школа № 1, г. Кимовск, Тульская область
научный руководитель Светлана Алексеевна Титаренко
А в час, когда смывает тени
Восход потоком багреца,
В поля выходит с нами Ленин…
И счастьем полнятся сердца.
Готовя материал для работы на тему «Поощрения и наказания в колхозах», я обнаружила похвальный лист моей бабушки, Валентины Михеевой. Меня заинтересовало его содержание, и я со своим научным руководителем, Светланой Алексеевной Титаренко, решила обратиться к архивам и газетам советского периода и узнать: как же стимулировали работников в Советской России?
Протоколы собраний колхозников, прочитанные мною в архиве, подтверждают, что стимулирование играло огромную роль в жизни колхозников. Поощрение настраивало на хорошую работу, а следовательно, вело к получению высокого урожая. Высокий урожай был главной целью существования колхозов. После введения паспортной системы крестьяне не получили паспортов, а значит, не могли никуда уехать и оказались прикреплены к своим колхозам.
Встретившись с председателями колхоза «Прогресс», которые руководили им в разное время, я обнаружила, что взгляды их расходятся. Алексей Иванович Чикин работал в 1960-х, в так называемый «расцвет» колхозов, поэтому у него остались теплые воспоминания об этом времени. Так он вспоминает: «Я еще мальчишкой помню, как женщины шли в “Прогресс” с улыбками и песнями». Но, расспросив Владимира Ивановича Драгушина, я поняла, что колхозная система со временем стала рушиться. Работников обманывали, управление пользовалось своим служебным положением. Стимулирование как таковое потеряло всю свою силу. Что же способствовало такому резкому падению авторитета колхоза? Как люди жили в период расцвета колхозной системы?
На эти вопросы я и хочу найти ответы.
* * *
Как только возникли колхозы, потребовались меры воздействия на их членов. Система этих мер определялась Уставами колхозов (сельхозартелей). В советское время действовали положения 1930, 1935 и 1969 годов. Я обратила внимание, что в Уставе 1930 и 1935 годов практически не говорится о возможных мерах поощрения за хорошую работу. Причина этого в том, на мой взгляд, что колхозы создавались насильно, крестьяне всячески пытались саботировать их создание, и нужно было сломить сопротивление единоличников. В Примерном уставе сельскохозяйственной артели 1930 г. нет упоминаний о стимулировании крестьянского труда, только наказания за неучастие в колхозном строительстве. Глава 8 носила название «Меры воздействия». Наказывали за неподчинение требованиям устава и нарушение правил внутреннего распорядка; за «бесхозяйственное и нерадивое отношение к обобществленному инвентарю и скоту», что рассматривалось артелью как измена делу коллективизации и практическая помощь врагу-кулаку; за невыход на работу без уважительных причин и другие нарушения трудовой дисциплины. Устав предполагал следующие меры воздействия на колхозников: выговор, предупреждение, временное отстранение от работы, штраф. В качестве самой строгой меры наказания – в отношении «неисправимых» – правление ставило перед общим собранием вопрос об исключении из состава артели.
Самые ранние доступные мне в городском архиве документы – протоколы собраний колхоза «Прогресс» – относятся к 1963–1965 годам. Это период, когда действовал Устав 1935 года.
В нем подробно выстраивается система наказаний, которая включала как формальные, так и неформальные санкции.
«За бесхозяйственное и нерадивое отношение к общественному имуществу, за невыход без уважительных причин на работу, за недоброкачественную работу и за другие нарушения трудовой дисциплины и устава правление налагает на виновных взыскания, например: переделать недоброкачественную работу без начисления трудодней, предупреждение, выговор, порицание на общем собрании, занесение на черную доску, штраф в размере до 5 трудодней, перемещение на низшую работу, временное отстранение от работы.
В тех случаях, когда все принятые артелью меры воспитания и наказания оказываются недействительными, в отношении неисправимых членов артели правление ставит перед общим собранием вопрос об их исключении из артели».
