Со дня церемонии награждения прошло уже две недели, и за это время фокус общественного внимания сместился с неприятного инцидента в начале церемонии на предмет, заслуживающий внимания по-настоящему. Речь, конечно, о работах победителей нашего конкурса – выдержки из работ этого года были опубликованы на сайтах телеканала «Дождь», радио «Свобода», газеты «Троицкий вариант» и целого ряда других СМИ.
Параллельно у нас в редакции «Уроков истории» идёт работа над веб-версией уже изданного на бумаге сборника избранных работ XVI конкурса, который мы надеемся опубликовать на нашем сайте уже на следующей неделе.Всё это напомнило нам о работах разных лет, которые по какой-то причине оставили о себе отдельное личное впечатление у нас, сотрудников конкурса и редакции «УИ».
Истории приходят к нам со всей России уже 17 лет, конкурс сравнялся в возрасте со своими участниками, а многих даже перерос. Среди одних только сборников избранных работ (а к нам ежегодно приходят сотни и даже тысячи школьных исследований) всякий найдёт историю, которая покажется ему по какой-то причине особенно близкой. Мы решили составить небольшую подборку цитат из работ, которые оставили такое личное впечатление у нас. Нельзя назвать это «субъективным рейтингом» или подборкой «лучших из лучших» – все эти работы уже награждены заслуженными призами, а некоторые их авторы уже или стали стипендиантами фонда Прохорова или съездили на летнюю школу EUSTORY. Правильнее всего назвать это просто случайной выборкой.
«Я буду беспристрастной повествовательницей событий»
(Опыт исторической реконструкции на основе писем иркутянки Л. Е. Литвинцевой)
Ирина Грибович, Елена Жукова, Анастасия Магзоева
школа № 1
пгт Качуг, Иркутская область
Руководитель: Зуева Инга Валерьевна
В письме от 15 июля 1904 года, отправленном из Баранчиков (ныне порт Байкал Слюдянского района Иркутской области) Лариса Евгеньевна пишет: «На Байкале идут сплошные работы. Взрывы динамита гремят беспрерывно. Грудь горы вся истерзана им, точно коршун выклевал ее живую душу. Я каждый день хожу мимо этих работ, и вид падающих гор производит на меня тяжёлое действие. Издолбят всю, зашатается и упадёт и только синий дымок вьётся на месте смерти».
Речь идет о строительстве Кругобайкальской железной дороги, которая являлась самым сложным по строительству участком Великого Сибирского пути. Она строилась при императоре НиколаеII $3 с 1902г. по 1918г. и проходила от конечной станции Иркутско-Байкальской ветки (порта Байкал) по берегу озера Байкал до станции Мысовой. Для прокладывания тоннелей (общей протяженностью 7,2 версты) производились взрывные работы.
Делясь с сестрой личными впечатлениями от инженеров-строителей, Лариса Евгеньевна переходит к описанию событий и настроений, связанных с Русско-японской войной: «Гута, сейчас (…) с пристани Ледокола служащий принёс поразительное известие: сегодня утром над Ледоколом летал воздушный шар, конечно японский. (…) Взорвать Ледокол гораздо важнее, чем Порт-Артур и я так испугалась, что при первом известии у меня руки отнялись. Здесь в Баранчиках центр переправы. Ежедневно проходят тысячи войск, пушек, провиант везут беспрерывно. Это узел всероссийской переправы (…). Издан строжайший приказ стрелять, как только шар близко спустится. Как важен этот пункт, видно из того, что на каждом шагу стоит часовой и 10 шагов не пройдёшь, чтобы не вырос солдат с ружьём и что в Лиственичном живёт министр путей сообщения, который лично смотрит за переправой; и вот опасность подкралась с воздуху. (…) Важнее всего то, что мы с мамой третьего дня видели этот воздушный шар над Иркутском. Я приезжала проведывать её и менять книги. И вот вечером прохаживалась по мосткам перед крыльцом. Смотрю над головой, то есть в стороне, к востоку от дома, высоко летит что-то круглое, красное. Я думала, метеор и в окно громко закричала: „Мама!” Мама выскочила и по медленности движения мы определили, что это, вероятно, спускали шар в Интендантском саду и, глубоко заинтересованные, следили, пока он не пролетел над нами и не скрылся из виду» Читать полностью…
«Свои – чужие дети»
Басманова Ольга, Заливина Настя, Ташбаева Замира
Елбанской СОШ
Маслянинского района Новосибирской области
Руководитель: Нерода Татьяна Юрьевна
Из введения в работу:
Работа вышла как мини-сборник новелл – маленьких сюжетов по большой проблеме: как жить тем, кто не выбирал себе сиротства, но стал однажды сиротой; как перейти из категории «несчастные» даже не в «счастливые», а хотя бы в такие, «как все». В первой части (новелле) мы воспроизвели воспоминания нашей приемной мамы практически без изменений, лишь давая свои комментарии.
