Школа № 3, п. Абан, Красноярский край
Научный руководитель: Надежда Васильевна Калякина
Ссыльные декабристы
В Сибири не было крепостных крестьян. Исключением была деревня Самойловка в Абанском районе, но подати собирали управляющие и отсылали князю Самойлову[1]. Сам же он никогда не был в Сибири.
Иногда дворяне приезжали в Сибирь в качестве чиновников Енисейской администрации, как, например, князь А. С. Волконский, управляющий Почето-Абанским переселенческим пунктом в 1907–1914 годах.
Но чаще всего дворяне попадали в наш район вопреки своей воле – в качестве ссыльных. Именно так оказались у нас декабристы Вениамин Николаевич Соловьев и Александр Евтихьевич Мозалевский. Офицеры Черниговского полка были лишены дворянского звания и всех чинов и приговорены военным судом в Могилеве 22 августа 1826 года к ссылке «в каторжные работы вечно»[2]. Через 10 лет каторжных работ на Петровском заводе друзья были разлучены. Соловьев по указу 1835 года был сослан в село Устьянск Канского острога Енисейской губернии. Мозалевский по состоянию здоровья остался на Петровском заводе. О благородстве этих людей напоминает памятник на могиле Мозалевского на устьянском сельском кладбище. Вениамин Николаевич Соловьев привез умирающего друга в Устьянск, устроил на лечение в Канскую больницу, а потом его похоронил в Устьянске, поставив необычное для села гранитное надгробие на могиле. По известным источникам трудно восстановить, какими были отношения устьянских декабристов с местным населением. Но в метрической книге Устьянской церкви от 21 июня 1848 года есть запись, что В. Н. Соловьев присутствовал в качестве восприемника при крещении ребенка поселенца Минякина[3]. Если местные крестьяне брали человека в кумовья, то есть в родню, то значит, считали своим земляком и достойным человеком.
Князь Александр Сергеевич Волконский
О князе Волконском, управляющем Почето-Абанским переселенческим пунктом в период столыпинской аграрной реформы, можно прочитать в книге С. В. Драпакова и Н. В. Калякиной «Становление Земли Абанской». В ней приведены воспоминания старожилов, собранных краеведами в 50–60-е годы ХХ века. Эту должность с 1905 по 1914 год занимал князь Александр Сергеевич Волконский. Старожилы вспоминают о князе как о человеке высокообразованном и благородном. Так, он привез в Абан свою глухую мать, о которой заботился. Помогал многим абанцам материально. Акзам Фаттахович Шамсутдинов, проживший в Абане 103 года, вспоминал, что Волконский дал денег на дорогу его отцу, чтобы тот съездил в Татарию выбрать там невесту и привезти ее в Абан. С именем Волконского связано строительство в Абане школы, церкви, больницы. «Литературные» названия деревень в нашем районе: Шар-Лермонтово, Пушкино, Чехово, Гоголевка, Тургеневка – это тоже его след.
В Первую мировую войну он ушел добровольцем на фронт и погиб за Россию в 1914 году. Жена опознала его труп в братской могиле по фамильному кресту и привезла в Абан. Народная память сохранила картину похорон князя Волконского. Когда в Канске гроб сняли с поезда, то его уже ждали абанские жители, и всю дорогу от Канска до Абана (60 км!) траурная процессия сопровождала телегу с гробом[4]. Этот факт можно считать красноречивым доказательством признания абанским обществом роли А. С. Волконского в истории района.
А в 2014 году Абанским муниципальным музеем были получены новые документы и фотографии, связанные с семьей князя Александра Сергеевича Волконского. В музее мы нашли фотографию похорон князя Волконского. На новом кладбище он построил церковь Святой Лидии, где в склепе похоронил свою 3-летнюю дочь. Мы предполагаем, что существовало завещание, чтобы там похоронили и его самого. Возможно, когда-нибудь абанцы обозначат памятным знаком место захоронения Волконских в Абане.
Екатерина Сергеевна Толстая
В течение 8 лет краеведческий клуб «Земляки» вел поиски документов о судьбе отбывавшей ссылку в нашем районе внучатой племяннице русского писателя Льва Толстого графине Екатерине Сергеевне Толстой, умершей в 1975 году. Найдены были документы о принадлежности ее к роду Толстых, ее старинные фотографии, которыми она «расплачивалась» (как и фамильными тарелками с графским гербом) за помощь в ведении домашнего хозяйства. Нашли и ее могилу, долгое время стоявшую безымянной.
