Дмитрий Васильев
г. Тверь
Научный руководитель C. П. Сербская
Я выяснил, что во втором томе «Книги Памяти» Тверской области, на странице 264, опубликована короткая, в шесть строк, запись о моем прадеде, Вениамине Михайловиче Романове. Всего шесть строк, а что за этими строками? Какая жизнь прожита моим прадедом? Я поговорил с бабушкой и узнал, что мой прадедушка был осужден за участие в «фашистской террористической группировке» в 1933 году, а потом в 1956 году реабилитирован. У меня возникло много вопросов, но бабушка не могла ответить на них. Просто не знала, потому что когда ее папу арестовали, ей было всего девять месяцев, а потом, когда бабушка выросла, в семье об этом предпочитали не говорить. «Опасно было», – сказала бабушка. Я решил узнать об этом деле как можно больше.
АРЕСТЫ
Мои предки всегда жили на Тверской земле. Родители моей прапрабабушки, Кавские, жили в селе Садыково, в Торжокском районе Тверской губернии. Мой прапрадед, Виктор Кавский, был настоятелем храма в селе, а бабушка – «матушкой». А прапрадедушка и прапрабабушка по отцовской линии – Романовы, Михаил Иванович и Мария Михайловна, жили в Твери, в центре города. Двухэтажный деревянный дом, в котором они жили, располагался по Владимирскому переулку (ныне Студенческому). В квартире № 1 этого дома и проживала семья Романовых. Дом не сохранился. Из документов следственного дела, из протокола допроса, мне удалось узнать, что мой прапрадедушка, Михаил Иванович Романов, был чиновником городской управы.
17 декабря (по старому стилю) 1907 года в городе Твери, в православной семье моего прапрадеда, мещанина Михаила Ивановича и его жены, Марии Михайловны, родился сын. Это был долгожданный ребенок, так как в семье уже были две дочери. Старшую звали Клавдия, а младшую Антонина. 27 декабря, на десятый день жизни, согласно выписи из метрической книги о родившихся детях за 1907 год, мальчика крестили в Тверской Вознесенской церкви и назвали Вениамином.
Когда ему было 14 лет, при неизвестных обстоятельствах скончались его родители. Вероятнее всего, сказались трудности времен гражданской войны. К этому времени Вениамин окончил 7 классов школы. И в 1922 году его отправили в Казань, к старшей сестре Клавдии. Там в 1924 году он учился в техникуме, по специальности техник-землеустроитель, а в 1925 году окончил курсы топографии. В этот же год он вернулся в родную Тверь в родительский дом и стал работать в Бюро инвентаризации, а затем техником-инвентаризатором Калининского горкомхоза (городского коммунального хозяйства).
В 1926 году его должны были призвать в армию, но он оказался не годен к службе из-за грыжи. В 1930 году женился на Лидии Викторовне Кавской.
29 января 1933 года в семье моего прадеда родилась дочь Ирина, моя бабушка. А 12 октября того же года Вениамин Михайлович был арестован.
ДЕЛО О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ «ФАШИСТСКО-ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ГРУППИРОВКЕ»
Я начал свою работу с изучения документов, которые моей бабушке разрешили переписать в Центре документации новейшей истории, где хранятся, в том числе, и дела репрессированных. С большим волнением я рассматривал сканированные документы из дела моего прадеда, которые нашей семье предоставили сотрудники мемориального комплекса «Медное». Так я узнал о деле, так называемой «фашистской группировки», которая была в 1933 году обнаружена в Калининском городском коммунальном хозяйстве (горкомхозе).
В 1930 году в Калининском горкомхозе для проведения инвентаризации городского хозяйства было организовано техническое бюро. В качестве техников-инвентаризаторов там работало около 30 человек. В «Обвинительном заключении по делу № 1212» говорится о том, что комплектование проводилось без всякой проверки, в результате чего в бюро проникло большое количество детей священников, торговцев, судимых органами Советской власти за различного рода преступления. В 1933 году их обвинили в создании «контрреволюционной фашистской организации», целью которой являлось «убийство Сталина, свержение Советской власти и замена ее фашистским строем».
