Школа № 59, г. Челябинск
Научный руководитель: Марина Сергеевна Салмина
Герой нашего исследования – Исаак Моисеевич Зальцман. Пять лет мы собирали информацию о нем. Сначала мы изучили, какой он был директор, потом – что сделал для нашего города за восемь лет пребывания в нем. Собрав воспоминания людей, знавших его лично, попытались составить его портрет, затем попробовали выяснить, за что и почему он попал в немилость, параллельно изучив вопрос о его руководстве трудмобилизованными бойцами из Средней Азии. Мы пытались реализовать социальный проект – установить памятную доску на доме, где проживал Исаак Моисеевич.
Сразу хотим отметить, что пять лет назад, в то время, когда наше исследование только начиналось, информация об И.М. Зальцмане была ограниченной: как в литературе, так и в интернете чаще всего пересказывались одни и те же сюжеты, зачастую искаженные и домысленные авторами. Нам кажется, это связано с тем, что долгое время упоминание имени нашего героя не поощрялось в связи с его опалой, начавшейся в 1949 году.
Источники, которыми мы пользовались, можно разделить на три вида: изданные в советские годы, в постсоветский период и современные. Первые личность И.М. Зальцмана делают блеклой, искаженной; вторые можно охарактеризовать как дискуссионные, с попытками разобраться и оценить масштабы личности. Но вот наступил современный этап, связанный с появлением молодых историков. Нам понравились работы кандидата исторических наук А.Н. Федорова[1] – они выверены и взвешены. Но вот с работами свердловских историков А.В. Сушкова и Н.А. Михалева[2] нам трудно согласиться – слишком они тенденциозны, показывают только одну сторону деятельности И.М. Зальцмана. Называя его «коррупционером», авторы не приводят ни одного факта преступлений самого директора, лишь его окружения. Такое ощущение, что извечное соперничество в том, какой завод был более значимым в годы войны – Челябинский Кировский или Нижне-Тагильский, разгорается вновь.
Спустя десятки лет герой нашего исследования продолжает притягивать к себе тех, кто желает понять прошлое, да еще в такое грозное время, как война.
Часть 1. Взлеты
Начало жизненного пути
Исаак Моисеевич Зальцман родился 26 ноября (9 декабря) 1905 г. в поселке Томашполь Ямпольского уезда Подольской губернии в семье портного и домохозяйки, был самым старшим из семи детей.
«Тяжелым и безрадостным было мое детство, – писал он в своих воспоминаниях[3]. – Постоянная нужда, тяжелая борьба за кусок хлеба были каждодневными спутниками нашей семьи. С большим трудом родители смогли дать мне начальное образование. В 1919 г. я окончил двухклассную народную школу. С 14-летнего возраста начал свою трудовую жизнь».
Работать Зальцман начал на свекловичных плантациях, а позже на сахарном заводе. В 1922 г. вступил в комсомол.
Вместе с другими комсомольцами, работавшими на сахарном заводе, Исаак Зальцман был мобилизован в специальный отряд ЧОН (части особого назначения). Отряду довелось не раз участвовать в боевых операциях – осенью 1922 г. отражать налет банды на их населенный пункт, сопровождать обозы с хлебом и обороняться от нападений на них. В одной из таких поездок Исаак Зальцман был ранен. Отец, искалеченный петлюровцами, скончался в 1928 г., а из всей большой семьи в последующие годы осталась одна сестра – Мария Моисеевна, которая проживала в Виннице.
Вероятно, храбрость и убежденность молодого комсомольца Зальцмана сделали его заметной фигурой среди товарищей:
«В 1927 г. мне доверили работать культпропом и избрали секретарем комсомольской организации города Брацлава Винницкой области».
В 1928 г. он был принят в партию. Далее был направлен в сельскую местность с главной целью – создавать колхозы.
Карьера нашего героя могла быть совсем иной – он вполне мог стать известным партийным деятелем на Украине. Но не стал. А всё потому, что одновременно с комсомольской работой он закончил профтехшколу, получил среднее образование и профессиональное – специальность токаря, после чего в 1929 г. был направлен на учебу в Одесский политехнический институт, который успешно окончил в 1933 г.
Дальнейший его путь лежал в Ленинград:
«По окончании Одесского института, я был направлен на работу на легендарный завод „Красный путиловец“ на должность мастера. Здесь начало моего становления продолжилось по пути: заместитель начальника цеха, начальник турбинного цеха, главный инженер завода, а в 1938 г. мне был доверен пост директора Ленинградского Кировского (Путиловского) завода».
В город на Неве Исаак Моисеевич поедет вместе со своей супругой. В 1928 г. он женился на Ханне Иосифовне Бронштейн. Впоследствии она окончит Агрономический институт, будет работать в Ленинграде на гидролизном заводе.
В разгар Большого террора обвинения во «вредительстве» послужили основанием для чисток на Кировском заводе, которые коснулись, прежде всего, руководства предприятия, что затем позволило ряду управленцев, в том числе и И.М. Зальцману продвинуться вверх по служебной лестнице.
Нам очень хотелось увидеть, каким он был в эти годы. Рассматривая фотографию работников Кировского завода 1940 г., диву даешься – худощавый, интеллигентного вида молодой человек в окружении солидных мужчин – инженера, рабочих, парторга. На их фоне он так хрупко выглядит! Но именно его назначили директором крупнейшего в стране промышленного производства. Значит, что-то в нем было такое, что отличало от многих.
И.М. Зальцман уверенно шагал по карьерной лестнице потому как, безусловно, обладал выдающимися организаторскими способностями. Это подтверждают и награды, полученные им в этот период: орден Ленина за № 4469 за успешное освоение и выпуск новых типов танков, пушек и тракторов (1939), орден Трудового Красного Знамени (1940).
Ленинград. Производство. Война
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 сентября 1941 г. за выдающиеся заслуги в обеспечении Красной армии танковой техникой в трудных условиях военного времени И.М. Зальцману присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и молот». Он был двадцатым человеком в стране, получившим это звание, и это была самая главная из всех его наград. В начале войны Кировский завод оказался практически на линии фронта, всего в 4 км от врага. Ни днем, ни ночью Зальцман не покидал стен предприятия. Завод продолжал делать танки в соответствии с планом. В июле 1941 г. первые девять дней завод обязан был «сдавать военпредам под пломбу» по три танка в день, все последующие дни – уже по четыре. И.М. Зальцман в своей автобиографии утверждает, что завод к концу июля стал выпускать по 10 танков в день. Зачастую из кабинета директора с оружием в руках кировцы шли защищать подступы к своему заводу. Враг приближался к городу, и крупнейшее производство военной техники стали готовить к переброске в тыл страны. 16 июля 1941 г. для Кировского завода было выделено 1000 единиц подвижного состава для эвакуации оборудования. Перед этим, на второй день войны в ЦК партии были вызваны директор Кировского завода И.М. Зальцман и главный конструктор Ж.Я. Котин. Им сказали:
«Вылетайте в Челябинск, выясните возможность организации там в короткий срок массового производства танков. Вылетайте завтра. Когда вернетесь, доложите свои соображения Политбюро»[4].
Через несколько дней в ЦК уже было известно мнение кировцев: если Челябинскому тракторному заводу оказать необходимую помощь людьми и оборудованием, то через два–три месяца он сможет давать фронту 15 тяжелых танков в сутки.
И.М. Зальцман решил не торопиться с эвакуацией и до предела использовать действующее танковое производство в Ленинграде. Тем временем в Челябинске местные и прикомандированные специалисты должны были развернуть грандиозный, невиданный в мире комбинат тяжелых танков. Постановлением ГКО от 1 июля 1941 г. был утвержден график выпуска танков «КВ-1» на челябинском заводе с постоянным наращиванием мощностей: если в июле требовали 25 танков, то в декабре уже 175! Известна телеграмма Сталина, направленная на Уралмашзавод, в начале которой он просит «честно и в срок» поставить для челябинского завода корпуса для танков «КВ», а заканчивает так:
«Если вы окажетесь нарушителями своего долга перед родиной, начну вас громить как преступников, пренебрегающих честью и интересами своей родины».
