Автор: Наталья Никоварж, лицей № 1, г. Усолье-Сибирское, Иркутская область
Научный руководитель: Нэля Владимировна Бубнова
История семьи Никоварж
Интерес к происхождению нашей фамилии был у меня всегда. Фамилия Никоварж (Нековарш) – чешского происхождения. Мы ее унаследовали от нашего прадеда Алексея (Алоиса) Францевича Нековаржа (Нековарша), который был чехом по национальности.
Фамилии в Чехии часто давались в зависимости от рода деятельности. Например, Коларж – колесных дел мастер, Тругларж – столяр, Тесарж – плотник, Скленарж – стекольщик, Беднарж – бондарь, Млынарж – мельник, Коварж – кузнец. Фамилия Нековарж означает – не кузнец.
Родословная Никоваржей в Сибири началась от прадедушки Алексея Францевича Нековаржа. Как начальный слог «Не» поменялся на «Ни»? Ошибку мы обнаружили в анкете арестованного – ее допустил человек, заполнявший документ. В этой анкете есть подпись самого прадеда, он подписался «Нековарж». Наверняка он-то знал, как правильно пишется его фамилия.
Одной из причин искажения фамилий была малограмотность людей, которые заполняли документы. Другой причиной – то, что фамилию могли записать на слух, и никто потом не проверял точность записи. Также в истории известны случаи, когда путаница с фамилиями оказывалась спасением для родственников, которые могли быть подвергнуты репрессиям.
Прадедушка родился в 1896 году в Чехословакии, в деревне Ровна. О месте его рождения свидетельствует Анкета арестованного № 6178 ф/л, лист № 76. Там указаны его дата рождения – 2 февраля 1896 года и место рождения – д. Ровна, Чехословакия. На современной карте Чехии мы нашли этот населенный пункт, он существует и сейчас. Деревня расположена на юго-востоке от Праги, между двумя крупными городами – Табором и Паковом.
В процессе поисков мы обнаружили интересную информацию о прадеде. Во-первых, на одном из сайтов были выставлены страницы чешских метрических книг, и там нашлись сведения о рождении моего прадеда и данные о его родителях. Так мы получили сведения уже о моих прапрадедушке и прапрабабушке.
Вот запись о рождении Алоиса Нековаржа из метрической книги в переводе с чешского: «Родился в поселении Ровна, дом 18. Округ Пацов, Гетьманство Пелгржимов. Вся семья принадлежала к Римо-католическому вероисповеданию. Родился в брачном союзе Фантишека (Франца) Нековаржа (1851 г. р.) и Жофии (Софии) Северины Маршички (1861 г. р.)». Отец моего прадеда Фантишек (Франц) Нековарж занимался поденной работой.
В метрической книге слева – предположительно – указаны даты рождения родителей прадеда Фантишека Нековаржа (1851 г. р.) и Жофии Северины Маршички (1861 г. р.), и есть еще одна дата – 1879 г., вероятно, это дата заключения брака.
У прадеда Алоиса Нековаржа было начальное образование. Дарья Ивановна, его жена, моя прабабушка, рассказывала своим детям: «Родился он под Прагой, в деревне Ровна. Он был чех, их было три сына у матери. Когда началась Первая мировая война, то из семьи двух сыновей взяли в армию, и мать вышла на улицу, только и смогла, что за голову взяться, после чего у нее отказало сердце, и она умерла…Прямо как у ворот стояла, так и умерла». Она не смогла пережить уход сразу двух сыновей.
Как вспоминает Антонида Алексеевна Валитова, старшая дочь моего прадеда, ее отец двигался в составе Чехословацкого корпуса. Когда эшелоны с чехами уходили, то прадед остался в Сибири в п. Кутулик Аларского района и его стали называть «русско-подданным». Можно предположить, что он принял русское гражданство. Также Антонида вспомнила, что у отца был друг-чех по имени Август, который жил в Заларях, иногда они встречались.