Мы до сих пор продолжаем сбор воспоминаний о жизни графини Толстой в Абане. Старожилы рассказывают, как Екатерина Сергеевна, работая в Абанской прокуратуре простым секретарем, помогала грамотно «вести дела» работникам прокуратуры, а обычным абанцам помогала оформлять судебные иски. В поисках информации о князе Голицыне мы записали воспоминания Тамары Петровны Московой; она рассказала, что у ее сына Андрея хранится книга «Слепой музыкант» В. Г. Короленко с личной подписью графини Толстой. Графиня пообещала, что если он закончит 3-й класс на одни пятерки, то она сделает ему подарок. Так он получил эту книгу. «С пенсии Екатерина Сергеевна всегда покупала детские дорогие книги и конфеты, которыми угощала встречных ребятишек. У нее всегда в карманах лежали дорогие шоколадные конфеты. Ей их в посылках присылала из Москвы няня», – вспоминает Тамара Петровна.
Тамара Петровна жила с сестрой, которая работала в райкоме КПСС, она-то первая и привела Екатерину Сергеевну в их дом. «С первой встречи я обратила внимание, как графиня грамотно говорила, как прямо сидела, спину ровно держала. Внешне даже походкой выделялась, и была очень образована. С ней многие учителя общались. Ее соседи старались позвать на обед. Не отказывалась, но ответно в гости к себе не звала. Признавалась, что даже кисель у нее клецками получался. Не чуралась и простых людей. Абанцы умели помочь. Ее огород граничил с огородом Красногоровых, которые для нее и картошку растили, и избу белили. А Мелентина Даниловна была классной портнихой, шила платье Екатерине Сергеевне».
Нина Александровна Афанасова
Нина Александровна Афанасова, хирург с французским медицинским образованием, сотрудница Ленинградского онкологического института, тоже отбывала ссылку в нашем районе – об этом рассказано в книге ее воспоминаний. Она вернулась из эмиграции в дни убийства Кирова, когда начались аресты «чуждых элементов». Молодая женщина жила ожиданием встречи с Россией, «мечтала о возвращении на родину», «готова была расцеловать пограничника», спешила «побыстрее попасть домой, увидеть маму, Тамару, друзей»[5]. Но чтобы получить паспорт с ленинградской пропиской и устроиться на работу ей пришлось проявить настойчивость и много усилий. Придирались ко всему, связанному с ее дворянским происхождением: «диплом не заверен Советским консульством в Париже», «горздрав не может предоставить вам работу на основании иностранного диплома»[6]. Ей предложили сдать государственные экзамены вместе со студентами 5-го курса при одном из мединститутов Ленинграда». Готовилась к экзаменам, проходила акушерско-гинекологическую практику со студентами, «ездила в далекое Полюстрово в Онкологический институт, смотрела на операции», устроилась (деньги уже заканчивались) на работу в московской районной поликлинике. Экзамены Нина сдала на «отлично» и ее сразу зачислили в штат Онкологического института. Но и ее настигли репрессии. В поселок Почет Абанского района она приехала, уже пройдя тюрьму и лагеря. И здесь опять встретила недоверие: в больницу взяли медсестрой, потом из-за доноса понизили до санитарки. Тем не менее, «санитарка» нашла в себе смелость оперировать лесоруба с разбитой головой. Своей самоотверженностью Нина Александровна заслужила признание сибиряков и добрую память о себе.
Светлейший князь Дмитрий Петрович Голицын
В районной газете «Красное знамя» в 2008 году была опубликована статья Галины Яруловой о Дмитрии Петровиче Голицине, учителе Долго-Мостовской школы, дворянского происхождения[7]. О своем классном руководителе она оставила самые восхищенные воспоминания. Но досадно нам было, что она не сообщала никаких сведений о его судьбе, хотя читала «дело» Голицына в архиве КГБ.
Свой поиск мы начали в местных архивах, хотя сделали запрос и в архив МВД, тайно надеясь, что через 50 лет что-то можно было уже и рассекретить. Решили начать с работы в архиве РОНО и сбора новых воспоминаний о нем.