Но на постоянную работу директор и значительная часть коллектива завода прибудут позже, эвакуировавшись из осажденного Ленинграда самолетами.
Танкоград. И.М. Зальцман в Челябинске
В октябре 1941 г. Зальцман становится руководителем Челябинского Кировского завода и одновременно заместителем наркома танковой промышленности СССР.
По пути из Ленинграда в Челябинск И.М. Зальцман и Ж.Я. Котин были приняты И.В. Сталиным. В ходе разговора выяснилось, что многие рабочие отказываются выезжать на Урал. Сталин спросил, как называется местный завод? «Челябинский тракторный завод имени Сталина», – ответил Зальцман. «А вы назовите его Кировским заводом на Урале», – посоветовал Сталин[5]. Что и было вскоре выполнено. В приказе Народного комиссара танковой промышленности В. Малышева от 6 октября 1941 г. говорится о смене названий заводов, в том числе о переименовании ЧТЗ им. Сталина в Кировский завод, а также об образовании Комбината по производству танков «КВ», состоящего помимо ЧТЗ из нескольких уральских заводов. Директором этого Комбината был назначен И.М. Зальцман с оставлением его в должности руководителя Кировского завода. В выписке к этому приказу говорилось об эвакуации оборудования и кадров Кировского завода в Челябинск. И уже 11 октября 1941 г. среди приказов директора завода под № 469 появляется запись о принятии руководства заводом И.М. Зальцманом.
Коллектив, которым предстояло руководить, был колоссален. Сам Исаак Моисеевич в автобиографии, назвав цифру 75 тыс. работников, перечисляет то, из каких коллективов сложился легендарный «Танкоград»: ЧТЗ, Ленинградский Кировский завод, Московский завод «Красный пролетарий», Московский завод шлифовальных станков, часть Сталинградского тракторного завода, Харьковский дизельный завод и множество мелких предприятий.
Рассказывают, что, прилетев в Челябинск, Зальцман сразу пошел по цехам, а закончив обход поздним вечером, он распорядился собрать командный состав и ведущих специалистов. Встав возле края стола президиума, он безо всяких предисловий обратился к присутствующим:
«Работаем мы пока что плохо. Мало, очень мало даем танков Красной Армии. Я хочу, чтобы вы все зарубили себе на носу одно: чем хуже вы работаете, тем больше пользы приносите Гитлеру».
Известно и другое его высказывание:
«Товарищ Сталин дал мне приказ раскрутить производство танков, и я гусеницами раздавлю каждого, кто попытается мне мешать», – заявлял И.М. Зальцман[6].
В эти годы вопрос дисциплины был ключевым. Исаак Моисеевич, блюдя дисциплину сам, требовал этого и от своих подчиненных. Приказ директора ЧКЗ от 20 октября 1941 г. касался трудовой дисциплины руководящих работников:
«1. Всем начальникам цехов и отделов в любое время дня или ночи сообщать в мой секретариат о месте своего нахождения. В случае пребывания на территории завода вне своего отдела или цеха, об этом в любое время должен знать секретарь начальника отдела или цеха.
2. По моему вызову являться из любого места в течение 5–7 минут. За опоздание по моему вызову буду немедленно увольнять с завода»[7].
Согласно приказам директора, в январе 1942 г. было отдано под суд 12 человек, а в феврале уже 524[8]. Причинами сурового наказания в годы войны становились чаще всего нарушения трудовой дисциплины: опоздания и невыходы на работу. Когда вчитываешься в эти приказы, понимаешь, что зачастую люди нарушали «по необходимости». Однажды нам встретился документ, в котором человек объяснял причину невыхода: ранняя весна, распутица, до завода приходилось идти по жуткому бездорожью (дорога была разбита танками, проходившими на испытательный полигон и обратно), а у человека элементарно не было обуви. Так и работали…
А Москва всё требовала танки. Первый заказ на большую партию танков КВ-1 для нужд фронта поступил на Челябинский Кировский завод 17 октября 1941 г. Поставленную задачу он выполнил – в течение одного месяца весь завод перестроился на производство новых машин. Считается, что технически это невозможно. Зальцман доказал: возможно. Через месяц с территории завода вышел первый челябинский танк «КВ».
«К концу октября производство тяжелого танка „КВ“ стало серийным, в начале 1942 г. массовым», – отмечал Исаак Моисеевич в своих воспоминаниях.
Многие исследователи пишут о нестандартных производственных решениях директора Кировского завода. Например, как в кризисных условиях битвы за Москву, сборка танков завершалась на ходу. Это было связано с тем, что доставка пусковых двигателей, производившихся эвакуированными предприятиями, задерживалась. И.М .Зальцман принял решение отправлять танки эшелонами в Москву, где они будут дожидаться пусковых двигателей в самой столице.
О другом нестандартном решении проблемы И.М. Зальцман упоминает в своей автобиографии. В ноябре 1941 г. Ставка Верховного Главнокомандования требовала от завода наращивания темпов. Завод к этому времени смог выйти на показатель 15 танков в день, чего было недостаточно. Но и сделать больше – затруднительно, так как сказывалась нехватка рабочей силы. Тогда нашли выход: стали приглашать на сборку танкистов запасного полка, ожидающих танки. Они заодно повышали свои знания и навыки перед отправкой на фронт.
Важно отношение нашего героя к кадрам. Ему довелось много лет работать вместе с такими выдающимися конструкторами, как Ж.Я. Котин, Н.Л. Духов, И.Я. Трашутин и многими-многими другими людьми, чьи имена известны во всем мире. Как тепло, высоко оценивая, отзывался Исаак Моисеевич о конструкторах предприятия Кировского завода.
Помимо главной производственной задачи, решал директор в конце 1941 – начале 1942 гг. и массу текущих проблем работников. Форсированное строительство жилья, проблемы с обувью, здоровьем, отдыхом, питанием рабочих – все эти вопросы также лежали на плечах директора. И это только малая часть того, что решал директор в первые годы войны.
Между Тагилом и Челябинском
В феврале 1942 г. Исаак Моисеевич, по заданию Сталина был направлен в Нижний Тагил для организации массового производства средних танков.
Помимо фактического руководства двумя заводами, 14 июля 1942 г. И.М. Зальцман был назначен наркомом танковой промышленности СССР.
Современные историки признают, что выдающаяся роль И.М. Зальцмана в Нижнем Тагиле заключалась в том, что он в поразительно короткие сроки сумел организовать поточное производство танка «Т-34» на конвейере Уралвагонзавода. Леонид Бородихин описывает, как Зальцман впервые появился там и увидел, что конвейер был завален артиллерийскими «передками» – ящиками для снарядов:
«Заводское начальство, которое трепетало перед всесильным Лаврентием Берией, курировавшим артиллерию, безропотно исполняло волю его военпредов в ущерб сборке танков. А Зальцману Сталин предоставил неограниченные полномочия и право принимать решения самостоятельно с последующей передачей информации в Центральный Комитет партии. Потому первое, что сделал новый директор (предварительно убедившись, что запас для артиллеристов создан намнoго вперед), распорядился отправить „передки“ к такой-то матери. Уже через несколько часов эта тема „всплыла“ на самом высшем уровне. Однако Верховный принял сторону танкового замнаркома»[9].
Эту историю И.М. Зальцман любил рассказывать сам, вспоминая, как одержал победу. Потому что после решения о «передках» в его кабинете по приказу Л.П. Берии появились «соответствующие товарищи» и заявили, что он арестован. Тогда Зальцман вызвал охрану и попросил удалить пришедших его арестовывать с территории завода. После этого позвонил сам Л.П. Берия. Исаак Моисеевич рассказывал сыну, что большего матерщинника он никогда не слышал. А когда Берия выговорился, Зальцман привел свои доводы, ну, а затем вмешался Сталин.
