Авторы: Диана Вишнякова, Анастасия Попова, Валентина Сватковская
школа № 17, г. Котлас, Архангельская область
Научный руководитель: Милитина Владимировна Клапиюк
Довоенное детство в Сталинграде
Ирина Андреевна Дубровина (Матвеева) родилась 3 ноября 1928 года в городе Сталинграде, в семье учителя Андрея Федоровича Матвеева. Выходец из крестьянского сословия, отец имел два образования. Первое образование он получил еще до революции, в 1911 году закончил Петрозаводскую учительскую семинарию. В 1935 году, будучи уже семейным человеком, он заочно окончил институт в Москве. Работал преподавателем экономики в Сталинградском торговом техникуме. Андрей Федорович был человеком широкого круга интересов: занимался спортом, любил литературу, интересовался политикой. В 20-е годы был лектором, считался специалистом в вопросах сельскохозяйственной кооперации, читал крестьянам лекции на тему «Как культурно вести сельское хозяйство». Участвовал в велосипедном пробеге от Сталинграда до Сочи в 1935 году. В пробеге участвовало 4 человека, их задача заключалась в том, чтобы преодолеть дистанцию от Сталинграда до Сочи и обратно. В селах по пути велопробега их встречали торжественно. Женился Андрей Федорович в 1919 году на Марии Александровне Трескиной, также имевшей педагогическое образование. У них родилось трое детей. Первая дочь родилась в 1921 году, но она умерла в младенчестве. Вторая дочь Лидия родилась в 1924 году, третьей дочерью была Ирина Андреевна. Отец любил в свободное время заниматься детьми. Ирина Андреевна вспоминает: «Посадит на колени и читает стихи Пушкина».
Что запомнила Ирина Андреевна из своего раннего детства? Голод 1932–1933 годов. Нашей рассказчице было тогда четыре года. Эти страшные события она помнит больше по рассказам матери. Мы удивились: «Разве в Сталинграде был голод? Ведь для города это было время индустриализации, когда средства из деревни перекачивались в города. Вот в сельской местности был смертельный голод!» Ирина Андреевна объясняет: «В столичных городах, Москве и Ленинграде, голода не было – по сравнению с деревнями и другими городами. В Сталинграде было голодно. Папа в 1931 году поступил учиться на заочное отделение Московского института. Когда он уезжал в Москву на сессию, то посылал нам оттуда посылки: сухари, муку, крупы, за их счет семья могла как-то прокормиться». Набор продуктов, которые глава семьи отправляет в Сталинград, говорит о многом. Это не гостинцы для детей. Это продукты, необходимые для утоления голода. Мария Александровна рассказывала дочерям, что, чтобы сохранить здоровье детей, как-то их накормить, оба родителя голодали, буквально отдавали девочкам свой кусок хлеба.
Несмотря на жизненные трудности, от раннего детства у Ирины Андреевны остались теплые воспоминания. Отец много работал. Летом по воскресеньям, на речном трамвае всей семьей ездили за Волгу отдыхать. Андрей Федорович брал с собой велосипед и нагружал его всем необходимым для отдыха. Останавливались у неглубокого озера возле дубовой рощи. Там они проводили целый день, а к вечеру отправлялись в обратный путь.
Какой еще отдых летом могла позволить себе советская семья, проживающая в городе, в предвоенное десятилетие? Сейчас никого не удивишь поездкой в другие страны или отдыхом в южных курортных городах нашей страны. Из книг детского писателя Аркадия Гайдара «Голубая чашка», «Тимур и его команда» мы знаем о том времени, что на лето дети обычно из города перемещались на дачи. Но и дач у большинства простых советских граждан тогда не было.
В первый класс Ирина Андреевна пошла в 1936 году. Учиться ей было легко. Она к первому классу уже хорошо читала. С чистописанием помогал отец. Он всячески поддерживал первоклассницу, сидел с ней за письмом. Хвалил: «Молодец! А еще лучше сможешь?» И девочка старалась.
Ирина Андреевна с удовольствием вспоминает это время. Мы рассматриваем фотографию ее класса. Она рассказывает, что это были дети врачей, преподавателей, инженеров… Справа от учительницы девочка – это дочка директора Сталинградского тракторного завода. Дети хорошо одеты, имеют ухоженный вид. Ирина Андреевна отмечает, что в классе училось только двое детей из простых рабочих семей.
В 1937 году на уроках зазвучали команды: «Достаньте учебники! Откройте такую-то страницу. Затушуйте портрет. Теперь откройте такую-то страницу. Затушуйте!» Дети брали ручки и затушевывали портреты по приказу учителя. Ирина Андреевна подчеркивает: «Мы ничего не понимали и тушевали раз за разом».
В 1938 году пришли за отцом. Андрею Федоровичу дали восемь лет. Дочери ничего не понимали, стали спрашивать маму. Было ясно, за что арестовывали других людей, – они «враги народа». Но папа! Он такой честный, порядочный! Какой же он враг? Слова мамы поразили маленькую Ирину: «Наш папа очень хороший. Но говорить об этом никому нельзя. Если узнают, что я говорю, то и меня арестуют». Появился страх.
