Сергей Бондаренко

литература

биография

Шаламов

В начале 2019-го года впервые выходит издание «Колымских рассказов» на латышском языке. Предисловие к нему — краткий биографический очерк о «нескольких жизнях» Шаламова —


<p><span class="wp-font-24"><span><span><span>В начале 2019-го года впервые выходит издание «Колымских рассказов» на латышском языке. Предисловие к нему — краткий биографический очерк о «нескольких жизнях» Шаламова — написал постоянный автор «Уроков истории» Сергей Бондаренко. Это рассказ о том, почему история Шаламова — это история поражения, и почему в его случае проиграть — значит немножко выиграть. Публикуем предисловие в наиболее полном варианте, не вошедшем в книгу.</span></span></span></span></p>


<p>Мы обманываем себя, когда думаем, что долгую и сложную жизнь человека и его творчество можно охарактеризовать несколькими словами. Даже когда такой человек рассказывает сам о себе или анализирует собственную жизнь, мы не начинаем понимать его больше.</p>


<p>Варлам Шаламов несколько раз предпринимал попытку написать автобиографию. Самая законченная из этих попыток — небольшой текст под названием «Несколько моих жизней». Шаламов вспоминает своего отца, детство в Вологде, юность в Москве, первый, затем второй арест. Стандартных биографических подробностей в тексте совсем немного. Скорее это рассуждение, медитация о своем способе писать и понимании роли литературы в собственной жизни. «Это — не автобиография. Жизнь я видел слишком близко, и говорить о ней надо не таким голосом. Это и не рецензия на собственные вещи. Это — литературная нить моей судьбы». Масштабы в этой истории смещаются, все события обретают свое значение в связи с главной линией истории — как и зачем нужно писать.</p>


<p>Тогда, в 1964-м году Шаламову были видны границы нескольких «жизней». Детство и школа в Вологде — традиционном городе русских ссыльных, с сильной левой традицией. Затем взросление и юность в Москве 20-х годов — обучение в университете в окружении споров о новом искусстве, революционной и постреволюционной культуре. Два его ареста, в 1929 и 1937 годах — на самом деле тоже традиционная и в чем-то обыденная часть истории практически любого свободомыслящего человека, оказавшегося свидетелем и участником становления новой жизни, хотя сам Шаламов и не мог написать о них так.</p>


<p>Если что-то и объединяет всех этих Шаламовых с 57-летним Шаламовым, пишущим свою биографию, то это его стихи. Шаламов думает о себе и понимает себя прежде всего как поэта. Стихи он писал «всю жизнь», а в колымские годы «не писал» также осознанно — выживал, чтобы вернуться в другую жизнь и вновь начать писать. Странным образом, даже официальные советские литературные энциклопедии, выходившие при жизни Шаламова, согласны с его самоидентификацией — в них он записан как «поэт». «Небольшой», малотиражный, однако вполне респектабельный литератор второго ряда, с 1972-го — член Союза писателей. Тогда же выходили и его поэтические сборники, изрядно порезанные цензурой. В советском литературном словаре это называлось «пейзажной» и «философской» лирикой, только внимательному и просвещенному читателю было понятно, что место действия — Колыма — указывает на вполне определенную историю. С течением времени литературное наследие Шаламова повернулось в противоположную сторону. Когда-то издававшиеся стихи стали забываться, на передний план вышли рассказы и неподцензурные стихи из архивных тетрадей. Но у шаламовских стихов осталась своя история. Некоторые из них стали колыбельными песнями, которые родители до сих пор поют своим детям.</p>


<hr />


<p>Жизнь Шаламова, практически никем не описанная (важное исключение составляет исследование-реконструкция постлагерной биографии Шаламова, «Московский рассказ» Дмитрия Нича) — это жизнь Шаламова-писателя, автора «Колымских рассказов». До своего второго ареста в 1937-м году он опубликовал несколько рассказов в литературных журналах, однако затем весь его литературный архив был сожжен. Вернувшись с Колымы в середине 50-х годов, Шаламов в течение следующих 20 лет работает над большим прозаическим циклом, известным нам под названием «Колымские рассказы», который состоял из нескольких отдельных книг: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Перчатка или КР-2», «Артист лопаты», «Воскрешение лиственницы».</p>


<p>Для своего колымского цикла Шаламов переизобретает себя заново — он учится писать, как никогда не писал раньше, использует все свои знания литературной теории из авангардных 20-х, все свои способности лирического поэта, формулирует сам для себя программу «новой прозы» — «прозы, пережитой как документ», которая должна будет погрузить читателя в мир его души, в сконструированный колымский мир.</p>


<p>Но подходящий ли он проводник в этом лагерном мире? «Поэт сельских радостей — надежный ли проводник по аду?» («Хан-Гирей»). Я неслучайно говорю о «сконструированном» мире Колымы — рассказы Шаламова, немногими его читателями при жизни воспринимавшиеся как «реалистические очерки» об ужасах лагерной жизни, на самом деле — литературный эпос, художественный и поэтический мир со своими внутренними законами, правилами, даже «историческими фактами», вовсе не обязательно соответствующими реальной действительности. Шаламов представил читателю Колыму, погрузив его самого внутрь, дав ему возможность оказаться в «самом бою», а не получить «его описание» со стороны. Таким образом, полагал он, «Колымские рассказы» перестанут быть просто «лагерной прозой», а будут рассказами о природе человека, новом измерении этой природы, которое открыл Шаламову лагерь, которое Шаламов понял в этом лагере.</p>


