Во время войны Астрид Линдгрен не была известной писательницей — она наслаждалась относительно комфортной жизнью представителя среднего класса, воспитывала двух детей и работала цензором в шведском разведывательном ведомстве. В 2013 году был случайно обнаружен ее личный дневник, где она описывала события 1939–1945 годов от первого лица, будучи хорошо знакома с ними по работе. Она стеснялась и переживала по поводу своего положения, зная в красках, в отличие от соседей, как живет сейчас остальной мир. Параллельно Астрид проходила через личные драмы и бытовые неурядицы, а в ее голове зрел замысел книги «Пеппи Длинныйчулок», опубликованной в 1945 году. «Военный дневник» впервые вышел в Швеции в 2015 году и был переведен на английский, немецкий, польский, украинский языки. Рассказываем о войне и мире Астрид Линдгрен.
Осенью 1939 года, когда началась война, Астрид Линдгрен стала вести дневник. Тогда она еще была не всемирно известной сказочницей, а шведской домохозяйкой и матерью двоих детей. Нейтральная Швеция меньше других европейских стран пострадала от войны, и жизнь здесь протекает легче и спокойнее, чем в других местах. Линдгрен со своей семьей — мужем Стуре и детьми Ларсом и Карин — живет на улице Вулкансгатан в благополучном районе Стокгольма, а во время войны семья переедет на еще более фешенебельную Далагатан.
«Солнце светит, тепло и красиво. Земля могла бы быть чудесным местом для жизни», — записывает она 3 сентября 1939 года. И продолжает: «Около 11 часов Британия объявила войну Германии, как и Франция, не припомню точно, в котором часу».
Накануне этого дня они с подругой гуляли в стокгольмском Вазапарке и обсуждали Гитлера. Рядом крутились дети. Обе не могли поверить, что война возможна.
Когда Германия 1 сентября 1939 года вторглась в Польшу, Астрид Линдгрен решила следить в дневнике за развитием военных событий. Она начала записывать свои впечатления от происходящего, делать вырезки из газет и вклеивать их в дневник.
«В том, что моя мама вырезала статьи из газет и вклеивала их в тетради, не было ничего удивительного, я думала, что так поступают все родители, — вспоминает ее дочь Карин Ньюман. — Именно из газет черпали новости, телевидения не было, было радио, но без прямых эфиров, без корреспондентов — радионовости были чтением телеграмм.
Теперь я понимаю, что она, возможно, была особенной. 32-летняя секретарша и домохозяйка, без опыта в политике, с таким рвением документировала для себя события в Европе и в мире, делая вырезки и комментарии все шесть лет войны».
Астрид Линдгрен начала делать записи «для себя», но отнеслась к этому занятию очень ответственно. Дневник обещает стать бесценным источником для историографов — в нем много военной хроники и ежедневных наблюдений за ходом войны.
Но не только. Не забудем, что у стокгольмской «секретарши и домохозяйки» за плечами был опыт работы со словом — в юности она была корреспондентом газеты «Виммербю тиднинг» и мечтала о журналистском будущем.
Эти записи, сделанные «для себя» во время войны, совершенно особым образом повлияли на ее последующую жизнь.
Какой предстает война в ее дневнике? Для шведов война была далеко и проявлялась прежде всего в тех изменениях, которые происходили в будничной жизни — с ее ограничениями, дефицитом и продуктами по талонам. Был сухой шампунь, которым нужно было чистить волосы, когда не было горячей воды. Ввели карточки на продовольствие. Детей посылали в магазин с талонами, вырезанными из карточек. Матери «доставали» продукты, например яйца. Их еще нужно было сохранить, обработав силикатом натрия, чтоб не испортились. Астрид Линдгрен начала закупать продукты первой необходимости: мыло, какао и масло.
В первые дни войны она записывает: «…в конце концов приговор истории Адольфу Гитлеру будет ужасным — если новой мировой войне быть». (3 сентября 1939)
И тут же, рядом: «…новости с домашнего фронта — теперь еще и яиц не хватает. Радуюсь, что покрасила 20 кг, поскольку дают всего семь штук на человека в месяц».
