В новом дайджесте к столетию Февральской революции мы решили не ограничиваться не только пределами библиотеки Мемориала, но и даже собственно книжным форматом и составили для вас своего рода краткий путеводитель по теме и источникам. Пригодится не только историкам, но и просто заинтересованным.
Раздел о февральской революции на Socialist.memo.ru
«На этой странице, посвященной 90-летию Февральской революции, собраны материалы самого разного рода: воспоминания участников и очевидцев, документы, статьи современных историков, опросы и дискуссии наших современников, посвященные Февральской революции и Октябрю 1917 г. Они дают достаточно объемное представление и позволяют каждому выработать собственное суждение о событиях Февраля 1917 года».
Из описания раздела на сайте
Большая подборка материалов левого семинара в «Мемориале» – «Российские социалисты и анархисты после Октября 1917-го». Краткий ликбез из небольших проблемных статей по теме (главный автор – Борис Иванович Колоницкий, чью книгу мы также включили в наш обзор), ссылки на воспоминания участников событий и краткие портреты этих участников в фрагментах хроники и цитатах современников.
Полный список не претендует на исчерпывающую полноту (с момента составления прошло больше 10 лет), однако до сих пор остается одним из наиболее подробных – особенно в части, касающейся источников и их библиографии.
Политическая специфика этой подборки – не столько в выборе персонажей для рассмотрения – очевидно, что левое движение, в тех или иных границах, было важнейшим двигателем Февральской революции, сколько вообще в подходе. Авторы подчеркивают, что для них хроника с февраля по октябрь – это история поражения, упущенных возможностей и несостоявшейся республики.
И да, Керенский действительно не убегал от большевиков, переодевшись в женское платье.
Сергей Бондаренко
Потерянная серия «Назад в будущее» – интервью премьера Временного правительства Александра Федоровича Керенского для Радио Канада, записанное в 1964-м году.
Ленин сорок лет как мертв, Сталина уже вынесли из Мавзолея, Хрущев вот-вот потеряет власть в результате номенклатурного переворота, а Керенский все еще жив и готов рассказать свою версию истории Февральской революции, Первой Мировой и Октябрьского переворота.
Собственно событиям нескольких недель февраля-марта 1917-го года в интервью уделено чуть больше 10 минут, вторая половина первого фрагмента, минуты до 20-й. Керенский не говорит ничего сенсационного или необычного, он фокусируется на политической и партийной составляющей тех событий – каким образом после отречения НиколаяII $3 формировалось правительство, как нужно было пытаться сохранить сложный властный баланс между Временным правительством и Советами.
«Я был в самом центре, невралгической точкой всех событий, которые происходили в России в то время», – говорит Керенский середины 60-х, так, впрочем, и не объясняя, куда центр сдвинулся несколько месяцев спустя, и что в этих обстоятельствах помешало ему самому.
В те февральские дни 1917-го, как признает Керенский «перевернулась не только политическая, но и социальная история России». События последующих месяцев находятся в любопытном контексте: если о феврале Керенский говорит, что он его предвидел (а Ленин, например, очевидно нет), то октябрь – наоборот – стал торжеством тактики большевиков и демонстрацией провала Керенского (который сам совсем не ожидал новой революции, едва закончилась старая). «Подлинный звук истории» звучит из 64-го года, оставляя за собой последнее слово.
Сергей Бондаренко
Б. И. Колоницкий. Символы власти и борьба за власть. СПб., 2012
В книге профессора ЕУСПб Бориса Колоницкого речь идет о системе символов в период становления новой политической культуры в России – между февралем и октябрем 1917-го года.
Новые символы – красные флаги, «Марсельеза» (которая в русской традиции пелась на несколько разных ладов с разными текстами – «Рабочая марсельеза», «Казачья марсельеза», «Новая марсельеза» итд.), банты, цветы и многое другое – все это стало новой политической школой для огромного количества людей, вовлеченных в уличную политику 17-го года.
