В издательстве «Новое литературное обозрение вышла книга Николая Эппле «Неудобное прошлое». Ее автор, анализируя опыт стран всего мира во взаимодействии со своей сложной историей, пытается найти ответ на вопрос: как постсоветскому обществу преодолеть ту травму, которую нанес ему XX век. Рассказываем главное о книге Эппле.
Взаимоотношения любого общества со своим прошлым нигде и никогда не бывают только радостными. Особенно мучительна связь людей и истории в странах, где существовал тоталитарный режим, который разделял всех сограждан на жертв и палачей. И потомки тех, и других непременно должны разобраться с преступным грузом прошлого, чтобы общество их могло двигаться вперёд, а не бродить темными кругами.
В своей книге филолог, переводчик и журналист Николай Эппле поставил несколько задач. Во-первых, он постарался перечислить наиболее болезненные общественные травмы в российской истории последних ста лет. Также Эппле подробно описал проявления государственной и общественной реакции на эти травмы, как в годы существования СССР, так и в современной России. Во-вторых, автор описывает аналогичные процессы в других странах с тоталитарным прошлым — процессы, связанные с государственными преступлениями, их расследованием и осуждением, необходимыми для национального примирения. Цель этого исследования — не отвлечённо-теоретическая. Напротив, автор уверен, что аккумуляция опыта других стран поможет российским властям и общественным организациям, да и частным лицам, выработать совместно «генеральную линию» по обсуждению прошлых преступлений и прийти к национальному консенсусу. Рекомендации автора по определению общественных и государственных мероприятий для оздоровления исторической памяти составляют ещё одну значимую часть книги.
Остановимся подробнее на главных сюжетах исследования Эппле. Свой разговор об исторических травмах российского общества он начинает со следующего сопоставления. Эппле напоминает об установке в феврале 2015 года первого со времени хрущевской десталинизации официального памятника Иосифу Сталину (Ялта, памятник «Большой тройке»), одновременно рассказывая о документальном фильме Юрия Дудя «Колыма», который посвящен символу, устрашавшему не одно поколение советских людей. Эппле характеризует и первые попытки Советской власти «изжить» свои же преступления; пишет об умышленной ограниченности борьбы Никиты Хрущева с культом личности Сталина. Как известно, Хрущев и его сподвижники стремились преуменьшить статистику советского террора и концентрировали внимание на репрессиях в отношении членов компартии. Да, Хрущев заявлял о необходимости создания монумента, посвященного жертвам репрессий, но со времени его пожеланий прошло более четверти века, пока такой наконец не был установлен на Лубянской площади, напротив здания КГБ — памятный Соловецкий камень, привезенный Сергеем Кривенко и Львом Пономаревым. Важную роль в разоблачении преступлений Советской власти играли представители советской культуры и науки. Самый знаменитый пример – сенсационная публикация прозы Александра Солженицына; менее известный, но очень важный — история официальной публикации и официального же осуждения монографии Александра Некрича «1941, 22 июня» в 1965-1967 гг. Некрич привел множество неоспоримых доказательств, что именно решения советского руководства в предвоенные годы во многом способствовали военной катастрофе 1941 года; книга была раскритикована, изъята из библиотек, автор исключен из КПСС. О фактическом обретении многих и ужасных эпизодов своей недавней истории советским обществом в годы горбачевской Перестройки Н.Эппле рассказывает необыкновенно коротко, останавливаясь на законах 1991 года о реабилитации народов и жертв репрессий. Гораздо больше его занимает современная и очень тревожная конфигурация власти, общества и истории в России. С одной стороны, российские власти не подвергают сомнению факты необоснованных массовых репрессий в СССР и осуждают их. Глава государства посещал расстрелянный полигон НКВД в Бутово, храм новомучеников на Лубянке и Мемориал памяти жертв политических репрессий на проспекте Сахарова. С другой стороны, осуждение советских государственных преступлений носит декларативный и избирательный характер, о чем наиболее выразительно сказал глава РПЦ патриарх Кирилл: Успехи того или иного государственного руководителя, который стоял у истоков возрождения и модернизации страны, нельзя подвергать сомнению, даже если этот руководитель отличился злодействами. Власти нынешней России не стремятся ни к законодательному или судебному осуждению преступлений Советской власти, ни к компенсированию семьям жертв репрессий тех страданий, на которые обрекало их государство. Под предлогом предотвращения возможного насилия во имя мести, российские органы власти стараются максимально затруднить доступ в архивы и последующую публикацию документов, которые свидетельствуют о преступлениях советской государственной машины и – поименно – ее механизмов и винтиков. В этих условиях основная тяжесть проблем изучения и ретрансляции истории легла на общественные организации, существующие и действующие часто вопреки политике российской власти. Эппле рассказывает о деятельности общества «Мемориал» и его региональных отделений, а также множества сочувствующих ему людей. Благодаря им удалось установить многие имена жертв репрессий, обнаружить часть тайных массовых захоронений убитых и замученных советскими карателями в разных уголках бывшего СССР, зафиксировать и подробно описать механизм исполнения и сокрытия преступлений Советской власти против своего же народа. Эппле рассказывает о наиболее известных акциях по изучению и увековечению драматичного прошлого: чтение имён расстрелянных карательными органами людей у Соловецкого камня в Москве ежегодно 29 октября; прикрепление мемориальных табличек на домах, откуда увозили жертв репрессий («Последний адрес»); проведение конкурсов работ школьников и учащихся, посвященных семейной, частной или региональной истории («Человек в истории. ХХ век»). Плохой для общества симптом, который он констатирует — почти что инстинктивное стремление российских властей разного уровня противодействовать общественным инициативам и разысканиям.