Недалеко от железнодорожной станции мой прадед построил крепкий лиственничный дом, который до сих пор стоит на том же самом месте. Устроился работать на железнодорожную станцию Кутулик Восточно-Сибирской железной дороги весовщиком товарной конторы.
В самом начале нашей работы мы совершили поездку в п. Кутулик к дочери Алексея Францевича – Антониде Валитовой, которая познакомила нас с сохранившимися документами и фотографиями семейного архива. Посетили мы и дом, где раньше проживали прадед и его жена Дарья Ивановна с детьми.
Моя прабабушка Дарья Ивановна Никоварж родилась 20 марта 1908 года в п. Залари Иркутской области. В ее семье было еще трое детей: две сестры и брат. Отец прабабушки Иван Кириллов и ее мать Ольга Кириллова образования не имели. Отец ушел служить в армию и домой не вернулся. Жизнь была тяжелая и голодная, поэтому Дарья Ивановна переехала жить в п. Кутулик к своей тетке. Там, она встретила Алексея Нековаржа и они стали жить в доме, который прадед построил сам. У них родились дети: Антонида, Тамара, Надежда, Людмила, Виктор. У Дарьи Ивановны тоже образования не было, работала она в пункте по заготовке зерна, а впоследствии техничкой на железнодорожной станции. После ареста прадедушки Дарья Ивановна осталась одна с детьми, и ей приходилось много работать, чтобы прокормить семейство. Ее детям не в чем было ходить в школу, и поэтому они ходили в обуви по очереди.
Это время способствовало формированию непростого характера прабабушки. Она была суровой, но при этом справедливой женщиной, не терпела лжи. Очень любила своих детей. До конца своих дней Дарья Ивановна жила в своем доме. Умерла после тяжелой болезни в п. Кутулик 2 октября 1974 года.
Занимаясь этой работой, я смогла выстроить свою родословную, начиная от прапрапрадедов и прапрапрабабушек, о которых в нашей семье раньше почти ничего не знали. Теперь я знаю, где родился мой прадед, как появилась его семья, кем и где они работали. Из воспоминаний единственной оставшейся в живых дочери моего прадеда выяснилось, как он оказался в Сибири, в п. Кутулик. Эта информация стала настоящим открытием для меня и моих родных.
Мой прадед служил в Чехословацком корпусе
Что связывает меня, человека XXI века, с темой Гражданской войны и моей фамилией? Чешские корни. Меня заинтересовал вопрос: как мой прадед оказался в Сибири? Как он оказался в Чехословацком корпусе?
Моя бабушка, Татьяна Авдеевна Никоварж, знала по семейным рассказам, что Алексей Францевич был участником Первой мировой войны, которая проходила далеко от границ Сибири. Я попыталась найти информацию по этой теме.
Есть много дат, хранящихся в памяти людей. Одна из них – 17 мая 1918 года, день «мятежа белочехов». В отечественной историографии это событие считалось официальной датой начала Гражданской войны. Такая странная датировка традиционно объяснялась тем, что Чехословацкий корпус, поднявший антисоветский мятеж на всей территории Поволжья, Зауралья и Сибири, являлся «прислужником» Антанты, а чешские легионеры фактически исполняли роль захватчиков-интервентов. Следовательно, выступление «белочехов» квалифицировалось историками как начало антисоветской иностранной интервенции союзных держав, повлекшее за собой начало Гражданской войны.
Тема Гражданской войны 1918–1920 гг. занимает особое место в истории нашего края. Сегодня уже немногие помнят отечественную историю настолько хорошо, чтобы объяснить: откуда на просторах Сибири могли взяться чехи? Почему это событие, связанное с внутренним конфликтом каких-то иностранцев, фигурирует во всех учебниках по истории СССР?
К началу Первой мировой войны чешские и словацкие территории входили в состав Австро-Венгрии, и жители этих и других славянских территорий призывались в австро-венгерскую армию и участвовали в военных действиях против России. Многие из них, не проявляя особой лояльности в отношении австрийского правительства, предпочитали сдаваться в плен.
