В старом советском анекдоте футбольный болельщик упрекает балет «Спартак» за недостаток саспенса и заранее предрешённый финал. Это анекдот уже застойного времени, дитя зрелого социализма с его давно размежёванной культурой – искусство и спорт находились в разных слоях общественного пирога. А в первые годы после революции, когда иерархии ещё не установились, эксперименты по совмещению футбола и балета, футбола и классического и современного танца никого не смущали и смешили смелостью исполнения, а не абсурдностью сочетания.
«Ещё в Хореографическом техникуме имени А. Луначарского в 1924 году я поставил для учеников массовый танец „Футбол“. У меня действовало две группы танцовщиков. Они старались забить друг другу в ворота мяч. Словом, это была спортивная игра в танцевальной форме. Она очень нравилась публике, в зале непрерывно смеялись. В 1929 году я решил поставить себе номер „Футболист“, где в одном лице хотел изобразить все страсти матча»,
– вспоминал в своей книге балетный педагог Асаф Мессерер. Эта линия вычерчивается ещё от одноактного балета Дебюсси «Игры» 1913-го года, над постановкой которого работал Вацлав Нижинский, увидевший в нём возможность перевести свои визуальные впечатления в новую художественную плоскость:
«знакомство со спортом посеяло во мне надежду, что благодаря ему возникнет стиль, столь же репрезентативный для нашей эпохи, как стили минувших эпох».
Спорт был полем для экспериментов. Предметом в достаточной степени несерьёзным, чтобы к нему можно было обратиться, не уронив при этом приличествующего времени духа авангардности и пренебрежения старыми «большими» темами. Очень ясно это проявилось в короткой пьесе французского композитора Эрика Сати, иллюстрированной скетчами художника Шарля Мартена – Sports et divertissements (1923). На рисунках весёлые, хорошо одетые люди приятно проводят время. Этот спорт звучал легкомысленно и обещал освобождение. Сати был чемпионом мира среди аутсайдеров, чьи работы при жизни не столько недооценивались, сколько вообще не получали какой-либо оценки. Его посмертная слава и огромное влияние на дальнейшее развитие музыки коснулись и этой спортивной темы – обнаружилось, что Сати протоптал и прощупал и этот новый путь.
Sports et Divertissements – Erik Satie
***
В советском спорте 20-х годов идеологические сомнения вызывала сама необходимость деления на победителей и проигравших. Лучшим и наиболее правильным спортом считалась физ.зарядка, полезная для трудящихся и скорой мировой революции. Идейная нагруженность соревновательных видов спорта, прежде всего, футбола долгое время представлялась новой власти неясной.
Предпринимались попытки как-то укротить неконтролируемый ход матчей – побед, поражений, ничьих. Один из столичных футбольных сезонов даже прошёл по новому регламенту, в котором подсчитывались «факторы» – дисциплинированность футболистов, своевременный выход на поле и т. д., в результате чего обычный счёт матча – количество голов в те и другие ворота – отходил на второй план. Даже внешне незыблемые границы победы и поражения казались размытыми. Такой футбол можно было станцевать как нечто безрезультатное, это был футбол-как-процесс.
***
В 1929-м году Управление театров объявило конкурс на либретто для советского балета, первое место в котором выиграла «Динамиада» Александра Ивановского, на основе которой Дмитрий Шостакович создал балет «Золотой век». В этой истории танцевалось и рассказывалось о путешествии советской футбольной команды на международную выставку в страну Фашландию. Там местная буржуазная дива влюблялась в капитана советской футбольной сборной, и в борьбе двух систем социалистический шарм капитана оказывался сильным оружием. План совращения превращался в перевоспитание.
В схожих понятиях излагал свою музыкальную концепцию «Золотого века» и сам Шостакович:
«В основу музыки к балету „Золотой век“ входят два элемента: музыка, относящаяся к современной западноевропейской буржуазной культуре, и музыка пролетарской советской культуры. Сопоставление двух культур являлось моей главной задачей при сочинении „Золотого века“. Эта задача выполнялась так: западноевропейские танцы носят характер нездоровой эротики, что столь характерно для современной буржуазной культуры, советские же танцы я считал необходимым насытить элементами здоровой физкультуры и спорта».
Впрочем, позднейшие музыкальные критики отмечали у Шостаковича, абсолютного фаната футбола, более тонкие детали работы с формой, призванной подчеркнуть современную ему репрезентацию игры. «Батальный характер заключительного раздела „Футбола“ усиливается специфической инструментовкой – сценическая банда состоит из военного барабана и полной группы саксгорнов, заимствованных из арсенала полкового оркестра. Таким образом, скрытый намек на стиль militare, заложенный в увертюре „Золотого века“, материализуется и достигает кульминации именно в „Футболе“».
Балет шёл всего лишь один сезон, после чего был снят с репертуара и предан полному забвению – несмотря на очевидный зрительский успех (он был поставлен вновь только в 80-е годы, с почти полностью переписанным либретто). Первая и главная причина – слишком притягательная «буржуазная» часть «Золотого века», которая привлекала наперекор всякой прописанной социалистической морали. Но была и другая, более фундаментальная причина – в футболе как таковом уже не следовало искать образцы нового знания о культуре человеческого тела, его динамике и пластике.
Тогда же, в 1930-м году, с репертуара был снят и балет, чьё либретто заняло второе место в памятном конкурсе – «Футболист» Всеволода Курдюмова на музыку Виктора Оранского. История любви Футболиста и Уборщицы, которым не смогли помешать Дама и Франт также оказалась слишком модернистской, несмотря на строго советский пафос, социалистические декорации и место действия. Этот балет также демонстрировал нечто чрезмерно пластически-отвлечённое, содержал в себе поиск новых форм – всего того, что скрывалось за обобщающим эвфемизмом «формализм».
***
30-е годы стремились к упорядоченности. Шостаковича ругали за «сумбур вместо музыки» и превозносили новую футбольную игровую схему команды «Динамо» – «организованный хаос» тренера-интеллектуала Бориса Аркадьева. Постепенно происходило отчуждение индивидуального тела от спортивной игры, футболисты превращались в идейно бестелесные существа. Больше стало разговоров о «коллективном» характере игры, в ней прежде всего ценились механистичность и слаженность. Сталинское определение человека – «винтик» использовалось в отношении к отдельному футболисту, и звучало как комплимент. Модернистское восприятие футбола было выхолощено, старые танцы кончились, начались массовые спортивные парады и «освобождённый пролетариат организованно зашевелил телами».
Литература:
- Д. Брагинский. Спорт в жизни и творчестве Шостаковича // Открытый текст.
- J. Coleman, S. Goff. Dmitrii, Stalin, and The Diva: The Cognitive Dissonance of Football and Ballet // Football in the GULAG.
- Satie & Martin’s «Sports et divertissements»: towards a (re)Object-ive historiography // Tehandmusicology.blogspot.fr.