29 декабря 2013 года умерла Сильвия Семеновна Белокриницкая.
Сильвия Семеновна была известной переводчицей с английского, немецкого, шведского, датского и голландского языков. О ее работе как литературного переводчика, о мытарствах переводчиков до падения железного занавеса, о долгожданной свободе, в конце концов пришедшей, о вечных переводческих проблемах, не зависящих от политической ситуации, Сильвия Семеновна рассказывает подробно в прекрасном интервью, которое взяла у нее в 2003 году скандинавист Александра Поливанова.
Но судьба Сильвии Семеновны определяется не только ее литературной деятельностью. Эпоха проехалась по ней без жалости. Сильвия Семеновна родилась в 1928 году, а в 1937 ее родителей арестовали (отца расстреляли, а мать умерла в лагере). Жила у родственников, к которым долго привыкала; не могла в конце 40-х найти работу – евреев никуда не брали, – задыхалась в гнетущей, безысходной атмосфере последних сталинских лет. Сильвия Семеновна рассказывала, что в 1952 году ей стало так невыносимо, что она загадала: если, когда ей исполнится 25 лет, ничего не изменится, она жить не будет. 25 лет ей исполнилось 15 марта 1953-го, а 5 марта, как известно, умер Сталин.
Оттепель, диссидентское движение, перестройка, развал Советского Союза – всё это было частью ее жизни, захватывало ее в свой водоворот, составляло ее главный жизненный интерес. В конце интервью с А. Поливановой Сильвия Семеновна объясняет, почему она в 1991 году не пошла на презентацию книги шведского автора, которую она готовила: «… Я уже оделась, но так и не пошла, потому что в эту минуту разваливался Советский Союз, и я просто не смогла оторваться от телевизора!»
Наталья Шеманова, двоюродная племянница Сильвии Семеновны и очень близкий ей человек, подробно описала ее жизненный путь – по ее рассказам.
Добавим, прежде чем предложить текст Шемановой читателю, что нелегкий этот путь освещался даром дружбы, которым Сильвия Семеновна была наделена в полной мере. Она сохраняла дружеские связи более чем полувековой давности, которые не прерывались даже с отъездом друзей за границу. Друзья ее скорбят о ее кончине.
Светлая ей память!
Инна Альтман, Тамара Майская, Татьяна Николаева, Александра Раскина, Людмила Стефанчук
Жизнь в двух ракурсах
Я воспринимаю свою жизнь в двух ракурсах. Во-первых, в ракурсе политической истории: сталинские репрессии, хрущевская оттепель. Второй ракурс таков. У меня в детстве случилось непоправимое несчастье: были арестованы мои родители. Но я все же смогла преодолеть все трудности и многого достигнуть.
Сильвия Белокриницкая
Раннее детство
Сильвия Семеновна Белокриницкая родилась 15 марта 1928 года в Харькове. Когда она была маленькой, они с родителями жили в большой четырехкомнатной квартире в центре Харькова, на Бассейной улице, в доме 34. Затем отца перевели в Донбасс. Через три года семья вернулась в Харьков и поселилась на Пушкинской улице, в доме 40.
Отец Сильвии Белокриницкой, Семен Михайлович, был директором «Харэнерго», мать – Вера Барац Имя при рождении – Ревекка, изменено в духе интернационализма послереволюционных лет. Тетю Сильвии Блокриницкой, Рахиль Барац, называли Раисой., была, как теперь принято говорить, домохозяйкой. Но не только: в свободное время она занималась переводами и, в частности, перевела на русский роман Мартина Андерсена-Нексё «Пелле-завоеватель».
Симе запомнились визиты братьев её матери, их весёлый и увлекательный рассказ о странствиях по Украине после отъезда семьи из Ровно. Сима зачитывалась Вальтер Скоттом, Дюма, Стивенсоном. В семье царили взаимопонимание и любовь, казалось, ничто не могло нарушить гармонию. Как-то они с родителями ехали на машине и едва не попали в аварию. Сима сперва испугалась, но тут же подумала: я с родителями, папа рядом. Значит, со мной ничего не случится!
Арест
Семен Михайлович был арестован в 1937 году. До революции – слушатель одного из трех нелегальных марксистских кружков, организованных большевиками в Киеве, в 1916 году он сам возглавил пролетарскую молодежь. В 30-е гг. были напечатаны его рассказы о первых комсомольцах, но пятая книжка воспоминаний, изданная в 1937 году, была изъята из всех библиотек. Незадолго до ареста его лишили ордена «Знак Почета».
Сильвия Семеновна так вспоминала арест отца:
Утром я спала. Вдруг услышала голоса. Я выскочила из постели и увидела: мама, папа в костюме и какие-то незнакомые люди. Всегда, когда я видела папу, я бросалась ему на шею. Так и тогда: я бросилась ему на шею, он меня поцеловал и сказал:
– Я уезжаю на два месяца в командировку в Киев.
И они ушли.