Мы можем получить представление об этих «членах фашистско-террористической группировки», так как на титульном листе Следственного дела 27959 (№ 6162-С) приведено 11 фамилий. Это, прежде всего, технические работники вагонного завода и городского коммунального хозяйства. Мне удалось собрать следующие сведения об этих людях:
1. Алексеев Алексей Гаврилович, 1902 года рождения, русский, уроженец города Калинина, по социальному происхождению служащий (сын извозопромышленника), беспартийный, со средним техническим образованием. С 1918 по 1921 год служил в городском авиапарке, до ареста работал на вагонном заводе техником.
2. Иванов Виктор Георгиевич, 1901 года рождения, уроженец Москвы, русский, беспартийный, по социальному происхождению из крестьян, середняк. В 1926 году осужден коллегией ОГПУ за «контрреволюционную деятельность» на 3 года заключения в концлагерь, срок наказания закончился в 1932 году. До ареста проживал в деревне Старбеево Московской области, временно не работал. На иждивении имел жену и 2 детей.
3. Колосов Сергей Александрович, 1909 года рождения, русский, сын дьякона. До ареста работал пианистом в кинотеатре «Эрмитаж» в Калинине. Холост, на иждивении имел мать.
4. Марканов Георгий Порфирьевич, 1907 года рождения, уроженец Пензы, беспартийный, сын крупного мукопромышленника (отец являлся владельцем паровой мельницы в Пензе). Работал на вагонном заводе техником-сметчиком.
5. Осипов Николай Николаевич, 1896 года рождения, уроженец Ленинграда, русский, беспартийный, социальное положение из служащих. С незаконченным высшим образованием, по специальности техник-строитель. Служил в войсках ВЧК–ОГПУ. В 1926 году за растрату денег был приговорен нарсудом к 5 годам лишения свободы, срок отбыл в Калининском ИТУ. До ареста проживал в городе Калинине, работал заведующим строительным отделом фабрики им. Вагжанова. Имел на иждивении жену и мать.
6. Романов Вениамин Михайлович, 1907 года рождения, уроженец Калинина, русский, беспартийный, социальное происхождение из мещан. До ареста работал техником в бюро инвентаризации Калининского горкомхоза. Имел на иждивении жену и дочь 9 месяцев.
7. Ставров Борис Николаевич, 1908 года рождения, русский, уроженец Москвы, мать – дворянка, беспартийный, с неоконченным средним образованием. В 1928 году судим, приговорен к 3 месяцам принудительных работ, срок наказания отбыл. До ареста работал пианистом в кинотеатре «Эрмитаж». Холост, на иждивении имел мать.
8. Сухарев Александр Сергеевич, 1902 года рождения, уроженец деревни Прибытково Калининского района Калининской области, русский, беспартийный, социальное происхождение из торговцев. В 1929 году судим органами ОГПУ за «контрреволюционную деятельность». До ареста работал прорабом в МТС.
9. Шумович Аркадий Александрович, 1905 года рождения, белорус, уроженец Гродненской области (Польша), сын высланного попа, беспартийный. Работал на кожевенном заводе счетным работником.
10. Цветков Алексей Ефимович, 1908 года рождения, уроженец Калинина, по социальному происхождению служащий, беспартийный, со средним техническим образованием. В 1929 году судим органами ОГПУ в Москве за подделку и распространение фальшивых монет. Приговор – 3 года лишения свободы условно. До ареста работал на вагонном заводе техником по гражданскому строительству.
11. Флеров Николай Николаевич, 1908 года рождения, русский, уроженец Калинина, по социальному положению – сын священника. До ареста работал на вагонном заводе в отделе главного механика техником. На иждивении имел жену.
