В Киеве проходит выставка «Холокост от пуль: массовые расстрелы в Украине в 1941-1944 гг.». Она уникальна как для украинской, так и для российской практики исторической памяти и политики. Хотя массовые убийства евреев во время Второй мировой войны, конечно, более не замалчиваются, как это было в советский период, однако специальные публичные мемориальные мероприятия по этому поводу редки и нерегулярны, нет не только крупного музея холокоста, но и соответствующих экспозиций в многочисленных музеях Великой Отечественной войны. Urokiistorii рассказывают об исследовательском проекте, легшем в основу выставки: француз Патрик Дебуа и его помощники снимали на видео рассказы свидетелей – жителей украинских, российских и белорусских деревень и городов, которых со времен войны никто ни о чем не спрашивал.
 |
 |
 |
Отец Патрик Дебуа (Patrick Desbois), римско-католический священник из Франции, – президент организации Yahad in Unum, созданной в 2004 г. и занимающейся поиском мест массовых захоронений евреев, цыган и других жертв нацистов на территории Восточной Европы, а также видеодокументацией рассказов свидетелей. Одна из целей деятельности Патрика Дебуа – просветительская: показать европейскому сообществу, что холокост осуществлялся не только в газовых камерах Освенцима, но и в лесах Украины и болотах Брянской области, где людей расстреливали около вырытых ими же общих могил.
«Мы не можем допустить, чтобы наши предки остались непохороненными, как животные. Это вопрос чести и справедливости. Евреи – это прежде всего люди. Они лежат непохороненными в центре Европы. Так что, в первую очередь, – это наш долг перед ними. Иначе, что же, нам придется предстать перед ними на небесах и сказать: ”Мы о вас не позаботились”?»
Патрик Дебуа
Выставка «Холокост от пуль: массовые расстрелы в Украине в 1941-1944 гг.», открытая в Киеве (Украина) к 70-летию трагедии Бабьего Яра , была ранее показана в Париже и Нью-Йорке (в 2007 г.). Для Украины это первая выставка подобного рода, но и она имеет временный характер. Выставка состоит из двух частей: информационной, где кратко рассказывается об укладе жизни и быта еврейских поселений на территории Украины до революции 1917 года, советизации еврейских семей в 1920-1930-х и сообщается об основных местах массового уничтожения евреев в Украине во время Второй мировой войны (информация на украинском языке и фотографии доступны на сайте выставки), а также «свидетельской» (или «свидетельствующей»). Почти два десятка мониторов с несколькими парами наушников – это, вообще-то, и есть главные экспонаты выставки и главные результаты работы. Пожилые люди в своих комнатах (на фоне настенных ковров и неприбранных постелей) или на опушке леса (неопределенно кивая в сторону шелестящих деревьев) рассказывают о том, что много лет назад видели своими глазами. И страшно не только от самих рассказов этих бабушек и дедушек, но и от мысли о том, что было бы (что было бы, в том числе, и с нашей историей), если бы из Франции не приехал бы француз с камерой и не задал бы им простые вопросы: кто, где, когда, сколько.
«Холокост от пуль» на территории бывшего Советского союза: контекст и история исследования
Когда в 1941 немцы напали на Советский Союз, в городах и населенных пунктах стали появляться оперативные карательные отряды, устраивая облавы на евреев и убивая их, рассказывается на сайте американского музея холокоста. Обычно жертвы должны были сами рыть общие могилы. Их расстреливали, а тех, кто не погибал на месте, закапывали живьем. Таким образом было уничтожено около 1,5 миллиона евреев. Эти могилы никогда не были обозначены.
В 2004 году Патрик Дебуа отправился на Украину, чтобы отыскать там предположительно 2 500 мест массового уничтожения евреев. Путешествуя с переводчиками, фотографами и экспертами-баллистиками, Дебуа разыскивал живых свидетелей тех преступлений. В определенной степени к этой поездке его побудили воспоминания и судьба его дедушки, французского солдата, депортированного нацистами на Украину.
