«Из истории рода Туминых»

Семейный портрет
г. Волгоград, школа «Наука»,
10 класс.
Детско-юношеский центр,
кружок «Родословы-исследователи».
Научные руководители
С.В. Воротилова, С.В. Бойко

 

В своей автобиографии Григорий Михайлович пишет, что до 1914 г. он работал почвоведом в разных местах по заданиям губернского земства и Переселенческого управления. Первая миро­вая война застала его в Тамбове. В нашем семейном архиве хранится реликвия, относящаяся к этому периоду жизни прадеда, скромная визитка, на которой в три строчки написано: «Григорiй Михайловичъ Туминъ. Г.Тамбов, Губ. Зем. Управа». Во время войны Григорий Михайлович стал работать сначала почвоведом, а потом директором Тамбов­ской, еще позже Саратовской опытных сельскохо­зяйственных стан­ций.

Я думаю, что это был один из самых счастливых периодов в жизни Григория Михайловича. Примерно в это время, еще до Первой мировой войны, Григорий Михайлович женился. Женой Григория Михайловича стала Юлия Рейнтгольдовна Кодар. Юлия получила образование в институте благородных девиц. О её происхождении сохранились весьма отрывочные сведения. Зинаида Григорьевна говорила, что Юлия родилась и выросла где-то в Прибалтике в семье дворянина, немецкого барона. Об этом говорят сохранившиеся фотографии, на которых, действительно, изображены родственники по этой линии.

 

В нашей семье принято дорожить семейными реликвиями и сохранять память о прошлом. Долгое время главным хранителем истории нашего рода была моя двоюродная бабушка, Зинаида Григорьевна Леонтьева (Тумина; 1922–2005). Именно она собирала документы, относящиеся к биографиям наших родственников. Сейчас забота о сохранении нашей родовой памяти перешла ко мне. Историей своего рода я начала заниматься четыре года назад. Я поставила перед собой цель не только собрать биографические материалы о предках, но и составить родословную.

Мне удалось составить родословную Туминых до шестого колена, в ней 28 имен. В целом исследование охватывает примерно 160 лет. Но самые интересные и ценные сведения относятся к истории XX века и связаны с историей семьи Григория Тумина[1].

Начало рода Туминых
Тумины – донские казаки. Из поколения в поколение передавалась легенда о том, что один из представителей этого рода участвовал в кавказской войне и привёз из похода жену черкешенку. Эта семейная легенда имеет подтверждение в толковании происхождения фамилии: тума буквально означает полукровка, в казачьей среде так называли потомков смешанных браков.

Родоначальником Туминых мы считаем моего прапрадеда Михаила Тумина, родившегося в 1848 г. Мой прапрадед был ветеринарным фельдшером. Корпус казачьих фельдшеров начал формироваться с 1802 г., когда Военная коллегия приняла решение обучать лекарскому мастерству по одному мальчику-казаку от каждой станицы.

Семейное предание приписывает именно прапрадеду Михаилу женитьбу на черкешенке, украденной им у черкесского хана. В 1876 г. она родила сына Григория, но вскоре умерла. Я предполагаю, что она была не единственной женой Михаила: в семье прапрадеда было много детей.

Семейство Михаила Тумина проживало на территории 2-го округа Войска Донского: на момент рождения Григория в станице Сергиевской, на хуторе Орловском, а примерно с 1883 года – в станице Урюпинской (ныне г. Урюпинск Волгоградской области). Скорее всего, переезд был связан с назначением Михаила на место службы в качестве ветеринарного фельдшера. В книге М.П. Астапенко «История донского казачества с древнейших времён до 1920 г.»[2] я нашла интересный материал о донском коневодстве. Уже в 1825 году в Области Войска Донского насчитывалось 385 конезаво­дов, в которых числилось 83 тыс. лошадей. А в 1851 году на Дону появилось два скаковых общества: Донское, ведавшее скачками в Новочеркасске, и Урюпинское, организовывавшее скаковые состязания в станице Урюпинской. Можно предположить, что профессиональная деятельность прапрадеда Михаила была связана с этим обществом.

