Юрий Михайлин

О лаборатории Музея истории ГУЛАГа, в которой школьники создают книги по документам репрессированных

интервью

книги

музей

В Музее истории ГУЛАГа вышли три новых книги. Их, на основе музейных архивов, сделали старшеклассники — участники экспериментальной лаборатории «Отпечатки». Мы поговорили с куратором

Отпечатки жизней

Историк-архивист, канд. историч. наук, сотрудник Международного Мемориала, внештатный обозреватель на Радио Свобода.

Константин Львов

Рецензия на книгу Николая Эппле

историческая политика

историческая память

рецензия

В издательстве «Новое литературное обозрение вышла книга Николая Эппле «Неудобное прошлое». Ее автор, анализируя опыт стран всего мира во взаимодействии со своей сложной историей, пытается

В издательстве «Новое литературное обозрение вышла книга Николая Эппле «Неудобное прошлое». Ее автор, анализируя опыт стран всего мира во взаимодействии со своей сложной историей, пытается найти ответ на вопрос: как постсоветскому обществу преодолеть ту травму, которую нанес ему XX век. Рассказываем главное о книге Эппле.


Взаимоотношения любого общества со своим прошлым нигде и никогда не бывают только радостными. Особенно мучительна связь людей и истории в странах, где существовал тоталитарный режим, который разделял всех сограждан на жертв и палачей. И потомки тех, и других непременно должны разобраться с преступным грузом прошлого, чтобы общество их могло двигаться вперёд, а не бродить темными кругами.


В своей книге филолог, переводчик и журналист Николай Эппле поставил несколько задач. Во-первых, он постарался перечислить наиболее болезненные общественные травмы в российской истории последних ста лет. Также Эппле подробно описал проявления государственной и общественной реакции на эти травмы, как в годы существования СССР, так и в современной России. Во-вторых, автор описывает аналогичные процессы в других странах с тоталитарным прошлым — процессы, связанные с государственными преступлениями, их расследованием и осуждением, необходимыми для национального примирения. Цель этого исследования — не отвлечённо-теоретическая. Напротив, автор уверен, что аккумуляция опыта других стран поможет российским властям и общественным организациям, да и частным лицам, выработать совместно «генеральную линию» по обсуждению прошлых преступлений и прийти к национальному консенсусу. Рекомендации автора по определению общественных и государственных мероприятий для оздоровления исторической памяти составляют ещё одну значимую часть книги.


Остановимся подробнее на главных сюжетах исследования Эппле. Свой разговор об исторических травмах российского общества он начинает со следующего сопоставления. Эппле напоминает об установке в феврале 2015 года первого со времени хрущевской десталинизации официального памятника Иосифу Сталину (Ялта, памятник «Большой тройке»), одновременно рассказывая о документальном фильме Юрия Дудя «Колыма», который посвящен символу, устрашавшему не одно поколение советских людей. Эппле характеризует и первые попытки Советской власти «изжить» свои же преступления; пишет об умышленной ограниченности борьбы Никиты Хрущева с культом личности Сталина. Как известно, Хрущев и его сподвижники стремились преуменьшить статистику советского террора и концентрировали внимание на репрессиях в отношении членов компартии. Да, Хрущев заявлял о необходимости создания монумента, посвященного жертвам репрессий, но со времени его пожеланий прошло более четверти века, пока такой наконец не был установлен на Лубянской площади, напротив здания КГБ — памятный Соловецкий камень, привезенный Сергеем Кривенко и Львом Пономаревым. Важную роль в разоблачении преступлений Советской власти играли представители советской культуры и науки. Самый знаменитый пример – сенсационная публикация прозы Александра Солженицына; менее известный, но очень важный — история официальной публикации и официального же осуждения монографии Александра Некрича «1941, 22 июня» в 1965-1967 гг. Некрич привел множество неоспоримых доказательств, что именно решения советского руководства в предвоенные годы во многом способствовали военной катастрофе 1941 года; книга была раскритикована, изъята из библиотек, автор исключен из КПСС. О фактическом обретении многих и ужасных эпизодов своей недавней истории советским обществом в годы горбачевской Перестройки Н.Эппле рассказывает необыкновенно коротко, останавливаясь на законах 1991 года о реабилитации народов и жертв репрессий. Гораздо больше его занимает современная и очень тревожная конфигурация власти, общества и истории в России. С одной стороны, российские власти не подвергают сомнению факты необоснованных массовых репрессий в СССР и осуждают их. Глава государства посещал расстрелянный полигон НКВД в Бутово, храм новомучеников на Лубянке и Мемориал памяти жертв политических репрессий на проспекте Сахарова. С другой стороны, осуждение советских государственных преступлений носит декларативный и избирательный характер, о чем наиболее выразительно сказал глава РПЦ патриарх Кирилл: Успехи того или иного государственного руководителя, который стоял у истоков возрождения и модернизации страны, нельзя подвергать сомнению, даже если этот руководитель отличился злодействами. Власти нынешней России не стремятся ни к законодательному или судебному осуждению преступлений Советской власти, ни к компенсированию семьям жертв репрессий тех страданий, на которые обрекало их государство. Под предлогом предотвращения возможного насилия во имя мести, российские органы власти стараются максимально затруднить доступ в архивы и последующую публикацию документов, которые свидетельствуют о преступлениях советской государственной машины и – поименно – ее механизмов и винтиков. В этих условиях основная тяжесть проблем изучения и ретрансляции истории легла на общественные организации, существующие и действующие часто вопреки политике российской власти. Эппле рассказывает о деятельности общества «Мемориал» и его региональных отделений, а также множества сочувствующих ему людей. Благодаря им удалось установить многие имена жертв репрессий, обнаружить часть тайных массовых захоронений убитых и замученных советскими карателями в разных уголках бывшего СССР, зафиксировать и подробно описать механизм исполнения и сокрытия преступлений Советской власти против своего же народа. Эппле рассказывает о наиболее известных акциях по изучению и увековечению драматичного прошлого: чтение имён расстрелянных карательными органами людей у Соловецкого камня в Москве ежегодно 29 октября; прикрепление мемориальных табличек на домах, откуда увозили жертв репрессий («Последний адрес»); проведение конкурсов работ школьников и учащихся, посвященных семейной, частной или региональной истории («Человек в истории. ХХ век»). Плохой для общества симптом, который он констатирует — почти что инстинктивное стремление российских властей разного уровня противодействовать общественным инициативам и разысканиям.