<p>В одном из рассказов первого цикла, «Детские картинки», Шаламов пересказывает северную легенду о боге, в детстве создавшем северный край — тайгу. «Красок было немного, краски были по-ребячески чисты, рисунки просты и ясны, сюжеты их немудреные. После, когда бог вырос, стал взрослым, он научился вырезать причудливые узоры листвы, выдумал множество разноцветных птиц. Детский мир надоел богу, и он закидал снегом таежное свое творенье и ушел на юг навсегда». Именно это — разлюбленное, богом забытое место населяют шаламовские герои. Именно Шаламов, расщепленный между персонажами и богом-создателем этого мира, населяет его своими воспоминаниями, своим талантом. Только, в отличие от северного бога из «Детских картинок», сам он не может покинуть свое творенье и, возможно, и не хочет этого делать. Неслучайно он на разные лады повторяет и в рассказах, и в публицистической прозе, что так и «не вернулся» с Колымы, что остался там.   </p>


<hr />


<p>Постлагерная жизнь Шаламова в каком-то смысле не менее драматична, нежели его колымские скитания. «Колымские рассказы», за исключением одного, совсем крохотного, не были официально опубликованы в СССР при его жизни и распространялись только в самиздате. Шаламов так и не выбрался из плена небольших коммунальных квартир, много болел, терял друзей и семью, оттолкнул от себя многих близких людей отречением от своих рассказов в начале 70-х годов. В конце концов он состарился почти в полном одиночестве, попал в дом для престарелых, а затем и в закрытую психиатрическую больницу, где не протянул и нескольких дней и умер в январе 1982-го года. Лишь за несколько лет до смерти Шаламова прочли и «признали» на Западе. Для абсолютного большинства своих современников он оставался совершенно безвестным писателем. Это изменилось только в конце перестройки, когда его рассказы были впервые легально опубликованы в СССР. Еще несколько десятков лет понадобились для того, чтобы масштабы вновь «сместились», и Шаламов оказался в одном ряду с наиболее значительными писателями и философами XX-го века — описывавшими не лагерь, а душу или отсутствие души в человеке, которую этот лагерь открывает.</p>


<p>Эти перемешанные обломки никем до конца не восстановленной биографии — своеобразный «роман литературного краха». Однако именно он, парадоксальным образом, и делает историю жизни Шаламова законченной и прекрасной. Создав свой шедевр, он потерпел с ним поражение — но что может передать внутренний настрой этих рассказов лучше поражения? История Шаламова, не вошедшая в «Несколько моих жизней» — та, которую он создал сам, однако сам же и не знает — история его рассказов, переживших его самого и ставших той новой правдой о человеке, которую ему так важно было рассказать.</p>


Неудача Шаламова

<p>Историк-архивист, канд. историч. наук, сотрудник Международного Мемориала, внештатный обозреватель на Радио Свобода.</p>

Константин Львов

Рубрика не задана

музыка

Накануне дня памяти жертв политических репрессий в России советских узников вспоминали в Берлине. В Берлинской филармонии с гастрольным концертом выступил знаменитый дирижер Теодор Курентзис


<p><span class="wp-font-24">Накануне дня памяти жертв политических репрессий в России советских узников вспоминали в Берлине. В Берлинской филармонии с гастрольным концертом выступил знаменитый дирижер Теодор Курентзис со своим славным коллективом. Исполняли хоровое сочинение современного французского композитора Эрсана, написанное на тексты французских и русских заключенных.</span></p>


<p><span class="wp-side-cut-container">25 октября 2018 г. Камерный зал Берлинской филармонии. Хор и солисты оркестра Musicaeterna Пермского академического театра оперы и балета им. П.И.Чайковского, дирижер Т.Курентзис, хормейстер В.Полонский,чтец М.Мейлах.</span></p>


<p>История этого произведения такова. Филипп Эрсан, выпускник Парижской консерватории, ученик А.Жоливе, любит и умеет работать с литературными текстами разной сложности. Он писал на слова Джойса и Эко, создал балет «Грозовой перевал» и оперу «Черный монах». В 2004 г. Эрсан сочинил 15-минутное хоровое произведение для фестиваля в Клерво, который проходит в зданиях знаменитого монастыря, использовавшихся в качестве тюрьмы. «Пределы мгновений» состояли из 13 вокальных номеров, авторство текстов принадлежало заключенным клервоской тюрьмы, самым колоритным был</p>


<p>француз с псевдонимом Такезо; этот уголовник увлекся Японией, выучил язык и в сочинении звучат его хайку.</p>