Дневник Астрид Линдгрен — многослойное сочинение, где большие мировые трагедии сплетаются с личными горестями, и все это перемежается комедийными ситуациями и подробностями быта. Это повествование о жизни обычных людей в Стокгольме во время войны и об их растерянности перед ежедневными ужасами из газет.
«Грязная работа»
Когда война продолжалась уже год, Астрид Линдгрен предложили должность аналитика в отделе шведской разведки, который занимался перлюстрацией писем. Она согласилась и проработала там вплоть до капитуляции Германии в мае 1945-го. В обязанности входило чтение переписки шведских граждан с их родственниками и знакомыми. Письма перехватывались и просматривались цензурой, в них выискивали и закрашивали расположение воинских частей и другие военные тайны.
Работа аналитика была секретной. При приеме на работу невидимые миру читатели давали «подписку о неразглашении», которая обязывала их никому не рассказывать о том, чем они занимались. Свою секретную должность Линдгрен называла «моя грязная работа». Даже домашние не знали, что она делает целыми днями, сидя в одном из отделов почтовой службы Стокгольма.
Биограф Линдгрен Йенс Андерсен полагает, что за всю войну через руки сотрудников отдела перлюстрации прошло около 50 миллионов почтовых отправлений. Сколько из них прочла Астрид Линдгрен? Наверное, тысячи писем — шведы переписывались с родственниками, друзьями, знакомыми из других стран. Писали солдаты и гражданские, военнопленные, депортированные, перемещенные лица, родственники европейских евреев, оказавшихся в гетто, и просто обыватели, которые делились друг с другом слухами и новостями.
Что было, как можно предположить, в этих письмах? В самом начале войны — рассказы беженцев из Польши и Балтии с описанием ситуации в оккупированных странах. Свидетельства о депортации евреев, страх перед нацистами и наступлением советских войск. Интимные истории шведских женщин и немецких мужчин в военной форме. Бытовые подробности и моральные дилеммы, которыми мучились совестливые граждане — например, оправданность нейтралитета, который Швеция стремилась сохранять.
Гуманитарная трагедия Европы ежедневно проходит перед Астрид Линдгрен в таких деталях, которые мало кому были доступны. Читая эти письма, она невольно оказывалась в положении человека, который все знает и ничего не может изменить. К тому же те ужасные тайны, в которые она посвящена, она вынуждена скрывать даже от самых близких.
И только в дневнике она иногда может позволить себе проговориться. Линдгрен записывает истории, которые ее особенно поразили, или вклеивает копии писем, которые ей удалось сделать. Как, например, вот это письмо, от 27 марта 1941 года.
«Сегодня я получила очень грустное письмо от еврея, в определенном смысле исторический памятник. Еврей, который писал своему родственнику по крови в Финляндии, уведомлял о массовом исходе евреев из Вены в Польшу. Кажется, около тысячи евреев ежедневно в нечеловеческих условиях высылают из страны. Уведомления посылают им почтой, а потом они должны приходить с запасом денег и небольшим багажом. Ситуация перед отправлением, во время переезда и после прибытия в Польшу была такова, что отправитель не хотел ее описывать. Его брат был среди этих несчастных. Видимо, Гитлер намеревается сделать из Польши одно большое гетто, где бедные евреи будут умирать, больные и голодные. … Бедные, бедные люди! Почему Бог евреев не спешит заступиться за них? Как Гитлер может творить такое с подобными себе человеческими существами?»
Днем Линдгрен работает в цензурном ведомстве, а вечерами сидит дома и вырезает из газет статьи, карты и фотографии. В толстые тетради она вклеивает вырезки, а рядом появляются записи, сделанные скорописью.