И в этом смысле тем более ценен анализ, проведенный Эппле относительно аналогичных проблем в «бермудском треугольнике» общество-история –власть в других странах. Эппле подробно останавливается на проблемах исторической памяти в Аргентине, Испании, ЮАР, Польше, Германии и Японии. Автор старается охватить все континенты Земли и охарактеризовать общее и особенное в преодолении, изживании преступлений тоталитаризма в разных культурах. Наиболее близким к российским реалиям Эппле называет испанский опыт: отсутствие иностранной оккупации, достаточно долгий срок существования тоталитарного режима, постепенная его трансформация. Вероятно, российскому обществу и государству следует внимательно изучить «Закон об исторической памяти» 2007 года, пристально рассмотреть Долину павших и обдумать судьбу останков диктатора Франко. 


Важной частью своей работы Эппле видит начертание своеобразной «периодической таблицы» – перечисление способов преодоления трагического прошлого. Конечно, краеугольный камень — максимально облегченный доступ и исчерпывающая трансляция всей возможной информации о российской истории последних ста лет. В первую очередь, речь идёт об архивных материалах, находящихся в ведении органов государственной власти. Наиболее полные, хотя и не содержащие абсолютно точной информации, базы данных о жертвах репрессий и сотрудниках карательных советских органов созданы опять-таки не властью, а всячески притесняемыми ей общественными организациями и исследователями. Опубликование архивных документов о функционировании ГУЛАГа – империи подневольных рабочих и надсмотрщиков — обязательно развенчает мифы не только о какой-либо экономической эффективности, но даже об элементарной дешевизне лагерного труда, возможного лишь благодаря армии надзирателей и бюрократов. Эппле предлагает перечень тезисов для направления исследовательской и популяризаторской работы как в области советского государственного террора, так и в отношении осуждения советской политической системы в целом. Российским гражданам и властям стоило бы прислушаться к мнению автора, равно как и близких ему общественных деятелей и организаций. Слишком много умышленного умолчания относительно преступлений власти, слишком мало попыток найти реальный, а не декоративный консенсус в обществе, слишком грубые ошибки совершены были в области исторической памяти прошлым и нынешним руководством России. Стороннему внимательному взгляду подчас открывается то, что незаметно находящимся внутри какой-либо системы или процесса. Архиепископ Десмонд Туту, главный теоретик и практик ликвидации апартеида в ЮАР, архитектор национального примирения сравнил в 2007 году пути двух стран – своей родины и нашей: Переход к демократии в России начался почти тогда же, когда у нас. Берлинская стена пала в ноябре 1989-го. Нельсон Мандела был освобождён в феврале 1990-го. Но на фоне того, что происходит сегодня – буйство организованной преступности, конфликт в Чечне, вспышки насилия вроде захвата заложников в театре и трагедии в Беслане, – южноафриканский транзит выглядит пикником в воскресной школе. Стараясь укрыться от правды о советском прошлом, россияне несут груз прошлого в будущее.