Возвращение в Танкоград
Решив производственные проблемы с выпуском военной техники в Нижнем Тагиле, в июле 1943 г. И.М. Зальцман по приказу Л.П. Берии, приехавшего в Челябинск, был возвращен на должность директора Челябинского Кировского завода.
Прошел еще год войны. Нужны были новые танки. Решили в режиме строгой секретности выпустить три пробных танка. В испытаниях участвовали и все те люди, которые предлагали его к выпуску:
«Помню, – пишет первый секретарь Челябинского обкома партии Н.С. Патоличев, – собирались мы ночью у директора завода. Затем И.М. Зальцман, С.Н. Махонин, Ж.Я. Котин, Н.Л. Духов, другие конструкторы и я шли в цех, садились в танки и уезжали за город, в степь. С рассветом начинались испытания. Вечером возвращались в Челябинск. Испытания продолжались, пока не убедились, что танки готовы. Все показатели были превосходны»[10].
4 сентября 1943 г. ГКО принял решение о начале серийного производства танка ИС-1. Стала крылатой фраза, приписываемая Сталину: «На этих танках и будем заканчивать войну». В том же 1943 г. под руководством И.М. Зальцмана в течение 52 дней завод освоил выпуск новых танков ИС-2. Историк С. Нетребенко приводит воспоминания немецкого танкиста Отто Кариуса, который писал о том, что танк ИС-2 являлся единственным достойным соперником немецкому «Тигру». Немецких танкистов их командование заставляло уклоняться от открытых боев с этим танком, нужно было действовать только из засад[11]. Летом, 1944 г. за массовый выпуск новых тяжелых танков, артсамоходов и новых дизель-моторов правительство наградило Челябинский Кировский завод орденом Красной Звезды, а директора – орденом Трудового Красного Знамени.
Наряду с решением насущных проблем, 21 марта 1943 г. И.М. Зальцман издает весьма любопытный, выбивающийся из общего ряда, приказ. Приказ был направлен на «воспитание навыков личного примера в одежде для мастеров завода», по которому руководящему составу завода предписывалось носить рабочую одежду определенного образца, установленного директором. Униформа была обязательна для начальников цехов и их заместителей, для начальника цеха по производству, начальников участков, мастеров, начальников смен, механиков и энергетиков цехов. Был наложен запрет на ношение верхней одежды внутри цехов – Зальцман хотел добиться аккуратного вида тружеников завода.
За выдающиеся заслуги в освоении нового типа танка в 1945 г. Зальцман был награжден орденом Кутузова 3 степени а также орденом Суворова 3 степени. В том же году ему присвоено звание генерала-майора инженерно-танковой службы СССР. В 1946 г. Исаак Моисеевич – лауреат Сталинской премии. Еще бы! Ведь всего за годы войны Танкоград под его руководством освоил выпуск семи типов танков и САУ, шести типов танковых дизелей, было отправлено на фронт 18 тыс. танков и САУ, 48,5 тыс. моторов.
Победа
9 мая 1945 г. наступил день долгожданной Победы. Н.С. Патоличев вспоминает:
«В кабинете первого секретаря обкома становится всё теснее и теснее. <…> Вихрем врывается Исаак Моисеевич Зальцман. Сияющий, радостный, порывисто обнимает каждого из нас, что-то громко кричит и… плачет»[12].
10 мая 1945 г. газета «Челябинский рабочий» опубликовала ряд материалов, посвященных Победе. В статье «Вклад танкостроителей» И.М. Зальцман писал:
«Пример самоотверженного труда, высокого умения и организованности показали тысячи людей завода. Заслуженной славой пользуются на заводе главный конструктор генерал-майор инженерно-танковой службы Духов, конструкторы тт. Трашутин, Балжи, главный технолог т. Хаит, начальники цехов тт. Чечерский, Мамонтов, Страковский, Сударкин, Коф, Либерман, Гай. Мастера тт. Тарасов, Акулов, Мирский, Козин, Хрисанфов, Прокудин, стахановцы: зуборезчица т. Андриевская, шлифовщица т. Седнева, сверловщица т. Ломова, сборщица т. Камалова, токарь Лукин, расточник т. Швецов, слесарь т. Наумов и сотни, тысячи других…»[13].
Кажется, что директор желает упомянуть каждого! В статье также подробно рассказывалось обо всех результатах работы Танкограда.
Еще одну причину успеха Танкограда И.М. Зальцман назвал в 1980-х гг., отметив решающую роль высочайшей концентрации научно-технических кадров, наличие в структуре завода многочисленных научных и конструкторских подразделений. На каждых 5–6 рабочих приходился один инженер. По его убеждению, ЧКЗ военной поры был прообразом научно-производственных объединений 1970-х–1980-х гг.
Зальцман – челябинцам
Не меньше Исаак Моисеевич сделал и для работников завода, и для города Челябинска в целом. Для улучшения положения работников предприятия директор настоял на организации торговли хлебом и другими продуктами питания на территории завода.
Директор заботился и о здоровье рабочих завода. За все военные годы он не допустил эпидемии сыпного тифа. По его приказу были построены бани. Многих жителей Челябинска Исаак Зальцман в буквальном смысле спас от смерти. Каждый месяц он делал обход в медико-санитарной части завода и решал все имевшиеся организационные вопросы.
Особо директор завода следил за рабочими-подростками. Он приказывал перевести подростков на 6-часовой рабочий день, запретил сверхурочные и ночные (позже 22.00) работы, работу в выходные дни, запретил привлекать их к тяжелым и «вредным» работам, приказал полностью оплатить подросткам все задолженности. И.М. Зальцман обязал начальников цехов и мастеров обеспечить подростков трехразовым питанием, обеспечить «условия для правильного использования» их труда, заниматься повышением их квалификации, обеспечить рабочих-подростков жильем, обувью, одеждой, следить за соответствием их здоровья и выполняемой работой. В конце приказа от 27 августа 1943 г. содержалось грозное предупреждение:
«Начальникам цехов, отделов, отделений и мастерам учесть, что виновные в нарушении законодательства по труду подростков будут привлекаться к строгой ответственности. Директор завода Зальцман».
Тем не менее, нарушения в отношении рабочих-подростков продолжались. 23 декабря 1943 г., то есть всего через четыре месяца после строгого приказа об искоренении нарушений, в докладной записке помощника директора Д. Кривицкого говорится о том, что за восемь ночей было задержано 324 человека, большинству из них было от 15 до 17 лет[14]. Главными причинами ночевок на территории завода были названы:
«совершенно разутые (без обуви) 25 чел., с обувью, негодной для носки (то есть порванные ботинки, сапоги) – 175 чел., не имеют верхней одежды – 100 чел. и 34 чел. потому, что было холодно на улице (морозы)»[15].
Далее Д. Кривицкий описывает ужасающую картину их облика:
«Все задержанные имеют внешний вид – грязные, оборванные, разутые, завшивленные, нестриженные, некоторые из них в цехах живут по несколько месяцев и столько же времени не ходили в баню. Никто из них не имеет сменного белья».
А ведь это были «квалифицированные рабочие завода», на что указывает автор докладной записки!
В военные годы было очень тяжело добираться до завода, кругом бездорожье. Рабочие приходили на смену вымотанными в борьбе с непролазной грязью. Один из ветеранов ЧТЗ рассказал журналисту Е. Францевой:
«Между малой проходной ЧТЗ и там, где сейчас высится храм Василия Великого, в войну стояли танки, грязь была непролазная. И вот женщины пожаловались директору завода, что дорога на работу для них – мучение. “Посадил Зальцман в „эмку“ заводских руководителей, привез на это место. Открыл дверку, предложил выйти из машины. Сам – в сапогах, а „товарищи“ – в туфлях. Но полезли в грязь»[16].
Асфальтовый завод выпускал мало продукции, и директор распорядился выпустить за счет брака чугунные плиты и из них сделать пешеходные тротуары на 2-м, 3-м и 5-м участках. А улицу Спартака (ныне проспект Ленина) распорядился заасфальтировать на всем протяжении[17].