После их ухода мама объяснила мне: папа не уезжает в командировку, его арестовали. Но это наверняка недоразумение. Все выяснится, полагала она.
Сима слышала, что отца посадили на десять лет без права переписки. Как и многие тогда она полагала, что через десять лет он вернется…
Вера и её мать Сара прошли много инстанций, чтобы добиться свидания с Семеном Михайловичем в тюрьме. Наконец встреча состоялась. Семен Михайлович убеждал жену, что его арест – ошибка, что «органы» во всём разберутся, и просил, чтобы дочь к нему не приводили.
Семена Михайловича Белокриницкого расстреляли в том же 1937-м. После перестройки Сильвия Семеновна выяснила подробности смерти отца: он подписал все обвинения на допросах, но на суде все отрицал. Судя по всему, на допросах его пытали.
Через несколько месяцев пришли за матерью Симы. Работник НКВД спросил у Симы, есть ли в городе еще родные, и, узнав, что есть, велел бежать к ним. Веру приговорили к восьми годам колонии как жену «врага народа».
Сима сначала жила по очереди у братьев своей мамы – дяди Исаака и дяди Израиля, которые тогда работали в Харьковском инженерно-экономическом институте, но вскоре ее взяла к себе в Москву тетя Раиса (Рахиль).
Москва
Раиса и ее муж Давид Мосель (Карташев) до 1930 года жили в Харькове. Здесь у них родилась дочь Майя – ровесница и двоюродная сестра Симы. Затем семья переехала в Москву, а спустя некоторое время Давид Мосель был назначен директором Ростовского завода сельскохозяйственных машин и уехал в Ростов. Жена и дочь решили остаться в Москве. Это, возможно, и спасло их. В 1938 году Давид Мосель был арестован и расстрелян как «японский шпион». Давид и Раиса не состояли в зарегистрированном браке. То, что он уехал, а Раиса и его дочь остались в Москве, расценивалось как развод супругов. Это позволило Раисе избежать лагерей. Опасаясь её ареста, родственники не пускали ее ходить по инстанциям и выяснять местонахождение мужа. Вместо Раисы узнавать судьбу Давида ходила ее мать Сара и сослуживец Раисы – Вячеслав Рикман.
Раиса решила взять из Харькова племянницу, оставшуюся без родителей. Состоялось заседание комиссии, один из членов комиссии спросил:
– Как же вы хотите взять к себе племянницу? Ведь вы сами – жена «врага народа», как вы будете воспитывать ребенка?
Кто-то из знакомых, бывший рядом, сделал Раисе знак и произнес:
– А они развелись.
Раисе ничего не оставалось как слукавить и промолчать. Дело обошлось.
Семья Раисы тогда жила в четырехкомнатной квартире в доме на Фрунзенской набережной. После ареста Давида Моселя семью «уплотнили», оставив только одну комнату, где, кроме Раисы, Майи и Симы, жили бабушка Сара и домработница. Сильвия Семеновна вспоминала, что любила смотреть в окно: на противоположном берегу Москвы-реки располагался Парк культуры и отдыха имени Горького. Его огоньки обещали: жизнь ещё наладится.
Но надеждам не суждено было сбыться. В конце апреля 1938 года пришло извещение о немедленном выселении. Вся семья переехала на Шаболовку, девочки – Майя и Сима – пошли в школу. Из-за плохого зрения они сидели за первой партой, а их сосед сзади, мальчишка, дразнил их:
– Жиды! – обзывался он. И прибавлял: – Бей жидов – спасай Россию!
Майя жестоко страдала от этих издевательств. Учительница останавливала мальчика:
– Прекрати так говорить. Ты доводишь Майю до слез.
Что нехорошо бить «жидов», учительница не упоминала.
Один раз Сима ездила с тетей Раей в мордовский лагерь навестить мать. Вера увидела дочь, заметила, что вместо светлых локонов у нее темные волосы, и расстроилась. Эта деталь навсегда запомнилась Сильвии Семеновне. Они переписывались, но лет через пять письма стали возвращаться. На них стоял штамп: «Адресат выбыл». Как выяснилось позже, Вера умерла в мае 1942 года и была похоронена в братской могиле… Много лет спустя, после войны к Раисе приехала женщина: оказалось она была в том же лагере, знала Веру.
– Стоило оказаться в лагере, чтобы познакомиться с таким светлым и хорошим человеком, как ваша мама! – сказала она Сильвии Семеновне.
Война
Когда началась война, Раису, девочек Симу и Майю и их бабушку Сару отправили в эвакуацию в Свердловск. Их разместили в трехкомнатной квартире: одну комнату занимал свердловский архитектор с женой и ребенком, а в двух других поселились семьи приезжих. Сильвия Семеновна с теплотой вспоминала о сочувственном и интеллигентном отношении к их семье в Свердловске. На них не косились, хотя, конечно, знали, что они родственники «врагов народа». Раиса вынуждена была вскоре вернуться в Москву и возобновить работу в Наркомчермете. Она говорила, что в Москве видела сон, что ее мать Сара умирает от водянки. Сон был вещим. После смерти бабушки Сары зимой 1943 года девочки вернулись в Москву.