<hr />


Николай Эппле. Неудобное прошлое: память о государственных преступлениях в России и других странах. – М.: Новое литературное обозрение, 2020.

Удобный путеводитель по неудобному прошлому

Журналист, писатель, драматург. Закончил Высшую Школу Экономики. Работал в ведущих изданиях России.

Павел Соколов

Большой террор

литература

Книги издательства Academia входили в обязательный «джентльменский набор» каждого уважающего себя советского интеллектуала. Но не все знают трагическую историю разгрома лучшего издательства Советского Союза.

Academia: Как разгромили лучшее издательство Советского Союза

Дэвид Саттер

Репортаж из книги Дэвида Саттера «Век безумия. Распад и падение Советского Союза»

Афганская война

Война в Афганистане стала одним из надгробных камней Советского Союза. Десятилетнее противостояние, основным видимым результатом которого стали гробы, регулярно поступающие из далекой южной страны,

«На войне как на войне…»: Участие советских солдат в Афганской войне 1979–1989 гг.

Что советские люди думали о вторжении в Афганистан

глава

мемуары

репрессии в СССР

В издательстве АСТ, при содействии «Мемориала», вышла книга Миры Яковенко «Агнесса: исповедь жены сталинского чекиста». Это уникальные мемуары, интересные по нескольким причинам. Во-первых, их

Агнесса

Без вины

Война в письмах, в дневниках, в рассказах

Сборник работ XIX конкурса

Международный Мемориал

Вторая мировая война

история в школе

Генеалогические исследования и исследования истории института семьи


семья

Предисловие XX век в человеческом измерении Перед вами двадцать первый сборник работ лауреатов проводимого Международным Мемориалом конкурса «Человек в истории: XX век». Корпус этих

<h2>Предисловие</h2>


XX век в человеческом измерении


Перед вами двадцать первый сборник работ лауреатов проводимого Международным Мемориалом конкурса «Человек в истории: XX век». Корпус этих сочинений уже давно можно использовать в качестве своеобразного барометра исторического самочувствия российских граждан и влиятельности властной исторической политики. По тематике сочинений новый том не слишком отличается от предшествующих – основные точки излома судьбы советской семьи остались прежние. Разве что Первая мировая и Гражданская войны, кажется, уходят из фокуса напряженного внимания по мере естественного ухода живых носителей памяти о них. Но коллективизация и массовая крестьянская ссылка, эта «мужичья чума», по-прежнему – центральный пункт отечественной семейной истории. Вопрос, которым задается одна из персонажей такой крестьянской саги: «за что я отбывала свой невинный срок» в стране, где «вся власть принадлежит комендатурам», остается по-прежнему актуальным.


Но есть и существенные новации, заключающиеся прежде всего в смещении фокусировки. Вторая мировая война, прежде в основном освещаемая с героического фронта, поворачивается постепенно своим плохо освещенным прежде гражданским тылом, страдавшим в эвакуации и оккупации или вовсе ставшим жертвой истребительной депортации. Раньше об этом писали мало и смущаясь. Более того, становится возможным говорить о судьбах предков, прямо осужденных властью, и предпринимать попытки пересмотра старых приговоров, поскольку вера в справедливость государственной юстиции оказалась под вопросом.


Тут собственно и корень своеобычности этих текстов. Они формируют в стране «государственных жителей», привыкшей, что образ истории, определение в ней правых и виноватых, принадлежит государству (кто бы за этим щитом не скрывался), совершенно частный взгляд в прошлое, а по устройству нашей культуры – и в будущее. Где «самостоянье человека» никак не связано с геополитическими или классово-прогрессистскими химерами.


Непритязательный, подчас наивный рассказ неискушенного повествователя, имеет в этом случае особую ценность. Юный повествователь не утратил способности удивляться. А с ним и мы можем глянуть в наше прошлое свежим глазом.


Никита Соколов,


заместитель исполнительного директора Президентского центра Б. Н. Ельцина по научной работе, 


член Жюри Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ старшеклассников 


«Человек в истории. Россия – ХХ век»

«Исторический слом, прошедший через семьи»

История церкви Успения Пресвятой Богородицы и судьба ее священника

«За что я отбывала свой невинный срок?»: Судьба моей прабабушки и ее семьи (1943–1950гг.)