Меня заинтересовало, что значит «занесение на черную доску». Черные доски в СССР в 1920–1930-е годы – синоним «доски позора»; они представляли из себя списки, публикуемые в газете. В период коллективизации в СССР повсеместно применялись с целью психологического и административного давления на сёла и станицы, которые не выполняли планы сдачи продовольствия или выполняли их в неполном объёме. Занесение в список «черной доски» – в противоположность «красной доске» («доске почёта») –означало наложение санкций для провинившихся (от лишения премий до прямых физических репрессий), а для остальных – мерой устрашения. В эти списки вносили как отдельных лиц, так и целые коллективы, населенные пункты и целые районы. Устав 1935 года в качестве меры ответственности предусматривал занесение (помещение) фотографии на черную доску. После такая практика была отменена. Дело о хищении членом артели колхозного имущества, рассматриваемое как помощь врагам народа, в 30-е годы в обязательном порядке передавалось в суд (п. 2 ст. 17 Устава колхоза). Конечно, в 60-х годах такие жесткие меры не принимались, что видно из протоколов, но многие меры наказания были сохранены.
В одном только протоколе от 21 июля 1963 года можно увидеть примеры выговора, штрафа, временного отстранения от работы.
«Протокол № 9 от 21 июля 1963 года. Разбор заявлений:
Докладная Гусева о плохом состоянии на фермах.
Постановили: наказать выговорами зав. ферм.
Докладная Субботиной за самовольное распоряжение лошадьми.
Постановили: освободить конюха от работы и оштрафовать на 10 руб.
Докладная Евсеева о невыходе на работу Чикина Н. И.
Постановили: простой удержать с тракториста».
«За самовольное взятие колеса из бригады № 2 Климова А. И. оштрафовать на 3 рубля, и если не вернет обратно колесо в бригаду, удержать стоимость колеса» (Протокол № 21 от 3 сентября 1964).
Одним из видов материального наказания была система штрафов за снижение норм выработки.
«Если полеводческая бригада в результате плохой работы собирает с закрепленных за ней участков урожай ниже среднего колхозного, или животноводческая бригада в результате плохой работы дает меньше среднего удоя молока, то всем членам такой бригады правление артели производит вычет из дохода в размере до 10% всего числа выработанных ими трудодней».
Я обратила внимание, что в 1963–1965 годах еще существовало наказание «вычет трудодней». Алексей Иванович Чикин в беседе со мной сказал, что в колхозе устанавливался минимум выходов: 285 выходов в год человек должен был отработать. В протоколах мы читаем:
«Протокол № 4 от 23 апреля 1965 г.
Постановили: оштрафовать Козлову, Шуйцеву, Климову, Романову по 5 трудодней».
За хорошую работу трудодни могли и начислить.
«Протокол № 18 от 16 августа 1965 г.
Решения:
3. За период уборки всем шоферам выплатить по 10 руб. и 15 трудодней за сверхурочную работу».
Размер пенсии напрямую зависел от количества трудодней, занесенных в трудовую книжку колхозника. Следовательно, подобные меры ударяли по будущему положению человека.
Неформальные санкции за некачественную работу я нашла в Протоколе № 1 от 12 февраля 1964 года. Агроном Ерофеева, выступая на собрании, негативно отзывалась об отношении к труду некоторых комсомольцев:
«Наши соседи получили по 16 ц с 1 га зерновых, а мы по 10,4. Значит, мы хуже поработали, мало приложили труда, недостаточно внесли органических удобрений. Ведь будущее урожая полностью зависит от наших механизаторов, как они подготовили технику, как обработают землю. А все ли механизаторы добросовестно относятся к своим обязанностям, все ли они знают, что судьба урожая в их руках? Что можно сказать о наших механизаторах как Михеев А., Микешин В., Панферов В. – это наша молодежь – комсомольцы, но свою совесть они видно запахали в борозде. Они не только по-варварски относились к обработке земли, но и не правильно использовали технику».
Устав 1935 года представляет собой некий компромисс с крестьянством, поэтому меры наказания дополнились мерами поощрения. В Устав вводились принципы материальной заинтересованности и ответственности. Поначалу власть пыталась ввести индивидуальное поощрение. Однако колхозники эту систему саботировали, разного рода «добавки», «премии» делились на всех участников трудового процесса, поскольку все утверждали, что «они все работают по-ударному». Поэтому в Уставе было закреплено коллективное премирование:
«Если полеводческая бригада в результате хорошей работы собирает с закрепленных за ней участков урожай выше среднего колхозного, или животноводческая бригада в результате лучшей работы обеспечивает больший удой коров, большую упитанность скота, полное сохранение молодняка, то всем членам такой бригады правление артели производит начисление дохода в размерах до 10% всего числа выработанных ими трудодней, выдающимся ударникам в бригаде – в размере до 15%, а бригадиру и заведующему фермой – до 20%».