«Можно предположить, что именно политические символы, особенно песни, повлияли на формирование политической культуры масс, „проснувшихся” к политической жизни после Февраля. Они стали важным инструментом политического воспитания. Именно усвоение (и неоднократное использование, повторение) политических символов явилось начальной фазой политизации».
Рассматривая различные аспекты этого символического поля, Колоницкий доказывает, что никакого «двоевластия» по крайней мере в мире политических символов, после Февраля уже не было – практически всё заполнили собой символы революции, не оставляя монархистам каких-либо надежд на реванш. Сложнее другое – контекст, в котором шла борьба между условно «победившими» в этой революции партиями, за право использовать эти символы как свои собственные, утверждая своё право на обладание плодами этой победы.
Кажется именно это, символика революции как «начальная фаза политизации» – один из важнейших моментов в книге, объясняющий каким образом политика стала частью повседневной жизни миллионов людей – многие из которых были неграмотными или полуграмотными, и зачастую не имели возможности «выучиться» новому политическому языку, иначе как становясь под красные флаги или распевая песни.
Одновременно с этим трансформацию пережили и традиционные институты – среди них церковь и армия, сильно изменившиеся в первые месяцы после падения монархии. Даже среди будущих лидеров Белого движения (например, Колчака и Корнилова) было понимание необходимости принять среди своих солдат красные знамена и продекларировать свою верность символам революции. В другом отношении это касалось и священнослужителей – с их критикой самодержавия, основой которого они, как казалось, еще совсем недавно являлись. Новый мир вступал в свои права.
«Замки в одесской тюрьме были сломаны. а на её стене появилась надпись: „Смерть тому, кто посмеет отремонтировать замки!”»
Сергей Бондаренко
Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции. М.: Книга, 1991
«Страна гибнет сегодня» – сборник воспоминаний основных и не очень фигурантов февральской революции, вышел в 1991 году. Кричащее название – примета времени, обязано было привлечь к нему тогда внимание читателя. На качество содержания сборника этот рекламный трюк, впрочем, не повлиял – книга относится скорее к популярной науке, но в своем жанре легко заинтересует любого.
Февральская революция – слишком большая тема для небольшой антологии, а потому сборник организован как набор подтем, которые раскрывают исторические фигуры разной степени одиозности. В книге нашлось место и для восторженных откликов «слева», например, в лице видного эсера В. М. Чернова, увидевших в хаосе переворота ведомое собственной логикой движение народных масс. Тут же и попытка объективизации политического процесса революции со стороны думских депутатов, во главе с П. Н. Милюковым, чья фамилия вместе с фамилией А. Ф. Керенского, предсказуемо наиболее упоминаемая в сборнике. Слово самого Керенского, как ни странно, в книге коротко и дано только затем, чтобы ответить на обвинения Н. П. Карабчевского, укорявшего будущего председателя в авторстве идеи суда над царем.
Трагедии царственных пленников и убийству Распутина, с которого часть комментаторов предлагают начинать отчет революционных событий, посвящены в большей степени «придворные» воспоминания княгини О. В. Палей и фрейлины А. А. Вырубовой. В книге нашлось и место для военных мемуаристов, таких как А. И. Деникин, ожидавших скорого разложения армии на фронте, вслед за объятой восстанием столицей.
Суть происходящих и предстоявших перемен в этом разностороннем взгляде 16 современников революции различить сложно. Акценты перепутаны, голоса оппонентов спорят друг с другом. Самый фантастический, но, пожалуй, наиболее красочный вариант будущего озвучивает устами своей горничной Карабчевский:
«Раз Марина выпалила и такую новость: „А хорошо, если бы Вильгельм согласился царствовать перед нами… Он умный, не то что наш!..” Наконец, пришла весть об отречении царя».