И в этом смысле тем более ценен анализ, проведенный Эппле относительно аналогичных проблем в «бермудском треугольнике» общество-история –власть в других странах. Эппле подробно останавливается на проблемах исторической памяти в Аргентине, Испании, ЮАР, Польше, Германии и Японии. Автор старается охватить все континенты Земли и охарактеризовать общее и особенное в преодолении, изживании преступлений тоталитаризма в разных культурах. Наиболее близким к российским реалиям Эппле называет испанский опыт: отсутствие иностранной оккупации, достаточно долгий срок существования тоталитарного режима, постепенная его трансформация. Вероятно, российскому обществу и государству следует внимательно изучить «Закон об исторической памяти» 2007 года, пристально рассмотреть Долину павших и обдумать судьбу останков диктатора Франко.
Важной частью своей работы Эппле видит начертание своеобразной «периодической таблицы» – перечисление способов преодоления трагического прошлого. Конечно, краеугольный камень — максимально облегченный доступ и исчерпывающая трансляция всей возможной информации о российской истории последних ста лет. В первую очередь, речь идёт об архивных материалах, находящихся в ведении органов государственной власти. Наиболее полные, хотя и не содержащие абсолютно точной информации, базы данных о жертвах репрессий и сотрудниках карательных советских органов созданы опять-таки не властью, а всячески притесняемыми ей общественными организациями и исследователями. Опубликование архивных документов о функционировании ГУЛАГа – империи подневольных рабочих и надсмотрщиков — обязательно развенчает мифы не только о какой-либо экономической эффективности, но даже об элементарной дешевизне лагерного труда, возможного лишь благодаря армии надзирателей и бюрократов. Эппле предлагает перечень тезисов для направления исследовательской и популяризаторской работы как в области советского государственного террора, так и в отношении осуждения советской политической системы в целом. Российским гражданам и властям стоило бы прислушаться к мнению автора, равно как и близких ему общественных деятелей и организаций. Слишком много умышленного умолчания относительно преступлений власти, слишком мало попыток найти реальный, а не декоративный консенсус в обществе, слишком грубые ошибки совершены были в области исторической памяти прошлым и нынешним руководством России. Стороннему внимательному взгляду подчас открывается то, что незаметно находящимся внутри какой-либо системы или процесса. Архиепископ Десмонд Туту, главный теоретик и практик ликвидации апартеида в ЮАР, архитектор национального примирения сравнил в 2007 году пути двух стран – своей родины и нашей: Переход к демократии в России начался почти тогда же, когда у нас. Берлинская стена пала в ноябре 1989-го. Нельсон Мандела был освобождён в феврале 1990-го. Но на фоне того, что происходит сегодня – буйство организованной преступности, конфликт в Чечне, вспышки насилия вроде захвата заложников в театре и трагедии в Беслане, – южноафриканский транзит выглядит пикником в воскресной школе. Стараясь укрыться от правды о советском прошлом, россияне несут груз прошлого в будущее.
Николай Эппле. Неудобное прошлое: память о государственных преступлениях в России и других странах. – М.: Новое литературное обозрение, 2020.