Осенью 1943 года она записывает:
«Эту обрезанную карту я поместила здесь только для того, чтоб показать, как маленькую бедную Швецию стиснули в немецких тисках, как и Швейцарию. …в изначальном виде карта показывала, как мало европейских стран смогли остаться вне войны — Швеция, Швейцария, Испания, Португалия и Ирландия».
Линдгрен много размышляет не только о текущей войне, но и о войне как таковой. Во время отпуска на острове Фурусунд она читает всеобщую историю и записывает в дневнике: «В эти дни я читала “Всеобщую историю” Гримберга о Древнем Риме и обо всех этих бойнях, ужасах и захватнических войнах. Когда после этого находишь то же самое географическое название в газетах, чувствуешь отчаяние от того, как мало человечество изменилось за тысячу лет».
В дневнике европейская история часто открывается с необычных для нас ракурсов.
Война начиналась с того, что никто не хотел воевать. Вот несколько записей:
4 сентября 1939 года. Англичане совершили бомбардировочный вылет в Германию, где сбрасывали — не бомбы, а листовки, в которых рассказывалось, что народ Британии не хочет войны с немецким народом, а лишь с нацистским режимом. Англичане очень надеются, что в Германии произойдет революция. Это очень раздражает Гитлера, который бросает за решетку всех, кто слушает зарубежное радио…
…сегодня я соорудила небольшой склад запасов в углу кухни, чтоб позднее переместить его на чердак».
6 сентября. Сообщают, что на западном фронте французы повесили плакаты «мы не стреляем». А немцы ответили — «и мы тоже».
Маховик войны начинает раскручиваться как будто помимо воли людей.
По мере того как все новые страны вовлекаются в войну, в дневнике проходит парад трагедий европейских народов: финского, польского, еврейского, французского, народов Балтии, России, Германии. Для Линдгрен воюющие не делятся на «наших» и «не наших», она равно сочувствует всем пострадавшим.
18 июня 1940. Бедная Франция! Вчера французская армия капитулировала. Сегодня Гитлер встретился с Муссолини, эти два красавца смогут построить такой мир, который превзойдет Версальский в несколько раз.
21 июля. Сегодня прекратили существование три свободных страны — Эстония, Латвия и Литва. 18 сентября 1918 года они провозгласили свою независимость, 22 года отстраивались, пока Советы не включили их в себя как союзные республики. Сил нет жалеть, но это огромная трагедия.
…властелин мира — дикий зверь Апокалипсиса — когда-то никчемный, неведомый ремесленник, который подбил свой народ (на мой взгляд, еще и другие), приблизил цивилизацию к упадку – каким будет его конец? Будет ли повод сказать — так проходит земная слава?
Астрид Линдгрен смотрит на войну как на череду абсурдных решений политиков, приведших к общеевропейской трагедии. Она с осуждением пишет о правящей верхушке стран, навязывающей своему народу участие в войне, и одобрительно отмечает примеры тех наций, которые пытаются сохранить независимость и не позволяют вовлечь себя в бойню.
17 сентября 1939 Сегодня русские тоже вошли в Польшу, «чтобы защитить интересы русскоязычного меньшинства». Польша уже до такой степени стоит на коленях, что они наверняка думают отправить парламентария в Германию.
3 октября 1939. Война продолжается в будничном режиме. Польша капитулировала. Там царит полный хаос. Германия и Россия поделили страну между собой. Трудно поверить, что такое происходит в XX веке.
…Здесь, дома, приходится бороться с раздражающими мелочами. Например, невозможно найти белых ниток. Мыло можно купить только четверть кило за раз.
6 ноября …маленькая Греция храбро сражается и даже иногда побеждает, возможно, большей частью потому, что итальянцы еще худшие вояки, чем греки.
Пошел первый снег. Начинается вторая зима этой войны — со слезами, скитанием, горем и страданием для всех европейских народов.