За свой труд прапрадед получал «всего 15 руб. в месяц», как на­писал в своей автобиографии его сын Григорий. Для сравнения: средняя зарплата квалифицированного рабочего в 1900–1909 гг. составляла 25 рублей в месяц. Однако семья была большая (из всех детей известно только о двоих – Григории и Юлии), и доход всё же был недостаточным. Во всяком случае, зарплата Михаила не позволяла содержать детей в их студенче­ские годы.

Григорий Михайлович Тумин
(1876 – 1957)
Мой прадед, Григорий Михайлович, родился 24 января 1876 г. О детстве и ранней юности Григория Тумина я узнала главным образом, из его автобиографии. Сам Григорий Михайлович не любил рассказывать о своей семье, но из смутных воспоминаний родственников мы знаем, что между отцом и сыном произошел разлад. Отец хотел, чтобы сын продолжил казачью традицию военной службы, но Григорий тяготел к науке. Кроме того, Григорий не хотел принимать сам казачий уклад жизни. В конце концов атаман посоветовал отцу не препятствовать желанию Григория учиться.

Григорий  поступил учиться в началь­ную школу станицы Урюпинской в семь лет, а по её окончании – в окружное училище. Обучение в начальной школе продолжалось три года, а в училище – 4–5 лет, в пятом классе продолжали учиться наиболее одарённые ученики. Преподавание в училище велось по специальным учебникам: «Российский букварь», «Русская грамматика», «Сокращённый катехизис», «Книга о должностях человека и гражданина», «Руководство к физике», «Российская география», «Арифметика», «Русская история», изучались геометрия, механика, архитектура.

Учебные заведения финансировались казачьим обществом, качество преподавания было достаточно высоким: по уровню грамотности Область Войска Донского занимала одно из первых мест в России.

Среднее специальное образование Григорий получил в Мариинском сельскохозяйственном училище под Саратовом. С этого момента Григорий Михайлович сам начал зарабатывать средства на жизнь.  

В 1899 г. Григорий Тумин поступил в Ново-Александрийский институт сельского хозяйства и лесоводства, который находился в Польше (в то время Польша входила в состав Российской империи). Институт был окончен им в 1907 году. На два года учёба прерывалась; Григорий был отчислен из института за участие в студенческих забастов­ках. В 1902 г. произошли мощные совместные демонстрации рабочих и студентов в Петербурге, Москве, Киеве, Ростове-на-Дону, Варшаве. За участие в демонстрации в Варшаве, вероятно, и был отчислен Григорий. Видимо, это было в 1902–1905 годах.

В нашем семейном архиве хранится фотография Григория Тумина студенческой поры. Это – самая  ранняя из сохранившихся фотографий Григория Михайловича.

На ней он снят в студенческой форме с погонами на плечах. У него красивое, волевое лицо, обрамлённое пышными волосами, умный, проницательный взгляд.

 Учился Григорий Тумин очень хорошо. Да и судьба благоволила к нему, он встречался с интересными, талантливыми людьми. Знакомство и работа с одним из таких людей Семеновым-Тянь-Шанским повлияли на его решение заниматься наукой. Из копии диплома об окончании Ново-Александрийского института сельского хозяйства и лесоводства я узнала, что из 30 дисциплин только пять были отмечены оценкой «хорошо», остальные «отлично».

Во время вынужденного перерыва в учёбе Григорий Михайлович с 1902 года поступил на работу в Саратовской губернии, где в течение 2-х лет изучал почвы. Видимо, тогда он увлёкся идеями профессора Василия Васильевича Докучаева – основопо­ложника отечественного почвоведения.

Скорее всего к 1902–1903 гг. относится небольшое письмо, адресованное сестре Юле, которое хранится в семейном архиве. В нём Григорий Михайлович делится планами на ближайшее будущее, пишет, что работает в Саратове, а потом отправится в Омск, предлагает писать на адрес: «Омск. Переселенецъ». Вероятно, его работа по изучению почв была связана с переселенческим процессом в России в начале ХХ века. По его собственному признанию, «полевая исследовательская работа по почвоведению так захватила» его, что он «легко мирился со всеми неудобствами экскурси­онной жизни» и остался на почвенных исследованиях и после окончания ин­ститута.