В 1944 г. руководством завода была намечена широкая программа жилищного и культурно-бытового строительства. Много заводчан продолжало жить в бараках, подвалах, остро требовалось жилье. Еще острее вопросы жилья встали после окончания войны. В городе было много эвакуированных, большая часть которых хотела вернуться домой.
Особо обсудили вопрос о поселке Кировского завода. На дирекцию посыпалась критика:
«Теперь, на 1945 год принять надо план благоустройства поселка на Кировском заводе, потому что ничего в этом году не сделали, и поселок остается неблагоустроенным: стоят большие дома и больше ничего. Он не приобрел ни типа города, ни типа поселка. Уж если город, так в городе асфальтовые тротуары, озеленение. <…> Это результат небрежного отношения к культурным вопросам на Кировском заводе. Думаю, что вообще руководству завода, партийному комитету, строительным организациям, бытовым организациям надо, чтобы Кировский завод имел такие же успехи в культурно-бытовом строительстве и благоустройстве жилья, быта, как и в производственных вопросах»[18].
В итоге решение жилищных проблем стало первоочередной заботой руководства завода. В 1945 г. активизировалось строительство городка Кировец, за который была получена III премия на строительно-архитектурном конкурсе РСФСР. Кварталы двух- и трехэтажных кирпичных и шлакоблочных домов возводили своими силами. В течение первого послевоенного 1946 г. было сдано под заселение 17 двухэтажных домов. Дома Кировского городка были домами из шлакоблоков, имели все удобства, во дворе которых были даже сараи для разведения кур и поросят[19].
В это же время начался «самстрой» – организованное планомерное возведение индивидуальных домов на специально выделенных участках. Будущие жильцы строили их сами, временно оставляя цехи и переходя в специальный участок УКСа; денежные кредиты, необходимую технику и материалы также выделял завод. Так были заложены поселки Первоозерный и Плановый. Всего в 1945–1946 гг. были построены 43 дома. Плановые поселки сохраняются и до наших дней.
В первые послевоенные годы в Тракторозаводском районе создается детский парк. О том, каким образом Зальцман приложил руку к созданию парка, имеется две версии, одна из которых описывается в летописи района:
«Комсомольцы во главе с комсоргом Любой Запольской (в замужестве Ханутиной) решили на пустыре при выезде в Ленинский район разбить Зеленый городок. Он поддержал и словом, и делом. <…> воскресники и субботники по другим делам, когда нужно было, переводил сюда. Выделял по необходимости транспорт. Кстати, он где-то достал (тогда-то!) и саженцы, до 30 видов разных пород, строго-настрого приказав коммунальщикам поливать, чтобы прижились. Затем огородил территорию решетками со Спартаком и пустил охрану, чтобы не ломали, не топтали»[20].
А согласно другой версии, высказанной ветеранами завода, сам Зальцман приехал однажды на этот пустырь, на котором была настоящая свалка. Тогда он заставил всю территорию разбить на квадраты, к каждому прикрепил цех, заставил высадить деревья таким образом, чтобы они не повторялись – местный дендрарий решил создать. Потом всё было огорожено и два года туда никого не пускали[21].
Парк сохранился до наших дней. Хотя сейчас он не выдерживает конкуренции с более крупными парками нашего города, он очень любим жителями района и используется для прогулок с детьми, для отдыха ветеранов, которые по-прежнему зовут его «Исакиевский парк» или «Зальцмановский сад».
В том же 1946 г. по идее Исаака Моисеевича был реставрирован Театр ЧТЗ. Вместо здания, построенного в стиле конструктивизма, появился роскошный дворец. И.М. Зальцман очень любил творческих людей, всё делал, чтобы дать таланту пробиться. Поэтому на базе театра был создан драматический кружок, который впоследствии вырос в театральную студию. Зальцман даже возглавил художественный совет дворца культуры.
Исаак Моисеевич также помогал строить художественную и музыкальную школы. На первом этаже театра была открыта заводская библиотека, ставшая гордостью города.
На ЧТЗ еще до войны уделялось повышенное внимание спорту, завод держал безусловную пальму первенства в городе по спортивным достижениям. Легендарный спортсмен Виктор Шувалов вспоминал:
«Когда на фронте стало чуть легче, на заводе организовали первенство по футболу. Тогда была большая тяга к спорту, люди соскучились по игре. Я выступал за цех МХ-2, который производил коробки скоростей для тяжелых танков. Отработаешь смену, покрутишь стальные болванки в 80 кг, и после такой „силовой подготовки“ – на стадион. Быстро переоделся, побегал, забил пять–шесть голов. Совсем другое настроение…»[22].
Еще в годы войны дирекция Кировского завода начала организовывать отдых для подростков, работавших на заводе. Так, в докладной записке секретаря челябинского обкома ВЛКСМ В.Г. Зайцева об использовании подростков на заводах и предприятиях области от 4 ноября 1944 г. говорится следующее:
«На Кировском заводе имеется 15-дневный дом отдыха, где за лето побывало 700 подростков. Комитет комсомола завода совместно с парткомом организовал на базе пионерлагерей дом отдыха подростков на 200 чел. с двухнедельным пребыванием»[23].
Сколько всего было сделано при участии этого человека! Город, в котором Исаак Моисеевич Зальцман прожил около восьми лет, который стал для него родным. В одном из писем в Челябинск он написал пронзительные строчки:
«Челябинск – город, где прошли самые важные, самые значительные в моей жизни годы… это… скажу откровенно… звездные часы моей жизни»[24].
Часть 2. Падения
Трудности конверсии
В период конверсии военного производства карьера директора И.М. Зальцмана пошатнулась. Прежде всего, по причинам, которые понимали как он, так и руководители. Министр транспортного машиностроения В.А. Малышев в письме к И.М. Зальцману от 4 ноября 1946 г. подверг глубокому анализу состояние дел на предприятии, показал причины серьезных неудач легендарного коллектива. Современные историки считают, что причинами стали переоценка своих сил и недооценивание послевоенной перестройки, штурмовщина, за которую выплачивались крупные денежные премии, распространение аккордных форм работы, отсутствие экономических расчетов, военно-командные методы управления. Из-за неправильного распределения внимания и ресурсов директорский корпус стал подвергаться критике руководителей министерств.
А недовольство и рабочих, и инженеров, и партийных деятелей, как следует из документов, нарастало:
«Директор завода тов. Зальцман решение парткома о ремонтной службе на заводе не выполнил».
Старший Военпред Храмцов остро поставил вопрос о качестве продукции:
«Я хочу заявить партийному комитету о том, что машины, выпускаемые Кировским заводом, низкого качества. И это качество не будет высоким, если директор завода, главный инженер, главный конструктор завода не изменят своего мнения, что это машины первоклассные».
Критика директора завода специфическим образом выплеснулась и в ходе проведения выборов в депутаты Верховного Совета РСФСР в феврале 1947 г., когда прямо на бланках бюллетеней избиратели выражали свое мнение:
«Голосовать мы голосуем, а жизни хорошей не видим. А т. Исаака выбрали, а он как птичка в клетке сидит и не выходит. Даже огня на участок не дает, злится. Это просто вредитель нашего участка. Он, то есть Исаак, запарился в своем доме, и вообще кто живет в инорсовских домах, те люди счастливые, у них тепло, а в простых домах нас закаливают, и нет никакой правды, и не найдешь ее на 7-ом участке, и так продолжаем мерзнуть» (Борисов 2001).
Весной 1948 г. начались перебои с продуктами, в частности, с хлебом. В Информации парткома Кировского завода от 6 марта 1948 г. приводится ряд фактов. В столовой № 16, которая обслуживала 15 цехов, отпускали хлеба по 300 г, многие рабочие остались до утра, так как не выдали хлеба, а потом ворвались в столовую. Одна из работниц заявила:
«У меня семья второй день без хлеба, вчера в магазине в очереди чуть не насмерть задавило мою дочь 8-летнюю, разве я могу спокойно работать?».
«Молодые рабочие ЦТА [Цеха топливной аппаратуры – М. П.] собравшись в столовую, и увидев появившегося начальника цеха между собой говорят: «Вот стукнуть бы ему в голову, то появился бы хлеб и очереди прекратились бы, виноваты в этом вот такие начальники».