В 1917 г. совместным решением французского правительства и Чехословацкого национального совета – эмигрантской организации, поддерживавшей Антанту и добивавшейся независимости Чехословакии, – был сформирован Чехословацкий легион из военнопленных австро-венгерской армии и русских поданных чешской национальности. Чехословацкий национальный совет признавался единственным верховным органом всех чехословацких военных формирований. Это ставило чехословацких легионеров (теперь они назывались именно так) в России в зависимость от решений Антанты.
В сентябре 1917 года генерал Духонин подписал приказ о формировании Чехословацкого корпуса из трех дивизий. После Октябрьской революции Чехословацкий корпус поддержал Временное правительство. 26 марта 1918 года советское правительство вместе с Чехословацким национальным советом подписало соглашение об эвакуации чехословацких войск через Владивосток. Все вооруженные представители Чехословацкого корпуса были помещены в вагоны-теплушки, и началось движение через всю Россию на восток. 24 мая 1918 года Л. Д. Троцкий издал приказ о насильственном разоружении частей корпуса. Это было воспринято чехами и словаками как агрессивное действие, говорили, что весь личный состав должен быть заключен в большевистские концлагеря. Корпус (численность боевых частей – 45 тысяч человек) отказался сдать оружие и начал восстание от Пензы до Владивостока, к которому присоединились местные антибольшевистские силы.
«Чехословацкие войска отступая, бросили фронт и потянулись по Сибири, растянулись длинной лентой эшелонов. Началась для легионеров теплушечная жизнь на станциях Сибирской железной дороги, с малыми передвижениями. Тяжелая картина для Сибирских станций на протяжении всего 1919 г. Разместились легионеры также в городах, в поселках и станционных зданиях…» (А. Котомкин. О чехословацких легионерах в Сибири. Париж, 1930).
В ноябре 1919 года, с подходом Красной армии к Омску, началось отступление корпуса к Владивостоку, а в сентябре 1920 года все, кто не погиб в пути и в столкновениях с большевиками, были эвакуированы по морю из Владивостока в Западную Европу, откуда перевезены в Чехословакию.
Собирая информацию об участии чехов в Гражданской войне, я неожиданно наткнулась на сайт, где упоминалась и фамилия моего прадеда – выяснилось, что 14 августа 1916 года он был взят в плен русскими. Так я убедилась, что в военные годы мой прадед действительно входил в состав Австро-Венгерской армии и оказался в России в качестве военнопленного Чехословацкого корпуса.
Судьба прадеда и его семьи в годы репрессий
Многие чешские солдаты не вернулись на родину и остались жить в Сибири, создали семьи, работали, начали жизнь «по-новому» в другой стране. Каждый пытался хоть как-то забыть события страшной и разрушительной Гражданской войны. Люди оставались жить в глуши, отстраняясь от военного хаоса.
Период наиболее массовых репрессий, так называемый «большой террор», пришелся на 1937–1938 гг. Это время навсегда осталось в памяти людей старшего поколения и стало черной полосой в их жизни. Многим семьям оно принесло горе, потерю родных и близких, для кого-то запомнилось атмосферой страха и гнетущего предчувствия беды. Всего за два года по политическим обвинениям было арестовано более 1,7 млн человек.
Эхо Гражданской войны не прошло мимо моего прадеда: за участие в ней он и его семья были подвергнуты репрессиям в 1938 году.
По нашему запросу члены нашей семьи впервые смогли познакомиться с некоторыми страницами из «дела» моего прадеда. Материал о прадеде также нашелся в книге «Жертвы политических репрессий по Иркутской области: память и предупреждение будущему» (Иркутск, 2003, том 6, с. 186). В ходе работы нами были собраны и проанализированы публикации и фотоматериалы в интернете и других СМИ.
Для поиска информации мы сделали запросы в такие организации, как Státní ústřední archiv v Praze и Отдел архивной информации и реабилитации Информационного центра ГУ ФСБ России по Иркутской области.