В своих же рассказах кроме информации о собственном «прошлом» использовали и свидетельства таких же, как мы приемных детей.
Цитата:
Помню холод. Темно. Брата нет – его забрала тетя. На полу лежит мама, почему-то не шевелится. Я её трясу, кричу. Она молчит. Становится страшно. Хочу выбежать на улицу, не могу. Вспоминаю, что отец ушел и долго стучал, забивая гвоздями дверь снаружи. Беру одеяло, стаскиваю на пол, укрываю маму и себя, прижимаюсь к ней, обнимаю. Холодно. Начинаю плакать, но она не слышит.
Проснулась от стука зубов. Страшно. Снова пытаюсь бежать из дома, опять трясу маму, реву. Молчит, не слышит. Дверь не открывается. Беру на столе сковороду, разбиваю окно и кричу, кричу… Никто не слышит. Потом ничего не помню.
Нас с мамой нашли через три дня. Если бы не окно разбитое, могли бы и позже обнаружить. На носилках вынесли маму, закрыв её с головой тем же одеялом, под которым мы лежали. Меня вынесли на руках, идти не могла – трое суток в холодной комнате, без еды. Я думала, что это была одна ночь. И про маму думала, что её тоже в больницу увезли. Оказалось – нет, в морг.
Меня привезли в приют. Грязная, завшивленная, больная. От всех событий не могла успокоиться, ревела. На меня кричали: не ори. Замолкала, а потом почему-то снова начала плакать и опять грозное – «замолчи».
«Куба – рядом!» Участие моих земляков в советско-кубинских отношениях в 60-е годы ХХ века
Антонина Столбовская
п. Матвеев Курган, Ростовская обл.,
научный руководитель О. И. Столбовская
Петр Тимофеевич вспоминает: «Куба – вечно зеленый остров, тропики, всюду пальмы. У меня фотография есть гаванской улицы. Деревья подстрижены, улицы чистые, в магазинах всё было. Сгущенка по 17 копеек на наши деньги. Машины кругом, из наших только 21 Волга, а то все Форды и Мерседесы. Мой друг из соседнего Неклиновского района сфотографировался на фоне такой иномарки, чтобы дома увидели экзотику.
Возле моря там по асфальту иногда прыгали летучие рыбы, на воробьев похожие. Можно было увидеть акул и китов. Сами кубинцы жили скромно. Чистенькие домики в городах, а в деревнях – настоящие шалаши из пальмовых листьев. Каждый лист по три метра. Климат позволял.
Наша база находилась в порту Минос – от Гаваны километров 40–50. Но нас в Гавану отпускали, мы в увольнительные выпивали даже. Нам выдали гражданскую одежду – костюмов пару, обувь, несколько рубашек х/б клетчатых каждому. Как увидишь кого на улице в клетчатом, смело по-русски можно говорить – наш! Местные больше в однотонном ходили, а еще в нейлонах ярких по такой-то жаре! По рубашкам нас и Анастас Микоян узнал, когда приезжал на Кубу на встречу с Фиделем Кастро, и нас увидел на заседании. Сказал: «Вижу, в клетчатых рубахах много людей», типа, знаю, кто вы. Он говорил, что наше присутствие остановило войну, что, если бы не мы, Кубу бы американцы сравняли с океаном, как Хиросиму и Нагасаки».