Иван Шеманов
Пайпс, Р., Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905 – 1917, М.: РОССПЭН, 1994
«Русская революция» Ричарда Пайпса – труд сложной судьбы, полемическое высказывание, вызвавшее обширную критику, особенно в среде зарубежной русистики, вплоть до обвинения в русофобии. Его история революционных потрясений в России состоит из трех книг, только первая – «Агония старого режима», посвящена анализу предпосылок и течению февральской революции. Россия предстает перед нами каким-то персонажем классицистической трагедии, написанной на манер Корнеля: уникальный персонаж в уникальной ситуации. Выводы и подача Пайпса действительно провокационны.
Возникновение первых предпосылок революции американский историк находит в царствовании Анны Иоанновны, а особенности государственности – в доктрине деспотии и отсутствии института частной собственности. Чиновников, по мнению Пайпса, в России по сравнению с Европой – мало, а рассуждений об ущербе от Первой мировой войны наоборот слишком много. Война, оказывается, еще и обогатила русское крестьянство. Февральскую революцию, кстати, вызвала холодная зима и теплый февраль. Пайпс подвел реальную доказательную базу под все эти выводы и в тексте этой рецензии они утрированы, хотя книга действительно очень увлекательна.
История изданий «Русской революции» в России, кстати, не менее драматична. Предполагавшийся в начале 1990-ых годов 100 тысячный тираж сменился итоговыми двумя изданиями всего по несколько тысяч экземпляров. Сам Пайпс такой поворот в предисловии к русскому изданию объясняет почти в духе «Возвышенного исторического опыта» Анкерсмита:
«После семидесяти лет барабанной пропаганды „идеалов Великого Октября” российские читатели потеряли всякий интерес к исторической правде о том, как начиналась и на чем строилась Советская Россия. … С примерно таким же явлением я встретился в Германии, когда по окончании Второй мировой войны далеко не каждый был готов читать про то, как отвратителен нацизм, или вступать в дискуссии на эту тему. Со временем положение изменилось, и сегодня Германия наводнена книгами, посвященными событиям 1933–1945 годов. Полагаю, то же самое произойдет и в России, когда повзрослеют поколения, которые сами никак не участвовали в коммунистическом варварстве».
Верно, или нет, окажется пророчество американского историка, можно будет наблюдать уже в ближайшем будущем. И это тот редкий случай, когда в его исполнении или опровержении не так уж сложно поучаствовать.
Иван Шеманов
Анатомия революции: 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб.: Глагол, 1994
Умиротворяющй консенсус в историографии обеих русских революций за 30 лет истории новой России, так и не наступил. Его отсутствие констатировала и одна из участниц международного коллоквиума посвященного революциям и прошедшего зимой далекого 1993 года Диана Коенкер, американский историк-русист:
«Кризис историографии в России связан с таким событием как крах Коммунистической системы. Но и у нас … тоже наблюдается своеобразный кризис».
Суммой западного и российского кризисов и является сборник докладов участников этого коллоквиума «Анатомия революции». Сборник состоит из докладов и дискуссии по самым широким тематическим блокам, которые могли бы лечь в фундамент целостного понимания причин революции в России – это политика и экономика, проблемы социальной и культурной жизни, пресловутый национальный вопрос.
Дискуссионный характер сборника обеспечивает разница научных компетенций – среди авторов статей: Л. Хаимсон, А. Рабинович, В. П. Булдаков, Б. И. Колоницкий, О. Файджес и многие и многие другие. В сборнике есть доклад и основателя разогнанного «нового направления» советской историографии, академика П. В. Волобуева, чьи реплики в дискуссии часто представляют интерес скорее как источник по истории советской исторической науки:
«Отправляя меня в ссылку, в Институт истории естествознания и техники, в ЦК КПСС, на Старой площади, сказали: „Цени наш гуманизм. В 1937-1938 или даже после войны ты где бы был?! А теперь будешь у нас под боком, чтобы была возможность проявлять о тебе отческую заботу” Циники, конечно… Этот институт находится в Староарбатском переулке, в ста метрах от Старой площади.»