Из ФСБ России по Иркутской области мы получили приглашение « на ознакомление с материалами архивного уголовного дела № 6178 ф/п, в отношении Вашего родственника Никоварж (Никоварш) Алексея Францевича», созвонились с сотрудником архива и договорились о дне ознакомления с делом. В назначенный день мы с мамой отправились в Иркутск. В приемной ФСБ молодая девушка (сотрудник архива) ознакомила нас с личным делом моего прадеда. Нам разрешили увидеть только часть документов из дела, это были шесть страниц из «личного дела репрессированного № 6178 ф/п»: «Справка на арест Нековарж Алексея Францевича от 9 мая 1938 года», «Постановление об избрании меры пресечения и предъявления обвинения от 9 мая 1938 г.», «Ордер на обыск и арест от 10 мая 1938 г.», «Анкета арестованного от 10 мая 1938 г.», «Протокол допроса от 29 мая 1938 г.», «Выписка из протокола № 17 от 1 ноября 1938 г.».
Первый документ – это справка на арест Нековаржа Алексея Францевича. Она была предварительно подготовлена 9 мая 1938 года. В верхнем левом углу имеется штемпель, кем подготовлен документ: «Начальником УНКВД по Иркутской области ст. майором государственной безопасности…», также имеется небольшая биографическая справка о моем прадеде: «Нековарж Алексей Францевич 1896 год рождения, по национальности чехословак, грамотный, б/партийный в данное время работает весовщиком на ст. Кутулик, проживает в Аларском аймаке Иркутской области». По нашему мнению, в этом документе представлена выборка информации, или своевременно заготовленные одинаковые предложения-обвинения, которые можно было дополнить доносом. Обвинительные дела очень быстро были сфабрикованы.
«Показанием участника контрреволюционной организации (——–) [в этом промежутке было указано конкретное лицо, со слов которого составлялись обвинения в адрес моего прадеда] – Нековарж А. Ф. изобличается как активный участник к-р диверсионно-повстанческой, вредительской организации и занимается к-р деятельностью на железно-дорожном транспорте». Получается, что человек, который обвинял моего прадеда, так же состоял в этой «вредительской организации».
«(——–) [Опять этот же человек обвиняет] „Мне известны как участники нашей контрреволюционной диверсионно-повстанческой, вредительской организации следующие лица (——-) Нековарж А.Ф. – по национальности чехословак, работает весовщиком на ст. Кутулик“.
(———) «сказал мне, что он дал задания участникам нашей к-р организации (——–) Нековарж А. Ф. совершать крушения поездов путем разборки рельсов в нескольких местах».
/Из показания обв.—————-/
На основании выше изложенного гр-н Нековарж А.Ф. подлежит аресту и привлечению к уголовной ответственности».
Присутствуют подписи нач. Аларского РО УНКВД и Ст. лейтенанта Гос. Безопасности:
«”Согласен”: нач. отдела УНКВД
Ст. лейтенант Гос. Безопасности».
Обвинения основываются не на конкретных диверсионных действиях (сколько было крушений поездов, в каких местах разобрал рельсы), ведь нет никакой доказательной базы, а есть только обобщенные формулировки. Тем не менее, данные показания послужили поводом для ареста. При этом все начальники поставили неразборчивые подписи.
Следующий документ, с которым нам пришлось подробно познакомиться, – это Постановление «Об избрании меры пресечения и предъявления обвинения». Данное постановление было утверждено начальником УНКВД по Иркутской области Старшим Майором Государственной безопасности 9 мая 193____ года. Стоит заметить, что имя и фамилия этого человека отсутствуют. Указано, что он был составлен на станции Кутулик 1938 года мая «3» дня.