В 1991 году Ирина Андреевна ездила в Волгоград и познакомилась с делом отца. Он был осужден по 58 статье, часть II, пункт 10, как сам позже говорил, «за разговоры». Свидетели показывали, что Андрей Федорович Дубровин заявлял: «Товары в наших магазинах недостаточно хорошего качества», «Зиновьев и Каменев были соратниками Ленина» и «Повысили зарплаты преподавателям, но не повысили их техничкам». Эти фразы были расценены судом как критика советской власти. За эти три фразы Андрею Дубровину дали восемь лет лагерей.
С арестом отца для семьи начались трудные времена. Многие жены арестованных, если и сами не лишились свободы как члены семьи врага народа, то теряли работу.
Но и в тот страшный период находились добрые люди. Ирина Андреевна рассказывает, что мама до конца жизни с благодарностью вспоминала директора школы № 67 Анну Ивановну Шишкину. Она не стала увольнять маму с работы, а наоборот, старалась в меру своих сил ей помочь. Оставшаяся без мужа, который был основным кормильцем в семье, с двумя детьми на руках, мать вынуждена была часто работать в две смены. Но денег всё равно не хватало. Наша собеседница отмечает не только материальные трудности, она рассказывает: «Я уже в школе себя чувствовала не как прежде. Я уже не из хорошей семьи. Сестра была в девятом классе. От нее требовали, чтобы она отреклась от отца, так как он был арестован. Сестра не отреклась. Несмотря на это, ее не исключили, потому что она всегда была гордостью школы, отличницей. Сестра закончила эту школу».
Мария Александровна много читала. Ирина Андреевна помнит, что во второй половине 30-х годов вышли детские книжки, в которых рассказывалось о жизни детей в фашистской Германии. Описывались погромы, обыски, аресты, а девочка всё это сравнивала с тем, что ей самой пришлось пережить. Любимой детской книжкой нашей рассказчицы в детстве была «Судьба барабанщика» Аркадия Гайдара. Ирину Матвееву объединяла с героем литературного произведения общая беда – арест отца. Девочка мечтала, что как в книге папу освободят, и он вернется к ним. Но такое могло быть только в книге. Отец отбыл весь положенный срок – восемь лет.
Детство в военном Сталинграде
Начало войны героине нашего рассказа, в тот момент двенадцатилетней девочке, запомнилось еще большим ухудшением положения с продуктами питания. Очень плохо стало с хлебом. Сразу – карточки на хлеб, но его не всегда хватало. Очередь за хлебом занимали очень рано, в пять часов утра. Поскольку мать не могла опаздывать на работу, а сестра, закончив школу, училась в Медицинском институте и одновременно служила в госпитале, то добывать хлеб приходилось именно младшей дочери. Хлеб был основным продуктом питания. Каждый день она отправлялась в пять утра и стояла многочасовую очередь. Ведь если сегодня не отоварить этот талон, завтра он уже не действует. В 1941 году в Сталинграде была организована детская столовая. Детям выдавали специальные талоны для ее посещения, которые можно было использовать несколько дней.
В Сталинграде появилось много военных. Одну из двух комнат квартиры Матвеевых заняли два лейтенанта. К ним была приписана машина с шофером. Ирина Андреевна рассказывает: «Шофер хорошо к нам относился. Иногда привозил нам продукты: крупы, консервы. Однажды привез сахарный песок, но мама чуть не плакала. Использовать его было невозможно, он весь провонял бензином». Проблема с питанием стояла так остро, что детская память сохранила отдельные ситуации, помогавшие приобрести хоть что-то из съестного. 1942 год. Начало Сталинградской битвы. Каким помнит Сталинград Ирина Андреевна сегодня? «Наш город был наводнен войсками. На улицах очень много машин. Появились огромные американские лендроверы. Наши полуторки на их фоне смотрелись, как игрушечные». В литературе мы нашли информацию, что соглашение о поставках в СССР по Ленд-лизу было подписано 11 июня 1942 г., однако фактически поставки начались с ноября 1941 г. и на 31 декабря 1945 г. их стоимость составила свыше 11,1 млрд долларов. По Ленд-лизу из США поступали танки, самолеты, продовольствие и многое другое.
Все школы города были отданы под госпитали. «Мой пятый класс учился в третью смену. Заканчивали поздно, а я далеко жила. Идти темно, страшно», – делится воспоминаниями Ирина Андреевна. Нас, современных школьников, очень впечатляет такое отношение к учебе детей военного времени. Как высоко ценилось образование самими школьниками и их родителями. Учебные занятия продолжались, несмотря на трудности военного времени в прифронтовом городе.