Больше всего сведений о людях, проходивших по этому делу, сообщено Н. Н. Осиповым. Осипов очень подробно говорил о моем прадеде, даже о том, что Романов В. М. имел порок сердца, компенсированное малокровие, грыжу. Именно на него ссылаются следователи, когда приводят те или иные слова, сказанные этими людьми во время их встреч.
Как же возникла, по утверждению следователей ОГПУ, эта «фашистская группировка»? Согласно обвинительному заключению, когда было образовано техническое бюро, к числу этих «социально чуждых элементов» примкнули «административно выселенные коллегией ОГПУ за контрреволюционную деятельность Левит, Иванов, Гольтвангер и Осипов».
Поступив на работу в бюро, они организовали «активную контрреволюционную деятельность», сгруппировали «вокруг себя социально чуждую молодежь». «Под видом выпивок они стали проводить нелегальные собрания, на которых выступали с резкой критикой мероприятий Советской власти». И к 1931 году, «благодаря активной контрреволюционной деятельности Левита, Иванова и Осипова, в стенах горкомхоза оформилась террористическая организация, обсуждавшая вопросы о совершении убийства т. Сталина и др. террористических актов против членов правительства – свержении Советской власти и замены ее фашистским строем» (в документе подчеркнуто красным карандашом). Вскоре, согласно обвинительному заключению, «встречи и сборы приобрели систематический характер, как на службе, так и по квартирам», и продолжались в течение 3 лет.
Во главе этой «организации», по утверждению следователей, стояли Левит, Осипов и Иванов. Местом собраний были квартиры Алексеева, Марканова, а также моего прадеда Вениамина Михайловича Романова. В служебное время местом собраний было бюро инвентаризации. После увольнения Осипова вторым по активности был Иванов. В июне 1932 года Иванов стал заведующим бюро. В материалах допроса и обыска моего прадеда Виктор Георгиевич Иванов неоднократно назывался активным членом организации, а в обвинительном приговоре и вовсе сказано, что он «признал и показал», что «фактически сделался идейным вдохновителем и вожатым этой контрреволюционной группы».
В следственном деле есть интересный документ: «Справка на арест Марканова Г. П. и Романова В. М.», в котором синим карандашом подчеркнуты, надо так полагать, слова Марканова, с указанием на даты – 2 августа и 9 сентября 1933 года. В верхнем левом углу наискосок красными чернилами нанесен росчерк «на арест Марканова и Романова согласен … Прокурор» и подпись – росчерк ручкой черного цвета и число 11 октября 1933 года. В тот же день, согласно документу переписанному бабушкой, в доме Романовых был произведен обыск.
Что же за всем этим стояло? Очевидно одно: бюро было образовано в 1930 году, а арест моего прадеда и его коллег произошел в 1933 году. Таким образом, получается, что эта «подпольная организация» работала в течение почти трех лет. Я думаю, что, конечно, это были не собрания, а встречи сослуживцев, которые вели, возможно, опасные, свободные разговоры, в том числе, и о политике. Собравшиеся говорили о том, что они знали и видели. Бывая в деревне, мой прадед мог видеть, как стали жить люди после проведения коллективизации, и он считал поэтому, как говорится в деле, что «партия, загнавши крестьян насильно в колхозы и раскулачивая крестьян, окончательно разорила крестьянство, понизив товарность сельского хозяйства, чем еще больше ухудшилось положение города». Но эти обычные посиделки кому-то представились антисоветскими, опасными для государства, и этот кто-то донес в соответствующие органы.
И заработал маховик репрессивной машины. Так возникло «дело о фашистско-террористической группировке». Лидером «группировки» являлся В. Г. Иванов, который был, по утверждению следователей, «враждебно настроен против существующего строя. Неоднократно высказывался за совершение террористических актов против Сталина и других руководителей партии и Советской власти». В документах и о моем деде также говорится, что он «враждебно относился к существующему строю и высказывался за террористические акты против членов правительства и товарища Сталина». Типичное, изготовленное под копирку, обвинение. Я считаю, что мой дед, тогда молодой 26-летний мужчина мог критиковать советских руководителей и проводимую ими политику. Но я не верю, что мой прадед призывал к насильственному свержению существующего строя.