«Я нач. Аларского РО УНКВД Сержант Гос. Безопасности», [при этом опять отсутствует фамилия] «Рассмотрев следственный материал по делу № _____» [так же не указан номер дела] «…и приняв во внимание, что гр. Нековарж А. Ф. 1896 год рождения, уроженец Чехословакии, по национальности чехословак, грамотный, б/партийный, в данное время работает весовщиком на ст. Кутулик, проживает в Аларском аймаке Иркутской области. Опять же перечисляется краткая информация о моем прадеде, и создается впечатление, что одну и ту же информацию перепечатывали из документа в документ.
«Достаточно изобличается в том, что является активным участником контрреволюционной диверсионно-повстанческой организации и занимается контрреволюционной деятельностью на железно-дорожном транспорте». Можно сделать вывод, что репрессировали совершенно невинного человека, так как ни в одной из строк постановления не был указан конкретный факт о пункте преступления.
В документе есть постановляющая часть: «Нековарж А. Ф. привлечь в качестве обвиняемого по ст.ст. 58-1 „a“, 58-2, 7, 9, 10.11 мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда арест и содержание под стражей в Иркутской тюрьме по 1 категории».
Алоиса Францевича обвинили по 58 статье, но по разным подпунктам, в нагромождении которых было очень трудно разобраться. Скорее всего, это делалось для того, чтобы безоговорочно осудить человека.
Статья 58-1 «а» – измена Родине, переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной тайны врагу; караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы сроком на десять лет с конфискацией имущества.
Статья 58-2: вооруженное восстание, вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти с целью насильственно расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры, влекут за собой высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишением гражданства, изгнанием за пределы Союза ССР навсегда.
Статья 58-8: совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собой меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего Кодекса.
Статья 58-11УК: всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы.
Обвинили моего прадеда по всем этим статьям. Согласно им, у человека не было шансов остаться в живых. Отсутствие конкретных фамилий и дат наводит на мысль о продуманном искажении фактов. Органы НКВД видели целесообразным скрывать реальные данные о расстрелах. Ведь многие родные надеялись, что когда-нибудь их мужья, отцы могут вернуться. Люди исчезали, и в семьях это были закрытые темы.
После того как было выписано Постановление «Об избрании меры пресечения и предъявления обвинения» комиссариатом внутренних дел, управлением по Иркутской области был выписан «ордер № 887 „10“ мая 1938 г.».
«Начальнику Управления НКВД по ИО» Фамилия и имя начальника не указана. Не исключено, что данному человеку было дано распоряжение на проведение обыска и ареста гражданина Нековаржа Алексея Францевича, по адресу станция Кутулик. Арест моего прадеда проводили там, где он работал. Мы заметили, что все документы были выписаны почти в один день, что можно связать с незамедлительным исполнением мер пресечения. В ордере были указаны действия, совершаемые над арестантом, и его адрес. Также было указано, кому был направлен Ордер. Всё фиксировалось подписями и печатями.
Следующий документ – «Анкета арестованного». Анкета заполнена четким и разборчивым почерком, как указано в примечании – «со слов арестованного». Однако некоторые слова написаны сокращенно и неразборчиво. В анкете арестованного 19 пунктов, каждый из них раскрывает факты из биографии моего прадеда. По данному документу мы установили дату рождения и место проживания до ареста. Дата заполнения анкеты – «10 мая 1938 года». В строке «подпись арестованного» стоит подпись «Нековарж», выполненная ровным и довольно четким почерком. По данным анкеты арестованного Нековаржа Алексея Францевича установлено, что он «родился 2 февраля 1896 г. в д. Ровна, в Чехословакии. На момент ареста проживал в с. Кутулик, Аларского аймака, Иркутской области. По профессии он был рабочий и работал на ст. Кутулик, ВСЖД, весовщиком товарной конторы». Интерес вызвал пункт № 8 о том, что «выдан паспорт в ноябре 1936 г». Неразборчиво прописаны сведения о выдаче паспорта «в ноябре 1936 г. Пасп. Пункт. ЖДст ОГПУ.»
