Как брали Зимний в 1920-м
Речь о театрализованной постановке «Взятие Зимнего дворца». Архивы позволяют описать это событие столетней давности.
В начале ХХ века русский режиссер и теоретик театра Николай Евреинов увлечен «театрализацией жизни». Театр для него – не условность, а возможная альтернативная реальность. Он убежден, что цель художественного произведения – создание иной, адекватной человеческой природе действительности.
Евреинову повезло. Его идеи воплотились в третью годовщину революции. В 1920 году в спектакле на Дворцовой площади Петербурга участвовали 10 тысяч статистов: артисты театра, цирка, балета, солдаты, студенты, простые обыватели. В ночь с 25 на 26 октября (все даты даны по старому стилю) задействовали сотню мощных прожекторов. А также… артиллерийскую батарею, бронетехнику, крейсер «Аврора».
Перед Генеральным штабом построили две площадки и соединили их мостом. Слева – революционный комитет. Справа – Временное правительство и Керенский (в кадрах сохранившейся хроники театр изображает события начиная с июня 1917-го). На площадках попеременно разыгрывались пантомимы борьбы «труда и капитала». Керенский выступал, правительство заседало, банкиры-спекулянты ликовали или паниковали в зависимости от курса «керенок» – так в народе именовали денежные купюры того времени.
Пролетарии кричали: «Ленин, Ленин!» Обманутые жертвы войны и защитники «белых» переходили к «красным». «Временные» на автомобиле убегали в Зимний. На грузовиках прибывали вооруженные рабочие. Короткий бой, бегство обороняющихся, дворец взят, Керенский скрывается, переодетый в женское платье. Победоносное ура! Орудийные выстрелы, взрывы, торжественный салют, «Интернационал» и большое алое знамя в свете прожекторов.
Историки искусства называют этот спектакль самым масштабным в истории человечества. Грандиозный художественный вымысел о героическом штурме Зимнего дворца пришелся ко двору в поднимающемся с колен первом в мире социалистическом государстве. Театральное было взято на вооружение марксистско-ленинско-сталинской идеологией и после ретуши преобразовано в исторический факт октябрьской ночи 1917 года.
От условности к реальности
Полтора века назад массовые представления были популярны. И не только в России. Героические пантомимы «Въезд Генриха IV в Париж», «Орлеанская дева», «Наполеон в Египте» с успехом шли во Франции. В народе любили зрелища социальной ориентации – «Фра-Дьяволо», «Чёрная маска», «Разбойники в Авруцких лесах». Их мужественные герои отстаивали человеческое достоинство и восставали против несправедливостей.
Приблизительно в то же время Алексей Алексеев-Яковлев ставит массовые зрелища в Санкт-Петербурге: «Взятие Плевны», «Синопский бой», «Ермак Тимофеевич, покоритель Сибири», «Взятие Азова Петром Великим». Были и другие — традиция массового представления в России сохранялась с дореволюционных дней. Тогда ведь телевидения и интернета не было, телефон и радио – большая редкость. Две третьих населения вообще не умели читать. В этих условиях средством массовой информации становится массовый театр.
В 1920 году массовые театрализованные представления востребованы особенно активно. Революционное правительство озабочено идеологически верным просвещением необразованных масс. В «Мистерии освобожденного труда» первого мая перед зданием Фондовой биржи участвовало около 4 тысяч человек, а в постановке «Блокада России» в июне того же года – 750 актеров.
В пантомимах основным средством создания художественного образа являются пластика человеческого тела и монтаж трюков. В трюкачестве артисты доходили до крайности. Художественные жесты и образы граничили с реальностью. На арене цирка, театральных подмостках, городской площади (экране кинотеатра или телевизора) вызывающие ужас и восторг «смертельные» номера притягательны. Их магия завораживает всех и всегда.
Построенное на вооруженном противостоянии, на монтаже «смертельных» трюков «Взятие Зимнего дворца» вполне логично выросло из романтической традиции массовых зрелищ первой половины XIX века. Принципиально новым в постановке Евреинова стало отсутствие иносказательности. Он должен был «реконструировать» недавние исторические события. А на самом деле смоделировал новую параллельную реальность.