Я помню дни армейские…
Оксана Елисова
гимназия № 20, г. Саранск, Мордовия
научные руководители
Юлия Владимировна Горшкова, Алёна Владимировна Елисова
Летом 1955 года рядового Лунева вызвали в канцелярию воинской части, откуда через какое-то время он вышел совершенно подавленным. Другие солдаты пытались что-то у него узнать – бесполезно, ответов не было ни на один вопрос. Через солдата, что был писарем, выяснили, что за сотрудничество с немцами во время войны на Украине арестована мать Лунева. Самого Лунева не тронули, он продолжал служить, как раньше. И ни офицеры, ни солдаты никогда не вспоминали больше об этом случае. Дед сказал: «Вот так мы убедились в том, что действительно „сын за отца не отвечает“.
Дед служил в армии, когда состоялся XX съезд. Через несколько дней после съезда проводилось плановое политзанятие, перед которым кто-то из солдат спросил: «Опять будет „как жили и боролись“?» Замполит в этот день выглядел не как обычно, а был каким-то странным: не было привычной уверенности в своих словах. А когда он начал знакомить солдат с материалами съезда, у всех застыл на губах один и тот же вопрос: «Как?!» И далее сами же себе и отвечали: «Не может этого быть! Это провокация!» Замполит и сам был в полнейшем шоке: «великий вождь и мудрый учитель», который, по мнению многих, был просто непогрешим, вдруг оказался не таким, каким его представляли с самого детства (а замполиту тогда было лет 30). Он не мог спокойно знакомить солдат с материалами съезда: голос срывался, замполит говорил с большим трудом, так и не оправившись от такого морального потЧитать полностью…рясения. Солдаты просто не могли осознать и поверить в услышанное. Западные украинцы и литовцы молчали. Может, им и было, что сказать про время сталинского правления на их родине, но промолчать для них было как-то спокойнее.
«Бохча» моей бабушки / Семейные воспоминания о депортации 1944 – 1957
Милана Мальцагова
станица Наурская, республика Чечня,
школа N 2, 10-й класс
Жили бедно. Прабабушка Залпа пряла, шила, вязала, обстирывала и готовила на шестерых детей. Работала оператором на промысле. Ей было трудно не только физически, но и психологически. В чеченских семьях традиционно роль женщины всегда признавалась значительной, но при этом она не должна была быть на людях. За это прабабушку осуждали родственники, знакомые.
Но изменения в обществе сказывались на повседневной жизни людей. За хорошую работу ее наградили пальто. В республике делалось все для привлечения женщин-горянок к советской власти. Газеты выходили под лозунгом «Женщину-горянку – в пальто!».
Дочь Залва вспоминает, что однажды прадедушка поехал на подводе в село Старые Атаги в гости к родственникам. Была зима. Прабабушка Залпа отказывалась надеть пальто, муж настоял. Доехали до села, остановились у дома родственников. Посыпался град камней в сторону прабабушки Залпы. Пальто воспринималось как символ измены национальным традициям и обычаям. До промышленной революции не было надобности одеваться в теплую одежду. В основном накидывали теплый большой шерстяной платок. С привлечением женщин в производственный процесс стало необходимо одеваться в удобную одежду. В селах все новое воспринималось как нарушение устоев, посягательство на свободу.
«Взрывайте вместе с нами!» / История Никольской церкви села Лещино-Плата Курской области
Павел Малыхин,
ученик 10 класса школы № 59 (Курск)
Руководитель работы: Падогова Марина Валерьевна
Революция 1917 г. чудом не затронула его. О том, что храм продолжал быть центром жизни села, сохранились воспоминания моей прабабушки, Барковой (Куркиной) Ольги Ивановны (1913 г. р.), дошедшие до меня по родовой памяти. Около церкви по праздникам проходили ярмарки, на которые съезжались жители со всех окрестных деревень и даже из Тима. Дети радовались изобилию конфет, калачей, пряников. Устанавливались качели, карусели. Это был большой праздник для всего села. Службы в Никольском храме продолжались вплоть до Великой Отечественной войны. В войну все колокола Никольской церкви были отправлены на переплавку. Во время немецкой оккупации сильно пострадал и сам храм: купол, фрески. До сих пор на его стенах напоминанием о тех страшных годах остались следы от пулеметных очередей
Выжить – это уже подвиг
Автор: Иван Цицилин,
Краснодар
Научный руководитель: О. А. Селезнёв
Мы, я и товарищ мой, фамилию его забыл, договорились бежать. Нам украинские девушки говорили: «Не вздумайте бежать, потому что все время тех, кто убегает, находят». Да, конечно бежать – это безумно, но бежать можно было, ограда была, территория охранялась полицейскими, но была сетчатая ограда, не колючая проволока, потому что это не концлагерь еще был, а просто рабочий лагерь для рабочих. Охрана в этих рабочих лагерях не была такой жестокой, как в концлагере. Ворота охраняли, у ворот, в таком же бараке деревянном, было специальное отделение, где дежурили полицейские и охрана лагеря. По периметру ходили охранники, но обычно это были пожилые люди, военное время, все мужское население все было у них на войне. А через проволоку можно было за бараками перелезть запросто, она невысокая была. Так что оттуда бежать можно было, но куда бежать?