Взгляд автора дневника — это взгляд свободного человека, который много знает, имеет доступ к разным источникам и может посмотреть на войну с разных сторон. В этих записях есть и непривычные для нас оценки, и незнакомый нам опыт страха, и необычный для нас иронический взгляд на события и мировых политиков. И удивительная доверительная интонация, похожая на ту, с которой произносит реплики закадровый голос Михаила Ильича Ромма в «Обыкновенном фашизме». Вот, например:
«13 мая 1941. Невероятная сенсация: Рудольф Гесс, заместитель Гитлера, прилетел на мессершмидте в Англию и прыгнул с парашютом, был задержан шотландским фермером и отправлен в госпиталь в Глазго. Вот это да! Это произошло в субботу вечером. Но до сих пор это держали в тайне. Немецкие газеты решили, что он стал жертвой катастрофы, и разместили его некролог. Сообщение о том, что он приземлился в Шотландии, было для немцев настоящим шоком. Партийные боссы сказали, что он «бредит» из-за тяжелых физических травм. Как сказано в пассаже из Берлина: «Он вообразил, что только через личную жертву он может способствовать окончанию войны, а это в его представлении произойдет только с уничтожением Британской империи». Ха-ха! Рудольф Гесс кажется более вменяемым, нежели остальные его партайгеноссе — во всяком случае, его поступок в этом убеждает. Теперь весь мир интересуется причинами его бегства».
А вот запись от 1 января 1942 года:
«Новый год начинается. Интересно, что ждут эти три мужика от нового года. Гитлер выглядит так, как будто у него за плечами много бессонных ночей. У Черчилля горестный и обеспокоенный вид; только Рузвельт по-американски полон надежд».
В дневнике много записей о европейских монархах. По ним видно, что европейцы воспринимают главу государства не как далекого небожителя, чья жизнь закрыта от обычных людей, а как человека близкого, почти родственника. Короли — такие же люди как все. Они отмечают дни рождения, страдают от аппендицита, иногда чувствуют себя покинутыми. Линдгрен пишет о событиях частной жизни монарших особ — они как маяки довоенной устойчивости в море военного хаоса. Как напоминание о мирной жизни, когда можно было порадоваться рождению сына у принцессы или посочувствовать заболевшему простудой королю.
«Сегодня король Дании в великой тоске празднует свое 70-летие».
«Принцесса Юлиана ожидает третьего ребенка. Наверное, в такие времена быть монаршей матерью не очень весело. Или просто матерью».
Но особую симпатию у нее вызывает шведский король Густав, благодаря усилиям которого, по мнению шведов, страна избежала участия в войне:
2 июля 1943. После моей прошлой записи король сподобился дожить до 85-летия. Это значительное событие, которое широко освещалось как дома, так и за границей. В этот день в Стокгольме был большой ажиотаж… мы все хотели дождя, и нужно же было, чтобы дождь начался именно в 5-м часу…, когда король проезжал по городу в открытой коляске. Но дождь пошел, и все прониклись сочувствием к мокрому королю. Невероятно популярен этот наш старенький король, которому со всего мира прислали телеграммы. Шведский народ думает, что именно благодаря королю Густаву в нашей стране царит мир, и очень возможно, что так оно и есть.
Она вклеивает в дневник газетную вырезку о датском короле Кристиане. Когда нацисты в Дании потребовали от евреев носить желтую звезду, король выступил в копенгагенской синагоге и сказал, что тогда он первым наденет такую звезду. После этого желтые звезды в Дании не появились.
Когда европейцы узнали о Холокосте? Знали ли они о концлагерях во время войны? А если знали, то что? Благодаря дневнику Астрид Линдгрен мы понимаем, что могло открыться рядовому читателю шведских газет и «спецчитателю» цензурного ведомства.
Дневник — свидетельство того, что в Европе стало известно о существовании нацистских концлагерей еще до того, как их освободили войска союзников. Линдгрен, которая внимательно следила за судьбой евреев во время нацистской оккупации, делает вырезки из газет. Она читает книгу Норвида «Страна без Квислинга» и упоминает о книге Стефана Шенде «Последний еврей в Польше», о которой узнала из книжного обозрения.