Наша рассказчица очень хорошо помнит налеты на Сталинград немецкой авиации. Каждый день в одиннадцать часов вечера из громкоговорителя несколько раз повторялось: «Граждане, воздушная тревога!» Раздавался вой сирены. Все жители дома выходили во двор, где была вырыта щель. Стояли в ней, пригнув голову. Со временем прятаться перестали, потому что немцы бомбили окраины, где были военные объекты. Жильцы домов, расположенных в центре города, стояли во время налета в подъездах. Надеялись успеть выбежать на улицу, если что-то случится с домом. После часа ночи громкоговорители многократно объявляли отбой воздушной тревоги. Усталые люди возвращались в свои квартиры и спали до утра. Днем налетов не было. Ирина Андреевна помнит сбитый немецкий самолет. Его выставили на главной площади города и все ходили на него посмотреть. Дети лазили по нему.
Летом 1942 года Марию Александровну послали на рытье противотанковых окопов. Младшая дочь была вместе с ней. Девочка, которой не было еще и 14 лет, вместе со взрослыми рыла окопы выше человеческого роста. Никакой техники, только лопаты в руках. Ирина Андреевна до сих пор помнит, за этот труд полагался кусок хлеба и кусок селедки без карточки.
Немцы приближались к городу. Сестра постоянно уговаривала мать уехать из Сталинграда, но та наотрез отказывалась покидать город. Ирина Андреевна помнит, в августе 1942 года сестра, вернувшись из госпиталя, в очередной раз обратилась к матери: «Давай уедем! Раненые уже приходят в госпиталь на своих ногах. Немцы рядом!» Но мать твердо стояла на своем, выполняя наказ отца: «Папа сказал – никуда с этой квартиры. Квартира хорошая, в центре». Можно представить, что стало бы с семьей Матвеевых, если бы они остались в Сталинграде. Их спасло недоверие властей к ним. В августе 1942 года Марии Александровне вручили письмо из НКВД. В нем было написано, что им, как членам семьи врага народа в течение 72 часов надлежит покинуть город Сталинград. НКВД Мария Александровна боялась больше немцев, поэтому она срочно собрала семейный совет: куда ехать? Родных у семьи нигде кроме Москвы и Ленинграда не было. Но Ленинград был в блокаде, в Москву ехать нельзя. Определиться маме помогла любовь к чтению книг. Она вспомнила, что Аксаков описывал в своих произведениях красоты природы Башкирии, поэтому семья решила отправиться именно туда. Все поезда были переполнены, но в Уфу можно было попасть по реке. Туда шли пароходы. Встал вопрос: где достать деньги, их не было даже на билеты. Обратиться за помощью было не к кому. В семье не было не только денег, но и каких-либо ценных вещей. Но сестра нашла способ достать деньги. Она взяла велосипед отца, несколько дорогих красивых книг, отправилась на рынок и всё это продала.
19 августа, собрав вещи, семья заняла очередь к кассе за билетами на берегу Волги. Очередь была огромная, поэтому пришлось трое суток стоять в очереди и спать на узлах там же. Пароходы уходили, а семья Матвеевых ждала своей очереди. За это время сестра успела сходить посмотреть их бывшую квартиру. Вернувшись, сказала, что в их квартиру из своей однокомнатной въехали соседи, уже моют окна. Наконец-то на третьи сутки ожидания, 21 августа 1942 года, семья получила билеты на пароход. Ирина Андреевна хорошо помнит этот день. Семья, наконец-то, погрузилась на пароход. Он был забит пассажирами. Матвеевы разместились на палубе, точнее, на металлических плитах, прикрывающих машинное отделение.
Уже находясь в пути, Матвеевы узнали, что 23 августа начались массированные налеты на Сталинград немецкой авиации. В ожесточенной бомбардировке с воздуха приняло участие до двух тысяч немецких самолетов. Город был превращен в руины.
В эвакуации
Ехали по Волге. Поднялись выше Саратова. Это был тыл. Ирина Андреевна запомнила, что уже не было затемнения, к которому она привыкла еще в Сталинграде. А мама, когда пароход делал остановки в городах, бегала в отдел образования, чтобы узнать: нельзя ли тут закрепиться и получить работу? Но ей везде отказывали, так как повсюду было много беженцев, и все места были заняты еще в 41 году. Поэтому семья плыла всё дальше и дальше. Так они добрались до устья Камы и пересели на другой пароход. Мама продолжала безуспешные попытки найти работу, но мест нигде не было. Из Камы перебрались в реку Белую уже на другом пароходе. Места достались снова на палубе. Было уже холодно. К октябрю добрались до Уфы. Мама сказала, что дальше ехать некуда, мы останемся здесь. Она пошла в отдел образования. В стране уже знали о Сталинградской битве, и, к счастью, их как беженцев из Сталинграда пожалел один чиновник. Он нашел Марии Александровне место в начальной школе в деревне Устиновка. Старшая сестра Лидия осталась в Уфе. Здесь был медицинский институт. Ей предоставили место в общежитии, и она продолжила учебу. Мария Александровна с младшей дочерью отправились в деревню Устиновку Архангельского района Башкирии.
