В российском прокате идет фильм Андрея Смирнова «Француз» — драма о гражданине Франции русского происхождения, который прилетает в Россию на стажировку в МГУ, знакомится с советской богемой, бытом и культурной жизнью, а параллельно ищет своего отца, который был арестован в конце 30-х. Рассказываем, почему «Француз» — это жизнеутверждающая, несмотря на все оговорки, история о двух советских Россиях, пересекающихся, но живущих в параллельных вселенных.
Возможно, зрители «Француза» увидят последний советский фильм, вопреки очевидному факту, что СССР прекратил существование почти тридцать лет тому назад. Создателем его не мог быть человек случайный. Автор «Француза» — 78-летний режиссер и актер Андрей Смирнов, сын советского писателя-фронтовика Сергея Смирнова («Брестская крепость»), борец с советской цензурой (без соавторов снял всего 5 полнометражных фильмов), первый секретарь Правления Союза кинематографистов в 1988-1990 гг., — то есть в Перестройку, когда Конфликтная комиссия сняла с «полки» многие замечательные фильмы. Творчество Андрея Смирнова отмечено историзмом, фильмы его фиксируют память о Гражданской и Отечественной войнах, подавленных большевиками крестьянских восстаниях. Он показывал носителей этой исторической памяти, угодивших в трясину советского застоя. Нынешняя его картина посвящена оттепели и сталинскому террору.
Действие фильма не так просто локализовать во времени, нижняя граница хронологии — сентябрьские события 1957 в Литл Роке (США, сегрегация в школе), верхняя граница — арест самиздателя «Синтаксиса» Александра Гинзбурга (его памяти Смирнов посвятил фильм) в июле 1960. При этом зритель должен понимать, что фильм существует по законам художественного произведения, продолжительность экранной истории — чуть более полугода. «Француз» сделан по принципу фильма-путешествия, когда основной персонаж меняет места пребывания и встречается с колоритными героями. Есть в нем немало и от плутовского романа, потому что герой-путешественник преследует некую цель, для большинства скрытую. Типологически можно связать фильм Андрея Смирнова с поэмой Гоголя: в несвободной российской земле (как бы она ни называлась) всегда достаточно много мертвых душ.
Кинематографическим путешественником в землю мертвых душ становится заглавный герой — француз Пьер Дюран. Впрочем, француз он по паспорту и месту жительства, но не по крови. Биография Пьера — перекресток европейских исторических трагедий середины ХХ века. Мать его с трудом и риском сбежала из Страны Советов, и позже, на студенческих танцах в Москве, он встретит ее отдаленного двойника, которая прямо-таки потребует вступить с ней в брак и увезти за границу. Один из его отцов погиб в нацистском концлагере, другой (вот тайна путешественника!) — просидел четверть века в лагерях советских, попутно открывая формулу существования Бога. К началу экранного действия Пьер — выпускник Эколь Нормаль, славист, коммунист, вместо кровавой колониальной войны он едет на стажировку в МГУ — учиться у Бонди, Гудзия и Дувакина. Отчасти прототипом Пьера стал добрый приятель режиссера Жорж Нива — филолог, переводчик, друг диссидентов, несостоявшийся жених Ирины Емельяновой (дочери пастернаковской музы Ольги Ивинской), высланный из СССР в годы действия фильма.
Наблюдатель и путешественник с «другой стороны» планеты встречается с персонажами, которые, подобно гоголевским, и типажи, и яркие индивидуальности. Циничный литературный функционер Николай Чухновский (Мадянов) рассказывают ему о главной советской ценности — умении молчать. Престарелые выпускницы Смольного института и ГУЛАГа — сестры Обрезковы (Дробышева и Тенякова) моментально выращивают приезжему иностранцу русское генеалогическое древо. В «иконостасе» поповского сына, преподавателя научного марксизма и советского зека Успенского-старшего (Ефремов) Пьер не без удивления видит фото Черчилля, победно вскинувшего руку. Состоится и встреча с разыскиваемым Татищевым-«Графом» — героем и жертвой.
Еще более важно, что авторы фильма покажут французу и зрителям две советские России: страну сталинских высоток, номенклатурных дач, советского балета и шампанского, солянки по рецепту Молоховец, и страну обломков ГУЛАГа, жалких трущоб, бутылки водки на троих в подъезде. Последняя лаконично была описана упоминаемым в фильме Игорем Холиным:
Дамба. Клумба. Облезлая липа.