Мировой пожар раздули
Под светом прожекторов кинорежиссер Борис Светлов снял в октябре 1920-го «Взятие Зимнего дворца» на целлулоидную пленку. В октябре 1917-го такой технической возможности не было. Черно-белый семиминутный фильм восстановлен и доступен на YouTube:
Главный герой ленты – революционный восторг. Но что за ним – душевный порыв или госзаказ? Можно предположить, и то, и другое. Годом ранее опубликован декрет Ленина о национализации театров. Тем самым управление зрелищным делом централизовано. Теперь это стратегическое направление государственной важности. Революция берет искусство на вооружение, служение ей становится архиважной задачей искусства.
А что художник? Он творит согласно своей морали, эрудиции, способности мыслить и, простите, доступа к телу богатых и сильных мира сего. Вознаграждения как такового не было – артисты работали фактически за паек, Евреинову за восторги вручили, кажется, шубу на лисьем меху, которую он отдал товарищу. Надо думать, движущей силой здесь была жажда не наживы, а самореализации. Получилось эпохально.
Заядлый поклонник Мельпомены император Нерон восторгался пожаром Рима как масштабным театром. Театральный режиссер Евреинов помог «раздуть пожар» революции до масштабов мировых. Мистическое шоу на столетие заморочило голову всему земному шару.
И рухнула стена
Если верить хроникам, пантомима на Дворцовой площади собрала 25-26 октября 1920 года 100 тысяч зрителей. В момент кульминации они так разгорячились, что кинулись на штурм Зимнего вместе с актерами – рухнула стена, разделявшая театральное и реальное. Случилось то, о чем Евреинов твердил на репетициях: «Время статистов прошло. Помните, товарищи, что вы вовсе не статисты. Вы артисты, быть может, еще более ценные, чем артисты старых театральных навыков. Вы — части коллективного артиста».
Предсказание сбылось. «В больших масштабах и величинах самих по себе есть что-то гипнотизирующее, что подчиняет наше сознание странной власти своего существа», – пишет литературовед и театральный критик Константин Державин в 1920-м. «Коллективный артист» – режиссеры, актеры, зрители – в полном соответствии с пантомимой, переместились в ту ночь во времени и пространстве. И возник новый Космо
Понимали ли Евреинов, Анненков, Светлов, Кугель, Петров и другие, что, воспевая революцию, они становятся пропагандистами ее кровавой сути? Предполагали ли, что их театральная сказка после ретуши будет преподаваться планете как быль? Что она попадет миллионами тиражей на экраны и в книги как историческая правда 1917 года? Чему немало поспособствовало и «важнейшее из искусств». Сначала Эйзенштейн в «Октябре» «цитирует» Евреинова, за ним Ромм – в «Ленине в Октябре». Легко найти и другие примеры, и не только в искусстве.
Филолог, искусствовед, философ
Кураторы выставки профессор филологии Цюрихского университета Сильвия Зассе (Sylvia Sasse) и немецкий куратор и теоретик медиа-искусства Инке Арнс (Inke Arns) шли к этому событию почти десять лет. Интересная тема объединила Цюрихский университет, ассоциацию медиа-искусств Дортмунда, выставочный дом «Gessnerallee Zürich», получила поддержку Швейцарского национального научного фонда и фонда культуры Германии.
В России к проекту подключились многие, особо значимое участие принял философ Игорь Чубаров. Материалы тщательно отбирались в государственных архивах России, Беларуси, в российских музеях и в частных коллекциях в России, Германии, Швейцарии. В итоге возникла выставка «Взятие Зимнего дворца. История как театр».
Полсотни черно-белых снимков рассказывают о репетициях и о том, как создавались декорации массового действа. Есть цветной эскиз Юрия Анненкова, написанный им уже после спектакля. Интересно увидеть Петербург 1920-го и актеров в костюмах 1917-го – Евреинов настаивал на максимальной достоверности. На стенах – программные заповеди от создателей мифа «Взятия Зимнего дворца»: Николая Евреинова, Сергея Эйзенштейна…
В центре зала – большая фотография знаменитого кадра, где солдаты с ружьями бегут по площади мимо Александровской колонны. Это фото продемонстрировано в разных источниках множество раз – подправленное, без зрителей и режиссеров. Как доказательство исторической мистификации – более сорока книг и учебников на разных языках. На их страницах подретушированная реальность – факт исторической неправды.