Книги и газетные сообщения давали ей представление об общей картине происходящего. Чтение писем в отделе цензуры позволяло увидеть подробности.
Так, в ноябре 1940 года она пишет о концлагерях в Оранниенбауме и Бухенвальде.
На второй день Рождества Линдгрен вклеивает вырезку из газеты «СЕ» касательно положения евреев в Польше. На фото — женщина с шестиконечной желтой звездой и трамвай со специальным отделением для евреев.
В 1942-м она читает книгу Ремарка о беженцах — «Возлюби ближнего своего», в которой описывается судьба еврейских беженцев, и замечает — «это ужасно, это правда, и я это знаю по своей работе».
Она пишет о депортации, которая угрожает евреям в Дании, и о массовом бегстве на лодках в Сконе, когда около 7200 человек спаслись, перебравшись в нейтральную Швецию.
В 1943-м Астрид Линдгрен напряженно следит за новостями о гетто в Варшаве. Читает книгу польского писателя Тадеуша Новацкого, в которой описывается жизнь в Польше во время немецкой оккупации, и отмечает в дневнике — теперь точно известно, что большинство людей в Варшавском гетто умерли не от голода. Примерно тогда же в Европе стало известно о Катынском расстреле.
Вот запись в дневнике от 9 мая 1943 года:
«…произошло одно событие между правительством России и правительством Польши… Я не подозревала, что существует польское правительство, но оно таки существует, кажется, в Лондоне. Итак, польское правительство обратилось к Красному Кресту с просьбой о расследовании ужасающих массовых захоронений в Катыни (кажется, именно так это называется), где после аннексии Польши русские убили и закопали 10 000 польских офицеров».
Нацистская Германия и сталинский Советский Союз для автора — два воплощения мирового зла, равно угрожающего Европе, Швеции, ее семье. Дневник отражает военные ожидания, страхи и опасения европейцев. И отвращение Линдгрен ко всем видам насилия.
28 июня 1941 Тут я собиралась вклеить речь Гитлера о начале войны, но могу сделать это и позднее. Я сижу на кровати и смотрю на дождливое туманное море после бессонной ночи и на фоне далеких пушечных выстрелов.
Национал-социализм и большевизм — это как две ужасные рептилии, схватившиеся друг с другом. […] Англия и Америка теперь должны поддержать большевизм — и это будет еще тяжелее, и man in the street, обывателю, нужно время, чтобы в этом разобраться.
На Восточном фронте стоят друг против друга две крупнейшие в истории группы войск. Страшно об этом думать. А если это уже Армагеддон, который приближается?..
22 мая 1943. Хватит писать о всякой ерунде. А вот то, что Сталин распустил Коминтерн, заслуживает внимания. Об этом писали вчера в газетах, и это, конечно, привлекло внимание всего мира. Это должно означать, что большевизм отказался от идеи мировой революции. Нужно признать, что это, скорее всего, не так. Коминтерн существует, но под прикрытием, а этот спектакль был разыгран для того, чтобы успокоить общественность в Англии и Америке.
Детский омбудсмен
В дневнике шведы предстают как народ, который умеет сочувствовать чужому горю. И умеет помогать. Много записей — о помощи соседним пострадавшим Норвегии и Финляндии.
7 декабря …здесь, в Швеции, народ дико хочет помогать Финляндии. Одежда и деньги собираются в огромном количестве и отправляются туда. Сама я залезла вчера на чердак и выгребла оттуда все, что могла, в том числе «кучерский тулуп» Стуре и кошмарную кофту мамы (свекрови).
15 января 1940. Каждый день уезжают в Финляндию шведские добровольцы. И врачи. Красный Крест собрал на две машины «скорой помощи». Национальные сборы помощи дали 9 миллионов крон. … Мы отправляем кровь в бутылках, конские попоны, одежду и всё, что можно. … И всё равно: делаем ли мы всё, что должны?
Но особенно Астрид Линдгрен беспокоила участь детей во время войны. Польские, еврейские, финские, английские дети. Их судьбы, хоть и пунктирно, проходят через весь дневник.