<p>Спустя несколько лет запись «Пределов мгновений» услышал Курентзис и настолько заинтересовался сочинением, что Пермский театр заказал Эрсану новую редакцию. Фактически, речь идет о новом произведении, его продолжительность – 75 минут, «Tristia» состоят из 33 номеров. Композитор учел, что его опус будет исполнен в Перми, где расположен Мемориальный комплекс политических репрессий «Пермь-36», и русскую часть хоровой оперы составил из текстов не только безвестных заключенных, но и прославленных узников ГУЛАГа – Мандельштама и Шаламова.</p>


<p>Жанр «хоровой оперы» подчеркивает стремление любой репресивной системы, в том числе, и пенитенциарной, стереть человеческую индивидуальность. Универсальный трагизм судеб узников подчеркивает народный характер музыки: Эрсан использует мотивы русских, итальянских, средневосточных, японских и других народных песен и танцев. Редкие сольные номера, но, главное, сольные партии инструментов (аккордеон, скрипка, фагот) подчеркивают стремление арестованного человека к сохранению своего «я». Об этом же сказано и в прологе с текстом В.Шаламова (его читает еще один советский зек – Михаил Мейлах), в нем поэт признается в любви к тропе, которую он любит именно за то, что ходит по ней он один.</p>


<p>Композиция сочинения Эрсана заставляет припомнить круги. Это и круги, которыми бродят по тюремному двору заключенные на картине Ван Гога, и это круги ада в «Божественной комедии» Данте. Тексты заключенных образуют круг тем и образов: узник находится между черным и белым, словно между небом и землей; белый и черный – это цвета настроения, а эмоции в тюрьме – грусть, сожаление, тайная надежда. Из тюрем доносятся мертвые голоса и приходят безответные письма. Совсем еще недавно узник был юным хулиганом, и вот он уже превратился в призрачного старика.</p>


<p>Узники мечтают стать воздушным шаром, превратиться из спеленутой куколки в бабочку, обрести крылья и вылететь птицей из застенков. Мотив превращения напоминает о «Скорбных элегиях» репрессированного изгнанника – Овидия, автора «Метаморфоз». Не следует забывать, что название хоровой оперы совпадает и с названием сборника Мандельштама. Французский и русский круги текстов смыкаются общими символами искупления, небесной тверди и птиц. Искупление – это «черная свечка» Мандельштама, которая сгорает в узилище во имя свободы другого человека. Небесная твердь – цель и мечта, а крылья птиц – средство, знакомое еще со времен греческого Дедала. Можно, правда, вспомнить стихи Олега Григорьева, которые принципиально не могли быть использованы Эрсаном:</p>


<blockquote class="wp-block-quote"><p>– Ну, как тебе на ветке?</p><p>– Спросила птица в клетке.</p><p>– На ветке, как и в клетке,</p><p>– Только прутья редки.</p></blockquote>


<p>За рамки тюремной тематики явно выходит и завершающий «русский круг» красивый номер на стихотворение Мандельштама «Заблудился я в небе..» Все-таки, в этом сочинении говорится об изгнании, не о заключении, скорее, речь идет о том, что земное существование слишком несвободно, просто кандалы бывают очень разными. В интервью Эрсан говорит, что вдохновлял его и Достоевский. Очень важно, что композитор дал в своей опере право голоса безымянным униженным и оскорбленным. И эмоциональная кульминация сочинения – это не номера на талантливые и трагичные слова Мандельштама и Шаламова, но грубая блатная песня «Опять в тюрьме» с ее жуткими рефренами: нары, шмары, шпалы, кары, кошмары!</p>


«Я в сердце века»

“Детские картинки” Варлама Шаламова

книги

Рассказ "Детские картинки" в первом цикле "Колымских рассказов", зажат между двумя другими как будто бы более значимыми рассказами - он расположен между "Шерри-бренди" и


<p><span class="wp-font-24"><span><span>Рассказ “Детские картинки” в первом цикле “Колымских рассказов”, зажат между двумя другими как будто бы более значимыми рассказами – он расположен между “Шерри-бренди” и “Сгущенным молоком”. Выстроенный порядок рассказов у Шаламова играет чрезвычайно важную роль – из “Шерри-бренди” в “Детские картинки” переходит размышление о работе искусства в лагере, из “Детских картинок” в следующий рассказ мигрируют носки.</span></span></span></p>


<p><span><span>В ряду других рассказов “Детские картинки” выделяются и особенностью своей композиции – это история с элементами того, что Дмитрий Нич называет шаламовской “медитацией” – своеобразным сюжетным отступлением, передышкой в генеральном колымском повествовании. В “Детских картинках” никого не убивают, никто не умирает (по крайней мере ничья смерть, как процесс, не завершается внутри рассказа), нет речи о пытках или о столкновениях со страшным миром блатных. </span></span></p>


<p><span><span>Герой-автор истории описывает легкий, “хороший” лагерный день: простая “блатная” работа – пилка дров на циркулярной пиле, “удача” – мусорная куча, в которой можно разыскать нечто необходимое для существования в лагерном мире. И, наконец, сама находка – детская тетрадь с рисунками. Рисунки ненадолго возвращают героя в его собственное прошлое, которое сопоставляется с его настоящим, пропущенным однако через зрительную и художественную перспективу детского взгляда. Наконец, тетрадь отправляется обратно в мусор – в местном мире она абсолютно бесполезна.</span></span></p>


