Повесть «Ночевала тучка золотая», написанная в 1981 г, смогла увидеть свет только в 1987 г. Тогда она произвела фурор, тираж ее составил 4, 5 миллиона экземпляров. По странному стечению обстоятельств, эта книга проходит по разряду детской литературы. А чего в ней детского, кроме того, что она про детей. Детская она, может быть, еще по странной обостренности, с которой все воспринимается в детстве. «А жизнь всегда такая паршивая или только в детстве», спрашивала Матильда из фильма «Леон». «Всегда», — как будто отвечает Приставкин. Ведь пишет не про детей, пишет про себя, про «всегда».
Это история о детдомовцах, вывезенных во время Великой отечественной войны на Кавказ, разоренный депортациями и высылками. Одним из этих детдомовцев был в свое время и сам Приставкин. И книга его —лирическое и страшное подношение собственному детству. Может статься, книга детская именно в бескомпромиссности горя, в обнаженности описания. Детский глаз фиксирует то, что не заметит взрослый. И через сорок лет после описываемых событий Приставкин возвращается к ушедшей оптике.
Здесь сталинский тоталитарный миф счастливого детства во всей свой неприкрытой жестокости. «Несправедливо про всех, конечно. Да ведь со стороны, из-за лесов казалось, что тут, в столице, у товарища Сталина под боком, который с Мамлакат на коленях в книжке нарисован, не успели пузатые, похожие на ихнего директора, все разокрасть! Иначе откуда бы, подскажите, шепните на ушко, баночка-то колбасная, золотистое солнышко, посверкивающее внизу?». У товарища Сталина под боком проходит детдомовское безрадостное бытие двух мальчишек во время войны. Которые если и вспоминают сталинские максимы, то только от голода. «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики», — говорил Сталин. «Нет таких крепостей, то есть хлеборезок, которые не мог бы взять голодный детдомовец», — говорят Кузьменыши.
Близнецы Колька и Сашка Кузьмины, которые из подмосковного Томилина едут долгим поездом в Чечню, на земли, освобожденные после депортации кавказских народов. И странная встреча в тупике двух вагонов, двух составов с невольниками. В одном— московские детдомовцы, которых везут в Чечню, в другом – безымянные глаза и безымянные руки людей, которых везут в Сибирь. «Хи! Хи! – закричал голос, и вдруг ожило деревянное нутро вагона. В решетку впились детские руки, другие глаза, другие рты, они менялись, будто отталкивали друг друга, и вместе с тем нарастал гул голосов, словно забурчало в утробе у слона. Колька отпрянул, чуть не упал. И тут, неведомо откуда, объявился вооруженный солдат». Эти солдаты потом будут мостить дорогу каменными плитами, снятыми с кавказского кладбища, для них чеченцы — фашистские прихвостни, с которыми «товарищ Сталин поступил еще слишком мягко». Чеченцы, защищая родную землю, будут устраивать нападения и поджоги. И кажется, нет никакого исхода из этой бесконечной круговерти зла, порождаемого злом. «А зычем они стрылат? Ты пынымаешь?», — повисает вопрос маленького чеченского мальчика, который заменит Кольке погибшего брат. Нет, никто не понимает.
И нет исхода, потому что нет покаяния, нет понимания. Книга Приставкина вышедшая в 1987 году, казалось бы, далеко отстоит от описываемых событий. Но она вопиет о том, что прошлое не закончилось, оно здесь, сейчас, с нами. Переключая временной регистр с 1940-х, из прошлого, прямиком на современность (1980-е гг), Приставкин описывает встречу в бане пенсионеров, которые вспоминают военное время: «…а потом татар из Крыма переселял… Больше на тот свет… Калмыков, литовцев… Тоже злодеи фашисты, сволочи такие…». Так автор встречает людей, творивших волю тирана, людей, которые спокойно доживают свою старость, не мучаясь совестью и кошмарами. «Поиграв с внучатами, они собираются, узнавая друг друга по незримым, но им очевидным приметам. Печать, наложенная их профессией устойчива».
И как тут не вспомнить фильм «Я служил в охране Сталина» (Семен Аранович, 1989). Один из наиболее впечатляющих фильмов советской перестроечной документалистики. Жутковатый монолог отставного сталинского охранника; воспетая Ханной Арендт банальность зла. Немолодой уже человек по фамилии Рыбин вспоминал свою службу у вождя на Ближней даче. А бесстрастная его речь сменялась с кадрами из музыкальной школы. Там отставной охранник учил подрастающее поколение игре на аккордеоне. Там страшнее пересматривать его сейчас, из 2017-го. Из времен ползучей ресоветизации.
Бесконечная переимчивость, воспроизводство зла из поколения в поколение — это и есть самое страшное. На маленьком отрезке человеческой памяти, на маленьком отрезке опыта, добро победило. И в книге Приставкина два мальчика, два сына разных народов, становятся кровными братьями, преодолевают вражду. Было ли это на самом деле неизвестно, но в книге навсегда останется так. Для этого книги и нужны. Чтобы нам вечно помнить, что человек иногда бывает больше зверя, что есть общая кровь и общая память, а все остальное — это большое покаяние и большая работа.