Деревня оказалась русская. Поместили их в избу к крестьянам, где жили старик и старуха, их невестка и двое ее маленьких ребятишек. Сын стариков был на фронте. Изба была большая, но всего одна комната. Все в ней и жили. На печке спали бабушка и дедушка, под печкой стояла большая кровать, где спала невестка со своими двумя детьми. Из мебели в комнате были еще стол и две лавки. Ирина Андреевна с мамой спали на полатях, на старых полушубках. Ирина Андреевна воскликнула: «Вот где вшей-то было! Никакая борьба с ними не помогала. Вши были всех трех видов: в голове, под мышками, в швах одежды… Постельных принадлежностей не было, спали прямо на этих старых полушубках. Избавиться от вшей не могли, хотя мылись каждую неделю в бане». Баня была у хозяев, это и позволяло мыться регулярно. Мылись золой: выгребали ее из печки,
1945 год принес семье Матвеевых двойную радость. Уже после Победы, они получили долгожданную весточку от отца. Как отмечает Ирина Андреевна: «Это было самое яркое и незабываемое событие, так как на протяжении всей войны никаких известий от отца не приходило». Отец нашел их через сестру Лиду. В городе Бугуруслане был пункт эвакуированных, в нем велся список людей, находящихся в эвакуации. Лида в него внесла сведения о своей семье. Отец по информации из этого списка узнал о том, где они находятся. Дал знать о себе. В годы войны его перебросили в Воркуту. Прошли 8 лет наказания за несуществующую вину. Решили, что жена с дочерью приедут к Андрею Федоровичу в Коми. Но, как не скучал Андрей Федорович по своим родным, он распорядился, чтобы они еще на год остались в Башкирии. Ирине предстоял последний год учебы в средней школе, впереди выпускной класс. Отец, очень серьезно относясь к учебе дочери, не хотел, чтобы переезд повлиял на результаты. Ирина Матвеева получила одну четверку и ей вручили серебряную медаль.
Для Ирины Матвеевой все школьные испытания остались позади. Мария Александровна с дочерью готовятся к отъезду. Мама решается расстаться с последним предметом, представляющим хоть какую-то ценность. Ирина отправилась на рынок и продала мамину швейную машинку «Зингер». Денег хватило на билеты и еще на хлеб. И Матвеевы отправились на встречу с отцом.
Что собой представляла одежда учительницы сельской школы и ее дочери? В 1944 году в школе между самыми бедными поделили подарки союзников. Марии Александровне досталась американская куртка, шерстяная, с молнией (тогда молнию Ирина Андреевна и ее мама увидели впервые). Ткань была зеленая, в елочку. Счастливая обладательница куртки очень дорожила этим подарком союзников, и это понятно, ведь другой нормальной верхней одежды у нее не осталось. Ирине тоже достался подарок – осеннее голубое пальто на бежевой теплой подкладке. Но к 1947 году девушка уже выросла из него. Мама перешила английское пальто на куртку и берет. Когда Ирина получила в подарок пальто, то в кармане она нашла карточку, где было напечатано по-русски: «Русским детям от английских рабочих». Этот пример нам показывает, что союзники оказывали помощь не только оружием, техникой, стратегическими материалами, но простые граждане этих стран, понимая, какие лишения терпел народ СССР в этой войне, пытались оказать помощь в меру своих возможностей.
Поездка была очень длительная и утомительная. Путь начался в августе 1947 года от Среднего Урала: Стерлитамак – Уфа – через Киров – Котлас – на Воркуту. После войны прошло всего два года, вагонов хороших было мало, в основном места были только сидячие. С собой у них было только два узла: один с пожитками и другой – с хлебом. В 1947 году в стране действовала карточная система, поэтому в дороге купить хлеб Матвеевы не могли. Хлеб в узле предназначался на всю дорогу. Ехали примерно месяц с остановками и пересадками. Огурцы, помидоры и хлеб – это был весь рацион питания Матвеевых в течение этого месяца. Добрались до станции Кожва, в Коми АССР, долго стояли, здесь заканчивалась сданная железная дорога. Через реку было трудно перебраться, так как действовал только временный деревянный мост и переправляли по одному вагону. На другом берегу железнодорожный путь был временный, недостроенный. Поезд от Печоры до Воркуты назывался «рабочий» и ходил нерегулярно. В нем было очень тесно, люди сидели, прижавшись друг к другу, располагались в проходах. Некоторые спали прямо под лавками. Поезд шел очень медленно. Путь, который сегодня занимает шесть часов, в 1947 году Матвеевы преодолели за двое суток. Спали сидя. Во сне Ирина Андреевна почувствовала, что по ее ногам что-то ползает. Она подумала, что это крыса, испугалась и закричала. Но никого не было. Утром оказалось, что мешок разрезан и пропали остатки хлеба и мамина куртка. Повезло, что конец пути был близко. Поезд прибыл на станцию Хановей, где их встречал отец.