<h2><span>Детский стиль</span></h2>


<p><span><span>В шаламовской декларации новой прозы – она есть “сам бой”, а не “его описание”. Так и рассказ, названный “Детские картинки”, как будто бы повествующий о найденной на помойке тетрадке, прежде всего и является серией “детских картинок”. Шаламов всегда пишет экономно, ясно, редуцированно – избегает длиннот и темных мест. В “Детских картинках” этот стиль переосмысляется с новой стороны – все эти приемы внешнего “опрощения” в поэтике играют роль своеобразного детского взгляда на действительность. Мир прост и ясен. Мы пилим дрова, мы голодны, мы устали, мы ищем в мусорной куче, чего бы выменять на хлеб или табак. Мир, вокруг нас, поддерживает в нас то же ощущение простоты – лагерная охрана нетвердо знает таблицу умножения, ей проще водить заключенных пятерками – иначе запутаемся. </span></span></p>


<p><span><span>Тщательно подобранные метафоры в первой части рассказа (до обнаружения тетрадки) поддерживают то же впечатление детского, “инфантильного” мира, где даже “природа в сговоре с теми, кто привез нас сюда” и потому замерзшая лиственница колется так легко. </span></span></p>


<h2><span>Основные цвета</span></h2>


<p><span><span>Если главный способ описания этого мира – редуцировать его, съежиться до состояния маленького ребенка, то что бы нарисовать его, нужны особые цвета. В очень небольшом по объему рассказе, различные цвета упоминаются 18 раз. Если читать рассказ в рукописи – видно, что колун стал “синеватым”, а его ручка “желтой” после первой правки (эти слова вставлены) – еще раз подчеркивая сознательность работы с цветом в тексте. </span></span></p>


<p><span><span>Синий (а также “синий-синий” и “синеватый”) встречается в “…картинках” 7 раз, желтый – 3 раза, красный (алый) – 1 раз. В теории колористики, это – основные цвета, из смешения которых получаются все остальные. Рисунки в тетрадке, повторяет Шаламов, чисты и ясны – в них нет полутонов. Но они же и адекватны окружающей героя реальности – здесь всё просто, каждой краске – своё место. Это не вычурный мир Матисса (“и Гогэна”, добавляет Шаламов в рукописи – однако из машинописи это второе сравнение выкидывает). В отрицании с некоторым намеком на утверждение, он говорит, что импрессионисты ориентировались на свое чувства цвета, а ребенок рисовал просто, просто то, что видел, ничего не скрывая и не субъективируя. </span></span></p>


<p><span><span>Синий – главный “холодный” цвет палитры, связан с бескрайним небом, неограниченным пустым пространством, величиной огромного мира, на фоне которого человек кажется маленьким и потерянным. Желтый – “теплый” цвет в той же цветовой теории отвечает за замкнутые пространства, ощущение стиснутости и ограничения. Это цвет лагерных построек, цвет заборов. Только колун, которым заключенный бьет по дереву, объединяет два эти цвета вместе – “синеватый” наконечник на “желтой” ручке. </span></span></p>


<h2><span>Бог из мусорной кучи</span></h2>


<p><span><span>Детский мир в картинках из тетрадки предвосхищает появление последнего недостающего элемента в этой истории – легенды, сказки о Боге, который был молодым, когда создал этот северный мир. Поэтому мир так прост, объясняет рассказчик – в нем так мало растений и так мало цветов. “</span><span><span>Детский мир надоел богу, и он закидал снегом таежное свое творенье и ушел на юг навсегда”. Вот как появился этот мир из детской сказки. Бог здесь больше не живет. Это разлюбленное, богом забытое место. </span></span></span></p>


<p><span><span><span>Единственное занятие, оставшееся здесь для свободного времени – копаться в мусорной куче, стремясь найти что-то необычное ради собственного выживания. Вот куча мусора действительно устроена сложно, у нее есть своя семантика, это своеобразная деконструкция мира местной культуры. Палимпсест. Замерзшие куски котлет, промороженный хлеб, носки. В шахматные носки будет одет (обут?) герой следующего колымского рассказа – предатель Шестаков. </span></span></span></p>


<p><span><span><span>При разборе кучи кому-то везет больше, кому-то – меньше. Если самое ценное – носки, достаются другому (их можно зашить и выменять на провизию), то герою достается нечто бесполезное – детская тетрадь. Сюжеты ее рисунков отправляют его в мир собственного детства, в тот самый мир “смещенных масштабов”, где серый волк на рисунке больше елей, мир, кочующий в колымском цикле из рассказа в рассказ. Но нужно ли здесь герою его собственное детство? Уместно ли здесь вспоминать о нем? Разумеется, нет – считает рассказчик, оно никогда не вернется, и ни следа его нет в рисунках в грозной детской тетради. Эта тетрадь с рисунками – небольшое произведение искусства, никому не нужное в этом простом и жестоком, редуцированном до полной простоты и ясности мире. Его не пустишь даже на самокрутки. Сам Шаламов, к слову, писал рассказы карандашом в школьных тетрадях, рукопись “Детских картинок” – в небольшом наборе картинок ниже</span></span></span>.</p>