Там есть рассказы о том, как шведы собирали помощь для бедствующих детей Финляндии и Норвегии. Во время «зимней войны» 1939 года финские матери, опасаясь за судьбу своих детей, вынуждены были отправлять их в соседнюю Швецию, где войны не было. Шведские семьи приняли и разместили у себя несколько тысяч маленьких финнов. В масштабной акции спасения поучаствовала и семья Линдгрен — в марте 1940-го они приняли в своей стокгольмской квартире финского мальчика, ночью прибывшего самолетом из Турку.
11 декабря 1942. Я видела сегодня на работе несколько ужасных фотоснимков финских детей, которых русские вывезли в Россию и которые теперь вернулись домой. Ничего более кошмарно изможденного и изуродованного не видели с дней Мировой, простите, прошлой Мировой войны. Но так будут выглядеть, понятно, все европейские дети, прежде чем это закончится.
«Ничего более кошмарно изможденного…» Не поэтому ли впоследствии Астрид Линдгрен позаботилась, чтобы в ее книгах детям хватало еды, у них был кров над головой, но главное — чтоб они не были обделены дружеским участием и теплом взрослых? Да, она ничего не могла сделать, чтобы все это появилось в реальной жизни у всех детей. Но, кажется, именно в войну она с особой ясностью поняла, что главное право любого ребенка — право на защищенность. А обязанность взрослого — помочь ребенку почувствовать себя в безопасности.
Жизнь ее собственных детей представляется довольно благополучной на фоне тех трагедий, о которых она каждый день читает в газетах и письмах. В дневнике она часто сосредотачивается на занятиях и играх Ларса и Карин, а еще на угощениях и подарках. Эти подарки детям на дни рождения, которые она из года в год подробно перечисляет, — как редкие вестники мирной жизни. Все эти «она получила дождевик и белье для куклы Маргарет, торт, маленькую куклу в кукольной коляске, серебряную ложку и шоколад» — словно призваны заговаривать войну. Впоследствии в ее книгах дети часто будут радоваться подаркам, а взрослые — радоваться дарению.
Но это будет потом. А пока Астрид Линдгрен продолжает отслеживать хронику войны, поражается новым проявлениям абсурда и размышляет, нужно ли Швеции и дальше сохранять нейтралитет.
1 февраля 1940 Гуннар рассказал, как финны разбили 12 000 русских на скованном льдом озере Къянтиярви. Русские шли по дороге, которая вывела на бездорожье, и не оставалось ничего другого, как идти по льду озера. Там их окружили финны. Финны трижды просили, чтоб русские сдались в плен, но им запрещено сдаваться живыми. После третьего предупреждения финны открыли огонь…
9 февраля Что за мир, что за жизнь! Чтение газет — безнадежное занятие. Бомбардировка, охота с пулеметами на женщин и детей в Финляндии… трагедия польского народа за завесой… Не знаю, что там происходит, но иногда в газетах появляются поодиночке новости — отдельные трамвайные вагоны для «немецкой господствующей расы», полякам запрещено появляться на улицах после 8 вечера, и прочее в том же духе. …Немцы заявляют о «суровом, но справедливом» обращении с поляками — и это невозможно понять.
13 марта Да, ночью наступил мир! Когда я проснулась, пришел Стуре с газетой, в которой огромными буквами было написано: “FRED FINLAND — SOVJET”/”МИР между ФИНЛЯНДИЕЙ и СССР”. Все равно я не думаю, что кто-то сегодня радуется. … Русские получают на 30 лет Ханко и будут там строить военно-морскую базу.
…Хорошо, когда думаешь, что больше не убивают женщин и детей, но горько, всё равно горько. Горше всего, наверное, от того, что финское правительство просило Швецию пропустить (через свою территорию) английские и французские войска, но получило отказ. Против нас поднимется в мире огромная буря. И всё равно – если бы мы согласились, то получили бы здесь войну сверхдержав.