С окончанием войны для работников завода, для жителей города ожидаемых изменений не произошло.
Информаторы парткома Кировского завода сообщали еще об одной проблеме: некоторые рабочие отказывались участвовать в сборе средств III-го государственного займа, проводившегося весной 1948 г. Главные причины крылись в социально-бытовой сфере: «дайте квартиру, подпишемся»; «работают, но не получали квартиры»; «не помогают в ремонте квартир»; «не отпускают домой»; «заработка не хватает и цены очень высокие, особенно на жиры и мясо»; «низкий заработок»; «непомерно большая сумма квартплаты в общежитиях – 50 руб, когда условия жизни в общежитиях исключительно скверные»; «подпишемся на заем тогда, когда отпустят в Ленинград» и т. п.[25].
В одной из партинформаций указывалось на прямую ответственность И.М. Зальцмана за решение жилищного вопроса:
«В цехе № 300 рабочий Яковлев с женой живет в общежитии, заявил: „Дайте мне комнату, подпишусь на полуторамесячный оклад. Зальцман обещал на активах еще в 1945 г. обеспечить всех рабочих жильем, однако до сих пор ничего нет“»[26].
В итоге директор И.М. Зальцман, выступая на всевозможных конференциях и совещаниях, был вынужден признать, что предприятие не справилось с подготовкой мощностей для увеличенного плана, задолжало свыше 3 тыс. тракторов. Завод получил на 1948 год задание – довести выпуск тракторов до 65–75 штук в сутки. Между тем по проекту мощность завода к концу пятилетки, к 1951 г., должна была составлять лишь 50 машин в сутки.
«После 2-х летнего невыполнения заводом программы по спецпроизводству, Зальцман в 1948 г. решил выполнить программу любой ценой и в середине ноября 1949 г. в цехе была объявлена штурмовщина», –
говорил начальник БТК цеха МХ-2 Варзов[27].
Заводчане, прежде всего руководители среднего звена, принимавшие в годы войны жесткий зальцмановский стиль и оправдывавшие его неизбежные издержки суровостью военного времени, в новых, мирных условиях не склонны были мириться с перегибами.
Судилище
И вот наступил 1949 год. В.Д. Тарасов, работавший референтом И.М. Зальцмана, 10 апреля записывает в своем дневнике:
«Вчера с завода пришел очень поздно: готовили материалы Зальцману к его выступлению на активе в министерстве <…>. Наш Зверев Арсентий Мартемьянович написал большое письмо в Москву и оклеветал завод, облил грязью его руководство, хотя в некоторой части я сам присоединяюсь к его высказываниям. Надо признать, что несправедливость подчас даже вопиющая, имеет место у нас на заводе».
Уже 20 апреля в дневнике появилась запись о том, что на завод приезжала комиссия из министерства, «проверяли факты, изложенные в письме т. Зверева т. Сталину. Сделаны предварительные выводы, не очень приятного для завода содержания». Итогом всего стало Постановление ЦК ВКП (б) о непартийном поведении И.М. Зальцмана.
Спустя несколько десятилетий, Исаак Моисеевич рассказывал журналисту А. Гервашу о том, как его в июне 1949 г. вызвали в Москву, в Комитет партийного контроля (КПК). Войдя в кабинет заместителя председателя КПК М.Ф. Шкирятова, И.М. Зальцман понял, что дело серьезное. Рядом с другими членами Комитета он увидел секретарей ЦК ВКП (б) Г.М. Маленкова и М.А. Суслова. Шкирятов без предисловий заявил:
«В бывшем ленинградском руководстве оказались враги народа. Ты многих знаешь. Поэтому должен помочь нам и написать, что тебе известно об их преступных замыслах и действиях».
И.М. Зальцман вспомнил и неприятную для него встречу с Л.П. Берией в 1948 г., который посоветовал ему не общаться с А.А. Кузнецовым. Бывая по делам в ЦК партии, И.М. Зальцман ненадолго заглядывал к А.А. Кузнецову; однажды в коридоре его остановил Л.П. Берия: «К кому это ты ходишь? У кого был?», и, пригласив Зальцмана в кабинет, сказал:
«Нашел себе генерала! Хочешь, сниму ему погоны? Хочешь, опять тебя наркомом назначу? Ты это запомни: нечего к нему ходить…»[28].
А на заседании КПК в 1949 г., тщательно обдумывая каждую фразу, Исаак Моисеевич на нескольких страницах изложил примеры совместной работы в военные годы с лидерами ленинградских коммунистов, не вспомнив ничего из того, что указывало бы на их враждебные действия против партии и советской власти, добавив:
«Об этих людях ничего плохого не знаю, можете меня расстрелять, но больше мне сказать нечего».
В челябинском архиве в фонде П-124, оп. 1 хранится дело № 904 под названием «Стенограмма собрания партийного актива по обсуждению постановления ЦК ВКП (б) „Об антипартийном поведении Зальцмана“» от 19 июля 1949 г. Внимательно читаем стенограмму и видим, какого свойства выдвигались обвинения директору, в какой форме они звучали. Парторг Орлов начал выступление с того, что снятие Зальцмана с работы признал «безусловно правильным» и убежденно сказал, что «партийный актив сегодня одобрит это решение». В качестве аргументов он назвал грубейшие ошибки в руководстве, нарушения советских законов, «большие нарушения в партийности»:
«Зальцман загнил в таком здоровом партийном коллективе, какой мы имеем».
Старый большевик Белостоцкий (он учился в школе Лонжюмо, встречался с В. И. Лениным), начальник цеха металлоконструкций:
«Зальцман считает, что мы ничто, вроде неполноценной нации, если сравнивать со взглядами фашистов»[29].
Проанализировав сам документ, можно выделить причины снятия директора. Во-первых, недовольство рабочих Зальцманом (грубое отношение, «штурмовщина», зажим критики, невыполнение заданий по улучшению жизни рабочих, оскорбления и т. п). Во-вторых, экономическая проблема. В-третьих, производственная причина (невыполнение заводом плана выпуска тракторов, срыв планов). Нужно сказать, что полностью доверять данному делу мы не можем, так как в нем есть необъективные высказывания и моменты, связанные, например, с личными обидами.
Партийный актив завода осудил поведение своего бывшего директора, предложив исключить его из партии, в которой он состоял с 1928 г.
А далее – по инстанциям. В сентябре 1949 г. вопрос о И.М. Зальцмане рассмотрела Комиссия партийного контроля, в результате чего 10 сентября 1949 г. появилась записка М.Ф. Шкирятова, адресованная Г.М. Маленкову, в которой приводился список «прегрешений» И.М. Зальцмана. Это были установленные факты его недостойного поведения (издевательство, хулиганство, оскорбления, унижения, высокомерие, зазнайство и прочее). Его обвинили в том, что
«находясь в связях с бывшими ленинградскими руководителями, в 1945 г. он принес Кузнецову А.А. отделанную золотом и драгоценными камнями маршальскую шашку, изготовленную по специальному заказу за счет средств завода»[30].
Непонятно, что более взволновало в этом факте Комиссию – то, что это подарок А.А. Кузнецову, или то, что за счет заводских средств.
Кроме того, как заявил Попков при допросе,
«Зальцман в 1945 г. преподнес ему, Кузнецову А.А. и Капустину золотые часы. За изготовление четырех маршальских шашек и других изделий Кировским заводом было уплачено Златоустовскому заводу 141 тысяча рублей»[31].
Особое обвинение касалось также неверной подборки и расстановки кадров – Зальцмана критиковали за покровительство «лицам с еврейскими фамилиями». «Политически бесчестным» посчитала Комиссия и взаимоотношения с Антифашистским еврейским комитетом, хотя Зальцман заявил, что никаких связей с ним не было и никого из этого комитета он не знает. Но Комиссия выяснила, что в 1946 г. Зальцман бывал в Москве у Михоэлса, и к делу была приложена телеграмма:
«Уважаемый Соломон Михайлович, Вашу телеграмму получил. С удовольствием помогу театру. Прощу выслать представителя. Благодарю за горячий привет. Сердечно приветствую вас. Жму вашу руку. Зальцман».
