабинета и пара книг. С его точки зрения, в январе 1990 Штази уже не был функционирующей организацией.
Тот факт, что здание Штази-Централе было захвачено поздней всех других зданий Штази в округах ГДР, Хальброк объясняет прежде всего фактом открытия границ. Западный Берлин оттянул на себя внимание и энергию берлинцев, охладевших к политике. Открытие границ сегодня Хальброк описывает как фиаско оппозиции в ГДР. Тогда его главной мыслью было: «Они растрачиваются на ерунду». Перед тем как окончательно исчезнуть, ГДР должна была подчинить себя самоочищению.
Арно Полчин, оппозиционно настроенный слесарь, 25 лет назад пришёл на демонстрацию уже слишком поздно. К тому моменту революционный пыл уже был исчерпан. Его личная борьба со Штази началась спустя несколько недель, когда он наблюдал за ликвидацией Штази официально, в рамках новообразованного гражданского комитета Берлина . В комитете участвовало почти сто человек, но этого едва хватало, чтобы эффективно осуществлять контроль. Они смогли опечатать машины по уничтожению документов, но то, что работники Штази использовали и специальные магниты для уничтожения данных на магнитофонных плёнках, выяснилось значительно позже и случайным образом . На почтовой службе контролёры часто натыкались на мешки, полные разрезанных документов.