«На Украине лагерей не было, – говорит украинский бизнесмен Виктор Пинчук, поддержавший американскую, а теперь и украинскую выставку. – И нет физического, визуального доказательства уничтожения евреев. Есть устные воспоминание, есть документы, подсчёты, цифры, но всё это не так убедительно, как лагерь с бараками, с крематорием и с колючей проволокой.
Но вот отец Дебуа обнаружил и подробно описал 850 мест уничтожения евреев. Это уже видимые доказательства. Сейчас надо всё найти, опросить, пока ещё живы, свидетелей, самым молодым из которых 75-85 лет. Время, к сожалению, работает против нас».
Патрик Дебуа о своих украинских экспедициях
«По моим подсчетам на Украине находится как минимум 2 500 общих могил. Мы уже нашли 800 свидетелей, присутствовавших при экзекуциях. Тогда они были детьми, им было от 6 до 16 лет. Их набирали по утрам для того, чтобы, например, приводить евреев из деревни к массовой могиле. Или чтобы забрать золотые зубы перед расправой и так далее. Конечно, могих из них уже нет, но я нашел по менышей мере одного или двух на каждую общую могилу.
И эти люди, безусловно, хотят высказаться перед смертью. Они не понимают, почему никто у них ничего не спрашивал. Очень часто я задавал им вопрос: “Кто-нибудь приходил?”
Они отвечали мне: “Нет. Никто с [19]42 года. Вы – первый”.
Тогда я говорю: ” Почему вы рассказываете?”
“Потому что Вы здесь. Вы спрашиваете нас”.
Для них это, как приобщение. Они – бедные люди, и они чувствуют, я бы сказал, братство с теми евреями, которые были убиты в их деревне много лет назад. И за шестьдесят лет все еще не похоронены.
Очень часто перед нашим уходом они просили: “Обещайте нам, отец, что вы организуете строительствo мемориала для этих людей.”
Должно быть Вы знаете, что массовые могилы вскрывались мародерами, которые искали золото. Это поистине страшное зрелище. Поэтому, по моему мнению, это недопустимо, что, строя современное общество, мы повсюду говорим о холокосте, но не хороним его жертвы.
У нас небольшая команда. Она наполовину украинская, наполовину французская. Когда мы приходим в деревню, мы спрашиваем первого встретившегося нам пожилого человека: “Вы здесь были во время войны?”
И затем, как правило, этот человек приводит нас к своему другу, кто присутствовал во время экзекуции. Или же мы идем к священнику, и священник созывает приход и спрашивает: ”Кто присутствовал во время расстрелов?”
В иных случаях мы идем в магазин и иногда проводим там три часа. Мы ждем пожилых людей, приходящих за покупками. И постепенно мы находим свидетеля. Если мы не узнaем то, что нас интересует за один день, мы приходим снова.
Иногда мы приезжаем в деревню, а они говорят: “ Мы очень сожалеем. Женщина, которая все знала, умерла в прошлом месяце”. Итак, мы опоздали на месяц. И, конечно, это происходит все чаще и чаще. Поэтому мы хотим закончить как можно скорее, нам нужно спешить, пока свидетели еще живы, потому что скоро их больше не останется совсем.
Наше побуждение, прежде всего, – это установить факты. Никто не знает, как этих людей убили, и никто не знает, где их тела. Это значит, что они были совершенно выброшены за пределы человечества.
Однажды во время наших поисков я понял, что нацисты забыли свои гильзы. Мы проверяли одну общую могилу и нашли 5 700 гильз, немецких гильз. На каждой гильзе стоит дата и заводское клеймо. Там не было ни одной советской гильзы, так что было ясно, что там не было сражения. Они убивали безоружных людей. Поэтому гильзы – одно из главных доказательств, а мы должны собрать свидетельства этого геноцида, не щадившего ни одну деревню на своем пути. Речь идет не об одном лагере, речь идет о континенте.»
Украинские, русские и белорусские свидетели.
Патрик Дебуа и его команда проводили исследования не только на территории Украины, то также в России и Белоруссии. На сайте Yahad in Unum доступны фрагменты некоторых интервью. Ниже даются ссылки на рассказы свидетелей, записанные в 2009-2010 гг. в России: в Климово (Брянская область), Любавичах (Смоленская область) и Татарске (Смоленская область).