Астрид Линдгрен пристально вглядывается в облики европейских диктаторов. В отличие от монархов старой Европы, никаких симпатий они не вызывают.
26 июля 1943. Сегодня в утренних новостях — сенсационная новость: Виктор Эммануил отстранил Муссолини от власти…. Хи и ха! Фашистская гидра утратила одну голову. Теперь-то, возможно, человечество начнет выздоравливать. Этого выродка, который (после того как схватили многих итальянцев, это нужно признать) вынудил мирный итальянский народ пойти на захватническую войну в Абиссинии в 1935 году, от чего начались все эти кровавые годы, который начал газовую войну против беззащитных туземцев, чья интервенция в Испании продлила кровавую гражданскую войну, который, кстати, придумав фашизм, создал условия для этой гражданской войны, а также условия для возникновения национал-социализма в Германии, которая, в свою очередь, начала самую ужасную за всю историю мировую войну, этот выдающийся мерзавец теперь поставлен в угол, где ему нужно дождаться суда истории, который, безусловно, будет жестоким.
Ух! Это было длинное предложение, но это все касается мировой истории. Говорят, что он болен раком желудка, и, если кто и заслуживает рака желудка, так это он.
Да, таким был Бенито Муссолини! Можно того же и для Адольфа Гитлера?»
В январе 1943 года она вклеила в дневник газетную вырезку с речью Геринга и прокомментировала ее так:
«…нацисты сегодня праздновали 10-летие прихода к власти — без выступления Гитлера. …вместо него это сделал Геринг.
Подумать только, какую надо иметь силу, чтоб стоять и говорить что-то бедному измученному немецкому народу, что “прошедшие десять лет продемонстрировали присущую нашему мировоззрению силу и то, каким благословением он наделен”. Мне интересно, что на самом деле думает немецкий народ об этих “благословениях” национал-социализма. Уничтожительная война, которая убивает лучших юношей, ненависть и отвращение со стороны остальных народов, бедность и страдания, страшные зверства против беззащитных людей, целенаправленное уничтожение народа, особенно молодежи, пытки — как физические, так и психические — мирного населения оккупированных территорий, …разрушение семей, искоренение религий, “эвтаназия” для неизлечимо больных и умственно отсталых, принуждение к любви к “чистой расе” ограничение новостей из остального мира — и это еще не все признаки обмана — весь немецкий народ потерпит поражение в недалеком будущем. У немецкого народа нет другого выбора, кроме осознания того, как ужасно его обманули фюрер и другие лидеры».
Это читается как гуманистический приговор нацизму — за несколько лет до приговора Нюрнбергского суда.
Рождение сказки из духа военного времени
Комментируя решения политиков, которым зачастую приходилось выбирать из плохого или очень плохого для своей страны, Линдгрен часто замечает: «У них не было выбора», «Возможно, у него не было выбора», «Выбора нам не предоставили». История — это такое место, как будто говорит она, где у человека, даже думающего и совестливого, часто нет выбора. Остается сбежать — но куда может сбежать человек, который не хочет мириться с натиском истории?
Посреди напряженной зимы 1941 года Астрид Линдгрен придумала для своей дочери Карин сказку о Пеппи Длинныйчулок, диковатой и свободолюбивой девочке. В конце войны она собрала рассказы о Пеппи вместе, и в 1945 году они вышли отдельной книгой «Пеппи Длинныйчулок».
Хотя сказка повествует о мирном времени, могли ли в ней не отразиться впечатления военных лет?
Вспомним, что героиня сказки — Пеппи, самая сильная девочка в мире — во время циркового представления укладывает на обе лопатки силача Адольфа, «которого никто никогда не побеждал». (Силач, кстати, говорит с немецким акцентом.)