Новая жизнь
Встреча с отцом была волнительной и радостной, потому что они не виделись целых 9 лет. Андрей Федорович привел родных в квартиру, которая показалась им дворцом. Две однокомнатные квартиры были при школе: в одной жила уборщица с детьми, вторую занимала семья Матвеевых. Еще до приезда семьи папа уладил вопрос с трудоустройством жены. Мария Александровна была назначена директором начальной школы. Посмотрев аттестат Ирины Андреевны, ее взяли на работу учительницей начальных классов. В двух комнатах две учительницы вели сразу по два класса. Это были дети из семей, которые, как и Матвеевы, приехали к своим освободившимся отцам, и дети охранников.
Наша рассказчица отмечает: «Я почувствовала себя как в раю. Я впервые за многие годы наелась. Папины товарищи, которые проживали без семей, радовались за своего друга и помогали нам продуктами».
По совету отца Ирина Андреевна послала документы в Ленинградский университет еще из Башкирии. В письме в село Архангельское Андрей Федорович дает совет дочери-медалистке: не поступать на гуманитарный факультет. «Если станешь юристом или журналистом, то будешь „меченная“ в анкете при устройстве на работу», советовал поступать на естественный. Ирина Андреевна подала документы на факультет химии. Но ответ из Ленинградского университета не приходил. Известие о зачислении было получено, когда она уже приступила к работе.
Она перевелась на заочное отделение. Из университета ей присылали контрольные работы, которые она решала и отсылала обратно на проверку. Ирине Андреевне трудно давалась высшая математика, поэтому папа привел своего знакомого, бывшего заключенного – профессора математики Харьковского университета. Профессор читал ей лекции по математике за первый курс.
Сам Андрей Федорович, отбыв 8 лет срока, был поражен в правах на 5 лет. Он не мог выехать на жительство в крупный город, его бы не прописали. Да Андрей Федорович и его друзья и не рвались уехать. Здесь они себя чувствовали в большей безопасности. В стране началась новая волна репрессий. Отец Ирины Андреевны и его друзья понимали, что на новом месте они первыми попадут под послевоенные репрессии. Жизнь показала их правоту. Появилось такое явление как «повторники»: многие бывшие заключенные, уехав из мест отбытия срока, снова попали в лагерь. Андрей Федорович в такой обстановке предпочитал довольствоваться тем, что имел. Будучи заключенным, он работал наблюдателем на метеостанции; когда освободился, стал на ней же заведующим. Жена была рядом с ним. И Андрей Федорович предпочитал судьбу не искушать.
Но дочь должна была получить хорошее образование в Ленинграде. Отец помогал девушке подготовить достойный гардероб для предстоящей жизни в крупном городе. В сравнении с колхозниками, которые вообще не получали зарплату, на севере семья Матвеевых получала прилично, но купить хорошую одежду, обувь в магазинах было невозможно. Папа доставал хорошую материю через знакомых, через них же искали портниху и шили платье на заказ. А сапожки для дочери Андрей Федорович заказал заключенным на зону. Ирина Андреевна вспоминает: «Получились чудесные сапожки, я таких раньше и не видывала». Семья после перенесенных лишений считала, что теперь они живут хорошо. У молодой учительницы Ирины было одно хорошее шерстяное платье, в котором она работала и ездила на сессию в Ленинград, несколько ситцевых платьев, и девушка была счастлива. Мы осознаем, что понятие о счастье, достатке свое у каждой эпохи. Они, дети военной поры, испытывавшие постоянный голод, раздетые и разутые, по нашим меркам обходились крайним минимумом и были довольны жизнью. Наша рассказчица вспоминает те годы как «жизнь в раю».
1 августа 1949 года Ирина переводится на очное отделение факультета химии в Ленинградском университете. Отец решил, что дочь будет жить у дяди. Дядя после войны переехал в Ленинград, так как его дом в Тихвине сгорел. Ему выделили одну из четырех комнат в квартире. 22 кв. м жилплощади разделили перегородкой на две комнаты. Племянницу Ирину разместили на кушетке во второй комнате. Ирина Андреевна прожила у них 4 года. Андрей Федорович ежемесячно переводил деньги родственнику на содержание дочери.
Дядя имел экономическое образование и работал в конторе под названием «Ленлесдревхимпромсоюз», которая занималась промыслами из древесины. Но, как отмечает Ирина Андреевна, он никогда не касался политических тем. Поэтому юная девушка была удивлена, когда вдруг дядя, читающий газету «Ленинградская правда», произнес: «Знаешь, что я делаю? Я подсчитываю, сколько раз в одном номере упоминается Сталин, сталинское дело, – 200 раз!» Это было только один раз и всё, больше никогда никакой политики. Зная историю, можно догадаться, что думал этот человек. Но страх тогда был частью жизни общества. Держать свои мысли при себе, не делиться ими даже с членами семьи – это была норма жизни большинства. Поэтому дядюшка и говорил на любые темы, кроме политики. Ирина Андреевна отмечает: «Старшие оберегали нас от лишней информации. Так спокойней было жить».