Язык я очень плохо знал, хотя в школе изучал, но приходилось язык по ходу учить. Система такая: утром приезжает заводская полиция в лагерь, строят три по три в строю. Все фразы по-немецки. Мы немецкий, конечно, начинали узнавать, потому что если не знаешь язык, будут колотить бесконечно, если ты будешь не понимать. Так что язык приходилось быстро усваивать.
Строили нас и через лесок, там не большой парк какой-то, приводили на завод и потом нас опять туда же, в лагерь. На завод привозили баланду вот эту, а утром в барак приносили хлеб, который разрезал кто-то из нас, один отворачивался и кричали – кому. Ну, понятно почему, чтоб не обидно было, кому больше кусок, кому меньше. К хлебу давали маленький, такой как полкоробка спичечного, маргарин и иногда какая-то колбаса. Хлеб был смешан с черти чем, вообще какой-то ненормальный хлеб, как искусственный какой-то. Но мы из этого выделяли немножко хлеба и накопили немного для бегства.
Месяц мы буквально в этом лагере пробыли и сбежали. Перелезли через сетчатый забор, сели на трамвай, а одежда была еще та, в которой нас взяли. Мы, конечно, выделялись среди жителей, но как-то доехали до вокзала. Не помню, откуда у нас были деньги небольшие, мы купили перронные билеты. Эти билеты, между прочим, так же как и у нас на вокзалах до войны покупались, чтобы пройти на вокзал. Были там автоматы, мы какие-то деньги бросили и с билетами пришли на перрон. У нас была задача такая: мы с ним думали, доедем до Франкфурта-на-Майне с Саарбрюккена, а оттуда в Польшу на Варшаву. Вот такая у нас мысль была.
Портрет на фоне событий местного значения
Алексей Борзаков
Любовь Зарудняя
Сергей Подлесных
Анна Татаринска
Школа села Новый Курлак
В конце февраля – начале марта 1902 года в Новом Курлаке произошли крестьянские волнения. По решению сельского схода была запрещена вырубка леса, проданного местным помещиком А.В. Станкевичем. Курлакские мужики считали, что этот лес по праву принадлежал им. В бунте принимало участие почти всё село.
К.В. Тростянский, как официальное и авторитетное лицо, не мог оказаться в стороне. Он поддерживал позицию властей.
При помощи войск бунт был подавлен.
Документ
«4 марта 1902 года.
Секретно.
Отчёт Воронежского губернского управления.
Слух о переходе помещичьих земель к крестьянам среди всех вообще крестьян циркулируется издавна. Несколько времени тому назад слух этот особенно упорно стал поддерживаться крестьянами селений, расположенных друг от друга в 5–10 верстах, в Бобровском уезде: Тишанке, Садовом, Ясырках, Новом Курлаке и других ближайших. Кто был инициатором слухов, едва ли можно установить, но в течение времени разговор об этом между крестьянами названных селений повторялся всё чаще и чаше и в значительной части крестьян вызвал убеждение, что это так должно и быть. Это обстоятельство и было главною причиною теперь улегшихся волнений между крестьянами Тишанского сельского общества, оно же лежит в основании и настоящих волнений крестьян села Нового Курлака.
Вслед за тишанцами возникло продолжающееся и теперь волнение между крестьянами Ново-Курлакского сельского общества, выражающееся несколько в иной, более резкой форме и поражающее безосновательностью требований крестьян и их поведением.