Дом барачного типа.
Коридор. Восемнадцать квартир.
На стенке лозунг: МИРУ — МИР!
Во дворе Иванов
морит клопов, —
он — бухгалтер Гознака.
У Макаровых пьянка.
У Барановых драка.
Две России — две культуры! Есть парадная официальная культура: сочинения румяного Чухновского, Большой балет (изнанку его Пьер увидит, влюбившись в балерину Киру), композитор, который раз в два года находит себе новую красавицу-жену, прогулки молодых и веселых людей по нарядной Москве за несколько лет до создания знаменитого фильма Данелии. Но есть и культура полуподпольная, а то и нелегальная: джазовые клубы, мастерские лианозовских художников, самиздатский поэтический журнал «Грамотей» со стихами Бродского и Сапгира, Кушнера и Холина. Так авторы художественного фильма переименовали знаменитый «Синтаксис», который в 1959-1960 выпускал Алик Гинзбург, пока его не посадили в первый раз. О сути и значении этого журнала прекрасно выразился Лев Халиф в «ЦДЛ»:
Черновик, обеляющий нашу жизнь. Мы сначала живем наши строки. И только потом их пишем на память. На чью?
«Синтаксис» наш… Лианозово. Ходит-гуляет подпольный наш список. Слепок, схвативший все лучшее в нас. Это в старости мертвая маска.
Принципиально неразрывную для Смирнова связь времен подтверждает эпизодическое, но символичное участие в фильме Веры Лашковой, подруги и машинистки Гинзбурга — именно она напечатала «Белую книгу» о деле Даниэля-Синявского.
Две советские России, как и две культуры — сообщающиеся сосуды. К примеру, Оскар Рабин частным образом создает и продает свои чудесные натюрморты и городские пейзажи, но официально работает на комбинате ДПИ, оформляет культмассовые мероприятия. Основное топливо, позволяющее аборигенам и путешественникам перебираться из одной части в другую, — алкоголь, преимущественно, горькая — водка. До известной степени веселящая и примиряющя, эта жидкость отчасти размывает границы, что точно описано еще одним автором «Синтаксиса»-«Грамотея» Сергеем Чудаковым:
Переводы из Ружевича и Сэндберга ты уже прочитала
Наливаешь мне кофе и требуешь разговоров об Антониони
Я чувствую себя как окурок не в своей пепельнице
Блеск твоих связей в министерстве культуры я одобряю
Оператор снимает дождь: ему разрешили
Дождь крупный, тугой, напоминающий крутое яйцо
Мочит людей во фраках вечерних платьях смокингах и тулупах
Оптика дождя великолепно передается оператором
«Тебе интересно все это говорить?» «Нет, но я упражняюсь»
«Зачем ты грызешь ногти?» «Дурная привычка»
«Что ты делаешь сегодня вечером?» «Заказную статью об очерке в молодежном журнале —
Проблема изображения казенных подвигов бетонирования и лесоповала».
И если образ Пьера Дюрана — перекресток европейской истории, то фигура Валерия Успенского — идеальный перекресток двух Россий и культур. Сын упомянутого марксиста-зека-фаната Черчилля, Валерий работает фотографом в «Московском комсомольце», следовательно, коллега Гинзбурга. Валерий распространяет журнал и ведет фотолетопись неподцензурной Москвы (для себя и немногих). Артистическое дарование Ткачука и человеческое обаяние его героя позволяет Валерию понемногу вытеснить француза не только с экрана, но и из сердца балерины. Хотя он и попадает в лапы советских органов, но черчиллеву викторию Кира адресует именно ему. Несмотря ни на что, в фильме побеждает надежда на будущее, и воплощение ее — симпатичный талантливый парень из круга советских диссидентов.
«Француз» (Россия, 2019), режиссер и сценарист Андрей Смирнов, оператор Юрий Шайгарданов, в ролях: Антон Риваль, Евгения Образцова, Евгений Ткачук, Александр Балуев, Наталья Тенякова, Нина Дробышева, Михаил Ефремов, Роман Мадянов и другие.