<p></p>
<div class="wp-block-advgb-images-slider advgb-images-slider-block"><div class="advgb-images-slider"><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-066page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-067full.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-068full.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-069page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-070page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-071page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-072page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-073page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-074page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки”</h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div><div class="advgb-image-slider-item"><img class="advgb-image-slider-img" src="/wp-content/uploads/sites/default/files/gallery/2018-01/2596-2-004-075page.jpg" style="width:100%;height:auto" /><div class="advgb-image-slider-item-info" style="justify-content:center;align-items:center"><h4>Рукопись рассказа “Детские картинки” </h4><p class="advgb-image-slider-text"><a href="http://www.shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a></p></div></div></div></div>

Бог из мусорной кучи

Обзор нового шаламовского сборника

Впервые за последние 6 лет вышел Шаламовский сборник – коллекция новых исследований и текстов, связанных фигурой автора «Колымских рассказов». Это собрание архивных находок (неизданных стихотворений, черновиков рассказов, расшифрованных

Шаламов №5

Илья Венявкин

<p>Историк, сотрудник Международного Мемориала, руководитель группы История инакомыслия в СССР. 1954 — 1987 гг. </p>

Геннадий Кузовкин

Варлам Шаламов в дневниках современников 

дневник

1960-е

1970-е

Что писали о Шаламове в своих дневниках Лидия Чуковская, Андрей Тарковский, Лев Копелев и другие современники писателя? Чтобы дать ответ на этот вопрос, Илья Венявкин отобрал из дневникового корпуса

«От Шаламова огромное впечатление»

подкаст лекции

Подкаст

лекции

Москва

подкаст

репрессии в СССР

С марта по май 2017 года в культурном центре ЗИЛ проходила серия лекций «Топография тоталитарного наследия: Москва 1920 – 50-х гг.», организованная сотрудниками проекта «Топография террора». В дни празднования 110-летия

«Мне как-то привычно в прозе Шаламова. Страшно, но привычно»

<p>
<iframe frameborder="no" height="450" scrolling="no" src="https://w.soundcloud.com/player/?url=https%3A//api.soundcloud.com/tracks/225201830&amp;auto_play=false&amp;hide_related=false&amp;show_comments=true&amp;show_user=true&amp;show_reposts=false&amp;visual=true" width="100%"></iframe><br/>
Из большой <a href="http://urokiistorii.ru/node/52844">шаламовской программы</a>, организованной международным «Мемориалом» и сайтом «Шаламов.ру», мы выбираем фрагменты самых интересных выступлений.</p>


<p>В первой части – ответственный редактор немецкого издания Шаламова, <a href="http://shalamov.ru/authors/46.html">Франциска Тун-Хоэнштайн</a> (Берлинский центр исследований литературы и культуры) рассуждает о проблемах комментария к переводному изданию. Что и каким образом необходимо комментировать? Существует ли «рубеж комментария»?</p>


<p>Почему Шаламов считал, что героя в его развитии показывать «вредно», и в чём связь этой позиции со взглядом Мандельштама на невозможность создания романа после Первой Мировой войны?</p>

Франциска Тун-Хоэнштайн о Варламе Шаламове


<p>С марта по май 2017 года в культурном центре ЗИЛ проходила серия лекций «Топография тоталитарного наследия: Москва 1920 – 50-х гг.», организованная сотрудниками проекта «Топография террора». В дни празднования 110-летия Варлама Шаламова «Уроки Истории» публикуют подкаст лекции историка <a href="http://urokiistorii.ru/articles/372">Сергея Бондаренко,</a> прошедшей в рамках этого цикла в ЗИЛе 11 мая. Хроника московской жизни Шаламова с 20-х по конец 70-х годов. Каким образом можно рассказать историю писателя через городскую топографию, и чем она может помочь в понимании его постлагерной биографии.</p>


<p class="rtecenter"></p>


<p class="rtecenter"><a href="http://urokiistorii.ru/podcast/20170511ZILShalamov.mp3">Скачать (~30 Mb)</a></p>


Московские биографии Варлама Шаламова

Международный Мемориал

лекция

экскурсия

С 12 по 17 сентября Международный Мемориал совместно с редакцией портала shalamov.ru устраивают "Шаламовские чтения" - серию конференций и культурных мероприятий, посвящённых жизни и


<p><strong>С 12 по 17 сентября Международный Мемориал совместно с редакцией портала <a href="http://shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a> устраивают “Шаламовские чтения” – серию конференций и культурных мероприятий, посвящённых жизни и творчеству Варлама Шаламова.</strong><br />
 </p>


<p><strong>12 сентября, понедельник</strong></p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31875" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/anna_ivanovna.jpg" /></figure>