После чего, «в мае 1946 г. Зальцман отгрузил с завода в адрес Московского еврейского театра 5 вагонов леса, 3 тонны железа, 800 кг красок и другие материалы. Эти факты свидетельствуют о том, что Зальцман был в близких отношениях с Михоэлсом и что-то скрывает от партии»[32].
Опираясь на всё вышесказанное, Бюро КПК приняло решение об исключении его из партии.
Вопрос о причинах «падения» И.М. Зальцмана с занимаемых высот не закрыт по сей день. В этом вопросе остается ряд невыясненных моментов. К сожалению, доступ к московским делам возможен только при согласии детей И.М. Зальцмана, а они очень настороженно относятся к тем, кто желает изучить эти документы. И мы их понимаем – столько грязи, пустого очернительства деятельности их отца было за все годы. И они, как дети, имеют право чтить светлую память родного им человека. На причины снятия у них имеются собственные суждения.
О «недовольствах отцом» вспоминает сын Исаака Моисеевича – Леонид Зальцман:
«Были и другие недовольные, что особенно проявилось в связи с Ленинградским делом (1949 год). Многие представители высшего звена в Ленинграде были расстреляны или репрессированы. Были задеты люди и на периферии, особенно те, кто находился в тесном контакте с Ленинградской партийной организацией. В их числе оказался и отец. Сначала на отца оказывалось давление. Угрозами и посулами (предлагали посты вплоть до министра) хотели добиться от него показаний против А.А. Кузнецова. Но отец отказался. Тогда было сфабриковано партийное обвинение. Затем последовали снятие с работы и перевод в генералы запаса, исключение из партии, направление мастером на небольшой завод в город Муром и потом перевод в том же качестве в Орел. При этом отцу не было предъявлено ни одного юридического обвинения!»[33].
Сам Исаак Моисеевич в некоторых интервью и в своей автобиографии, написанной в мае 1987 г., не обходит стороной вопроса о своей отставке:
«В 1949–1955 гг. мне пришлось пережить тяжелое время, я был сурово наказан по партийной линии в связи с так называемым „Ленинградским делом“. Оставаясь депутатом Верховного Совета СССР II-го созыва, это также не коснулось моих званий и правительственных наград. Это был период безответственных решений, вседозволенности, нарушений Устава партии и всякой социалистической законности».
В ходе работы нам встретилось утверждение, что, несмотря на всё, что с ним случилось, после прошествии многих лет И.М. Зальцман продолжал с уважением отзываться о Сталине и о стиле его работы, а свою опалу относил за счет интриг сталинского окружения. Хотя в 1980-е гг. в составленной им автобиографии он высказывает свою признательность многим руководителям, но вот фамилии Сталина и Берии в этом списке отсутствуют.
Личность
Теперь же поговорим об Исааке Моисеевиче, как о человеке, о личности. Посмотрим на него глазами других людей.
Высказываний о его горячности, непредсказуемости в поступках, грубости – нами в ходе исследования было встречено предостаточно. Говорили, что он был скор на расправу с теми, за кем видел вину. Его горячность проявлялась порой весьма оригинально. Бывало, соберет директор начальников цехов, производственных служб. Те сидят, ждут. Директор встает со стула, отходит от стола, молча смотрит на всех, а потом вдруг: «Вон из кабинета!»[34].
Многие приписывали ему манию величия. Достаточно жесткие высказывания последовали на заседании Партийного актива Тракторозаводского райкома партии в августе 1946 г. Секретарь партбюро Цеха топливной аппаратуры по фамилии Донец заявил, что директор мнит из себя вождя, при его появлении на различных собраниях все должны вставать и приветствовать его. В этом же выступлении директора обвинили в том, что вместо решения вопросов строительства домов, он занят личными делами:
«вопросами дачи, а на даче коров значительное количество, вопросы рысаков, вопросы отъезда на курорт – надо было организовать на аэродроме прощальный бал» (Борисов б. д.).
Сначала и мы подумали, что возможно, что парторг прав. Но, изучая личную учетную карточку И. М. Зальцмана, хранящуюся в Музее ЧТЗ, мы обнаружили только две записи о том, что Исаак Моисеевич находился в отпусках. Это было в 1946 и в 1948 гг. А в Челябинске И. М. Зальцман работал с 1941 г.! Поэтому, в такой долгожданный отпуск, как нам кажется, можно и нужно было отправляться под звуки оркестра.
Когда на собрании партактива весной 1946 г. И. М. Зальцману «указали на его ошибки», прежде всего, на грубость, то он признал и пообещал исправить их. Впоследствии его «предупреждали» в райкоме, в горкоме, в обкоме партии. Но характер и стиль выковывался годами, да при этом военными годами. И ему было трудно изменить себя.
Прочитав сотни воспоминаний о директоре Кировского завода, мы поняли, как его боялись. Рассказы о его угрозах пистолетом регулярно всплывали перед нами.
Слухи о директоре касались и его национальности. Л.А. Тростенцова в своих воспоминаниях в 1996 г. указывала, что как только прибыл И.М. Зальцман на завод, сразу «снял всех русских с начальствующих должностей и поставил евреев»[35].
Обратимся к более надежным источникам, к воспоминаниям тех людей, которые не в пересказах, а на основе собственного мнения говорят о И.М. Зальцмане. Н.С. Патоличев вспоминал в 1970-е гг. о нем осторожно, очень специфически (другим директорам заводов и ключевым фигурам в годы войны дается отдельная подробная характеристика):
«Случается, что хорошее иной пытается подгребать под себя, а плохое отталкивать на других. Могу твердо сказать, что на Челябинском не было таких. Разумеется, были и там производственные стычки, особенно на утренних летучках, когда И.М. Зальцман иногда чрезмерно резко критиковал начальников цехов. Однако какой же это был великолепный организатор! Критикуя, он не перекладывал всё на их плечи, он многое делал не только в организации производства, но и в налаживании быта рабочих»[36].
И.М. Зальцман умел разговаривать с разными людьми: от Верховного Главнокомандующего до рабочего, стоящего у станка.
Ветеран завода В.В. Гусев о своем директоре:
«На заводе он знал всё до мелочей. Обход по цехам делал один, правда, при оружии, но без сопровождающих. В любое время мог оказаться в самой отдаленной точке завода и по-простецки поговорить с рабочими, получить от них нужную информацию.<…> На его плечах лежало не только огромное производство, но и вопросы быта»[37].
Ради выполнения производственного задания директор проявлял чудеса изобретательности и находчивости. С. Шулькин описал несколько таких эпизодов, чему был свидетелем. Когда в очередной раз потребовали дать дополнительно какое-то количество танков, а резервы были исчерпаны, Зальцман пришел в сборочный цех и поставил в конце конвейера ящик с маслом, сказав, что та бригада, которая соберет последний танк, получит этот ящик. «Стоит ли говорить, как рвались к этому последнему танку рабочие». В другой раз, когда из-за массовых заболеваний остановился один из сборочных конвейеров, Зальцман приказал вызвать пожарную команду. Когда они прибыли со словами: «Где горит, товарищ генерал?», то он ответил: «План горит, всю команду на конвейер!»[38]. С. Шулькин поясняет, какой это был риск, потому что случись в это время настоящий пожар, особенно на военном объекте, даже Зальцману пришлось бы туго.
Зальцман был очень разным: мог снять с должности и назначить бригадиром грузчиков начальника УКСа за то, что тот возражал против переброски 100 рабочих на уборку стружки. Мог щедрой рукой платить футболистам заводской команды за каждый забитый гол. И в то же время проигнорировать просьбу администрации цеха поощрить при уходе на пенсию отработавшего 47 лет на Кировском заводе рабочего[39].