Коллективное премирование сохранилось и в 60-е годы.
«Протокол № 26 от 6 ноября 1964 г.
Выдать за хорошую работу свиноферме 20 руб. денег и почётную грамоту.
Пашенцевой Р. Н. – доярке 5 руб.
Шленевой М. А. – доярке 5 руб.
Сергеевой Н. – доярке 5 руб.
Романовой Е. – доярке 5 руб.».
(Именно так, в протоколе работницы свинофермы названы «доярками»!)
В условиях спада сельскохозяйственного производства исполнительный комитет Тульского Областного Совета депутатов трудящихся упоминает о необходимости материальных стимулов:
«Повысить производительность труда в колхозах на основе правильной организации труда, укрепления и повышения роли трудодня; распределение доходов проводить с учетом урожая, собранного бригадой, а в бригадах – звеньями с тем, чтобы колхозники бригад и звеньев, получивших более высокие урожаи, получали бы соответственно и более высокую оплату».
Данная мера, конечно, действенная, и использовалась постоянно.
«Протокол № 2 от 11 апреля 1965 года
8. Поручить правлению колхоза по окончанию весенне-посевной компании подвести итоги работы. Бригаде, успешно выполняющей задания по срокам сева, добившейся высокого качества работ и занявшей 1 место, вручить переходящее красное знамя правления колхоза и партбюро с выдачей премии 120 руб. Бригаде, занявшей 2 место – 80 руб.».
Это – пример коллективного поощрения.
«Протокол № 23 от 28 октября 1965 г.
Шоферов, обеспечивающих своевременную вывозку зерна от комбайнов, вывозку зерна государству, вывозку картофеля и сахарной свеклы премировать 120 руб. в том числе
1. Фанеев И. П. – 10 руб
2. Кирилин И. А. – 10 руб
3. Козлов И. Д. – 10 руб
4. Утёнкова А. И. – 10 руб
5. Бухонин В. В. – 10 руб».
И вновь здесь мы видим уравнительное коллективное поощрение.
«Было, например, поощрение, если механизатор, работая на тракторе, экономил запчасти, ему платили премию. Но потом, к сожалению, это стало отходить. Доярки за надой молока от коровы получали разную оплату. Это тоже стимулировало работников.
Было и духовное поощрение. Были соцсоревнования. Например, механизатор вспахал 8 га, а другой 7 га. Тот, который вспахал 8 га, был отмечен флажком и считался передовиком. Другому же было обидно, и он старался догнать передовика. Дальше. Сеял механизатор и у него огрехи есть, значит, ему задерживают зарплату, заставляли переделать. Если механизатор посеял, и у него огрехов нет, то он получал премию.
В животноводстве. В группе, допустим, 25 коров. Доярка должна обеспечить сохранность телят 90–95%. Не получала она – была наказана. Так что было всё четко разработано. Точно так же было в свиноводстве. Всё было отработано до мелочей» (Из интервью с А. И. Чикиным).
Воспоминания жителей деревни, работавших в колхозе, часто не совпадают с рассказами председателей.
Из рассказа Валентины Яковлевны Баканиной:
«Я работала на свинарнике с твоей бабушкой. Нам за свиноматку по 1 руб. 50 коп. платили, а другой женщине по 2 руб. 50 коп. за свиноматку. Вот это не обидно? Работали вместе, а платили нам по-разному. Кто начальники были, те и получали много. Отхватывали себе».
Из воспоминаний колхозницы Лидии Фанеевой:
«Работать было тяжело. Колхоз большой был. Я работать ходила далеко, подниматься рано надо. В нашем колхозе при мне много не награждали, хотя должны были. Всё себе забирали, чего скрывать-то. Ругали нас много. Это я помню. Один раз наградили нашего дедушку. Часы ему подарили. До сих пор работают».