В своей автобиографии Григорий Михайлович пишет, что до 1914 г. он работал почвоведом в разных местах по заданиям губернского земства и Переселенческого управления. Первая миро­вая война застала его в Тамбове. В нашем семейном архиве хранится реликвия, относящаяся к этому периоду жизни прадеда – скромная визитка, на которой в три строчки написано: «Григорiй Михайловичъ Туминъ. Г.Тамбов, Губ. Зем. Управа». Во время войны Григорий Михайлович стал работать сначала почвоведом, а потом директором Тамбов­ской, еще позже Саратовской опытных сельскохо­зяйственных стан­ций.

Я думаю, что это был один из самых счастливых периодов в жизни Григория Михайловича. Примерно в это время, еще до Первой мировой войны, Григорий Михайлович женился. Женой Григория Михайловича стала Юлия Рейнтголь­довна Кодар. Юлия получила образование в институте благородных девиц. О её происхождении сохранились весьма отрывочные сведения. Зинаида Григорьевна говорила, что Юлия родилась и выросла где-то в Прибалтике в семье дворянина, немецкого барона, получила образование в институте благородных девиц. Об этом говорят сохранившиеся фотографии, на которых, действительно, изображены родственники по этой линии.

На обороте одной из фотографий, где Юлия запечатлена в юности, очевидно, в годы пребывания в институте благородных девиц, мы прочли:«1909 г. г. Юрьев. В Лифляндии».

Зинаида Григорьевна до последних дней хранила фамильные драгоценности и родовую (золотую!) печать семьи Кодар. К сожалению, она так боялась их показывать, что, в конце концов, они просто пропали.

По словам той же Зинаиды Григорьевны, дед Юлии и ее отец владели мельницами, которые приносили им большой доход. Семья была большой, все дети получили хорошее образование.

Знакомство Юлии Кодар и Григория Тумина произошло, скорее всего, в Польше или в Тамбове, так как в нашем семейном архиве имеется целая коллекция тамбовских фотографий (это можно понять по паспарту фотографий), в том числе и совместных, уже семейных.  Всего в семье Григория Михайловича и Юлии Рейнт­гольдовны родилось четверо детей: Николай и Ольга (1914) – мой отец считает их погодками, Вален­тин (1921) и Зинаида (1926).

Сама Юлия Рейнтгольдовна уже в старости вспоминала о благополучной семейной жизни с Григорием Михайловичем до революции. Куда бы они ни направлялись, им предоставлялись меблированная квартира или дом с прислугой, «с приказчиком», как она выражалась. Знакомство с новым городом обычно начиналось, как говорила Юлия Рейнтгольдовна, с похода в «синема» (это слово она произносила с каким-то особым акцентом). Юлия Рейнтгольдовна не работала, а занималась только воспитанием детей.

 С 1921 года Григорий Михайлович работал на Каменно-Степной опытной стан­ции в Воронежской области, а в 1924-м был из­бран профессором на кафедру почвоведения в Воронежском сельско­хозяйственном инсти­туте. При этом он продолжал работу и на Каменно-Степной станции, где центральным вопросом исследований было выявление влияния лесных полос на почву и климат окружаю­щих степей.

В нашем семейном архиве есть фотография без подписи, которая, как мы предполагаем, относится к этому периоду жизни Григория Михайловича.

Труды Г.М. Тумина были известны не только в СССР, но и за границей. В 1927 году он был приглашён на работу в США. Это признание профессиональных заслуг стало началом больших испытаний. Григорий Михайлович отка­зался от предложения, но сам по себе факт запустил «ре­прессивную пружину».

Григорий Тумин был арестован на Каменно-Степной опытной станции и в марте 1931 г. коллегией ОГПУ отправлен в лагеря на 10 лет по 58 ст., пункт 10-11.

В это время жизнь семьи кардинально изменилась. Юлия Рейнтгольдовна все время боялась, что и ее и детей арестуют, поэтому они постоянно переезжали, порой живя на одном месте всего лишь месяц. Чаще всего жили у знакомых, которые не боялись приютить их на короткое время. Зинаида Григорьевна вспоминала, как ее, подростка, мать прятала то у соседей, то просто говорила ей, чтобы она немедленно бежала из дому на улицу, как только ей казалось, что вот-вот придут за ними. И они действительно приходили – люди в военной форме, проверяли прописку, обыскивали комнату. Однажды Зинаида чуть не замерзла, пока в доме проходил обыск. Страх и давление испытывали дети и в школе. Им давали понять, что они – изгои, дети «врага народа».