Без вины виноватые

Случилось так, что я живу

«Грустно разговаривать с мужем только в письмах!»: Из личной переписки И. С. Бонч-Осмоловского и Г. А. Муриной

«Марфиде Александровне из действующей армии»: Письма прадеда с Первой мировой войны

По страницам блокадного дневника

Поиски длиною полгода

Тихая музыка прошлого

Две родины Людвига Пшибло

«Он жил, не жалея для прохожего не то что упавшего яблочка, даже целой корзины райских плодов»: История семьи Павла Ивановича Шевченко

«И всё такое...»:  Жизненный путь бабушки Аси – Анастасии Яковлевны Ужеговой

«Чайка смело пролетела над седой волной…» История семьи Клосинских – Калачевых – Скороход

«Новэла – Новый элемент»

О чем рассказал старый дом

«Я татарский бы выучил?..»

О пользе и вреде прививок: Как советским школьникам прививали любовь к труду

Простые истории

Сергей Бондаренко

Рецензия на книгу “Вратарь, не суйся за штрафную”

спорт

О процессе достижения цели в игре в футбол как-то очень удачно высказался Зепп Хербергер, тренер сборной ФРГ 1954-го года, той самой, что совершило "Бернское

О процессе достижения цели в игре в футбол как-то очень удачно высказался Зепп Хербергер, тренер сборной ФРГ 1954-го года, той самой, что совершило “Бернское чудо” и на корню зарубило великий восточноевропейский футбол, который в те годы был родом из Венгрии. Хербергер сказал так: “нужно круглое забить в квадратное”. 


Кажется, со схожей задачей столкнулось издательство НЛО, решившее издать научную книгу о футболе в год местного чемпионата мира. Книга называется “Вратарь, не суйся за штрафную (Футбол в культуре и истории Восточной Европы)” и включает в себя польскую поэзию, поэзию Евтушенко (все-таки, это отдельный жанр), семантический анализ одного фильма Шванкмайера, аккуратную статью-байопик о Льве Яшине, румынский рассказ из жизни местных фанатов и др. 


Сам принцип жанрового и тематического монтажа выглядит проблемным и немного пугающим. Не объединены ли здесь “Анна Каренина” и расписание пригородных поездов Киевского направления под общим заглавием “Проза о железной дороге”? С одной стороны — разумеется, так оно и есть. История о том, что именно сказали правые венгерские политики на похоронах Ференца “Панчо” Пушкаша в 2006-м году (ключевые слова: “Бернское чудо” и танки в 56-м) не слишком очевидно связана с фрагментом из романа на сербско-хорватском о мальчике, который не мог ходить (оба текста разделяет буквально пара десятков страниц). Другая сторона того же вопроса — а нужно ли нам вообще делать вид, что это книга о футболе? 


Да — если мы понимаем под этой игрой процесс забивания “круглого в квадратное”, и нет — если мы видим в этом процесс, включающий в себя всю прочую оставшуюся жизнь. В этой книге, как и всегда, футбол — только повод поговорить обо всем остальном, кроме футбола. Почему в игре Хидекути “трюки на носовом платке” стали жизненным принципом целых поколений восточноевропейских интеллектуалов? Как мяч, который держали игроки сборной Польши у углового флага рядом со штрафной сборной СССР в 1982-м году объясняет принцип “непротивления злу насилием” и предвидит скорый распад соцблока? Почему во всех этих героических социалистических республиках при жизни носились с Яшиным и Пушкашем и вешали на них ордена, а в конце жизни толком не помогли им, умирающим от рака и Альцгеймера? И зачем, наконец, все это нужно Шванкмайеру?


Сочетание всех этих текстов, явно склеенных вручную, с редактурой в духе кубизма составляют исключительное чтение для любителей историй о забытых командах из непопулярных футбольных лиг. И это интересно. Так же интересно, как читать об одних и тех же исторических футбольных событиях, называющихся в каждой новой статье каким-нибудь новым переводческим способом: где-то Европейской лигой, где-то Лигой мастеров — то, что на практике являлось все-навсего Кубком УЕФА (чтоб было понятно — это примерно как переводить Крестовые походы “игрой в крестики-нолики” — и наоборот). 


Неизменным остается только чувство академической свободы внутри темы, по-прежнему достаточно маргинальной для русскоязычного читателя. И скорее всего, эту свободу стоит ценить, потому что институцианализированной культурой давно никого не удивишь, а вот внезапной книгой из НЛО “о футболе” — очень даже.

Футбол и НЛО

Елена Калашникова

Интервью Полины Барсковой

Подкаст

блокада Ленинграда

В декабре 2017 года Издательский проект «А и Б» выпустил хрестоматию для среднего и старшего школьного возраста «Блокада. Свидетельства о ленинградской блокаде» . По просьбе

Невидимое существо блокадного города