Из разговора с Людмилой Антиповной Маршавиной (стаж работы в колхозе – 29 лет).
– Поощряли за хорошую работу?
– Поощрения были, а как же без этого. Обязательно два раза в месяц давали деньги. То грамоту дадут, то деньги, то на доску почета. Всё нам важно было. За хорошую работу избрали меня депутатом поселкового совета.
– Наказания были? Какие?
– Наказать могли, если на краже поймают и всё. Один раз меня подставить хотели, что, мол, я овес украла. Хорошо, что удалось доказать, что я не виновна, а то был бы штраф.
– Работать было сложно? Отдыхали? Как с домашними делами справлялись?
– Деньги тогда были нужны, поэтому работали без перерыва. Между дойками подрабатывали. То сено разгрузить, то бочки с чем-нибудь. Потом домой шли и домашние дела делали. Убиралась по дому я всегда ночью. А когда ещё? Всех накорми, спать уложи. Дела были.
Самой старой почетной грамоте, хранящейся в нашей семье, больше шестидесяти лет. В 1955 году мою бабушку, Валентину Сергеевну Шилкину, наградили Похвальным листом за достигнутые успехи в труде.
Я спросила маму, что она помнит о жизни в колхозе и о том, как моя бабушка, Валентина Сергеевна, работала в колхозе:
«Ну, что я могу рассказать. Я маленькая тогда была. Мама работала дояркой. У них в колхозе было 3 дойки. Первая в 5 утра, вторая в 12 дня и третья в 5 вечера. Вот и уходила она еще рано утром. Поощряли их грамотами да вешали на доску почета. Наказывали, если ловили на краже молока или овса. К этому отношение было серьезное».
Перебирая семейный архив, я нашла много интересного. Например, в моей семье сохранилось поздравление с рождением ребенка от колхоза моей бабушке – Валентине Михеевой.
Сельскохозяйственная реформа 1965 года дала мощный импульс развитию колхозного хозяйства. Именно этот период вспоминают жители деревни как наиболее динамичный.
«Жизнерадостные люди были, улыбались. Все шли с удовольствием на работу. Я помню, когда ещё пацаном был, у нас тут женщины шли на покос. И чтобы друг перед другом не стыдно было, надевали лучший сарафан и с песнями шли на покос», – рассказывает А. И. Чикин.
Улучшается быт колхозников, в зимнее время организовывались поездки за счет колхоза, в Москву, например. О такой поездке напоминает фотография. У дома-музея Ленина в Горках на память снялись колхозники – Чикины, Маршавины, Баканины.
Награждались лучшие колхозники и на уровне района. 8 июня 1971 года газета «Районные будни» опубликовала заметку «Конкурс мастериц»:
«На заседании комиссии четырем дояркам – участницам конкурса – присвоено звание “Мастера животноводства первого класса”. Всем остальным – “Мастера животноводства второго класса”. Доярок А. А. Хохлову из колхоза “Свободная жизнь”, занявшую первое место, и Н. М. Гаврюшину, занявшую первое место среди молодых доярок, комиссия решила послать на областной конкурс мастеров машинного доения».
Работа председателя колхоза была сложной, я это поняла из рассказа Владимира Ивановича Драгушина, работавшего в этой должности до начала 90-х годов, до его распада. Отношение колхозников к общему делу часто было негативным, меры наказания не помогали.
«Я от Устава колхоза не отходил, но работали, бывало, так. Если надо было вывозить удобрение из Новомосковска, то машины все были сломаны. Я говорю, чтобы поднимали ребят (там шоферов у нас было много, человек 15). Я говорил: “Надо ехать за удобрением, приезжайте”. Вот, столовая была большая в Апарках. “Режьте овцу”, говорю, ведь надо стол накрыть. Люди сильно удивились, но недостающие детали для машин нашли, и даже в Апарках. И около 10 грузовых машин пошли за удобрениями на химкомбинат в Новомосковск».
Новый Устав колхоза, принятый в 1969 году, уже включал разработанную систему поощрений, а меры наказания были такие же, как в других отраслях хозяйства.