Одной из немногих радостей тех лет были письма Григория Михайловича из мест заключения. Всего их было несколько, но у нас сохранилось одно письмо, адресованное дочери Зинаиде 20 октября 1935 г.

Освободили моего прадеда из лагерей досрочно, в 1937 г., «за ударную работу» на канале Москва-Волга. При освобождении был награжден знаком ударника. С 1937 г. Григорий Михайлович работал на Волгострое (г. Ры­бинск) в отделе подготовки зоны затопления в качестве старшего почвоведа. Осенью 1941 г. исследовательские работы по изучению почв на Волгострое закончились. Выехать из Рыбинска было очень трудно – шла война, и с сентября 1941 г. Григорий Михай­лович работал на Рыбинской малярийной станции в качестве энтомо­лога, а с августа 1942 г. – в качестве заведующего Большесельским госсортоучастком (около г. Рыбинска).

По окончании войны с января 1946 года Григорий Михайлович поступил на работу в Сталинградский сельскохозяйственный институт заведующим ка­федрой агрохимии и почвоведения. Это стало возможным благодаря участию в его судьбе пер­вого директора сельскохозяйственного института, ботаника, канди­дата биологических наук, доцента Никиты Дмитриевича Рыжутина. По воспоминаниям первых сотрудников и студентов, это был энер­гичный, очень душевный руководитель и умелый организатор. Он принимал на работу ранее репрессированных ученых, учи­тывая прежде всего их педагогические и научные навыки, а не какие-либо «пункты» биографии.

Несмотря на преклонный возраст (в это время ему было уже 70 лет), прадед энергично взялся за ра­боту: доставал оборудование, изготавливал простейшие приспособле­ния и приборы, возглавлял экспедиции по изучению почв, отбору почвенных монолитов для будущего музея и необходимых образцов для проведения занятий.

В результате репрессий Григорий Михайлович был лишен всех зва­ний и титулов. Однако, несмотря на отсутствие регалий, как писала о нём местная газета, он  «пользовался большим авторитетом в коллективе института, был общепризнанным профессором». По совету коллег он обратился к ряду крупных ученых с просьбой поддержать ходатайство о присуждении ему степени доктора наук без защиты диссертации по совокупности новых работ. Несмотря на то что судимость с него к тому времени ещё не была снята, академики В.И. Бушинский, Б.Б. Полынов, Л.И. Прасолов дали пре­красные отзывы о научной деятельности и большой ценности науч­ных работ Григория Михайловича. Ходатайство института завершилось выдачей в 1949 г. Г.М. Тумину аттестата профессора.

 В Сталинградском сельскохозяйственном институте (ныне Вол­гоградской  государственной сельскохозяйственной академии) Григорий Михайлович был не только   основателем кафедры почвоведения и агрохимии, но и вел боль­шую работу по консультации исследований, отбору целинных и за­лежных земель, организации закладки и проведения опытов по ме­лиорации солонцов и солонцеватых почв, выступал с докладами на научных конференциях и совещаниях.

По воспоминаниям студентов 40–50 годов, Григорий Михайлович был очень интересным преподавателем. Ему нравилось, когда студент сразу с чем-то не со­глашался, высказывал свои суждения, вступал в дискуссию. Пере­убеждая, оспаривая, приводя новые обоснования, он беседовал со студентами как бы на равных, без тени превосходства. Это привлекало к нему одаренных людей, которые в дальнейшем становились его последователями и учени­ками.

Валентина Иванова Нефёдова, хранительница музеев Волгоград­ской сельскохозяйственной академии, рассказала, что вокруг профес­сора Тумина всегда был ореол почитания в связи с тем, что он пострадал в годы репрессий. Григорий Михайлович почти все­гда ходил в кирзовых сапогах, так как постоянно работал на опытных участках, а студенты объясняли это тем, что он скрывал таким образом следы, оставшиеся от кандалов.   

Григорий Михайлович прожил очень трудную жизнь, но, несмотря на все ее тяготы, думаю, он всё же был счастлив не только в научном творчестве, но и в семье.