Тамара Петровна Москова работала в Абанском ЗАГСе, а ее родная сестра Валентина Петровна Филатова в начале 60-х годов заведовала Абанским РОНО. Тамара Петровна подтвердила дворянское происхождение Д. П. Голицина, вспомнив, что когда встал вопрос о назначении бывшего репрессированного учителем в школу, ее сестра делала запрос в органы КГБ дважды. Первый запрос не дал результата, потому что в запросе она не указала полный титул – «светлейший князь». Наша собеседница тоже не могла объяснить, почему различие между просто «князем» и «светлейшим князем» имеет такое значение. В интернете мы прочитали, что в России титул «светлейший» был пожалован в петровское время лично А.Д. Меншикову и Д.К.Кантемиру за особые государственные заслуги. Позже наследственный титул жаловался как вместе с княжеским (графы М.И.Кутузов, И.Ф. Паскевич), так и отдельно от него (потомственные князья П.М. Волконский, Д.В. Голицын). По «Учреждению об Императорской фамилии» до 1886 года титул «светлость» присваивался младшим детям правнуков императора и их потомству в мужском поколении, а после 1886 г. всем правнукам и нисходящим мужским законным потомкам членов Императорского Дома.
В Долгом Мосту старожилы помнят Дмитрия Петровича и говорят, что знали о его княжеском происхождении. Учитель истории местной школы Лилия Владимировна Береговская опросила по нашей просьбе живущих в селе выпускников школы 60-х годов, которых Дмитрий Петрович учил. Ученики вспоминают его как очень интеллигентного, всегда выдержанного человека, которого ничто не могло вывести из себя. Учившийся у него Юрий Евгеньевич Мариинский со слов своего классного руководителя знает, что дядя Голицына был депутатом первой Государственной думы. Родственники после революции эмигрировали, так как его отец был белогвардейским офицером. Дмитрия Петровича увезли ребенком.
Дмитрий Петрович родился в 1912 году в Санкт-Петербурге[8]. Можно предположить, что воспитывали его и в эмиграции патриотом России, если после Второй мировой войны, по воспоминаниям его ученика, Дмитрий Петрович добился разрешения возвратиться в Россию. Хотя его предупреждали, что он наверняка будет репрессирован, он не отказался от решения вернуться на родину. Своим взрослым ученикам учитель в доверительной беседе рассказывал, как его сняли с поезда, осудили на 10 лет лагерей, а после смерти Сталина сослали на поселение в Абанский район. В «Учетной карточке» к военному билету (серии КА № 743391), выданному 09.05.56. в графе «особые отметки» записано, что Голицин был осужден 18.08.1945 по статьям «58-2», «58-8», «58-11» УК РСФСР. А освобожден по приказу генерального прокурора СССР 02.04.56.
Из воспоминаний старожилов нам стало известно, что до 1955 года Дмитрий Петрович работал в Долго-Мостовском химлесхозе в поселке Лобазково. Записи в учетной карточке подтверждают это. В архивном документе указана его гражданская специальность: инженер-химик, а в химлесхозе он работал вздымщиком. Видимо сбор живицы (сосновой смолы) по тяжести труда сравнить можно было только с жизнью в лагере, откуда его раньше срока освободили. В учетной карточке указан его рост – 175 см и 44-ый размер обуви. Судя по фотографиям и воспоминаниям, Дмитрий Петрович был щуплого телосложения, а орудием труда вздымщиков был 6-метровый шест. Старожилы рассказывают, что со своей женой Ниной Аркадьевной Дмитрий Голицин познакомился во время сбора живицы. Говорят, что она была сослана из Западной Украины (местные их всех называли «бандеровцами»). Обычно спецпоселенцы работали в химлесхозах на подсочке (так называется добыча живицы). Живицу собирали с ранней весны до поздней осени и в любую погоду. Технология вроде простая – нужно было делать особую насечку на стволе сосны специальным резаком на длинном шесте (в просторечии – «хаком») и повесить под место стока смолы жестяную воронку – «приемник». А потом в течение всего сезона нужно было снимать эти воронки, выливать смолу в ведра и обратно прицеплять приемники на место. У каждого рабочего был свой участок сбора, где ставилась пустая бочка. Рабочим выдавались ведра и деревянные ножи для очистки приемника от смолы. «Вот и бегаешь от одного дерева к другому весь день, – вспоминает Мария Дмитриевна Власова, – ведро тяжелое от налипшей смолы, так натаскаешься, что к вечеру рук не поднять. И зверя боязно. Кричим, шумим, с соседками перекликаемся, чтоб медведя отпугнуть»[9]. Будущую семейную пару поставили на один участок. Мужчины обычно работали хаком, а женщины в ведра живицу собирали. У Голициных, возможно, и не было большой любви, если соседи вспоминали, как его жена сомневалась, что после получения наследства князь ее с собой возьмет. Но Дмитрий Голицин семью не бросил, «воспитание не позволяло». Уехали на юг России, а не за границу, как соседи думали. А в Долгом Мосту Голицыны жили в «четвертушке» учительского дома. Их бывшая соседка Раиса Кирилловна Козлова вспоминает, как Нина Голицына получала из Москвы посылки с вещами, которые им перепродавала: «Все учителя у нее одевались». Сын Голицыных Петя учился с сыном Раисы Кирилловны. Наша попытка установить имя и фамилию жены, год рождения их сына Пети через архив ЗАГСа не удалась: нет среди записей о рождении, выданных в конце 50-х – начале 60-ых годов, детей с такой фамилией. Видимо, ребенок был зарегистрирован на фамилию жены, а с Дмитрием Петровичем они были не зарегистрированы. В те годы это было обычным делом.