«Социальное происхождение» – «из семьи рабочих». В строке «образование» указано «м/грамм. по-русски, грамотный по-чехословацки». Также данными анкеты подтверждается, что он был «беспартийный, по национальности чехословак». Не понятны только слова «подданства чехословакии», если, по словам дочери Антониды Алексеевны, он был русско-подданным и в следующем документе, в Выписке заседания Тройки УНКВД, указано, что гражданин СССР. В Чехословацкой армии служил с 1918 г. по 1919 г. Судимости у него раньше не было. Также в анкете, в 19 пункте, указан состав семьи: «жена Дарья Ивановна /Кириллова/ 1908 г., детей 5 ч. Антонида 9 лет, Надежда 6 лет, Любовь, Тамара 2 года, Виктор 6 мес., брат Франц, сестра Мария Поливка», и в тоже время не понятно, где проживали брат Франц и сестра Мария Поливка. Анкета заполнялась в день ареста «10 мая 1938 г. в Иркутской тюрьме».
Политика репрессий беспощадно забирала у семей их отцов-кормильцев и самых близких людей. Терзаемые горем, ни в чем не повинные женщины-мученицы оставались совершенно одни, без мужской поддержки, с маленькими детьми на руках…
В протоколе допроса, который был составлен «1938 года мая мес. 29 дня Уполном. Уп. РомНКВД», указываются те же сведения, что и в предыдущем документе – «Анкете арестованного», а именно: ФИО, год рождения (не указан день и месяц), место рождения, место жительства, национальность и гражданство, сведения о паспорте: «в ноябре 1936 г. пасп. стол. Ж.д. ОГПУ ст. Иркутск, оставил дома», род занятий, происхождение и так далее. В отличие от Анкеты арестованного, представлены сведения о семье: «жена Дарья и 5-ро детей» и то, что «не имеет наград, в бандах не участвовал». Протокол допроса составлен на двух страницах, которые подписаны допрашиваемым.
Анкета арестованного и протокол допроса совпадают и никакими фактами не отличаются. При этом в протоколе допроса 20 пунктов. Оба документа дублируют друг друга. Отличительной особенностью является пункт 19, в котором имеется информация о службе в белых и других армиях: «служил в Чешской армии с 1918 г. по 1919 г.» и пункт 20: «Участие в бандах» – не участвовал». «Анкета арестованного» и «Протокол допроса» не имеют подписей тех людей, кто их составлял, имеются даты 10 мая 1938 года и подпись моего прадеда.
Последним документом, который был представлен нам из личного дела Нековаржа Алексея Францевича, является «Выписка из протокола № 17 заседания Тройки УНКВД Иркутской области от „1“ ноября 1938 г.». Я считаю, что информация этого документа является самой трагичной. Такие «тройки» были в разных городах нашей страны. Те люди, которые входили в состав «тройки», выносили обвинительные приговоры по приказу. Позднее, когда волна репрессий пошла на убыль, «тройки» и «двойки» были упразднены Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года («Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»). А также был издан соответствующий приказ НКВД (№ 00762 от 26 ноября 1938 года). Однако «тройки» и «двойки» уже успели вписать свою страницу в историю кровавых репрессий.
В данном протоколе указано, что «слушали: 3 Отд. УГБПУ НКВД № 3 185 по обвинению Нековарж Алексея Францевича, – 1896 года рождения, уроженец д. Ровна, /Чехословакия/ чехословак, из рабочих, гр-н СССР, военно-пленный. До ареста весовщик товарной конторы ст. Кутулик ВСЖД».
«Обвиняется в том, что являясь агентом чешской разведки, собирал сведения шпионского характера и передавал их». «Виновным себя признал».
Какие конкретно сведения, не уточняется. «Виновным себя признал»? Какими методами добивались этого признания, остается только догадываться. Однако если бы он не признал себя виновным, мы думаем, что решение не изменилось бы: «Постановили: Нековарш Алексея Францевича – Расстрелять, с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества», и в данном случае даже не понадобилось уточнять фамилию. Надлежащими подписями данный документ был заверен.