В документах нет нигде упоминания о готовящихся террористических актах и даже о подготовке к ним. Для любого вооруженного действия, тем более свержения власти, необходимы силы и оружие. В обвинительном заключении говорится, что при «обыске у Осипова Н. Н. был изъят револьвер системы наган с четырьмя боевыми патронами». В справке на арест Г. П. Марканова и В. М. Романова и в заявлении участника группы Сухарева упоминается о том, что у Кавского, тестя Романова, в деревне Салтыково хранится огнестрельное оружие. А вот сколько и какое, не указано. Возможно, это были охотничьи ружья, так как если бы там был целый арсенал оружия, то в документах это было бы отражено. Слишком красноречивым оказался бы этот факт для доказательства планов «контрреволюционеров». Немыслимо покушаться на Советскую власть с одним на всех револьвером и всего четырьмя патронами. Даже если учесть оружие, хранящееся у Кавского, его явно недостаточно для реализации тех планов, которые приписывались членам «так называемой фашистской группировки».
Позже, в 1937 году, обвинение в антисоветской, фашистской деятельности стало трафаретным и по нему людей нередко приговаривали к расстрелу. Мой прадедушка, к счастью, не только вернулся из мест отбытия наказания, но даже в годы войны сражался на фронте.
ПРИГОВОР
Набор документов в деле прадеда – я теперь это знаю, – типичный для подобных дел. В анкете арестованного об имущественном положении на момент ареста, где требуется «перечислить подробно недвижимое и движимое имуществ до 1929 года, тоже и до 1917 года», указано, что «нет ничего, кроме личных вещей».
Приводятся также его вероятные или выдуманные доносчиком слова, с указанием на даты 23 августа 1933 года: «Политика Сталина – политика сумасшедшего человека. Сталин ведет страну к гибели, за его жизнь не жаль отдать и свою. Каждый человек это сделал бы. Смерть Сталина избавление для массы людей».
«Население, как кролики, которых сажали в кучу и делают, что хотят: бьют, морят голодом, хорошей жизни не может быть, пока эта сволочь находится у власти», – это его слова, сказанные 9 августа 1933 года.
12 декабря, спустя два месяца после ареста, согласно «Постановлению об избрании меры пресечения и предъявления обвинения», мой прадед, по словам чекистов, уже «достаточно изобличается в том, что, будучи враждебно настроен к существующему строю, систематически высказывался за свержение соввласти».
Далее говориться, что он, «являясь участником фашистско-террористической группировки, неоднократно обсуждал вопрос об организации террора против членов правительства и тов. Сталина». Поэтому Романов Вениамин Михайлович был привлечен в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 11 и 8 и препровожден под стражей в Калининское ИТУ.
В протоколе допроса Романова В. М. есть строка: «написано собственноручно». Ниже строка: «Романов». Здесь предполагается подпись, но ее нет, значит, прадедушка не подписывал протокол. Да и сам протокол не написан «собственноручно», а напечатан на пишущей машинке. Нет подписей ни прадедушки, ни ведущего допрос уполномоченного О. Г. Зимина и подписей под словами «Верно». И никаких прав. И никакой законности. На документе нет даже даты проведения допроса.
А те слова, что приводятся в протоколах допроса как доказательство обвинения, сегодня – высказанная моим прадедом правда. Например, говорится о возможности крестьянских выступлений, так как «коллективизация, проводимая насильственным путем, и ликвидация кулачества как класса чрезвычайно озлобила крестьянство. Взятые темпы индустриализации и плохое снабжение в среде рабочих создало определенное настроение не в пользу Советской власти. Ухудшилось продовольственное положение в стране, рабочие живут впроголодь, непосильные темпы в строительстве также озлобили рабочих».