В первый год учебы в Ленинграде в жизни нашей героини произошло событие, которое тогда удивило ее. Нам оно тоже показалось необычным. Ирину Матвееву приняли в комсомол. В школе, когда она, по предложению классного руководителя, как лучшая ученица вместе со всеми пыталась вступить в ВЛКСМ, ее не приняли. Ирина Андреевна рассказывает: «В райкоме задавали вопросы по уставу. Потом всех попросили подождать в коридоре. Вышла классный руководитель и сказала, что приняли всех, кроме меня. Вот я позора нахлебалась. Я ревела, хотела быть со всеми. А в университете к ней подошел комсорг группы и задал вопрос, который для Ирины был полной неожиданностью: почему она не вступает в комсомол? Обескураженная девушка стала объяснять свою ситуацию, на что комсорг ей спокойно сказал: „У нас у половины родители сидели. Пиши заявление, примем“. Ирину Матвееву не только приняли в комсомол, но энергичная девушка стала комсоргом группы.
Что интересовало студенческую молодежь в послевоенные годы? Как комсорг Ирина Матвеева организовывала диспуты, обсуждали книги, например, роман американского писателя Митчелла Уилсона «Брат мой – враг мой». Студенты любили посещать Кировский театр, недорогие билеты можно было купить на галерку рядом со сценой за 2 рубля – и их в стареньких платьицах там никто не видел. Любили повеселиться, устраивали студенческие вечеринки, для них готовили развлекательную программу. Ирина Андреевна отмечает: алкоголь был, но чисто символично. Собирали деньги и покупали одну бутылку вина на 15 человек. Деньги предпочитали потратить на лакомства. «У нас тогда не было разговоров и об одежде. Кроме платья, сшитого еще на севере, я все годы ходила в одной шерстяной кофточке, которую купила, выстояв огромную очередь. Было много фронтовиков, они донашивали военную форму. Большинство студентов одевались очень скромно. Лучше одевались девочки из ленинградских семей, за счет того что перешивали старые довоенные наряды».
1953 год
Умер Сталин. В Ленинградском университете переполох, вспоминает Ирина Андреевна, многие студенты кинулись на вокзал, хотят ехать в Москву прощаться со Сталиным. Вернулись назад, билетов уже нет. В университете была организована акция: студенты и преподаватели собрались в большой аудитории, на столе – приемник. Передавали выступление Берии, Хрущева, Маленкова с похорон Сталина. Многие преподаватели и студенты плачут, платочками утираются. Ирина Матвеева заглянула в аудиторию, убедилась, что та битком набита, и тихонько ушла.
В этом же году закончился студенческий период в жизни Ирины Андреевны. Распределительная комиссия начала работать в феврале. Каждый выпускник обязан вернуть долг государству, отработать три года в том месте, куда его направит эта комиссия. Ирина Матвеева выбрала Азово-Черноморский научно-исследовательский институт. Выпускница написала туда письмо, дала информацию о своих успехах. Ответ пришел быстро: «Вы нам подходите». Но к окончательному распределению в комиссии лежал отказ. Ее не брали и в этот провинциальный институт. Свою роль сыграла анкета. В ней была графа – репрессированные родственники. Ирина спрашивает дядю: «Может, не писать, что отец сидел?» Но дядя категорически заявил, чтобы племянница писала правду. Он объясняет: «Будут проверять, тебя обвинят, что ты обманула партию и правительство, отправят в лагерь». Комиссия принимает решение направить Ирину в Чеченскую республику учителем средней школы. Ирина Матвеева попросила комиссию ответить на вопрос: кто еще распределен из сокурсников в школу? Прозвучал ряд фамилий. Это были еврейские фамилии.
1953 год – дело врачей. Репрессии были направлены против врачей-евреев, общее направление политики было пропитано антисемитизмом. Ирина Андреевна была очень возмущена несправедливостью, и ей не хотелось ехать. В Грозном в отделе образования ее направили в ногайское село Черные пески, в семилетнюю школу, преподавать химию и все естественные науки. Ирина Андреевна отказалась и пошла в районный профсоюзный комитет. Там ей разъяснили, что она имеет право на перераспределение, так как ей не могут предоставить работу по специальности. В отделе образования она получила открепительный и поехала в Москву на перераспределение в Министерство просвещения. В Москве предложили Котлас. Ирина обрадовалась этому предложению, Котлас находится на пути к Воркуте, где жили родители. Она дает телеграмму в Котлас: есть ли полная нагрузка? Пришел быстро ответ: приезжайте, обеспечим. Так решилась судьба Ирины Матвеевой, и она оказалась в Котласе.
Молодой специалист
В Котласе на вокзале Ирину Андреевну встречала заведующая гороно (городским отделом народного образования). В городе не было учителя химии в двух крупнейших школах. А тут выпускница Ленинградского университета! Заведующая предложила выбрать работу в любой из них. Всё обдумав, Ирина Матвеева выбирает третью школу, потому что там ей предоставлялась комната для проживания.