Все родственники вспоминают Григория Михайловича и Юлию Рейнтгольдовну как очень приметную пару: он высокий, крупный человек, а она – маленькая, хрупкая. Характер Юлии, по воспоминаниям Зинаиды Григорьевны и моего деда Валентина Григорьевича, был кроткий и покладистый. По мнению некоторых родственников, своим успехом в карьере Григорий во многом обязан именно ей. Она ограждала мужа от бытовых и житейских проблем, все хозяйственные дела должны были быть сделаны до прихода Григория Михайловича. Внуки с приходом деда тоже должны были успокоиться и заниматься тихими делами. Мой папа вспоминал: «Первое, что делал Григорий Михайлович прийдя домой, – парил ноги. Они у него очень болели. Скорее всего, боли в ногах были следствием тяжёлых условий труда в лагерях. Потом он очень недолго общался с внуками и принимался за свои труды: садился за стол, включал настольную лампу и углублялся в свои разработки. В это время в доме было особенно тихо». В нашей семье и по сей день хранятся некоторые вещи, которыми любил пользоваться Григорий Михайлович, например лампа. Сохранилась большая библиотека и рукописи прадеда. Юлия Рейнтгольдовна была хранительницей домашнего очага в самые счастливые и в самые трудные времена. Она проявила удивительную стойкость характера, сохранила семейный уют.

При всём внешнем благополучии, которое сложилось в послевоенный период жизни семьи Туминых, думаю, то, что пришлось пережить им в связи с арестом главы семьи, всегда оставалось незаживающей раной. Во всяком случае, полу­чив известие о своей реабилитации в 1957 г., Григорий Михайлович внезапно скончался.

Потомки Григория Михайловича Тумина
Старшим детям – Николаю и Ольге в момент ареста Григория Михайловича было по 16–17 лет. О том, как они жили, сведений практически не сохранилось. Скорее всего, они были вынуждены жить отдельно от семьи, чтобы избежать ареста. Видимо, в это время им пришлось обеспечивать себя самостоятельно. Где они работали и жили – неизвестно. Сохранилась только одна фотография Ольги, которая позволяет предположить, что она продолжила учебу после школы. На этой фотографии она среди группы студентов. Вряд ли это было какое–то высшее учебное заведение, т.к. дети «врагов народа» были ограничены в доступе к высшему образованию. Думаю, Ольга мечтала о большем. Не очень удачно складывалась у нее и личная жизнь. За несколько лет до войны она вышла замуж за Владимира Черкасова. Есть предположение, что семья Черкасовых проживала в Борисоглебске Воронежской области. У них родилось трое сыновей: Владимир, Александр (родился в 1940 г.) и Геннадий (23 апреля 1941 г. – 1978 г.). Накануне войны Владимир Черкасов ушел из семьи. Возможно, это было связано с тяжелым заболеванием Ольги. Ольга умерла во время оккупации, а все дети оказались в разных детских домах, и после войны оказались в разных городах. Геннадий жил на  хуторе Горбатом Серафимовичского района Волгоградской области, Александр – в Борисоглебске Воронежской области. Александр много лет спустя нашел своих братьев.

Судьба Николая Тумина оказалась для нас еще более неясной. Есть фотография, на которой он снят в военной форме. Значит, он проходил срочную службу в армии до войны. Нам точно известно, что во время Великой Отечественной войны он был призван на фронт. В своей автобиографии 1946 г. его отец Григорий Михайлович писал: «С начала Отечественной войны 1941 г. в рядах Красной Армии находятся мои 2 сына. Пока они еще не вернулись домой». Более поздняя приписка: «Из них один убит…». Позже Григорию Михайловичу и Юлии Рейнтгольдовне сообщили, что Николай пропал без вести. Однако много лет спустя, в начале 50-х годов к Зинаиде Григорьевне  приходил мужчина, представившийся гражданином Канады. Он привез весточку от Николая, который, как выяснилось, во время войны попал в плен, а после освобождения предпочел остаться за границей, так как хорошо помнил отношение власти в своей стране к «врагам народа». Зинаида Григорьевна была настолько напугана, что сделала вид, что «человек из Канады» ошибся адресом. Впоследствии она очень сожалела об этом.