На выставке словно попадаешь в воронку времени. По экрану под бравурную музыку Гуго Варлиха движутся статисты – черно-белые дамы в шляпках, министры-капиталисты, трудовой люд, красноармейцы… Где они сейчас? В такие минуты особенно остро ощущаешь, что до тебя на свете жили и другие люди. И будут жить после.
Впечатление обостряется после визита в «черною комнату» – там взгляд современных художников на революционное прошлое и настоящее: «Orange Alternative» Вальдемара Фидрича (Waldemar Fydrych) и «Что делать?» Оксаны Тимофеевой и других.
Библиофилам предлагаются редкие новинки. В этом году в швейцарском издательстве «Diaphanes» под редакцией Сильвии Зассе вышла в переводе Регины Куэн (Regine Kuehn) впервые на немецком языке книга Николая Евреинова «Театр для себя» («Theater für sich»). В книге под редакцией Инке Арнс, Игоря Чубарова, Сильвии Зассе «Николай Евреинов. «Взятие Зимнего дворца» («Nikolaj Evreinov. «Sturm auf den Winterpalast») собраны исторические и исследовательские тексты. Готовятся к изданию другие произведения Евреинова.
К каким выводам пришли ученые?
В ночь с 25 на 26 октября 1917 года штурма Зимнего дворца не было. По стечению обстоятельств, размещенный в нем военный госпиталь и комнаты, где находились члены Временного правительства, остались почти без защиты. Керенский в ту ночь был в Гатчине. Сначала дворец обстреляла артиллерия из Петропавловской крепости. После полуночи вооруженная группа из 10-12 человек во главе с Антоновым-Овсиенко проникла через единственный незапертый и неохраняемый вход, который вел в бывшие покои императрицы. Красноармейцы долго плутали по темным коридорам, пока нашли Малую гостиную, где заседало Временное правительство. Сопротивления не было, министров арестовали и увезли на автомобилях в Петропавловскую крепость.
Через три года Николай Евреинов реализует свою версию «Взятия Зимнего дворца». Повинуясь закону больших масштабов и величин, театральный вымысел и массовое трюкачество приняло романтические формы символических «ритуальных» утопий. Хаос организовался в структурированное пространство. Подмена произошла, казалось бы, естественно. И в преимущественно сельскохозяйственной, крестьянской России малочисленный «красный пролетариат» стал многомиллионным «народом». А незамеченный, неосмысленный массами, тихий большевистский переворот – громогласным и пафосным всенародным волеизъявлением.
А далее «театральное» в недобросовестных руках превращается в оружие пропаганды. Историческая реальность-1917 подменяется условной реальностью-1920. Благодаря выставке «Взятие Зимнего дворца. История как театр» наглядно видно, как вырывая фразы из контекста художественного произведения, можно получить жесткий идеологический инструмент. И по всей видимости, этот факт в истории человечества не единственный.
Как стало ясно со слов профессора Зассе на вернисаже 23 сентября в «Gessneralee Zürich», «Взятие Зимнего дворца» Евреинова – массовое театральное действо, а не воссоздание реальных событий. А в дальнейшем мы имеем дело с фальсификацией истории в целях большевистской пропаганды. Согласно другому мнению, в 1920 году была «реконструкция». А последующая подделка случайна, мол, так уж оно само вышло в том месте, в то неспокойное время.
Хочется верить, исследования ученых помогут разрушить стену исторических мистификаций, в строительстве которой пропагандисты преуспевают и сегодня.
После Цюриха «Взятие Зимнего дворца. История как театр» отправится в Германию и Польшу – в Дортмунд и Лодзь. Выставку планируется показать и в России.
Ольга Буренина-Петрова, Марина Охримовская
Источник: schwingen.net