Также на сайте выложены фрагменты свидетельств из Украины, из следующих деревень и городов: Ингулец, Краснопилка, Сарны, Великий Глибочок, Бобровый Кут. И из республики Беларусь: Бронная Гора, Мотоль, Томашовка, Домачево.
После заполнения на сайте регистрационной формы (на англ. яз.) и отправки запроса можно посмотреть полные версии интервью, проведенных в указанных населенных пунктах.
Холокост в России: отчет о российском исследовании (Брянская область)
Одно из исследований Патрика Дебуа и его сотрудников проходило в ноябре 2010 г. в Брянской области. Urokiistorii подготовили перевод отчета о результатах двухнедельной исследовательской поездки в Россию, осуществленной Yahad in Unum.
«Исследование проводилось на севере и западе Брянской области. Несколько западных деревень этого российского региона образуют границы бывшего еврейского района, где евреям разрешалось жить еще до революции 1917 г. Из-за этого еще до начала Второй мировой войны во многих из этих деревень была велика доля еврейского населения. Евреи этих сел были советизированы – как принудительно, так и добровольно; большинство синагог к1937 году было закрыто, крайне распространены были смешанные браки между русскими и евреями. Более половины евреев Брянской области могли бы уйти до прихода немцев.
1. Обреченные видеть
Важным предположением, делающим возможным исследовательскую работу Yahad in Unum, является публичных характер казни евреев. Действительно, полученные в ходе этой (третьей) экспедиции свидетельства основывались не просто на «присутствии сельчан на месте расстрелов», но и на «принудительном присутствии жителей на всех видах казни и уничтожения: индивидуальных расстрелах, массовых казнях, ранних и поздних акциях».
Ольгу О., 1922 г.р., Нину К., 1923 г.р. и большинство жителей небольшого городка Карачева местная полиция заставила смотреть, как повесили несколько еврейских жителей после прибытия немецких солдат. Тела оставались на городской площади еще в течение недели «в качестве сдерживающего фактора».
Татьяна Б., 1930 г.р., жительница хутора Величка, говорит, что ее тетя, как и все жители села Горки, вынуждены были быть свидетелями расстрела евреев в городе Новозыбков (число расстрелянных, по словам источников, от 950 до 1100 человек). «Тех, кто не мог выносить зрелища убийства, избивали, поэтому у людей не было другого выбора, кроме как наблюдать за казнью вплоть до последней жертвы», – сказала свидетельница.
Ксению Т., 1927 г.р., вместе с односельчанами заперли в доме, который находился на расстоянии 200 метров от ямы, около которой проходил расстрел евреев. Из окна она видела расстрел от начала и до конца. «Мы привезли евреев к краю ямы; расстреливали их сотрудники полиции, которые затем пинали тела, чтобы те упали в яму. Время от времени прибывали новые жертвы. Расстреливали не всех, например, если была мать с детьми, в детей не стреляли, а разбивали голову одного о голову другого. Евреи подходили к яме по одному, проделывая путь по песку, окруженные с двух сторон немцами. Их охраняли именно немцы, не полиция. Яма находилась в 500 метров от тюрьмы – они должны были пересечь почти весь парк».
Такие акции устрашения были не единственным способом уничтожения еврейского населения; при этом любое наказание, любое действие против местного еврейского и русского населения, проводимое немецкой военной администрацией и ее сотрудниками, обязательно должны были быть «видимы».
Татьяну Б. и всех жителей хутора Величка собрали в амбаре. «Отряд картелей прибыл в деревню, чтобы наказать двух российских полицейских, которые плохо охраняли мост. Одного из них приговорили к 15-ти ударов плетью, другого – к 25; во время наказания они были голые, привязанные грушевому дереву (оба умерли от ранений). Присутствовать должны были все жители, в т.ч. дети, которые были в ужасе. Наказание вынуждены были осуществлять другие полицейские. Если они плохо это делали, то немцы избивали их самих. Перед началом начальник взобрался на стул и произнес речь, направленную против несчастных охранников. Он говорил по-русски или, скорее, используя русские и немецкие слова. Но некоторые немцы, действительно, знали несколько ключевых русских слов».