И.М. Зальцман обладал хорошим чувством юмора, умел разрядить обстановку. Вспоминает ветеран завода:
«Вскоре после Победы танкоградцы-ленинградцы засобирались домой. Но теперь Родине понадобились тракторы, и отпускать людей запрещали. На заводе возник стихийный митинг, страсти кипели нешуточные. Слово взял директор:
– Жилые дома строим?
– Да!
– Театр построили?
– Построили!
– Стадион?
– Да!
– Хотите, я вам Исаакиевский собор построю?!
Раздался дружный хохот. Затем договорились, что уезжать ленинградцы станут постепенно, подготовив себе замену. Никого после митинга не арестовали – директор не позволил»[40].
Любил Исаак Моисеевич произвести эффект на окружающих. Рассказывают историю о том, как находясь в ссылке в Муроме, опальный Зальцман, который, кстати, пришелся ко двору новому коллективу, приходил в выходной день в парадной форме в городской ресторан и заказывал три стопки по сто грамм: за Героя Зальцмана, за генерала Зальцмана и за наркома Зальцмана[41].
Известно, что незадолго до своей смерти в 1988 г. Исаак Моисеевич попросил своих детей сделать так, чтобы на его могильной плите обязательно были изображены: проходная Кировского завода, где он начинал работать мастером, заводская труба, определившая его судьбу, и танки, сделавшие на весь мир известной фамилию Зальцман. Дети постарались выполнить просьбу отца. Умер Исаак Моисеевич Зальцман 17 июля 1988 г.
Память
Каким же удивительным оказался герой нашего исследования! Всё у него было непросто… Так же обстоит дело и с памятью об этом человеке. Мировой «король танков», «российский Форд» – его имя известно за рубежом. А у себя дома, на родине, он на долгие годы был забыт. Сначала секретность производства, затем снятие с работы, исключение из партии и последовавшее за ними забвение. Мы пытались найти книги о нем – и нашли только две. Мы пытались найти его имя в фильмах, ведь тема Великой войны в советские годы всегда была актуальна, – чаще всего это короткие эпизоды. В киноэпопее «Блокада» (режиссер М. Ершов) показан Кировский завод, нашлось место нашему герою и даже называется его фамилия. Но это лишь эпизоды.
В 2003 г. режиссером В. Огородниковым был снят художественный фильм на военную тему «Красное небо. Черный снег». Уральская общественность не смогла принять этот фильм из-за многочисленных искажений действительности:
«Фамилия Зальцман, хорошо известная каждому челябинскому труженику тыла, здесь неуместна. Директор завода показан каким-то маленьким, вертлявым, запуганным, загнанным в пятый угол»[42].
Российские режиссеры не обошли стороной и послевоенную судьбу И. М. Зальцмана. В 1961 г. режиссером В. Басовым был снят фильм «Битва в пути», в котором противопоставляются линии двух людей: директора «сталинской закалки» Семена Вальгана (прообразом которого стал И. М. Зальцман) и главного инженера Дмитрия Бахирева. В основу фильма легли послевоенные события на ЧКЗ, снятие директора. Время «оттепели» было удачным для критики сталинских директоров.
В 1984 г. режиссерами П. Коганом и П. Мостовым был снят по роману И. Герасимова многосерийный фильм «Предел возможного», в котором И. М. Зальцман стал прообразом главного героя. Ему даже инициалы сохранили и в фильме зовут Игнат Матвеевич Ремез. Нам понравилась игра актера Виталия Соломина, которому вполне удались образ директора и его характер. Но исторические события показаны весьма приближенно к действительности, и линия жизни Исаака Моисеевича показана, можно сказать, пунктирно.
Документальное кино также не баловало героя нашего исследования, ограничиваясь эпизодическими обращениями к его биографии и делам. Единственным исключением можно назвать посвященный персонально И. М. Зальцману фильм Льва Лурье, созданный на Санкт-Петрбургской студии телевидения.
А что же Челябинск? Как в нашем городе сохранена память о легендарном человеке, который прожил здесь около восьми лет и успел так много сделать для него?
Во-первых, его всегда помнили и помнят люди, которым довелось знать его. Со многими жителями Челябинска он продолжал дружить и после отъезда, например, с Е. В. Мамонтовым, прошедшим путь от конструктора до главного инженера ЧТЗ, бывшего секретарем Челябинского горкома и обкома КПСС. За высоченный рост и гремучий бас И. М. Зальцман любовно называл Евгения Васильевича «Мамонтом». Челябинцы навещали своего бывшего директора в Ленинграде – это были его сослуживцы и друзья, журналисты, краеведы, даже представители поисковых отрядов школьников, как, например ученики 107-й школы в 1983 г. Сам Исаак Моисеевич в одном из писем писал:
«Очень надеюсь, что до смерти смогу еще повидать Челябинск, славный Танкоград»[43].
Но, как сказала дочь Исаака Моисеевича Татьяна:
«Он не мог себе позволить приехать в Челябинск по частному приглашению, он ждал приглашения от завода, но так и не дождался…»[44].
Оказалось, что покинув город в 1949 г., он покинул его навсегда. Его имя в Челябинске долго оставалось известным, хотя многие люди произносили его шепотом. Заводчане не приглашали его на юбилеи, удалялось упоминание его фамилии из книг, журнальных и газетных статей (за редким исключением), заменялось словом «директор». Вместе с тем, отношение челябинцев к Исааку Моисеевичу было разным: жители города им восхищались и возмущались одновременно, но, как нам кажется, все без исключения понимали, что это Личность.
В эпоху гласности имя И.М. Зальцмана осторожно стало появляться на страницах челябинских газет. Иногда этому сопутствовали горячие споры. Большинство ветеранов завода горой встали за своего директора, и это говорит само за себя.
Первым официальным памятным знаком И.М. Зальцману в Челябинске стала мемориальная доска, открытая в 1995 г. на здании заводоуправления ЧТЗ. На открытии был сын Исаака Моисеевича – Леонид. Все присутствующие прослушали звуковое приветствие челябинцам, записанное И.М. Зальцманом к 50-летию завода в 1983 г. В фондах нашего школьного музея «Наследие» хранится аудиокассета, которую мы, раздобыв старый магнитофон, полностью расшифровали. С каким теплом о бывшем директоре говорили те, кому выпала возможность общаться с ним. И вспоминали они о нем в официальной обстановке впервые с 1949 г.!
В 2007 г. на окраине города в микрорайоне Чурилово появилась улица, носящая его имя, а вот на доме в котором он жил, нет даже памятной доски.
Некоторые материалы можно увидеть в музеях города: в Музее ЧТЗ; в музее «Наследие» нашей школы (руководитель С. В. Нефедова) хранятся документы и фотографии, воспоминания ветеранов завода, газетные статьи, аудиозаписи. Об этих документах мечтали многие – и Музей ЧТЗ, и Государственный архив, и Краеведческий музей… Но решение Ефима Григорьевича, годами формировавшего этот комплекс документов, было непреклонным, и мы ценим его решение, стараемся, чтобы об этих уникальных материалах узнало как можно больше челябинцев.
В ГУ ОГАЧО также можно познакомиться с целым пластом документов и фотографий, а также с личными вещами И.М. Зальцмана – сотрудники архива бережно хранят генеральские погоны, часы, записную книжку и удостоверение начальника участка.
Своеобразной памятью, но не персонифицированной, можно считать памятник на Комсомольской площади нашего города – на высоком постаменте стоит танк ИС-3, созданный в то время, когда директором завода был Исаак Моисеевич. И надпись на постаменте: «Уральцы – вам, чьи руки золотые, ковали здесь Победу над врагом» в полной мере можно отнести к герою нашего исследования. Памятью об И. М. Зальцмане можно считать и выставку военной техники в Саду Победы, расположенном в Тракторозаводском районе города Челябинска. Многие экспонаты, находящиеся на выставке, сделаны заводчанами в грозное военное время.
Челябинские пенсионеры, идущие отдохнуть и погулять в парк имени В.Н. Терешковой, по привычке зовут его «Зальцмановский сад», и, возможно, проходя мимо гипсовых скульптур или знаменитых решеток-ограждений, сохранившихся с того времени, также вспоминают легендарного директора, подарившего горожанам этот парк.