<p><em>Спектакль «Анна Ивановна» по пьесе В. Шаламова</em></p>


<p>Режиссер – Алексей Левинский</p>


<p>20.00. Студия «Театр». Филипповский пер., д. 11. Цена свободная</p>


<p>«Суть первой картины – ее обыкновенность. Убийство не должно никого удивлять. Во второй картине показано „арестантское счастье“ – больничная койка для работяги и работа по специальности для зэка-врача. Но это счастье хрупко, непрочно, и его разрушает столкновение с „высшими силами“, которые судорожно, торопливо играют роль начальства – всевозможного начальства. Третья картина – центр пьесы. Здесь рассказано все о прошлом, предсказано будущее. Всем. После лабиринта „геометрических чертежей“ в кабинете следователя (четвертая картина) – шутовской карнавал этапа. В пятой картине все делают свое дело весело и равнодушно. Никто – ни начальники, ни заключенные не задумываются над смыслом того, что происходит. Все – люди и в то же время не люди».<br />
В. Шаламов</p>


<p>«Театр для меня – это штудирование, это объект изучения, это целая страна, а ее населенные пункты – пьесы. Через конкретную театральную работу мы пытаемся понять и моральные, и психологические, и мировоззренческие вещи».<br />
А. Левинский</p>


<p>
<strong>13 сентября, вторник</strong></p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31876" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/esipov.JPG" /></figure>


<p><em>Лекция Валерия Есипова</em></p>


<p>(культуролог, писатель, исследователь биографии В. Шаламова, Вологда)<br />
«Варлам Шаламов: лагерь и „серебряный век“»</p>


<p>10.00. Литературный институт им. А. М. Горького. Тверской бульвар, 25. Ауд. 13. Предварительной записи не требуется, просьба иметь при себе паспорт.</p>


<p>Речь пойдет о не до конца разгаданном феномене: почему интеллигенты, оказавшиеся в сталинских лагерях, являлись, как правило, «поклонниками русской лирики начала двадцатого века» и почему «стихотворное наследство девятнадцатого века не удовлетворяло нас»? (В. Шаламов, рассказ «Афинские ночи»). Специфика ли это лагерного восприятия или нечто большее? Будет рассмотрено также преломление традиций «серебряного века» в поэтическом творчестве самого В. Шаламова.</p>


<p><em>Круглый стол </em></p>


<p>«Действительность и текст: автобиографическая проза Варлама Шаламова о 1920-30-х годах» с участием Е. Михайлик, Ф. Тун-Хоэнштайн, В. В. Есипова, О. А. Лекманова, С. М. Соловьева, О. Л. Лейбовича</p>


<p>18.00. Мемориал. Каретный ряд, 5/10. Вход свободный</p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31877" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/%D0%BA%D1%80-%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BB-scaled.jpg" /></figure>


<p>«Колымские рассказы» Варлама Шаламова уже четверть века изучаются филологами, историками, культурологами. В глазах исследователей и читателей они затмевают остальное наследие Шаламова, в том числе – его автобиографическую прозу, в то время как она была очень важна для самого автора. Она отражает уникальный взгляд на культурные и политические события 20-х – 30-х годов, взгляд не идеолога, не лидера, а простого участника. Возможно, более пристальный взгляд на автобиографическую прозу Шаламова позволит не только лучше понять особенности его творчества, но и приблизиться к ответам на другие вопросы истории литературы и советской истории в целом.<br />
Обсуждение будет состоять из двух заседаний, на одном из которых разговор пойдет о «московских» текстах Шаламова («Москва 20-х – 30-х годов», «Двадцатые годы»), в другом – о произведении «Вишера. Антироман».</p>


<p><strong>14 сентября, среда</strong></p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31878" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/mikhailik-scaled.jpg" /></figure>


<p><em>Лекция Елены Михайлик</em></p>


<p>(литературовед, автор исследований по поэтике шаламовской прозы, Университет Нового Южного Уэльса, Австралия)</p>


<p>«Варлам Шаламов и „То, чего не было“ В. Ропшина (Б. Савинкова) – что пропагандирует „рабочая, пропагандистская книга“?»</p>


<p>19.00. Мемориал. Каретный ряд, 5/10. Вход свободный</p>


<p>Через полвека после 1917 года Варлам Шаламов в “Четвертой Вологде» вспоминал: «”То, чего не было” всю почти помню на память. … Не знаю, почему я учил эту книгу наизусть, как стихи. Эта книга не принадлежит к числу литературных шедевров. Это – рабочая, пропагандистская книга, но по вопросу жизни и смерти не уступала никаким другим». Мы попробуем поговорить о том, почему Варлам Шаламов зачитывался книгами В. Ропшина в начале XX века, почему считал, что книги «любимого автора» «определили мою судьбу на много лет вперед», и почему уже совсем другим человеком, совсем другим писателем в совсем другой стране мог искренне назвать роман о поражении революции 1905 года – поражении во всех смыслах этого слова – пропагандистским. Ракурс, с которого роман «То, чего не было» виден именно так, довольно много говорит и о фундаменте, на котором выстроена поэтика «Колымских рассказов».</p>