Иван Шеманов
Мартовские дни 1917 года. С. П. Мельгунов. Париж, 1961.
Сергей Мельгунов – один из самых известных известный историков- эмигрантов прошлого века. В 1905-1906 году он вступил в партию кадетов, а в 1907 году стал членом партии народных социалистов. К Октябрьской революции Мельгунов относился настороженно и не зря. В 1918 году его арестовали, правда, выпустили через две недели. За период 1918 по 1922 история повторилась ещё 9 раз: его успели приговорить к расстрелу, десятилетнему заключению, пока, наконец, не выслали из России вместе с коллегами и семьей.
Его книга «Мартовские дни 1917 года» предлагает подробное, практически пошаговое описание хода революционных событий, основанное на тщательном анализе широчайшего круга источников – книг, статьей, дневников, письем, телеграмм и др. Благодаря этой дотошности и многомерности книга, написанная почти 60 лет назад, до сих пор представляет огромный интерес, (даже несмотря на дореволюционную орфографию).
«Престиж Думы» был огромен, несравним с вожаками лѣвых, извѣстных лишь в узком кругѣ, – усиленно подчеркивает и Маклаков, а между тѣм для успокоенія революціонной стихіи имѣло огромное значеніе вхожденіе именно Керенскаго в состав Временнаго Правительства, при чем играло роль само по себѣ не имя депутата, а его принадлежность к революціонной демократіи. Оспаривать этот факт не приходится, так как сама военная власть с мѣст, гдѣ разбушевалась стихія, систематически взывала в первые дни к новой власти и требовала прибытія Керенскаго. Неоспоримо, что правительство, составленное из наличных членов Исп. Ком., было бы весьма неавторитетно, но почти столь же неоспоримо, что революціонная общественность могла бы составить такое правительство из имен болѣе или менѣе «всероссійских», которое имѣло бы в тѣ дни, быть может, больше вліянія, чѣм случайно составленное и не соотвѣтствовавшее моменту «Временное Правительство», которое приняло бразды правленія в революціонное время
София Лахути
1917 в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М.: Институт российской истории РАН, 1997.
Сборник вышел по следам одноименной международной научной конференции, прошедшей в 1997 году в Москве. Первая часть включает в себя материалы конференции, составляющие три тематических блока:
– проблемы кризиса самодержавия в годы Первой мировой войны и вопрос о сепаратном мире;
– революционная власть и ее институты;
– социально-политические и социально-психологические аспекты массовых движений.
Вторая часть под названием «Очевидцы вспоминают…» представляет собой первую публикацию архивных материалов, хранившихся в так называемом Русском заграничном историческом архиве (Пражский архив). В основном, это личные воспоминания о разных аспектах жизни в период Февральской революции.
Полковник Д. Ходнев. «Февральская революция и запасной батальон Лейб-Гвардии Финляндского полка». 1935.
По городу без всякого дела шлялись пьяные матросы, с открытой грудью и в новых штанах «клёшь»; разговаривали утерявшие воинский вид солдаты с длинными, давно не стриженными волосами, спадавшими на лоб из-под заломленной на затылок мятой фуражки, в шинелях нараспашку и с огромными красными бантами.
Дни проходили в непрерывных митингах с умопомрачительными резолюциями, в частных собраниях, на которых выносились глупые постановления. <…>
Заслуживает, однако, внимания, что по политическим вопросам «солдатский совет», состоявший из 230 человек, представителей от всех частей гарнизона Петрограда и его окрестностей, высказался на тайном голосовании так: за монархию – 210 голосов, за республику – 20. А через две недели после соответствующей обработки их товарищами Чхеидзе, Хаустовым и др., результат голосования был иной: за монархию – 8, за республику – 217 голосов!..
Ответственный редактор и автор предисловия академик П.В. Волобуев скончался вскоре после выхода сборника – это последняя прижизненная публикация основоположника «нового направления» в советской историографии.
София Лахути