В ходе поиска нам помогали не только родители, но и одноклассники. Подтвердить, что Дмитрий Петрович работал учителем, могли только его коллеги. Преподавательница биологии Раиса Кирилловна Козлова уточнила, что Голицын вел в Долго-Мостовской средней школе химию и немецкий язык. Первые слова, которые она сказала о нем: «Он был очень-очень-очень образованнейшим и порядочным человеком». Дмитрий Голицын окончил Венгерский технический университет в 1941 году и в совершенстве владел семью языками! В Учетной карточке к военному билету № 743391 в стандартной графе уместилась запись только трех языков. Раиса Кирилловна рассказала, как однажды обратилась к нему с просьбой что-то объяснить ей непонятное в курсе биологии; он так четко и просто объяснил, что она на всю жизнь запомнила. О его профессионализме вспоминает старейший учитель Почетской средней школы, историк Мария Николаевна Брюханова. Слава о долгомостовском учителе химии дошла и до их поселка Почет. Ее подруга Мария Николаевна Дудко работала в 60-е годы завучем в Долго-Мостовской средней школе и пригласила коллег на «открытый» урок Голицына. Молодые учителя поехали на его «открытый» урок за 150 километров «по бездорожью на перекладных». В телефонном разговоре Мария Николаевна образно описала нам внешность и манеру поведения на уроке Дмитрия Петровича: «Среднего роста, со славянским типом лица, красивым профилем, прямой осанкой, он не делал лишних движений. Речь была ровной, четкой, спокойной. Объяснения были просты и понятны. В его позе, манере говорить чувствовалось уважение к ученикам, какое-то благородство, интеллигентность». А Георгий Федорович Шалейников приехал работать в Турово в 1962 году и не вспомнил такого учителя в их школе. Мы сначала предположили, что тогда Голицын уже уехал в Долгий Мост. Но в Похозяйственной книге дата отъезда указана только августом 1965 года. Шалейников вспомнил его как учителя Долго-Мостовской средней школы – на совещаниях в Абане они встречались. «Я, как сейчас, вижу его. Всегда подтянутый, в хорошо сшитом костюме, в коричневых лаковых штиблетах он даже какой-то аристократической внешностью обращал на себя внимание». Валентину Захаровну Бельскую Голицын учил немецкому языку в 6 классе в Туровской школе. Вот что ей запомнилось необычное в его внешности: он не смотрел в глаза, отводил взгляд, смотрел поверх голов. Почему? «А мальчишки его постоянно обманывали, списывая и пользуясь шпаргалками, а он „верил“, что они сами перевод текста сделали. Озорных не ругал и никогда ни на кого не кричал. И еще всегда ходил в туфлях, а другие и в грязных сапогах на уроки приходили».
В газетной статье Яруловой опубликованы 3 фотографии. Нам показалось, что есть между ними и одним из лиц на коллективной фотографии педагогов Туровской школы, которые после закрытия школы в 2011 году были переданы в наш школьный «Музей Народного образования Абанского района». Но Валентина Захаровна опровергла наше предположение, узнав на фото своего учителя Петра Алексеевича Шишулина. Однако его внучка Елена Петровна Шишулина, которая работает учителем географии в нашей школе, подтвердила нашу правоту. Наша находка – единственное пока фото Дмитрия Петровича. Голицын, который жил в 1963–1965 годах в Турово, но в школе мог уже не работать.