Они снова пошли в московскую школу. Настала пора вступать в комсомол, Майя и Сима не знали, как быть: ведь их отцы репрессированы. Они обратились к комсоргу школы: это была отзывчивая девушка. обещавшая прояснить дело. Уже через несколько дней она сообщила, что препятствий к вступлению в комсомол не будет.
Учеба и работа
В 1945 году Сильвия Семеновна поступила на филологический факультет Московского университета, где изучала немецкий и английский языки (шведский она учила уже позже). Тогда, сразу после войны, вспоминала она, в университет еще брали евреев, а в графе «родители» в анкете Сима просто указала даты их смерти.
Когда Сильвия Семеновна училась на пятом курсе, ей и другим студентам предложили работу в Радиокомитете. Сильвия Семеновна заполнила анкету, но на работу ее не взяли. По распределению ей нужно было ехать в Свердловск. Тем не менее, она попыталась найти работу в Москве.
Я как щепка по волнам, – говорила Сильвия Семеновна. – Никак не могла устроиться. Однако я целеустремленно выплыла на ту работу, которая мне подходила. А это получилось потому, что я не смогла пойти на компромисс с собственным характером. Если уж мне не нравилось, значит, не нравилось.
Помог случай: дети ее соседей по коммунальной квартире, Таня и Зоя, рассказали, что у их учительницы немецкого языка инфаркт, а заменить ее некем. Так Сильвия Семеновна начала работать в школе. Затем перешла в библиотеку, где в анкете не требовалось указывать подробные сведения о судьбе родителей. После смерти Сталина в 1953 году она надеялась устроиться на работу по специальности, но ничего не вышло. Сильвия Семеновна поступила на работу в библиотеку для слепых.
Когда я работала в библиотеке для слепых, какое-то время я курировала районные и областные библиотеки для слепых. Это было прекрасно, потому что я ездила в чудесные города: в Астрахань, в Смоленск, в Саратов. Я жила в гостиницах. Я так люблю гостиничную жизнь. Было то, что я люблю… Путешествие. Завтракать в буфетах, ужинать в номере – одна или с кем-нибудь. Ходить, достопримечательности смотреть. Как на курорте. А по Московской области я любила ездить в автобусе – сидеть и в окно смотреть.
Через три года однокурсница предложила Сильвии Семеновне перейти работать в лабораторию машинного перевода в Институт точной механики и вычислительной техники. Результат пробной работы удовлетворил начальство. Сильвию Семеновну зачислили старшим техником-лаборантом. В самом начале 1960х, в период активного развития структурной лингвистики, знакомые предложили ей перейти в соответствующий сектор в Институте русского языка.
Здесь собрался хороший и интересный коллектив. Сильвия Семеновна познакомилась с Ларисой Богораз. Они с Ларисой Иосифовой были практически ровесницами, во время Голодомора обе находились на территории Украины. Сильвия Семеновна вспоминала, что в тот период, в начале 30-х годов, видела множество бедствующих людей, которые приходили из деревень в города, многие просили милостыню на улице. В то же время многие взрослые, разговоры которых слышала в детстве Сима, хвалили Сталина. Это противоречие тогда Симу не удивляло. Она задумалась лишь позже, с арестом родителей и последующими мытарствами. Лариса Богораз уже в детстве критически смотрела на окружающую действительность: по ее словам, противоречие между официальным славословием и происходящим никогда не оставляло ее равнодушной. Лариса Богораз и Константин Бабицкий – оба сотрудники Института русского языка – участвовали 25 августа 1968 года в «демонстрации семерых» на Красной площади в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию.
В Институте русского языка Сильвия Семеновна провела восемь лет. Она также готовила рецензии иностранных книг, поступавших в «спецхран» библиотек, для бюллетеня «Новые книги за рубежом». В один прекрасный момент, видимо, опасаясь ее связей с диссидентскими кругами (Сильвия Семеновна подписала пять писем в защиту диссидентов) бюллетень отказался от ее услуг.
В это время Сильвия Белокриницкая начала работать в издательстве «Прогресс», с которым сотрудничала и раньше. Редактор издательства, Ксения Федорова, отвечавшая за выпуск скандинавской литературы, уходя из издательства, предложила ей свое место. Сильвии Семеновне, как сама она признавалась, нравилась редакторская работа – требующая тщательного сопоставления подлинника с переводом, выверки реалий, точности и добросовестности. Сильвия Семеновна проработала редактором более двадцати лет, в начале 90-х ушла на пенсию, но лишь временно: издательство возобновило сотрудничество с ней, ибо ее переводческий и редакторский опыт всегда был востребован.
Записала Наталья Шеманова
См. также:
Беседа с Сильвией Семеновной Белокриницкой («Фенноскандия», 2003).