«34. За достижение высоких результатов в производстве, разработку и внедрение рационализаторских предложений, экономию общественных средств, долголетнюю безупречную работу в колхозном производстве и за другие заслуги перед колхозом общее собрание членов колхоза или правление применяют следующие меры поощрения колхозников:
объявление благодарности;
выдача премии, награждение ценным подарком;
награждение Почетной грамотой;
занесение на Доску почета или в Книгу почета;
присвоение званий “Заслуженный колхозник” и “Почетный колхозник”.
По усмотрению общего собрания членов колхоза могут быть установлены и другие меры поощрения.
Звания “Заслуженный колхозник” и “Почетный колхозник” присваиваются решением общего собрания членов колхоза, согласно утвержденному колхозом положению».
Система наказаний была приближена к КЗоТу (Кодексу законов о труде), конечно, с колхозной спецификой.
«35. За нарушение трудовой дисциплины, Устава колхоза или Правил внутреннего распорядка на виновных лиц общим собранием колхозников или правлением колхоза могут быть наложены следующие взыскания:
порицание;
выговор;
строгий выговор;
перевод на нижеоплачиваемую работу;
освобождение от занимаемой должности;
предупреждение об исключении из членов колхоза.
Исключение из членов колхоза может быть допущено как крайняя мера лишь в отношении лиц, систематически нарушающих трудовую дисциплину или Устав колхоза, после применения к этим лицам других мер взыскания».
Владимир Иванович Драгушин комментирует:
«Устав колхоза позволял очень сильно наказывать людей, которые провинились. Но дело в том, что людей очень недоставало. Я наказывал за пьянство и прогулы. Отменял премии и т. п. Мы вызывали на собрание, человека ругали. Ругали за кражи. Я говорил, что, если кому-то надо кормить кур, приходите. Мы могли продать по льготной цене. А они придут поздно вечером, ведра два насыплют и идут. А в Апарках же всё на виду было, поэтому сразу же нам докладывали об этом. Но я не отдавал никого в руки милиции. Сами справлялись».
Два председателя колхоза диаметрально противоположного мнения о коллективных хозяйствах. А. И. Чикин работал председателем, когда был расцвет колхозного строя, в конце 60-х – начале 70-х годов, В. И. Драгушин – в период перестройки и начале 90-х годов.
В рассуждениях Алексея Ивановича Чикина чувствуется искреннее переживание за современное состояние сельского хозяйства:
«Я вам не своими словами скажу, а есть в Америке такой Гарст. Когда наши к нему приехали (в начале перестройки) фермерство изучать, он говорит: ребят, что вы делаете? Фермерство 200 лет прожило в Америке и уже по-тихому умирает. Ведь надо думать. Река жизни меняется. А у нас как? Колхозы – это по-нашему. Только очень богатое государство может позволить себе фермерство. Так что колхоз и фермерство даже сравнивать не надо. А потом в колхозе был севооборот. А сейчас многие даже не знают, что это такое, а если знают, то поверхностно. Был у нас такой Бычков. Он в то время (до революции) занимался лиманным земледелием. У нас же склоновые земли. Паводковые воды весной смывали чернозем. И чтобы этого не было, он делал насыпные валы. Вот как было. Люди думали тогда о своих потомках. Земля – это наша мать. А сейчас все этой матерью торгуют».
Владимир Иванович Драгушин говорит категорично:
«Колхоз – это ошибочное решение партии. Сейчас мы вернулись к кулакам. Фермер – это “кулак” сейчас. Кулаки давали 80% всего. Те, кто работать не хотел, уничтожили кулаков и создали колхозы. Колхозы не сумели дать того, что должны были дать. Фермеры-кулаки знают, что работают на себя, но создают хорошие условия для людей. И у них намного больше результата, чем в колхозах.
То есть колхозы – это ущербный вид организации коллективного труда. Сейчас можно сказать, что они себя не оправдали. Колхозы – это неправильный период в истории страны, который насаждали силовыми методами. Пришли горлохваты, которые говорили: “А, ты кулак! У тебя надо всё отнять. Тебя надо раскулачить”».
Несмотря на тяжелую жизнь и напряженную работу, простые колхозники, в том числе и мои близкие, говоря о колхозном строе, вспоминают всё-таки его по-доброму. Все они говорят, что не отказались бы от работы в колхозе и сегодня.