Просмотрев Книги приказов Долго-Мостовского и Абанского РОНО (в 1962 году их объединили в один район) с 1955 по 1965 годы, мы не нашли ни одного приказа с упоминанием имени учителя Дмитрия Петровича Голицына. Если ему платили зарплату, то приказы о приеме или о переводе должны были быть. Могли вырвать лист?
Это противоречие объяснила нам учитель-ветеран Мира Кирилловна Собенина. Она училась в 5–7 классах в 1952‑1956 годах в Абанской семилетней школе на улице Пушкина и считает, что любовь к театру ей привил ссыльный Евгений Яковлевич Хорон. Он закончил Берлинскую консерваторию и преподавал у них музыку и вел танцевальный кружок. А устроен был истопником и жил при школе. Техничкой была устроена на работу в этой же школе его жена, балерина из Москвы Маргарита Александровна Снеговая. А Надежда Александровна вела хор, но оформлена была сторожем. И еще Мира Кирилловна вспомнила, как их директор школы Сухотин прикладывал палец к губам, если кто-то из учеников этих ссыльных называл учителями. Дети понимали тревогу директора, но своих интеллигентных учителей любили беззаветно. «В школу я бежала с широко открытыми глазами, ожидая чуда от встречи с этими чудесными людьми», – сказала Мира Кирилловна. Она пояснила, что ссыльных было в Абане очень много, но абанцы не просто с сочувствием относились к этим бедно одетым людям, живущим в каких-то халупах, бравшимся за любую работу, чтобы прокормиться, но относились с большим уважением к ним и помогали им, чем могли. Сибиряки всегда оценивали человека не по статусу, а по его душевным качествам. Мы понимали, что многие репрессированные люди не рассказывали о своем дворянском происхождении. Голицын не скрывал этого. Связь с родом своим в душе берег, назвав сына в честь деда.
Сопоставив воспоминания старожилов, мы нашли некоторые приказы по Долго-Мостовскому РОНО, которые косвенно могли подтвердить, почему в 1955 году Д. П. Голицина могли взять на работу в Туровскую среднюю школу. В 1955–1956 учебном году осуществлялся переход на новые программы. В приказе № 134 записано: «завуча Туровской средней школы Борисову Надежду Николаевну с 25 августа 1955 года считать учителем немецкого языка 8–10 классов с нагрузкой в 12 часов». А в приказе РОНО от 17 октября этого же года записано, что в связи с уходом в декретный отпуск директора школы В. А. Радзиевской «с 24 октября Борисову Н. Н. назначить и. о. директора Туровской средней школы, а Михайлову В. И. – и. о. завуча»[10]. Вакансия учителя немецкого языка могла быть причиной экстренного поиска человека на должность учителя. Но взять в школу ссыльного (он будет реабилитирован только через год) – для этого нужна была гражданская смелость. Значит, Голицына знали как «хорошего человека», знало начальство и о его высшем образовании. В воспоминаниях Ярулова назвала председателя Долго-Мостовского райсовета Михаила Архиповича Лемешевского, отца ее одноклассника Михаила, инициатором приема Голицына в школу. Она предполагает, что Голицын стоял на учете и должен был отмечаться в местных органах власти; возможно, там они познакомились. Чиновник предложил школе взять на работу «неблагонадежного». «В Сибирской ссылке возникали моменты высочайшего духовного подъема, который власть не успевала контролировать»[11].
[1] Драпаков С. В., Калякина Н. В. Становление Земли Абанской. Абан, 2006. С. 33.
[2] Архивы школьникам. Декабристы в Енисейской губернии, Красноярск, 1996. С. 18–19.
[3] Там же.
[4] Драпаков С. В., Калякина Н. В. Становление Земли Абанской, Абан, 2006. С. 33.
[5] Афанасова (Колюбакина) Н. А. Жизненный путь, СПб, 2005. С. 88.
[6] Там же. С. 89.
[7] Ярулова Г. Автограф учителя // Красное знамя. 28.03.2008.
[8] Архив военкомата Абанского района. Учетная карточка Д. П. Голицина.
[9] Калякина Н. В. Островки Гулага в Абанском районе // Красное знамя. 22.02. 2008.
[10] Архив Долго-Мостовского РОНО. Книги приказов 1954–1962.
[11] Ярулова Г. Автограф учителя // Красное знамя. 28.03.2008.