С 26 июня по 30 августа 2015 г. в Музее Москвы работает выставка «Духовка и нетленка», посвящённая жизни московского художественного андеграунда 1970 – 1980-х гг. Главный фокус выставки, как поясняют её организаторы, Юлия Лебедева и Оксана Саркисян, «специфика бытования советского неофициального искусства, его система, основанная на дружеских связях, квартирных выставках и эстетических „спорах на коммунальной кухне”». В основе названия – сниженное именование духовной жизни, сложившееся в советские годы, которое одновременно намекает на важный в данном случае контекст: многочисленные выставки неформального искусства, перфомансы, важные художественные дискуссии тех лет проходили в домашних интерьерах или мастерских самих художников, где «высокое» соседствовало с бытовыми и заурядными предметами, вроде электроплиты или холодильника.
В начале выставки размещена инсталляция комнаты, в которой представлены предметы традиционного советского интерьера, окружённые плотным рядом живописных полотен. На современном экране над диваном демонстрируются интервью художников Игоря Шелковского, Бориса Орлова, Д. А. Пригова и Виктора Скерсиса – как будто каждый из говорящих мог бы оказаться в пространстве данного интерьера, дополняя воссозданную атмосферу домашней выставки. Они поясняют, что изменилось в восприятии неофициального советского искусства после перестройки и распада СССР. С прекращением неофициальности статуса художественных групп искусство стало доступным широкой аудитории, но был утрачен важный контекст , связанный с собственно подпольным бытованием нонконформистских произведений тех лет. То, как создавались, выставлялись, распространялись и описывались все эти арт-объекты, является важной неотъемлемой частью художественной практики – и эту составляющую становится сложным себе представить в респектабельном пространстве художественных галерей, где ныне размещены многие из работ советского неофициального искусства.
В основе выставки – фотографии Игоря Пальмина, Валентина Серова, Юрия Рыбчинского, Игоря Макаревича и Георгия Кизевальтера. Здесь же – страницы самиздатовских сборников из собрания Международного Мемориала, некоторые арт-объекты и рисунки, созданные московскими художниками тех лет (Никитой Алексеевым, Ильей Кабаковым, Дмитрием Приговым и др.), стихи Всеволода Некрасова, Льва Рубинштейна, Генриха Сапгира, Игоря Холина и др. Все это сопровождается выдержками из переписки художников, текстами их воспоминаний.
Фотоснимки, сделанные как профессиональными фотографами, так и самими художниками, документируют художественные практики московского андеграунда. На кадрах – мастерские (часто служившие и жилищем для художников или, напротив, создаваемые в совершенно неприспособленных для постоянной жизни местах, таких как подвалы или заброшенные деревенские дома), дружеские встречи на кухне, художники за работой, перфомансы. И, главное, выставки – квартирные, полуофициальные – т.е. не согласованные с Московским союзом художников и подчас закрывавшиеся до открытия, огромные очереди на всё-таки разрешённые выставки (в павильоне «Пчеловодство», в здании Горкома графиков на Малой Грузинской), или выставки на открытом воздухе – как, например, Измайловская выставка, состоявшаяся после разгона Бульдозерной.
Чрезвычайно интересна представленная на стендах переписка. Например, письма московских художников эмигрировшему в cередине 1970-х в Париж Игорю Шелковскому. Вместе с единомышленниками, живущими в СССР и США, несмотря на все географические и идеологические барьеры, он организует выпуск журнала «А – Я» (1979 – 1985), посвящённого советскому неофициальному искусству. В письмах его и ему – редакторские размышления о концепции и составе сборников, новости о художественной жизни в Москве и за рубежом, решение неизбежных трудностей, связанных с конспирацией (на случай, если корреспонденция, передаваемая по неофициальным каналам, будет перехвачена органами безопасности на границе), насущные вопросы, как выслать из СССР слайды картин и фотографии выставок. Переписка свидетельствует о чрезвычайной затруднённости, казалось бы, обыденных, но составляющих жизненную важность для художественной практики, процессов.
Из письма Ивана Чуйкова Шелковскому от 22 ноября 1976:
«У нас, в общем-то, всё по-прежнему. Только художественная жизнь как-то скисает. Активные люди устранились: кого купили, кто просто молчит – устал, кто уехал и т. д. А между тем общее чувство (по крайней мере в нашей группе участников прошлой выставки) таково, что выставка просто необходима. Действительно, нужно ведь действовать, активничать, если уж высунулись – время идёт и всё быстро забывается.
В декабре Горком устраивает новую выставку с многими вновь принятыми. Видно, будет ужасный компот. Да и не в этом дело. Как показала выставка на Беговой – просто нельзя участвовать в официальной выставке, одно прикосновение всё губит.
Ребята (Римма, Валера) хотят параллельно организовать на квартире-салоне выставку. Я присоединяюсь, но как-то не очень уверенно. Действительно, квартирные выставки как-то выдохлись, а тут ещё эта параллельность…»
В целом, выставка оставляет ощущение полноты, но некоторой даже излишней монографической подробности. Внимательное знакомство с экспонатами занимает несколько часов. В то же время, в восприятии объектов нет предзаданности – все отобранные для экспозиции изображения и предметы собраны в шестигранники, объединённые одной темой, перемещаться между которыми можно по свободной траектории. Замысел кураторов был подсказан работами Игоря Пальмина, одного из соавторов выставки. Так, в 1972 году им был создан фотообъект «Кубики», когда серия портретов неформальных художников была размещена на гранях детских кубиков, иллюстрируя принцип бесконечной вариативности образа. Точно так же принципиально разным и неповторимым будет прочтение посетителями открывшейся в Музее Москвы выставки.