Больше всего мне известно о судьбе моего родного деда Валентина Григорьевича. Он был младшим сыном Григория Михайловича, родился 14 июля 1921 года в станице Таловой Воронежской области. В 1939 году окончил среднее учебное заведение в городе Рыбинске.

С первых дней Великой Отечественной войны дедушка был призван на фронт, воевал в разведроте. Знание немецкого языка неоднократно помогало в выполнении боевого зада­ния, но однажды случилось непоправимое. В 1942 году Валентин был контужен и попал в плен. Два раза пытался бежать, но был схвачен и приговорен к смертной казни. По счастливой случайности (на этот день пришёлся день рож­дения жены коменданта лагеря) остался жив.

Радость от победы и освобождения из плена были омрачены горе­чью унижения в фильтрационных лагерях в Сибири. Возможно, био­графия моего дедушки на этом и закончилась бы, но случайная встреча помогла ему вернуться в семью.

На Урале, где дедушка работал на кислородном заводе, его увидел один хороший знакомый семьи Туминых, рассказал, что родные его разыскивают, и дал адрес. Вернувшись, он узнал, что его брат Николай пропал без вести на фронте, а сестра Ольга умерла от голода в оккупации.

Валентин хотел продолжить образование, но выбор у него, как у человека, «запятнавшего» себя пребыванием в плену, был невелик. В конечном счете ему разрешили в 1946 г. поступить в Сталинградский сельскохозяйственный интститут, где в это время уже преподавал опальный в недавнем прошлом профессор Г.М. Тумин.

В институте Валентин Тумин познакомился с Ма­рией Беликовой.

Она родилась 28 августа 1922 года в селе Красавка Самойловского района Саратовской области в многодетной крестьянской семье. В конце двадцатых годов, как и многие другие, Беликовы попали под раскулачивание. Председатель колхоза вовремя предупредил их, и им удалось скрыться. Отец Марии покинул родные места, а мать вместе с другими малолетними детьми ночью пешком ушла в одну из деревень Сталинградской области. Деревня была маленькая, и для того чтобы получить среднее образование,  Мария последние три года ходила в школу пешком за семь километров от дома на станцию Бударино.

В 1942 году Мария Беликова добровольно ушла на фронт. Сначала за Волгой прошла курс молодого бойца и сразу попала в окопы Сталинграда бойцом ПВО. Об этом свидетельствует знак «Отличник ПВО». За участие в Сталин­градской битве бабушка награждена медалями «За боевые заслуги» и «За оборону Сталинграда». Закончила свой боевой путь сер­жантом 10 корпуса ПВО в Германии, награждена медалью «За по­беду над Германией».

После окончания Сталинградской битвы Мария Беликова поступила в Сталинградский сельскохозяйственный институт. Как многие студенты-фронтовики, имела в качестве «выходной» одежды военную форму. Именно так, в военной гимнастёрке с медалью «За боевые заслуги», её впервые увидел и заметил студент Валентин Тумин.

В 1948 году Валентин и Мария поженились. После окончания института молодые специалисты Тумины был направлены на работу в Жирновский район. Здесь, в селе Алешники Жирновского района в семье Туминых родились дети: в 1950 г. – дочь Татьяна и в 1952 г. – сын Николай, мой отец.

В Жирновском районе Волгоградской области, где живут наши родственники, сохранились плодовые сады, посаженные моей бабушкой после войны.

В 1960 году семья Валентина Григорьевича вернулась в Сталинград. Мой дед стал работать главным инженером в областном управлении сельского хозяйства. В 1971 году ему было присвоено зва­ние «Лучший рационализатор области».

Мария Георгиевна с 1960 года работала в областном управлении сельского хозяй­ства, а затем секретарем Областного комитета профсоюзов сельского хозяйства.

Юность детей Валентина и Марии была связана с Волгоградом. Мой папа Николай Валентинович в 1969 году окончил среднюю школу № 96 и поступил в 1970 году в Волгоградский институт инженеров городского хозяйства. В школьные и студенческие годы был активным участ­ником художественной самодеятельности. Был одним из организаторов первых ВИА в городе, руково­дил общеинститутским ансамблем. В студенческие годы мой папа тоже пережил небольшое столкновение с властями, конечно, не сравнимое с теми, которые выпали на долю его отца и деда.