<p><strong>15 сентября, четверг</strong></p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31879" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/soloviov-scaled.jpg" /></figure>


<p><em>Лекция Сергея Соловьева</em><br />
(историк, доцент МГППУ, главный редактор сайта <a href="http://shalamov.ru" target="_blank">shalamov.ru</a>, Москва)<br />
«Варлам Шаламов как историк»</p>


<p>18.00. Факультет гуманитарных наук НИУ ВШЭ, ул. Старая Басманная<span>, 21/4, строение 1, ауд. А-511</span>. Для записи на лекцию связаться с Викторией Викторовной Русевой <a href="mailto:vruseva@hse.ru">vruseva@hse.ru</a></p>


<p>Что в наследии Варлама Шаламова может и должно быть интересно современному историку, почему его литературное творчество является важнейшим источником и почему сам писатель оказался вынужден заняться работой историка? Шаламов историком себя не называл, но он дал в своих рассказах, автобиографических книгах и эссе, по собственному выражению, «новую запись русской истории». Он работал в библиотеке и архиве, скрупулезно выверяя детали своих рассказов, встречался со свидетелями событий и мечтал о публикации художественно-документальных сборников, посвященных Н. С. Климовой, Ф. Ф. Раскольникову, Э. П. Берзину.</p>


<p><strong>16 сентября, пятница</strong></p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31880" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/franziska-tun-scaled.jpg" /></figure>


<p><em>Лекция Франциски Тун-Хоэнтшайн</em></p>


<p>(литературовед, редактор и автор комментария к немецкому изданию «Колымских рассказов», Центр исследований литературы и культуры, Берлин)<br />
«Московский палимпсест в творчестве Варлама Шаламова»</p>


<p>19.00. Мемориал. Каретный ряд, 5/10. Вход свободный</p>


<p>При обращении к творчеству Варлама Шаламова бросается в глаза, что город (будь то Москва, Ленинград или Вологда) интересовал его в первую очередь как место, наполненное особым символическим смыслом, как место, в котором прочитываются следы русской истории и собственной судьбы. На материале некоторых прозаических и поэтических произведений Шаламова в лекции предпринимается попытка проследить многогранный образ Москвы, города, к которому он всю жизнь стремился, которому, однако, по его словам, «не хватало двух веков русской истории, 18-го и 19-го веков» и в котором «разорвана связь переулков, разорвана связь времен».<br />
 </p>


<p><strong>17 сентября, суббота</strong></p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31881" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/09/IMG_2052-scaled.jpg" /></figure>


<p><em>Экскурсия «Москва Варлама Шаламова».</em></p>


<p>Ведущий – Сергей Соловьев</p>


<p>Встреча в 14.00 на Никольской ул., между входом в метро «Лубянка» и торговым центром «Наутилус».</p>


<p>Маршрут пройдет по местам, связанным с разными периодами жизни Варлама Шаламова в Москве. Большой Черкасский переулок – Политехнический музей – Дом Союзов – старое здание МГУ – Библиотека имени Ленина (Дом Пашкова) – Дом Пастернака на Волхонке – Гоголевский бульвар – Чистый переулок.<br />
В экскурсию включена уличная выставка на Гоголевском бульваре «”Когда мы вернемся в город…” Варлам Шаламов в Москве».<br />
Продолжительность прогулки 3 часа.</p>


<p>Записаться на экскурсию можно<a href="http://urokiistorii.ru/node/53414"> здесь.</a></p>


<p>«Москва тогдашних лет просто кипела жизнью. Вели бесконечный спор о будущем земного шара – руководимые и направляемые центром тогдашней футурологии РАНИОНом и Комакадемией, где тогдашние пророки Преображенский, Бухарин, Радек бросали лучи в будущее».<br />
В. Шаламов. Университет.</p>


<p><em>Московские Шаламовские чтения организованы при поддержке фонда им. Генриха Бёлля.</em></p>


<figure class="wp-block-image"><a href="http://memo.ru/"><img src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/01/memo.jpg" /></a></figure>


<div class="wp-block-image"><figure class="alignright"><a href="http://со-нко.москва/subsidii2015/"><img class="wp-image-30909" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/01/%D0%B1%D0%B0%D0%BD.png" /></a></figure></div>


<p><span> </span></p>


<p><em>Программа „Москва Варлама Шаламова” реализуется на средства субсидии из бюджета города Москвы, полученной по итогам проводимого Комитетом общественных связей Конкурса для социально-ориентированных некоммерческих организаций.</em></p>


Программа Шаламовских чтений

архив

ГУЛАГ

Евгения Гинзбург

женщина в ГУЛАГе

Недавно в Мемориал попали редкие снимки Александры Гридасовой, начальницы лагеря в Магадане. О том, какой след в лагерной литературе оставила фигура легендарной «колымской Салтычихи», читайте в статье Сергея Бондаренко.