В 2006 г. И.М. Зальцман был выдвинут на народную премию «Светлое прошлое», которая ежегодно вручается Фондом известного барда О. Митяева знаменитым челябинцам, тем, кто прославил Челябинскую область в стране и за рубежом. Правда, самому Исааку Моисеевичу получить ее не удалось, за него это сделала дочь Татьяна Исааковна.
К 70-летию Победы, с апреля 2015 г. в городе появились автобусы, троллейбусы, трамваи, на которых были изображены выдающиеся земляки, чьими усилиями приближалась великая Победа. Информацию для транспортников, как мы выяснили, готовили сотрудники областного архива. В том числе там был и портрет И.М. Зальцмана. Подобный портрет поместили и на школьных тетрадях.
* * *
Итак, в ходе нашего пятилетнего исследования мы попытались на основе разнообразных источников собрать воедино факты из биографии И.М. Зальцмана, относящиеся к периоду жизни в городе Челябинске. Исаак Моисеевич, обладая незаурядными способностями и организаторским талантом, смог объединить тысячи людей трудившихся бок о бок (по разным оценкам в годы войны на заводе работало 75–80 тыс. человек более чем 50 национальностей), прибывших на Урал из разных мест (Ленинградский Кировский, харьковские дизелестроительный и станкостроительный заводы, московские заводы «Красный пролетарий» и шлифовальных станков, цехи завода «Динамо», Воронежский завод резинопаронитовых изделий и часть Сталинградского тракторного завода).
Но также мы установили и тот факт, что его жесткие методы управления, которые годились для экстремальной военной ситуации, в мирное время не срабатывали, что ускорило отставку в 1949 г.. Начался период «падений»: Причиной тому стал целый комплекс проблем. Это и неудачи в производственной деятельности, проблема личностных взаимоотношений, политическая конъюнктура.
Наиболее трудной для нас стала глава, рассказывающая о личности Исаака Моисеевича. Его так трудно «уловить», понять, сформировать четкое о нем представление как у нас самих, так и у тех, кто будет знакомиться с нашей работой…
Во многих статьях, посвященных И.М. Зальцману, приводятся слова, сказанные советской писательницей Мариэттой Шагинян: «Зальцман – бархатный орешек с металлом внутри». Какая емкая характеристика! Мы тоже не раз задумывались, изучая его фотографии, о том, как не сочетается его внешний вид с характером, делами и поступками. На снимках – улыбчивый, обаятельный, трогательный, в жизни – волевой, жесткий, порой доходящий до жестокости, ради достижения цели идущий на всё. Таков наш герой.
[1] Федоров А. Н. Перестройка партийных органов Урала в 1948–1949 годах // Вестник ЮУрГУ. № 7 (47). 2005.
[2] Сушков А. В., Михалев Н. А. «Зальцману законы не писаны, у Зальцмана свои законы»: Коррупция на Челябинском Кировском заводе во второй половине 1940-х годов // Вестник Челябинского государственного университета: История, № 22, 2014; Сушков А. В. «Талантливый танкостроитель, один из лучших людей нашей страны»: Избрание И. М. Зальцмана депутатом Верховного совета СССР в 1946 году // Гороховские чтения: Сб. материалов VI региональной музейной конференции. Челябинск: Челябинский гос. краевед. музей, 2015.
[3] Зальцман И. М. Срочное задание // Т-34. Путь к Победе: Воспоминания танкостроителей и танкистов. Киев: Политиздат Украины, 1989.
[4] Челябинск. Челябинск, 1976. С. 89–90.
[5] Устьянцев С. Элита российской индустрии: Челябинский тракторный завод. Екатеринбург, 2008. С. 47.
[6] Сергийчук В. Танковый король России. Киев: Ничлава, 2005.
[7] ОГАЧО, ф. Р-792, оп. 5, д. 11, л. 127.
[8] Салмина М. С., Ерохина Т. В. Труд по законам военного времени (Кировский завод в годы Великой Отечественной войны) // Исторические чтения: Материалы научной конференции Центра историко-культурного наследия г. Челябинска «Неизвестная война: малоизученные страницы Великой Отечественной», 2004. Вып. 9. Челябинск, 2005. С. 37.
[9] Бородихин Л. Эхо Великой Победы: Берия до танкового наркома не добрался [Электронный ресурс]. URL: pravda.ru
[10] Патоличев Н. С. Испытание на зрелость. М.: Политиздат, 1977. С. 259–260.
[11] Лурье Л. Зальцман – король танков [Электронный ресурс]. URL: 5-tv.ru.
[12] Патоличев Н. С. Цит. соч.
[13] Зальцман И. М. Вклад танкостроителей // Челябинский рабочий. 10.05.1945.
[14] Тогда была война… 1941–1945: Сборник документов и материалов. Челябинск: Книга, 2005. С. 45.
[15] Там же.
[16] Францева Е. Загадка Зальцмана // Челябинский рабочий. 22.12.2001.
[17] Ерусалимчик Г. И. Разные судьбы – общая судьба (из истории евреев Челябинска). Челябинск: Изд-во Татьяны Лурье, 1999. С. 133.
[18] ОГАЧО, ф. П-288, оп. 42, д. 24, л. 363–369.
[19] Ерусалимчик Г. И. Цит. соч. С. 133.
[20] Моисеев А. П. Это нашей истории строки… Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 2007. С. 114.
[21] Материалы В. Г. Борисова о И. М. Зальцмане в Фондах Челябинского государственного краеведческого музея.
[22] Лютов В., Вепрев О. В. Забытые тайны Южного Урала. Челябинск: Книга, 2011. С. 198.
[23] Эти детские военные годы 1941–1945: Сборник документов и материалов. Челябинск: Иероглиф, 2000. С. 110.
[24] Пушкарева Т. П. Зальцман И. М.: 100 лет со дня рождения [Электронный ресурс]. URL: chelreglib.ru.
[25] ОГАЧО, ф. П-124, оп. 1, д. 824, лл. 70–83.
[26] ОГАЧО, ф. П-288, оп. 11, д. 192, лл. 37–40.
[27] ОГАЧО, ф. П-124, оп. 1, д. 904, л. 39.
[28] Герваш А. Танковый нарком // Труд. 13.10.1988.
[29] ОГАЧО, ф. П-124, оп. 1, д. 904, лл. 42–43.
[30] М. Ф. Шкирятов – Г. М. Маленкову о «деле Зальцмана». 10.09.1949 [Электронный ресурс]. URL: alexanderyakovlev.org.
[31] Там же.
[32] Там же.
[33] Зальцман Л. И. Смелость, честность, человечность [Электронный ресурс]. URL: proatom.ru.
[34] Кондратенко А. Король танков [Электронный ресурс]. URL: orp.orel.ru.
[35] Материалы В. Г. Борисова о И. М. Зальцмане в Фондах Челябинского государственного краеведческого музея.
[36] Патоличев Н. С. Цит. соч.
[37] Попов Л. А. Годы, опаленные войной. Челябинск: Книга, 2011.
[38] Шулькин С. Броня крепка [Электронный ресурс]. URL: thefireofthewar.ru.
[39] Кондратенко А. Король танков [Электронный ресурс]. URL: orp.orel.ru.
[40] Арсенина И. Исаак Зальцман – властный и страстный [Электронный ресурс]. URL: mediazavod.ru.
[41] Сергийчук В. Три по сто за Исаака Зальцмана [Электронный ресурс]. URL: ostrovforum.net.
[42] Белозерцев А. Глумление: Какую правду о войне показывает «Красное небо»? [Электронный ресурс]. URL: sovross.ru.
[43] Командармы индустрии: Архив южноуральского журналиста: В 3 кн. Кн. 1. М.: Дело, 2004.
[44] Штанько-Зальцман Т. И. На всю оставшуюся жизнь // Городской романс: Сборник. Челябинск: ЮУКИ, 1996. С. 192.