Именно в Волгограде папа встретил свою судьбу – мою маму Лидию Галотину. Она родилась 22 июля 1952 года в городе Волгограде. В 1970 году мама окончила среднюю школу № 109 (ныне гимназия № 4) и поступила в медицин­ское училище. После его окончания работала в Городском онко­логическом диспансере, Областной клинической больнице и поли­клинике УВД в должности рентген-лаборанта.

В 1975 году мама вышла замуж за Николая Тумина. В 1976 году папа окончил  институт и был направлен на работу в Подмосковье. С 1980 года он вернулся в Волгоград. Сначала работал в Нижневолжском территориальном транспортном управлении и в Управлении механизации главным механиком и начальником отдела, а с 1990 года зани­мается предпринимательством.

13 июня 1992 года в семье Лидии и Николая Туминых родилась я – Тумина Анастасия Николаевна. Я застала в живых дедушку Валентина Григорьевича и бабушку Марию Георгиевну.

Валентин Григорьевич и Мария Георгиевна ушли из жизни один за другим в 1995 и 1996 годах.

Младшая дочь Григория Михайловича  и Юлии Рейнтгольдовны Зинаида родилась в 1926 г.Когда заходила речь о ее детстве, она вспоминала, как они жили и скитались в годы ареста отца. До самой пенсии работала учителем русского языка и литературы в специализированной школе-интернате для детей, страдающих сколиозом. Зинаида Григорьевна всегда интересовалась историей. Она собрала много интересных материалов по истории края, в том числе по истории города Царицына, о родственниках учеников – участниках Великой Отечественной войны,

Все наши родственники благодарны ей, за то что она была хранителем   нашего рода. Именно она сохранила документы своего отца Григория Михайловича, собрала фотографии и семейные реликвии. Именно от нее я узнала о многих фактах нашей родовой истории. К сожалению, Зинаида Григорьевна, рассказывая о судьбах наших предков, часто прерывала свои воспоминания, говоря: «Я тебе это сказала, но ты об этом не пиши…». Она продолжала бояться, даже перешагнув порог ХХI века.

И все же благодаря Зинаиде Григорьевне дух рода Туминых живет в нашей памяти, в наших сердцах и не будет утрачен в последующих поколениях.

Свою работу я расцениваю отчасти как долг перед Зинаидой Григорьевной – хранительницей нашего семейного архива, перед поколениями предков и перед потомками, среди которых, надеюсь, будут и те, кто поддержит историю рода. Для них мы сбережем вещи, которыми сами дорожим: книги, конспекты, рукописи, принадлежавшие Григорию Михайловичу, фотографии. Я с особым трепетом отношусь к диплому Григория Михайловича. Моему папе особенно дорога лампа, стоявшая на рабочем столе его деда, – она была подарена ему на юбилей сотрудниками Сталинградского сельскохозяйственного института. Еще в нашей семье хранится атлас карт и чертежей, изданный в 1894 г. В его составлении принимал участие мой        прадед, атлас является приложением к «Трудам Экспедиции, снаряженной Лесным Департаментом, под руководством профессора Докучаева». Мы считаем его особо ценным предметом, представляющим собой историческую память.

---

[1] Свою работу я построила на материалах семейного архива и устных воспоминаниях моих родственников (моего отца Николая Валентиновича Тумина, 1952 г.р., и Зинаиды Григорьевны Туминой). Важные сведения я получила также в фондах ведомственного музея Волгоградской сельскохозяйственной академии, с которой на протяжении мно­гих лет были связаны судьбы моего прадеда Григория Михайловича, деда Валентина Григорьевича Туминых и бабушки Марии Георгиевны Беликовой. Хранительница музея Валентина Ивановна Нефёдова познакомила меня с некоторыми фотоматериалами и изданиями академии, в которых содержались сведения о Г.М. Тумине, рассказала о том, каким он остался в ее памяти: она узнала его в конце сороковых годов, кода была студенткой, а прадед – про­фессором Сталинградского сельскохозяйственного института. Я читала историческую и краеведческую литературу, в том числе по истории, быту и культуре донского казачества, по истории студенче­ского движения, а также по антропонимике.
[2] Астапенко М.П. История донского казачества с древнейших времен до 1920 г. Ростов-на-Дону, 2004. С.226–230.