Директор школы поселила Ирину Андреевну вместе с молодой учительницей физкультуры в бывшую пионерскую комнату. Ирина была рада: не надо было зависеть от хозяев. Работать пришлось в три смены. Первая и вторая смена – в средней школе № 3, третья смена – вечерняя школа. Сразу же дали классное руководство, заведование химической лабораторией, молодая учительница с энтузиазмом ведет кружок химии. Рабочий день порой длится с 8 ч. утра до 11 вечера. Несмотря на большую нагрузку, работа молодой учительнице нравилась. Да и зарплата казалась Ирине Андреевне хорошей. Но на работу уходило практически всё время. Поэтому питалась в столовой. Выросшей в бедности неприхотливой девушке городская столовая нравилась: при ее зарплате это было недорого и сытно. Данный пример из жизни нашей героини показывает, насколько низкой была зарплата учителя. Чтобы нормально себя обеспечить, надо было работать в три смены. Ирина Андреевна тогда могла себе это позволить, у нее не было семьи, она была молода и здорова и могла выдержать такую нагрузку. В комнате условий для готовки не было. Отопление печное, дровами. Печь в комнату выходила щитком, было тепло, но плиты, чтобы готовить еду, не было. Купили электрическую плитку: вскипятить чай, разогреть еду. Воду носили из колодца. Умывались в комнате над тазиком. Мылись в общей бане.
Одинокая жизнь длилась недолго. В 1953 году Ирина Матвеева знакомится с моряком – красавцем, только что демобилизованным с Северного флота, отслужил пять лет на Баренцевом море. Ближе к весне пошли разговоры о замужестве. Но у жениха было только среднее образования. Молодые вместе принялись строить планы, решили, что Вадим поступит в железнодорожный техникум. Факт, что за плечами девушки был университет, а он окончил десятилетку, парня не смутил. «Да я еще догоню и перегоню тебя», – сказал он тогда своей избраннице. Молодым людям предстояла долгая разлука. Вадим приезжал только на каникулы. Разлука укрепила молодых в решимости заключить брак, создать семью. Ирина счастлива, она ждет ребенка.
В апреле 1955 года случилось счастливое событие, родился сын Сережа. Муж Вадим был далеко, поэтому заботу о дочери взяла на себя мама. Еще до рождения внука она приехала в Котлас, провожала дочь в больницу. Автобусы в городе еще не ходили, такси не было. В роддом пробирались по улицам, сплошь затопленным грязью.
Молодой маме приходилось много работать. Муж учился, содержать семью приходилось ей. В 1955 году она на полставки начинает работать в заочном пункте Железнодорожного института. После техникума туда поступил учиться муж, Вадим Дубровин.
Котласские будни
В 1956 году семья Дубровиных из школьной пионерской комнаты переехала в новый каменный дом, где им в четырехкомнатной квартире на втором этаже выделили одну комнату. В квартире проживало три семьи. Одну комнату занимала семейная пара, в двух проживала семья с тремя детьми дошкольного возраста. Отопление было печное, вода – только холодная, канализация. На троих хозяек одна крохотная кухня. Готовили на плите, электрическими плитками пользоваться запрещалось, поэтому каждая семья имела на кухне по две керосинки, чтобы сразу готовить первое и второе. Зная кухню нашей героини, мы не представляем, где здесь можно было разместить шесть керосинок. Чтобы дети не дышали чадом от керосинок, их выгоняли на площадку, одна за детьми наблюдает, другая – за керосинками.
В 1959 году родилась дочка Маша. Муж Ирины Андреевны сначала работал в паровозном депо кочегаром, затем стал помощником машиниста. Приходил с работы очень грязным, приходилось много стирать. Воду для стирки грели на кухне, стирали в корытах в ванной комнате. Несмотря на такое тесное соседство, ссор удавалось избегать, умели договариваться между собой. Так проживало большинство горожан в те годы. Отдельные квартиры получало начальство, партийные и советские руководители. Простые люди жили в коммунальных квартирах. Нам рассказывали, что многие жители Котласа не могли получить и комнату. Они вынуждены были снимать комнаты, углы в частном секторе, их называли «квартирантами». В 1962 году из квартиры выехала многодетная семья. Они получили квартиру на окраине города в деревянном доме, но отдельную. Вторая семья выехала через 10 лет, в 1972 году, когда сын Сережа уже закончил школу. Дубровины стали жить в отдельной квартире. Рассказывая о том периоде своей жизни, Ирина Андреевна сама удивляется: «Как всё успевала? Работала в двух местах, школа и заочный институт. Уход за детьми, за мужем, в очередях в магазинах простаивала по полтора–два часа».
«Муж действительно перегнал меня в карьере, – признается наш информант. – Закончил техникум, институт, стал подниматься по карьерной лестнице. Нашел себя в строительстве. Мужа возили на машине на обед, а я должна была ему вовремя приготовить и детей воспитывать». Она увольняется из школы, работает только на заочном факультете Железнодорожного института. В 1959 году начинает с должности ассистента кафедры химии. В 1964-м переведена на должность старшего преподавателя той же кафедры. В 1973-м ее назначают исполняющим обязанности заведующего Котласским учебно-консультационным пунктом Железнодорожного института. Занятия проходят не только в Котласе. Из Москвы привезли учебный вагон. Это была настоящая химическая лаборатория с лаборантом. Преподаватель Дубровина в этом вагоне ездила по консультационным пунктам по Северной железной дороге.