Мне кажется, что дается и верная оценка действий советских руководителей: «Строительство, которое ведется в нашей стране, идет наспех, кое-как, такое строительство недолговечно. В то же время расходуются чрезвычайно большие средства, составляющие солидную часть средств трудящихся, у которых они выколочены различными займами. Это приводило меня к убеждению, что у власти сидят люди, ведущие страну к развалу».
Судя по документам следственного дела, 11 января 1934 года все участники этих встреч были осуждены на основании статьи 58.10 и 11 УК РСФСР:
1. Осипов Н. Н. – к 10 годам ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей); по другим документам – к 5 годам, со строгой изоляцией до 3 лет.
2. Иванов Виктор Георгиевич (имя и отчество этого человека мы узнали из материалов допроса В. М. Романова) и Шумович А. А. были приговорены к 8 годам ИТЛ.
3. Романов В. М., Марканов Г. П., Цветков А. Е., Сухарев А. С., Флеров Н. Н. – к 5 годам ИТЛ.
4. Алексеев А. Г., Колосов С. А. и Ставров Б. Н. – к 3 годам ИТЛ.
Итак, 11 января 1934 года тройкой ОГПУ по Московской области мой прадед Романов Вениамин Михайлович был осужден к пяти годам ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей) как участник фашистско-террористической группировки, и, как было указано в постановлении, «будучи враждебно настроенным к существующему строю». 1 февраля он был отправлен на место отбывания наказания: БАМЛАГ ОГПУ, на станцию Михайло-Чесноковская Уссурийской железной дороги.
Затем были трудные годы, но мне, к сожалению, не удалось узнать об этом периоде жизни моего прадеда никаких подробностей.
В 1956 году, в период реабилитации, проходила проверка показаний начала 1930 годов: были передопрошены обвиняемые Иванов, Романов и Сухарев. От своих «признательных» показаний 1933 года они отказались. Мой прадед Вениамин Михайлович Романов на допросе 1956 года сказал, что «никакой антисоветской организации не было, и свои показания не подтвердил». 4 октября 1958 года постановление тройки при ОГПУ МО от 11 января 1934 года в отношении Романова В. М. было отменено и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Значит, не было никакой «фашистско-террористической группировки» и все дело было ложно состряпано, сфабриковано, а люди под угрозами следователей себя оговаривали.
ПОСЛЕ ЛАГЕРЯ
В 1938 году, «отбыв наказание полностью», прадед вернулся в Тверь. Моя бабушка вспоминает, что в 1938 году, когда Вениамин Михайлович вернулся из ссылки, она находилась в деревне Садыкове, у своей тети Антонины Викторовны. Именно там произошла их первая встреча, потому что когда прадедушка был репрессирован, моей бабушке было всего 9 месяцев. И только в 5 лет она, наконец, увидела и узнала своего отца. В нашей семье сохранилась самая любимая фотография бабушки. На ней она обнимает отца и маму (мою прабабушку) Лидию Викторовну. Смешная, с коротко подстриженной челкой, счастливая моя бабушка. Родные знали, что он должен был приехать на поезде и пошли встречать его в сторону станции. Когда они встретили его, он взял ее на руки и всю дорогу до дома нес.
С осени того года родители забрали бабушку в город. Отец уделял ей много времени, учил ее рисовать, много читал. В 1940 году Ирина Вениаминовна пошла в школу, но спустя год началась война.
11 октября 1941, когда немцы входили в Тверь, наша семья бежала из Калинина в село Садыково Медновского района к родственникам и, судя по записи в красноармейской книжке, 20 ноября 1942 года прадед был призван Медновским районным военкоматом в армию. Как следует из записи, в январе 1943 года он получил специальность телефониста.