Мамы у Пеппи нет. Отец, по ее словам — капитан дальнего плавания Эфроим Длинныйчулок, который впоследствии стал негритянским королем. Хотя действие сказки происходит среди шведских реалий, заметим, что Эфроим — не самое распространенное в Швеции имя. Но этим именем часто называли детей в среде восточноевропейских евреев, о трагической судьбе которых Линдгрен знала; рассказам об ужасах гетто и депортации посвящены многие страницы военных дневников.
В одном эпизоде книги Пеппи спасает робкого ребенка Вилли от «сильных мальчиков», которые заправляют на улице, где живут «слишком послушные» горожане.
Этот мотив тоже звучит в военном дневнике. «Слишком послушные» горожане, уже знакомые нам как the man in the street, не хотели знать о том, что рядом с ними существовали концлагеря и газовые камеры. Они не задавались вопросом, куда вдруг исчезли евреи, которые жили с ними по соседству; они позволили «сильным мальчикам» прийти к власти и запугивать население, как в книге они запугивали нерешительного Вилли.
После знакомства с военными дневниками Линдгрен сказка о необыкновенной девочке-силачке, изменившей жизнь дремлющего городка, прочитывается совсем по-другому. Пеппи Длинныйчулок — это не только манифест детского бунтарства. Это еще и метафора духовной силы, духовного сопротивления, которого так не хватило взрослым — обыкновенным людям, «слишком послушным», чтобы противиться злу. Пеппи Длинныйчулок — маленький посол доброй воли в недобром времени, бескорыстной фантазии в мире прагматиков и здравого смысла в царстве абсурда.
На протяжении всей войны Астрид Линдгрен пыталась понять сущность и психологию зла, вглядываясь в лица европейских диктаторов — Гитлера, Сталина и Муссолини. Из этого вглядывания потом вырастут образы Като, Тенгиль и Катла, олицетворяющие в ее творчестве воплощение злого начала.
В 1964 году уже всемирно известная сказочница Линдгрен напишет повесть «Мы на острове Сальткрокка». Сюжет ее прост и совсем не сказочен — это история о том, как учитель из Стокгольма со своими детьми снимает летнюю дачу на отдаленном островке в шхерах. Повесть станет любимой книгой шведов. Сальткрокка — счастливое место, где мирно сосуществуют приезжие горожане и коренные островитяне, люди и звери, дети и взрослые. Вдали от слишком шумной, бестолковой и разъединяющей цивилизации, в гармонии друг с другом и с природой. Остров Сальткрокка выглядит как утопическая мечта. Как рай, замаскированный под остров. Мечта человека военного поколения.
Это не единственный известный нам случай, когда детским писателем человека делает война. В 1916-м, в разгар Первой мировой, петербургский журналист Корней Чуковский сочинил свою первую сказку — антивоенную «поэму для малюток» «Крокодил». А по окончании этой войны вернувшийся с нее офицер британской армии Алан Александр Милн написал «Винни-Пуха».
Вспомним, что первую сказку о Муми-троллях Туве Янссон написала в 1939-м, под взрывы Второй мировой, когда от берегов Финляндии отходили корабли с беженцами.
Есть такие люди — поэты и сказочники — чьи сердца особенно ранимы и чьи души особенно чувствительны войне и ее антигуманной сущности. Они с горечью понимают, что глобально изменить в этом мире несправедливости и нетерпимости ничего не могут. Но и мириться с существующим положением дел они не готовы. Как скажет Пеппи Длинныйчулок, «это ужасно несправедливо, и я не стану с этим мириться». Похоже, единственное, что остается — создать свой обособленный мир, где жизнь будет устроена по иным, более человеколюбивым, законам.
Они могут спрятаться в утопию. Или в сказку.
Как говорила Пеппи Длинныйчулок, «Здесь все по-другому, и климат совсем другой, и земля такая плодородная, что 7 х 7 обязательно должно быть больше, чем у нас». Пеппи как будто подслушала то, что было сказано ее создательницей в самом начале Второй мировой войны: «Земля могла бы быть чудесным местом для жизни…».
Благодарим киевское издательство Laurus за возможность ознакомиться с украинским переводом книги.