Вероятно, отсутствие гражданской администрации, нестабильность границ немецкой зоны оккупации, совсем близко к которой проходили наступления и отступления на фронте, наличие активного партизанского движения способствовали тому, что немцы все сильнее терроризировали местное население.
2. Расстрелы без ям
В нескольких местах, которые были исследованы, команда Yahad in Unum обнаружила, что еврейские жертвы расстреливались не так, как это происходило обычно, когда казнь осуществлялась перед заранее вырытыми ямами – общими могилами.
В Климове Федор М., 1928 г.р., рассказал: «Евреев, женщин и детей, расстреливали в болотах. Спустя 10 дней я видел трупы, которые там плавали. Много трупов. Весной должна была подняться вода. Мы стали доставать тела с помощью крючков: трупы были затянуты в зыбкие ямы и покрыты известью. Полиция принудила выполнять эту работу жителей деревни». Федор М. рассказал нам после интервью, что его отец был в числе тех, кто это делал.
В том же поселке команда Yahad in Unum интервьюировала Прасковью П., 1927 г.р., которую полиция заставила хоронить убитых, как только наступила весна и оттаяла земля. Она рассказала: «Полицейские пришли за мной в мой дом. Для выполнения этого задания собрали около десяти жителей. Трупы были одетые, те, кто принес тела, исчезли. Было две ямы, каждая примерно 15 на 10 метров. Там были евреи всех возрастов, в том числе и моя подруга Таня. Полиция следила за людьми во время работы. Заполнение ям длилось, по крайней мере, два часа».
Вероятно, в некоторых случаях немцы решали не расстреливать свои жертвы перед ямами, потому что земля была замерзшей и было трудно копать. В Брянской области большинство казней произошли в период с ноября 1941 г. по март 1942 г.
В Новом Ропске Николай К., 1930 г.р., был свидетелем убийства около 10 евреев в своей деревне. Двоих похоронили заживо, остальных пытали и расстреливали. Дмитрий С. видел, что тела этих жертв, в том числе его школьного друга Моисея, были оставлены неподалеку от еврейского кладбища. Он участвовал в захоронении этих тел.
3. Судьбы родителей и детей от смешанных браков
В нескольких исследованных населенных пунктах свидетели рассказали о судьбах женщин и мужчин, находящихся в смешанном русско-еврейском браке, и их детей.
Наталья Л., 1926 г.р., жительница города Почеп, рассказала: «Русских женщин, вышедших замуж за евреев, расстреливали. Сначала собирались расстреливать только их детей, оставляя женщин жить. Но в живых не оставили никого, в том числе и сестру моего мужа. Этих женщин отдельно собрали и отдельно расстреляли. Это произошло в период июнь-июль 1942 г. Такое решение приняли старосты, полицейские и их помощники».
Эти жертвы были расстреляны в другом месте, не там, где проходили основные расстрелы; и на том месте нет вообще никакого мемориала.
Похоже, что участь русских, находящихся в смешанных браках, была решена уже после того, как началось истребление евреев. В исследованном регионе «полу-евреев» редко помещали в гетто или лагеря. Немцы или, гораздо чаще, местная полиция собирали их через день или два после основных расстрелов и тоже расстреливали – либо с оставшимися евреями, либо отдельно.
Мы также выяснили, что отношение к русским, находившимся в смешанных браках с евреями, и к их детям различалось в разных частях региона. В городе Мглин, например, женщинам и детям ничего не угрожало. Ксения К., 1927 г.р., говорит: «В тот день были убиты все евреи, не щадили никого, за исключением наполовину еврейских детей». Другая ситуация в Стародубе. Аделаида, 1929 г.р., рассказала: «Они также расстреляли «новообращенных евреек», как они называли еврейских женщин, вышедших замуж за русских мужчин (их было два грузовика, они прибыли из близлежащих деревень, это было весной), и русских солдат. Но детей они не тронули».