Записи и благодарности в его красноармейской книжке говорят о том, где он воевал:
· благодарность за взятие Волхова;
· 25 июня 1944 года – за форсирование реки Друть;
· 5 августа 1944 года ему «объявлена благодарность товарища Сталина за взятие г. Орел»;
· 7 августа 1944 года за участие в боевых действиях на Втором Белорусском фронте В. М. Романов награжден медалью «За боевые заслуги».
Мой прадед участвовал в освобождении белорусских городов Рогачева, Гомеля, Бобруйска и в освобождении Польши, о чем свидетельствует благодарность за взятие Белостока.
В домашнем архиве сохранилось единственное письмо, полученное моей бабушкой с фронта от ее папы, моего прадедушки. Он спрашивает о ее музыкальных успехах, просит помогать маме и тете по хозяйству. Папа обещает своей дочери, что наша армия скоро выгонит немцев с родной земли.
Указом Президиума Верховного Совета от 25 сентября 1945 года Вениамин Михайлович был демобилизован из армии, о чем на той же 5 странице красноармейской книжки сделана соответствующая запись. За честную службу на благо Родины «боевому товарищу красноармейцу Романову В. Н.» главнокомандующим Группой оккупационных войск в Германии маршалом Советского Союза Жуковым и членом Совета группы оккупационных войск в Германии генерал-лейтенантом Телегиным объявлена благодарность.
Бабушка рассказывала, как отец вернулся среди ночи и постучал в ставни. Ее самое яркое воспоминание, что прямо среди ночи он сел за рояль и начал играть и петь для них с прабабушкой известную песню «Темная ночь».
По возвращении с войны он работал сначала на восстановлении Старого Волжского моста, а после окончания ремонтных работ, в 1947 году, перешел на работу в Гипроторф старшим техником-топографом.
Комната Романовых превратилась в «штаб» изыскательской партии, и целыми днями в доме собирались техники, топографы и даже начальник этой партии, и в этих условиях бабушке приходилось учить уроки и заниматься музыкой. Еще ей запомнилось, что партия отца завоевала первенство в Гипроторфе, и для вручения различных наград из Москвы приехало руководство, и все это, включая банкет, также происходило в их доме. Бабушка помнит, как один из московских начальников рассказывал, что когда в Москву привозили для сдачи планшеты, выполненные В. М. Романовым, то все работники Гипроторфа сбегались посмотреть на них – настолько они каллиграфически были выполнены. Перед самой пенсией Вениамин Михайлович переехал в Новосибирск, так как изыскательскую партию перевели туда. К нему в Новосибирск перебралась прабабушка Лида, которая вышла на пенсию раньше.
В 1958 году в нашу семью пришло долгожданное событие: началась реабилитация жертв политических репрессий, и с моего прадеда было снято обвинение. Конечно, это была радость, но ведь сколько мучительных ночей провели мои родственники, прабабушка и прадедушка, сколько слез было пролито ими. А моя бабушка? Ей пришлось разделить судьбу многих детей, чьих родителей репрессировали и объявили врагами народа. Ее раннее детство прошло без отца, без его любви и поддержки. Сколько она пережила обид, когда во дворе ее дразнили мальчишки! А на самом деле обвинение против ее папы было сфабриковано.
В 1963 году прадедушка ушел на пенсию и вернулся в Калинин. К этому времени бабушка уже была замужем и получила квартиру в микрорайоне «Южном», с родителями виделась редко, только в период продолжительных зимних каникул. На это время прабабушка и прадедушка переезжали к детям и приглядывали за внуками.
Мой прадед был очень разносторонним человеком. Он умел играть на разных музыкальных инструментах (фортепиано, балалайка, аккордеон). Он много знал об истории города Твери, неплохо рисовал. Особой страстью Вениамина Михайловича было что-то мастерить, начиная от красивых, интересных поделок и заканчивая крупными постройками в деревне.
Мой прадедушка, Вениамин Михайлович, умер в октябре 1993 года. Он похоронен на кладбище в селе Садыково.