В 1980 году Ирина Андреевна закончила профессиональную деятельность. О времени между 1980-м и 1987-м она говорит: «Этот период был посвящен внукам и родителям».
Общественная деятельность Ирины Андреевны Дубровиной
Ирина Андреевна признается в интервью журналисту «Вечернего Котласа», что самая интересная, творческая часть ее жизни началась, когда она вышла на пенсию. В 1989 году началась деятельность общества «Совесть». В Москве демократическая общественность создает общество «Мемориал». Его деятельность направлена на изучение истории репрессий тоталитарного режима и реабилитацию их жертв. Осенью 1989 г. подобное общество «Совесть» было создано в Архангельске.
Выбрали первое Правление. Оно состояло из семи человек, в их число входила и Ирина Андреевна. Общество сразу же активно заявило о себе. Составили текст листовки к гражданам Котласа и Котласского района с призывом, чтобы они приходили в их организацию, делились воспоминаниями. В 1991 году вышел Закон «О реабилитации жертв политических репрессий». Общество «Совесть» стало оказывать гражданам консультации по этому закону. На Ирину Андреевну Дубровину Правление возложило эту обязанность – оказывать нуждающимся необходимую юридическую помощь.
На счету Ирины Андреевны более 200 человек, получивших бесплатную юридическую консультацию. Все годы, с момента возникновения «Совести», она собирала воспоминания людей. Она отмечает, что поначалу материалы накапливались очень медленно. Страх прежних лет всё еще оставался. Но обществу «Совесть» удалось собрать богатейший архив. Эти воспоминания Ирина Андреевна хочет сделать доступными для всей общественности. Поэтому она готовит их публикацию, организовала сбор средств на издание книги.
На территории Котласа в микрорайоне Макариха в начале 30-х годов ХХ века был организован крупнейший лагерь раскулаченных крестьян – спецпереселенцев. На кладбище, которое было расположено рядом с лагерем, покоятся жертвы насильственной колонизации северного края. Поэтому установить памятник жертвам репрессий было решено на Макарихе. Общество «Совесть» организовало сбор средств на создание памятника. В 1995 году, по просьбе Генерального консула Республики Польша в Петербурге З. Новицкого, «Совесть» приняла участие в организационной работе по созданию Польских памятных крестов жертвам политических репрессий на территории Виноградовского и Котласского районов. Торжественное открытие и освящение крестов в Котласе состоялось 17 ноября 1995 году. В Котлас приехал Петербургский консул Здислав Новицкий. От польского правительства он вручил трем участникам «Совести» награду – «Золотую медаль опекуна мест народной памяти». В их числе была Ирина Андреевна. По рекомендации жителей Котласа общество «Совесть» решило ставить свои памятники жертвам политических репрессий поблизости от Польского креста на кладбище Макариха, где находятся захоронения жертв Котласской пересылки. Кладбище оказалось в черте города и подлежало уничтожению. На его месте планировалось организовать «зеленую зону для культурного отдыха». По инициативе общества «Совесть» на 8-й сессии Котласского городского собрания депутатов первого созыва было принято решение о придании кладбищу Макариха статуса мемориального.
В 1998 году на Макарихе были торжественно открыты два памятника. Первым 31 мая был открыт памятник крестьянам, жертвам насильственной коллективизации села в 30-х годах ХХ века.
30 октября открыт памятник-триптих. Первая часть триптиха посвящена расстрелянным и замученным в 30-е годы ХХ века местным священникам. Вторая часть – детям ссыльных. Они первыми погибали на Макарихе. Последняя часть триптиха увековечивает память погибших от политических репрессий на нашей земле иностранных граждан. Оба памятника созданы на средства добровольных пожертвований российских и иностранных граждан и организаций, собранных «Совестью».
* * *
Закончена работа, исследование жизни человека ХХ века. Трагедия вошла в жизнь нашей героини еще в детстве: арест отца, нищая жизнь дочери репрессированного. Тяжелое военное детство и юность. Типичную жизнь русского интеллигента проживала Ирина Андреевна во времена Хрущева и Брежнева. Делом жизни в последние два десятилетия стало для нее руководство обществом «Совесть». Она считает: «У нас нет права не знать всю правду о репрессиях, о беззаконии. Из долгого небытия воскрешаются надежда, покаяние, милосердие». Много ею сделано для выявления и увековечивания мест захоронения политических жертв сталинского режима. Многим живым людям Ирина Андреевна Дубровина оказала помощь консультацией, помогла узнать о судьбе близких людей. При ее личном активном участии Макариха признана мемориальным кладбищем. Несмотря на свой солидный возраст, героиня нашего исследования продолжает активную общественную деятельность по сохранению исторической памяти.