<p><strong>Недавно в Мемориал попали редкие снимки Александры Гридасовой, начальницы лагеря в Магадане. О том, какой след в лагерной литературе оставила фигура легендарной «колымской Салтычихи», читайте в статье Сергея Бондаренко.</strong></p>


<p><em>«Дорогой Александр Исаевич.</em></p>


<p><em>Недавно мне пришлось познакомиться с мемуаром «Крутой подъем» и встретиться с его автором, некой Гинзбург…».</em></p>


<p>В 1965-м году Варлам Шаламов ещё ругал Евгению Гинзбург и переписывался с Александром Солженицыным. Через несколько лет всё изменилось – Шаламов выучил название книжки Гинзбург, а Солженицына заклеймил графоманом и «дельцом».</p>


<p>Оба, и Шаламов, и Гинзбург в своих книгах о Колыме упоминали об Александре Гридасовой, молодой студентке, приехавшей работать на Север после института и вышедшей замуж за годившегося ей в отцы лагерного начальника, руководителя Дальстроя Никишова. Гридасова – колымская Салтычиха, окруженная прислугой из заключенных, по своему усмотрению милует и отправляет на общие работы в забой. В анонимном доносе на Гридасову и Никишова, который <a href="http://www.novayagazeta.ru/apps/gulag/49709.html">публикует</a> историк Никита Петров, она бесконечно пьянствует, путается с лагерной охраной, получает специальные награды и поощрения от собственного мужа, использует труд заключенных (которые, впрочем, только рады работать на нее, получая поблажки, в обход страшных и смертельных общих работ): «жена Адолина несколько раз в присутствии посторонних стояла на коленях перед Гридасовой в кабинете, целовала ей руки, плакала &lt;…&gt; Вот до чего дошло дело. Целование рук приняло уже узаконенный характер».</p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31727" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/07/%D0%B3%D1%8021.png" /></figure>


<p>Гридасова молода, в конце 1940-х ей чуть за 30, но Колыма уже превратила её в «зверя». Говоря о ней, Шаламов использует риторику своих «Очерков преступного мира»: ничего общего с человеческой моралью мотивы поведения Гридасовой не имеют, она полностью растлена и не отдает никакого человеческого отчёта своим поступкам. В рассказе «<a href="http://shalamov.ru/library/3/8.html">Иван Фёдорович</a>» Гридасова (которую Шаламов, как поэт, имевший склонность к классицистическому выбору имен персонажей, назвал «Рыдасовой») разлучает влюбленных друг в друга актёров лагерной самодеятельности. Хозяйка своего крепостного театра, Гридасова разводит любящую пару по разным лагерным управлениям, правда, замечает Шаламов, это было более мягкое наказание, в то время как Никишов предлагал этим не ограничиваться.</p>


<p>Гридасова у Гинзбург – тоже персонаж в чём-то классицистический, как императрица в «Капитанской дочке», она вдруг возникает в повествовании для того, чтобы разрешить все проблемы. Оказавшись у нее на приеме, Гинзбург, по принципу «плюнь, да поцелуй злодею ручку», «сознательно отбирала &lt;…&gt; те слова, которые могли оказать воздействие на любительницу чувствительных кинофильмов, бывшую надзирательницу Шурочку Гридасову. &lt;…&gt; выкрикивала именно те могущественные банальности, которые могли тронуть её сердце. О материнских слезах… О том, что чужой ребенок никому не нужен…» и неожиданно получает милость, долгожданную встречу с сыном. Deus ex machina требует божественного вмешательства, основывается на полном самовластии. И хотя Шаламов как будто бы пишет о «злой» барыне, а Гинзбург – о «доброй», никакой границы добра и зла здесь прочертить уже невозможно, они остались далеко по ту сторону колымской границы.</p>


<p>Фотография молодой Гридасовой попала в «Мемориал» от Любови Гавриловой-Шемен, одной из её лагерных «служанок», переживших своё заключение во многом именно потому, что ей удалось быть «при доме». Хорошая рукодельница, Любовь Гаврилова, получила в подарок на память фотокарточку Гридасовой. И сохранила её. В 60-е годы, по воспоминаниям Гинзбург, жившей в Москве Гридасовой случалось одалживать у своих бывших подопечных по «двадцатке» до зарплаты своего нового мужа. Ей «никогда не отказывали», и вряд ли по причине какого-то стокгольмского синдрома, по крайней мере, не только по этой причине – но и потому что лагерный мир, как всякий уважающий себя загробный мир, действует по собственным законам, несопоставимым с миром живых. Вернувшиеся оттуда узнают друг друга и двадцатки не пожалеют. Что, впрочем, никак не помогло найти общий язык Шаламову, Гинзбург и Солженицыну.</p>


<figure class="wp-block-image"><img class="wp-image-31728" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/07/Scan-160712-0002.jpg" /></figure>


<div class="wp-block-image"><figure class="alignleft"><img class="wp-image-31729" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/07/Scan-160712-0003.jpg" /></figure></div>


<div class="wp-block-image"><figure class="alignright"><img class="wp-image-31730" src="https://stg.urokiistorii.nppsatek.com/wp-content/uploads/2016/07/Scan-160712-0004.jpg" /></figure></div>