4. Лагеря для советских военнопленных
По данным советских архивов, которые были изучены и переведены сотрудниками Yahad in Unum, немецкие оккупанты создали в Брянске 2 лагеря – они действовали для советских военнопленных, взятых на фронте в плен и в несколько этапов переправляемых на запад. «Осенью 1941 года германо-фашистские захватчики создали лагерь для военнопленных на основе технической базы №6. Примерно 80.000 солдат и командиров Красной Армии попали в плен и были окружены колючей проволокой. Недалеко от Брянска, около аэродрома, в овраге находился второй лагерь для военнопленных, в котором было около 5.000 человек. Каждый день умирали от голода от 50 до 200 человек».
Во время исследования команда Yahad in Unum познакомилась с Валерием, который провел в лагере около месяца, когда был подростком: «Гражданские лица в лагере были отделены от военнопленных колючей проволокой. Там, например, содержались мирные жители из деревень возле лесов, где прятались партизаны. Гражданские лица должны были проходить своеобразную проверку. Немцы разбивали головы младенцев о повозки, запугивая мирных жителей и предупреждая, чем грозит помощь партизанам».
Многие жители остались в живых, в отличие от военнопленных, чьей участью обычно была смерть. Когда лошадь (это были бельгийские лошади) была ранена, немцы разрезали ее на крупные куски и бросали в лагеря для военнопленных. Поскольку те голодали, они набрасывались на мясо, и тогда немцы стреляли в них, – говорит Александра В., 1923 г.р. – Смертность была очень высокой, офицеры бросали трупы в болото, и бульдозер топил тела. Там было очень много трупов. Им приходилось каждый день избавляться от тел».
В Мглине Варвара Г., 1927 г.р., рассказала, как трое заключенных, старик и два молодых человека, сбежали из лагеря в деревню. «Молодые немецкие солдаты придумали, что делать: дети должны были, увидев немцев, доложить обо всех мужчинах: это мой отец или это мой брат. И хотя так можно было спрятать беглых военнопленных в толпе, но немцы не верили на слово и требовали на каждого человека документы в качестве доказательства».
5. Уникальное свидетельство
В городе Новозыбков команда Yahad in Unum интервьюировала Николая М., 1924 г.р. Его свидетельства дали важные сведения о поведении немецких оккупантов. Такая информация редко бывает в свидетельствах «третьей стороны»; сведения подобного рода обычно предоставляются на суде преступниками или их немецкими союзниками – «от первого лица».
Танкист вермахта поручил Николаю охранять его вещи, и он стал свидетелем агрессии солдат СС, которые сопровождали евреев на место расстрела. «Солдаты вермахта не должны были вмешиваться в действия СС, и мы просто пропустили колонну. В ней были повозки с детьми и пожилыми людьми, которые уже не могли ходить. Там было 20 повозок, в каждой по несколько человек. Телеги шли под охраной русской полиции. Молодые евреи шли впереди с табличками, на которых было написано: “Мы – евреи и заслуживаем смерти”».
Вечером, когда он был уже дома, у него остановился офицер СС, чтобы согреться, и похвастался расстрелом: «Евреи должны были раздеться до нижнего белья, и потом их обыскивали. Одна женщина убежала в лес в нижнем белье. Офицер СС сказал, что непосредственно расстрелами занимались русские полицаи. Они заставляли евреев ложиться в яму, а затем расстреливали их. Кроме того, была башня, с которой немцы расстреливали беглецов. У офицера СС было много ценных вещей, которые он предложил нам, но мы отказались от них».
***
Во время исследования команда Yahad in Unum определила 10 мест массовых захоронений, на 7-ми из которых были мемориалы. Все эти памятники были построены во времена СССР, в основном, по инициативе членов семей жертв. Следует отметить, что ни на одном из памятников еврейским жертвам не сказано, что жертвами были евреи.»
Дополнительные материалы:
- Yahad in Unum (на англ., фр., исп. яз.), а также блог
- выставка «Холокост от пуль: массовые расстрелы в Украине в 1941-1944 гг.» (на укр. яз.); репортажи об открытии выставки: 1, 2
- «Почему на Украине не было немецких концлагерей» / об американской выставке и проекте Дебуа / журнал «Чайка»
- О Дебуа и его проекте на сайте Американского музея холокоста
- Холокост на территории СССР / видеолекции Yad Vashem
- Лекции и интервью Дебуа (видео, на англ. яз.): 1, 2.
Подготовила Юлия Черникова