Во все времена считалось, что главой семьи, ее опорой и защитой является мужчина. И самое страшное – это потерять его. У семьи Никоварж отняли кормильца, защитника и просто любимого человека; семья переживала не самый легкий период своей жизни, и весь груз ответственности лег на хрупкие плечи Дарьи Ивановны.
Как вспоминает Антонида Алексеевна о своем детстве: «После того, как забрали всех наших отцов, в школе над нами издевались… Приду в школу, а я тогда босиком ходила, в тапочках брезентовых зимой… Многосемейным давали валенки, как премию, а мы то были не многосемейные.. У нас была одна мать и пятеро детей.. Нам говорили так: „Вы враги народа, дети, никакие вы подарки не просите“. Вот так с нами и обращались… У нас учились первый класс с третьим, а второй с четвертым и одна учительница преподавала. Мама работала техничкой, так как никакого образования у нее не было… С нашей станции забрали около 20 человек. Забрали много милиционеров, председателей колхозов, всех руководящих работников. А папа мой был на станции товарным кассиром, возил продукты с РайСоюза по магазинам. Он был очень хорошим, а мать была суровая. Он всегда защищал нас от нее. Отца забрали прямо с работы, как раз его дежурство было. Он дежурил с Самохой. Когда их отправляли на вокзале, стоял такой рев, ревели все жены и дети. Он ушел и не вернулся…
Возвратились только Кашин (деревенский учитель) и Зинченко (кутуликский милиционер). Зинченко вернулся без ноги, а Кашин вернулся целый, но больной… Они рассказывали о том, как над ними издевались… Людей уводили ко рву и там расстреливали».
Действительно, люди уходили и не возвращались. И наиболее трагичным было то, что родственники даже не знали, что стало с их близкими и где они похоронены.
В 6 томе книги «Жертвы политических репрессии по Иркутской области: память и предупреждение будущему» на странице 186 можно прочитать: Никоварж Алексей Францевич «осужден 1 ноября 1938 года и расстрелян 4 ноября1938 года в г. Иркутске».
С момента ареста 9 мая до расстрела 1 ноября прошло немногим больше 5 месяцев, родные ничего не знали, это были тяжелые месяцы ожиданий. Но прадед не вернулся. «Реабилитирован 8 октября 1957 года Военным трибуналом Забайкальского военного округа».
***
Благодаря изучению темы Гражданской войны нами была установлена связь нашей фамилии и ее родоначальника в Сибири с событиями тех времен. Мы узнали причину его появления в России и его дальнейшую судьбу. Однако трудно сказать, добровольно ли мой прадед решил остаться в Сибири, или у него просто не было другого выбора?
Никто не знает, как сложилась бы судьба моего прадеда, если бы он вернулся в Чехословакию, так же как мы никогда не узнаем, сожалел ли он о том, что остался в Сибири, когда находился в Иркутской тюрьме, и что ему пришлось там пережить.
В семейном архиве Антониды Алексеевны не сохранилось практически никаких документов, касающиеся прадедушки. Думаю, что эти документы были изъяты во время ареста – либо уничтожены, так как вся семья подвергалась гонениям после ареста прадедушки. Возможно, еще какие-то материалы о нем имеются в той части дела, хранящегося в архиве ФСБ России по Иркутской области, с которой нам не дали возможности познакомиться. Из сухих строк официальных документов, обличающих прадедушку в «террористических действиях», мы не можем представить всё, что он пережил. Понятно одно: насколько беззащитны были люди, которые подвергались репрессиям.
Репрессии имели жестокий характер, людей могли осудить буквально ни за что: по доносу соседей, которым что-то не понравилось, или за другую национальность.
В нашей работе восстановлены факты жизни и судьбы только одного репрессированного – простого рабочего, чеха, который готов был честно работать и жить со своей семьей в далекой от его родины стране, готового принять и понять условия жизни в Сибири. Однако он был расстрелян, а его семья испытала на своем веку много горя и лишений.
